Читать книгу Восхождение Эль - Евгения Райнеш - Страница 2

– Э-э-эль! – хриплый голос разносился по пещере эхом. Таким противным, что скулы сводило. – Элина Фэнг! Когда я тебя достану, все уши пообрываю!

Риз попыталась было просунуться между огромными соляными сосульками, но манёвр не удался. Мешали слишком пышные бока.

Эль сжалась, плотно обхватив руками коленки, в небольшом гроте за зубьями сталактитов. Она веселилась, наблюдая за попытками сестры пробраться к её убежищу:

– А ты, как облопавшийся кимур, протиснись между солонцами, глядишь, сразу же меня достанешь. И всё-всё пообрываешь! А ещё, может, похудеешь! Но последнее – вообще не факт!

Протискиваясь между солончаками, кошки-кимуры выдавливают лишний вес, и от этого издевательского совета Ризи пришла в бешенство.

– Эль Фэнг, сама ты кимур выдавленный, кошак драный! Всё равно домой вернёшься, никуда не денешься! Лучше сразу выходи!

Старшая дочь начальника гильдии соляных грумов Хобана Фэнга, гордо возглавлявшего срединный список бароната, ругалась как последний сельжит. И гнев Риз был праведным, Эль не могла не признавать этого факта.

– Ты бы, Ризи, не налегала так на булочки, – сказала она во время обеда, ехидно прищурившись. – А то тебя ни один жених на руках не удержит.

Хобан строго посмотрел на младшую дочку, а Келли Фэнг мягко стукнула её по затылку:

– Эль, дурёха, о чём ты говоришь! Ризи у нас красавица. И вообще, придержи язык, а то накаркаешь.

Язык.

Да, язык у Эль без костей.

Келли ласково посмотрела на старшую:

– Скоро мы отряхнём соль с твоих башмачков…

Так говорят грумкам, которым вот-вот предстоит выйти замуж. Риз сразу растаяла, глупо заулыбалась, из-под прямой белой чёлки повела в сторону окна глазами, прозрачными, как серая вода. В полной готовности сорваться навстречу суженому, маячившему на подходе.

Но кто и зачем дёрнул Эль за язык в момент, когда сестра, погрузившись в грёзы, забыла о её существовании?

– И крошки отряхнём! Если что-нибудь останется, – выпалила она, понимая, даже не закончив фразы, что сейчас всё начнётся.

Началось. Без пяти минут невеста угрожающе выдвинулась из-за стола, мечтательное выражение пропало из её глаз. Эль шмыгнула за порог и дала дёру. Рука у Риз на вид пухлая, мягкая, как вожделенные ею булочки, но на самом деле довольно тяжёлая. Это Эль знала наверняка и по собственному опыту.

Риз была на пять лет старше, и к тому времени, когда в доме Фэнгов появилась Эль, она уже привыкла, что всё внимание принадлежит ей. И не только родителей. В семьях грумов, в основном, рождаются мальчишки, девочки – гораздо реже, их, как правило, балуют всей гильдией. Риз с рождения словно служила талисманом соляных на удачу и процветание: непривычно для грумов пухленькая, гладенькая, с прекрасным густо-пепельным цветом лица, чистейшими белыми ресницами и бровями. Как ржаная булочка.

Маленький крикливый комочек, который возник одним не очень удачным днём в соседней комнате, срочно переоборудованной под детскую, нагло вторгся в её уютное и счастливое существование. Будучи девочкой, в сущности, доброй, хоть и несколько избалованной, Риз быстро смирилась с тем, что отныне и навсегда придётся делиться вниманием и сладостями с младшей сестрой. Но как только Эль научилась говорить, стало ясно: этот заморыш та ещё язва на её голову!

Ризи продолжала громко перечислять кары, которые постигнут острых на язык девочек, угрожающе выкидывая пухлые кулаки в сторону грота. Муки, уготованные Эль, в её изложении становились всё изощрённее, и наконец грумка выдохлась. Она ещё немного потопталась перед неприступным препятствием, развернулась и пошла назад. Негодование несколько долгих минут летело за ней шлейфом по блестящим коридорам грумгорода.

