Читать книгу Сокровища - Евгения Овчинникова - Страница 6

Ася взяла прислоненную к забору палку и осторожно открыла калитку, просунула голову в щель и оценила обстановку. Двор перед сараем был пуст. Дядя Миша размахивал вилами в конце двора – перекидывал накошенное сено в сенник. Слева из открытой двери сарая слышалось хрюканье свиньи. Дальше за дверью – низенький ивовый плетень, оттуда выглядывают пушистые желтые головы и доносится тихое кряканье. Индюка не было видно, но он, скорее всего, сидит в засаде в сарае, напротив двери в уличный туалет, и поджидает Асю.

Ася оценила расстояние до туалета и прикинула, сколько бежать. Выходило секунд пять. Она тихонько, стараясь не скрипеть калиткой, вошла во двор и, держа наготове палку, кинулась к двери. Но на полпути из сарая с победным криком выскочил индюк и с гоготом бросился на Асю. Она заверещала и, держа палку перед собой, отступала спиной, к дяде Мише. Пока индюк примерялся, с какой стороны напасть, дядя пришел на помощь.

– А н-ну, я тебе! – крикнул он из-за Асиной спины, и оттуда же в индюка полетела деревяшка, да только тот успел увернуться. – Иди отсюда, давай. – Дядя Миша вилами загнал индюка в сарай, наподдал ему напоследок и закрыл дверь на задвижку.

Ася – сил нет терпеть – бросилась в туалет.

Индюка дядя Миша принес с работы зимой. К лету он вырос в гору перьев и мяса с отвратительным характером. С утречка мерзкий индюшара выходил во двор и стоял у двери в туалет, поджидая первую жертву. Если приходил дядя Миша, он с недовольным ворчанием убирался обратно в сарай. Но если выгонять корову приходила тетя Маша, ей приходилось брать палку и отбиваться. В первый же день Аси в деревне Премерзкий определил ее как самую слабую и налетал каждый раз, когда она приходила в сарай.

Выйдя из туалета, Ася перегладила всех утят – они не боялись, забирались на руки и нежно пощипывали; потрепала за морду дворового пса, встала на короб с кормом и заглянула в сарай – под маленьким окошком без стекла разлеглась в загоне громадная свинья.

Дядя Миша закончил перебрасывать сено и смотрел на сарай. Каждый раз, когда он думал о судьбе сарая, его круглое лицо становилось таким печальным, что дядю хотелось обнять и пожалеть.

– Сносить или чинить? – спросил у самого себя дядя Миша. Он прислонил вилы к забору и высморкался, тоже печально.

Сносить или чинить сарай – было важнейшим вопросом. Дядя Миша размышлял о нем утром, днем и вечером. Советовался с тетей Машей, соседями и односельчанами.

– Чинить? – неуверенно предположила Ася.

Дядя Миша вздохнул в ответ. По мнению Аси, сарай был прекрасен – и разноцветные заплатки на крыше, и лопнувшая стена, словно разошедшаяся под тяжестью лет. Трещина тянулась сверху донизу, и самая широкая часть была на уровне глаз Аси, так что удобно было заглядывать внутрь. В самом сарае Асе тоже нравилось. Деревянные настилы вытерлись до круглых дыр. Бревна-опоры за годы прикосновений стали гладкими и блестящими.

Этим летом трещина стала шире, заплаток на крыше – больше, а дыры в полу круглее, иногда корова застревала копытом. Ни на ремонт, ни на стройку денег не было. Дядя грустнел с каждым днем. Асе тоже становилось грустно рядом с ним.

Она помогла подмести двор и, пока дядя Миша не выпустил Премерзкого, вышла через калитку обратно в огород.

– Премерзкий, – сказала она и шагнула до куста смородины, – отвратительный. – Шаг к грядке с зеленью. Дальше пошло быстрее. – Гадкий. Противный. Гнусный. Дурной. Мерзопакостный. Поганка.

Так скакала до дома.