Младшая Фэнг, удостоверившись, что Риз отошла достаточно далеко, вылезла из укрытия. Все мысли, которые её занимали: как незамеченной прокрасться в свою комнату. Она так и не успела пообедать и чувствовала голод. Келли непременно оставила ей что-то вкусненькое в детской, а семейная буря должна скоро утихнуть. Отец никогда не сердился на Эль больше, чем несколько часов, и Риз тоже вспыльчивая, но отходчивая. Ссоры у грумов происходили эффектно, шумно, и… кратковременно.

***

Белый вихрь промчался мимо двух почтенных грумов, неспешно следующих по туннелю Печального Эха и ведущих достойную беседу.

– Ой, здравствуйте, дядя Торк! Простите…

Звонкий голос повисел немного и растаял в матовом отблеске соляных стен. То ли ветер пронёсся, то ли тут только что пробежал ребёнок. Торк Моу, бригадир правого солевого прииска, осуждающе покачал головой.

– Кто это? – спросил Генси Бернс, начальник гильдии серных грумов, прибывший с визитом к своему старому другу Хобану Фэнгу.

– Младшая Фэнгов, Элина, – неодобрительно произнёс Торк. – Давненько вы у нас не гостили, многоуважаемый Генси.

– Да, – кивнул Бернс, – дети успели вырасти. Моему старшему Эро пятнадцать лет недавно стукнуло, можете себе представить? Вы его бы тоже не узнали, Моу, так что мне простительно. Но… Кажется вы недолюбливаете эту девочку?

Торк сначала вздохнул, а потом кивнул.

– Младшая Фэнг очень странная. Не похожа она на грума.

– Разве? – начальник серных не успел внимательно рассмотреть Эль, но ничего странного на первый взгляд не заметил.

– Ну, посмотрите… Все наши дети рождаются с прозрачными серыми глазами, льняными ресницами и бровями на светло-серых, пепельных лицах. Это раз.

– В серных шахтах дети рождаются с бронзовым оттенком кожи, – справедливо возразил Генси. – Мои так точно не пепельные.

– Да, но младшая Фэнг – абсолютно белокожая. И волосы… Её волосы цвета спелого каштана с солнечной рыжиной. И глаза…

Генси Бернс больше был поражён поэтическим описанием, которое внезапно выдал приземлённый бригадир, чем известием о неподобающем цвете волос младшей грумки своего старинного приятеля Хобана Фэнга.

– А что у неё с глазами?

– Они тоже каштанового цвета с рыжиной вокруг зрачка… Да ладно, с ними, с глазами. Хобан всем говорит, что у Эль с рождения какая-то странная кожная болезнь, и в доме начальника гильдии её оберегают от любого вида домашних работ. Хотя их даже высокопоставленная грумка её возраста должна выполнять в обязательном порядке. Она точно – человек. Как в старинном роде соляных грумов мог появиться человек? Но даже не это. Самое странное – руки.

– Да? – Генси Бернс пребывал в некотором недоумении. Торк Моу, обычно невозмутимый и не склонный к сплетням, был просто вне себя от досады, с тех пор как мимо них промчался маленький вихрь под названием Элина Фэнг.

– Её руки всегда скрыты перчатками. Всегда. Плотными, сшитыми из нечувствительной к соляной дроби шкуры вискаши, туго перетянутыми на запястьях. По слухам, Хобан Фэнг запрещает младшей дочери снимать перчатки даже на ночь, хотя, скорее всего, это просто домыслы. Но факт: он сам тщательно выбирает для забоя самого старого вискаши (чем старее кожа, тем прочнее), отправляет шкуру в верхний город к знакомому кожевнику. Тому самому, который только единственный и может, благодаря фамильному секрету обработки, довести кожу до пластичного состояния, не потеряв при этом неуязвимости. У кожевника, в свою очередь, имеется проверенный мастер, который шьёт из правильно выделанной шкуры несколько пар превосходных перчаток, и их Эль хватает до следующего года.

– Торк Моу, – Генси Бернс хлопнул бригадира по плечу. Он был выше по рангу, так что жест не ощущался панибратским. – Всё, что ты мне рассказал сейчас, это, скорее, беда девочки, а не вина. Болезнь. Она, знаешь ли, не разбирает – бригадир ты или маленькая дочь начальника грумьей гильдии. Со всеми может случиться.

Торк протестующе дёрнул головой:

– Я просто нутром чую, принесёт этот странный ребёнок неприятности в грумгород. Ой, как принесёт!

***

Странный ребёнок тем временем уже выбрался из тесного туннеля. Эль с удовольствием отдышалась. Затем одёрнула выбившуюся из просторных штанов льняную сероватую рубашку, наскоро разгладила смявшийся на подоле пыльник и нашла взглядом чёрный ход в родной дом. Сначала ей показалось, что путь совершенно свободен, и она обрадовалась, но секунду спустя Эль заметила мелькнувшую за боковой аркой светлую долговязую тень.

Да уж, точно, жизнь полна сюрпризов.

Тот, кто призывно мелькнул за боковой аркой, был ни кем иным, как Тинаром Моу. И даже издалека чувствовалось: мальчишка-грум находился в высшей степени волнения. Когда же он подскочил к ней, стало ясно, что Эль не ошиблась. Колпачок на его голове подёргивался от нетерпения, и трепещущий кончик носа нацелился на поиски приключений.

– Слушай, – возбуждённо блестя хитрыми глазами из-под колпачка, выдохнул Тинар. Белоснежная, как самая чистейшая соль, длинная и гладкая чёлка сбилась набок, закрывая половину лица.

Эль вздохнула. Эта встреча в любом случае грозила неприятностями. Непреложный закон природы: встретила Тинара Моу, значит, жди приключений на свою голову. Он был просто кровный враг всего благочинного.

– Ты, Тинар, шёл бы себе дальше, мимо меня, – осторожно сказала Эль. – Я ещё от нашего запретного катания с большой соляной горы не отошла.

Она дотронулась до чуть зажившей губы, которая изрядно пострадала в том самом катании.

– Сложилась нештатная ситуация, – убедительно произнёс мальчишка. – Кто ж знал, что там рытвина? А кроме этого, ты сама виновата…

– И почему же? – обиженно спросила Эль. – Это ты меня толкнул, когда забрался наверх и ни с того ни с сего назвал себя Хозяином горы.

– Потому что в тебе полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Ты не сгруппировалась, как следует, вот и полетела лицом вниз.

– Чего во мне отсутствует?

– Ты защищаться не умеешь, – вздохнул Тинар. – Совсем. Так мой отец говорит: в этой удивительной Эль Фэнг совершенно отсутствует инстинкт самосохранения.

Эль вспомнила угрюмый взгляд, которым всегда встречал и провожал её Торк Моу, и вздохнула:

– Он, наверное, сказал «странной», а не «удивительной». Не любит меня твой отец…

Тинар пропустил её слова мимо ушей. Ему было совершенно безразлично, кто кого любит.

– Грумы не нападают первыми, – продолжил он, – так говорит мой отец, но все они могут противостоять неприятностям. Будь то внешние враги или угроза разбить лицо при катании с горы. Нормальный грум никогда бы ничего себе не разбил. А ты нападаешь первая, а защититься не можешь. Например, обзываешься, а потом убегаешь, чтобы спрятаться.

Эль с подозрением посмотрела на него:

– Тинар Моу, ты за мной следил?

– Ну, это получилось неспециально. Просто мимо проходил и услышал, что Риз вопит, будто ей солью в глаза насыпали… Но я не про это хотел… Слушай, тут такое дело…

Эль демонстративно зажала уши:

– Слушать тебя не буду! Мне неинтересно…

Хотя на самом деле ей было очень даже интересно. Каждый раз Эль зарекалась связываться со своим беспокойным другом, но неугомонное нечто в её душе жаждало приключений. Она и глазом моргнуть не успевала, как оказывалась в очередной переделке.

Мальчик взволнованно выдохнул прямо в ухо Эль:

– Кажется, я нашёл пещеру…

Искушение перевалило критическую отметку благоразумия, и Эль тут же напрочь забыла о благих намерениях не связываться с Моу:

– Ту самую? В которой…

Тинар кивнул с плохо скрываемым торжеством.

– Я точно слышал вздохи и всхлипы. Колпаком клянусь, это она.

Эль не нужно было объяснять, что мальчик имел в виду. Она сразу догадалась. Тинар говорил о Соляной деве.

Самым страшным кошмаром Эль, заставляющим подскакивать среди ночи и проверять на месте ли её отражение, сколько она себя помнила, были выворотники. Тени, до срока оторвавшиеся от хозяев. Так и не обретя полноценную жизнь, они становились недооформленными скелетами, мумиями – злобными, мстящими и своим бывшим хозяевам, и всем, кто попадётся на их пути. Лучше всего оторвавшиеся тени чувствовали себя в подземных городах. Они прятались там от луны и солнца, бродили в бесконечных коридорах, нагоняя ужас на заплутавшего в дальних штреках грума.

Их бывшие хозяева – существа, потерявшие тени, – медленно растворялись в окружающей среде, истончались, бледнели, словно оказывались сразу в двух мирах. Они теряли радости плоти, но обретали сомнительные свойства – незамеченными проникать в любые помещения и слышать странные голоса с другой стороны инотени. То ли живое существо, то ли призрак – такими были эти несчастные.

Единственный, кто мог бы помочь им вернуть всё на круги своя, это Соляная дева. Маленькие жители подземного города из столетия в столетие рассказывали древнюю легенду особыми, многозначительными голосами, спрятавшись в тайное место и под покровом сумрака.

– Соляная дева, – начинал кто-нибудь из старших, снисходительно оглядывая притихшую малышню, – красивая просто до невозможности. Белая-белая, горькая, но справедливая. Когда радуется, её смех превращается в кристаллики соли, которые уничтожают оторвавшихся от живых существ теней-выворотников. Если посыпать на выворотника такой солью, то даже самый сильный из них жутко завоет…

В этом месте рассказчик неожиданно вскрикивал кошмарным голосом, а самые маленькие грумята от страха бледнели и некоторые даже могли намочить штанишки. Удовлетворённый произведённым впечатлением сказитель продолжал:

– …и вернётся на своё место рядом с хозяином. И так её страшились порождения инотени, что решили схватить и заточить в самом скрытом подземелье. Чтобы никогда не появлялась Соль Земли на свет божий. Чёрные тени заманили её в подземные пещеры, а самая главная и ужасная из них накинула на Соль Земли большой мешок, пропитанный сахарным сиропом, и уволокла в большую пещеру.

– Почему сахарным? – непременно спрашивал кто-нибудь из малышни, чьё любопытство оказывалось сильнее страха.

– Сахар сковывает соль, – со снисходительным видом пояснял рассказчик и продолжал. – Вход в пещеру чёрные порождения заваливали три дня и три ночи самыми большими каменными глыбами, которые только могли найти под землёй. А некоторые глыбы приносили ещё и с поверхности, откалывая от гор целые куски. Когда Соль Земли выбралась из сладкого мешка, который связывал её въедливую и справедливую сущность, вход был завален настолько плотно, что уже и разобраться, где же он находится, стало невозможно. И тогда заплакала Соль Земли. Плакала она столь долго, что образовались от её слез целые подземные соляные пространства. В которых мы и живём сейчас. И до сих пор плачет она, и горькой соли становится все больше и больше.

Говорили: если найдёшь и отпустишь на свободу Соль Земли, она исполнит любое твоё желание. Так что, несмотря на строжайшие запреты, дети испокон веков шныряют по соляным пещерам на нежилой стороне подземного купола. А взрослые грумы с тех же стародавних времён запрещают ребятишкам эти поиски. Чтобы чего не случилось.

Где-то в стороне от подземного города нализывают свои гнёзда кимуры – хищные кошки соляных пещер. Маскируются под грумьи туннели коварные лабиринты, из которых практически нет шанса выбраться. В глубинных недрах ждёт зазевавшегося путника лес чёрных кристаллов, настолько ядовитых, что даже дыхание белой соли не в состоянии очистить эти тёмные пятна, расползающиеся опухолями на необжитой стороне подземелья. И бродят выворотники, которым вообще непонятно, что нужно от живого существа.

Только Тинар Моу все эти взрослые опасения глубоко презирал. По его мнению, там-то, где не ступала нога грума, и происходит всё самое интересное. В том числе ждёт не дождётся заточённая Соляная Дева, когда отважный грум Тинар Моу освободит её из тысячелетнего плена.

Эль хотела сообщить, что дома её уже ждёт взбешённая Риз и рассерженный отец, но мальчик и слова не дал вставить.

– Дело – точняк! Она там. А как только выпустим, нам всё, что угодно, простят!

Доводы Тинар Моу не были лишены логики. Эль стремительно капитулировала:

– А где…

– Ты сильно не пугайся, – быстро затараторил Тинар Моу, пока она не передумала. – Это только на первый взгляд кажется, что далеко и страшно, но на самом деле, совсем это и не далеко. Пусть кто-то и говорит, что там живут соляные мумии, но, во-первых, это просто мумии, а не выворотники, а, во-вторых, это совсем неправда. Я был там и мумий никаких не видел, а только ясно слышал, как кто-то тихонько плачет. Вот так: «И-и-и-и».

Тинар запищал тоненько и жалобно, переходя на ультразвук. Дело принимало захватывающий оборот. Мумиями становились некоторые обитатели древнего захоронения грумов. Их, кажется, никто до сих пор не видел, но слухов, что на кладбище, в долине, временами наблюдается непонятное оживление, ходило много.

– А раз ты всё так хорошо проверил, почему сам её не спас? – поинтересовалась Эль.

Она подозревала, что Тинар проверил-то как раз из рук вон плохо, скорее, помаячил на безопасном расстоянии от плачущей пещеры, да и побежал прочь.

– Ну, разве я мог без тебя-то? – вытаращил мальчишка, казалось бы, наивные глаза. На самом дне этого чистого взгляда притаилась хитрость. – Вот так все исполнения желаний себе забрать? Как я мог-то?

Он явно трусил идти один. Эль хлопнула его ладонью по затылку. Не больно, скорее, отмечая, что видит все намерения Тинара насквозь.

– Ладно, пошли. Показывай, где там твоя пещера…

Сначала они бодро бежали по просторным коридорам города, потом немного устали, перешли на шаг. К этому времени центр закончился, потянулись слабо обжитые окраины. Приходилось то продираться через кустарники диких кристаллов, то почти ползти в заросших солевыми отложениями туннелях, которые больше напоминали норы каких-то не очень крупных зверей. Даже Тинар Моу, сначала болтавший без остановки, притих и теперь сосредоточенно сопел, только показывая руками, куда идти. Когда вышли на пограничную скалу, Эль притормозила.

– Эй, – сказала она. – Может, в следующий раз?

День только перевалил за свою вторую половину, а девочка ужасно устала от всего, что уже случилось в нём.

– Чего ты боишься? – Тинар Моу показал на сурового пограничного грума. Страж весь ушёл в послеобеденный сон, привалившись к стеле, тщательно выпиленной из соляной глыбы, которая указывала в сторону приграничных земель знаком «Опасно!».

– Можно подумать, мы в первый раз здесь гуляем.

Правда-то оно правда, но тогда главным приключением было проскользнуть мимо пограничника, пробежаться под осыпающейся аркой на нижнем ярусе скалы и по возможности незамеченными вернуться обратно.

А вот дальше… В теории, которую изложил Тинар Моу, всё казалось простым и интересным, но, когда Эль воочию увидела эту огромную соляную долину, которую им предстояло пересечь, ей стало на самом деле неуютно. Да что там неуютно! Она очень испугалась. И спросила деловым тоном, чтобы он не заметил, как ей страшно.

– Возвращаться-то как будем? Пресная твоя голова! Пока туда, пока обратно, ночь настанет. Торк узнает, завтра сидеть не сможешь.

Отец Тинара руку имел тяжёлую и скорую на учение своего разгильдяйского сына.

– Да ладно! – кажется, этого искателя приключений уже не могли остановить никакие доводы. – Мы быстренько до пещеры добежим, освободим Соль Земли, и первое же желание загадаем: тут же оказаться дома. Ну, и чтобы родители ничего не заметили.

– Это уже два желания, получается, – ответила Эль. – И выходит, мы их потратим на то, чтобы всё было, как сейчас, когда мы ещё никого не спасли? Нет, Тинар Моу, если во мне нет сохранения, то в тебе нет никакой логики.

– Ты просто её не понимаешь, – засмеялся грум. – Мою логику.

– И не собираюсь понимать, – выражение лица Эль стало прямо точь-в-точь, как бывало у Келли, когда она расстраивается. – От этого у меня только одна сплошная головная боль.

Но она не успела договорить, а мальчишка уже проскочил мимо пограничного столба, где самозабвенно нёс дежурство крепко спящий страж. Тинар Моу махнул Эль рукой и скрылся под навершием скалы. Эль ничего не оставалось, как ринуться за зелёным колпачком грума, который, вроде, и стремился вперёд, и в то же время не очень усердно. Оставляя возможность себя догнать.

Долина была покрыта мелким-мелким солёным порошком. Бежать стало трудно, и скоро Эль и Тинар Моу уже брели по щиколотку в этом соляном песке, а ветер, который продувал каньон сквозняком из коридоров в скалах, окружавших долину, больно стегал крупицами соли по лицам. И ещё забирался в высокие ботинки грумов, находя зазоры между заправленными в них хлопковыми, широкими штанами. Неуютно и непривычно. В грумгороде не бывало таких сквозняков, и плотно утоптанные дорожки не крошились под ногами.

– Кажется, – наконец, пыхтя и отплёвываясь от солёного песка, произнесла Эль, – мы делаем что-то… глупое.

Они почти пересекли хрустящее плато и теперь приближались к ослепительно белым, невысоким скалам, отшлифованным до зеркального блеска вечным сквозняком. Скалы, а вернее, то, что они могли скрывать, нравились Эль всё меньше и меньше. Глаза уже различали тёмные трещины провалов в сиянии спёкшейся слюды. Наверняка это были пещеры, и, скорее всего, в них кто-то прятался. Тинар Моу, увернувшись от очередного порыва колючего ветра, пробормотал, пытаясь казаться воодушевлённым:

– Вот найдём, так и скажешь, глупо или…

Мальчик встал как вкопанный, и Эль от неожиданности налетела на него сзади. Со стороны уже близких пещер раздался пронзительный полувсхлип, полувой. Короткий, но явный.

– Ты… – то, что хотела сказать девочка, так и осталось тайной для Тинара Моу.

Плотная волна неожиданно горячего крошева едва не сбила детей с ног. Вихри раскалённой солёной пыли окружили их со всех сторон, превратив мёртвую, но тихую до этого момента долину в кошмарный апокалипсис. Ослеплённые песчинками, задыхаясь и отчаянно кашляя, Эль и Тинар с трудом вытащили из внутренних карманов пыльников защитные тагельмы, быстро нацепили их на лица. Эти движения их ещё в самом нежном возрасте родители заставляли доводить до автоматизма.

Грумята не знали, сколько времени они простояли среди соляной бури, схватившись друг за друга, чтобы их не унесло вместе с ветром на скалы, но наконец вокруг немного прояснилось. Соль и пыль осели на землю. Опять наступила тишина, но теперь она казалась страшнее, чем вой ветра. Эль сняла с лица сетку, забитую крупицами соли.

– С-с-смотри! – еле слышно выдавил Тинар, и Эль поняла, что горло у него пересохло и говорить ему трудно.

Прямо перед ними, в нескольких метрах от основания на глазах поползла трещина, из которой выкарабкивалось что-то белое и живое. Внезапно долину прорезали его безнадёжные всхлипы.

Эль очень хотела, чтобы ей это показалось, но движения существа становились всё реальнее, а вой – громче.

– Ты что-то говорил про мумии? – запоздало вспомнила девочка и покрылась холодным потом.

– Э-э-э, – промычал грум, – это же и есть она самая – долина мумий. А как ты в ядрёное ущелье попадёшь, если только не по ней? Нам в ущелье нужно, я там плач слышал.

Была ли это просто мумия или выворотник, определить Эль не смогла. Она вылезла из расщелины полностью, высокая и невероятно худая, и смотрела на грумят с высоты. Какие-то ошмётки, похожие то ли на истлевшие тряпки, то ли на слезающую пластами отмершую кожу, развевались вокруг её длинного высохшего тела.

– И что теперь? – Эль не могла сделать ни шага в любую из сторон. Ноги не слушались её.

Из трещины в соляной скале появилась вторая перетянутая ворсистой ветошью голова. Скорее всего, это выкарабкивалась подружка той, что стояла и разглядывала перепуганных детей. Они не заметили сразу, что смотрела мумия только на Эль. Странно смотрела. Не веря своим глазам, удивляясь и радуясь. Эта мумия прекратила стонать, но ветер подхватил дробный крик второй пришелицы, словно эстафетную палочку, и долина опять огласилась мяукающими протяжными воплями.

– Они неопасны, – сказал Тинар Моу, громко клацнув зубами. – Я слышал от больших парней, что эти обмотки просто томятся тут в соляных растворах, скучают, а если кто забредёт, предсказывают ему будущее.

Он отчаянно посмотрел наверх и крикнул, изо всех сил пытаясь казаться непобедимым:

– Эй вы там! Её папа, – он указал на Эль, – начальник гильдии. Если вы тронете нас хоть пальцем, он пришлёт сюда всех свободных рудокопов с огромными кирками, и они вас на квашеные корнеплоды порубают.

– Зачем ты прикрылся моим папой? – с досадой шепнула Эль другу. – Сам не можешь с ними справиться? А хвастал-то!

Несмотря на страх, Эль просто не могла оставить незамеченной вопиющую выходку Тинара. Пугать противника отцом? Дурной тон.

– Цель оправдывает средства, – в ответ так же тихо произнёс мальчишка-грум. – Главное, чтобы они нас не тронули, а вовсе не моё геройство…

– Сомнительное, – добавила Эль, хотя и тряслась от страха. – Геройство твоё – сомнительное.

– Мы-ы… ы… ы, – вой вплетался в мелодию ветра, и дети сначала не поняли, что мумия пытается что-то сказать. И говорит она с ними. – Не…е-е-е… Тро-о-о-о…

В этот момент Эль заметила, как из расщелины полезла третья мумия. Тут девочка всё-таки взвизгнула и схватилась за рукав пыльника Тинара Моу. Через секунду она прокляла себя за это, потому что Тинар сразу приободрился, и от него потянуло глупым превосходством и необоснованной снисходительностью.

– А что вы хотите, солёные обмотки? – голос грума приобрёл твёрдость и даже некоторую наглость.

Эль подумала, что он сейчас выпросит себе на орехи. И ей тоже достанется.

– Да-а-а-арница-а-а, – протяжно заныли мумии в унисон. – О-осво-о-о-бодить те-е-ен-и-и… На-а-аш-и-и-и…

На Эль нацелились развевающиеся на ветру бинты.

– О-она-а-а…

Облезающие рваными полосками существа взялись за руки и стали спускаться по гладкому отвесу скалы, не обращая внимания на застрявшую в трещине третью мумию.

– Ты-ы-ы, – их свободные руки тянулись к Эль. Она не была уверена, что у них под бинтами есть, чем схватить её, но также не имела доказательств обратного.

– А вот теперь нужно бежать, – шепнул грум девочке, и отскочил назад, а затем изо всех сил рванул прочь, волоча за собой Эль. Очевидно, третья мумия всё-таки сумела выбраться, по топоту сзади казалось, что за ними гонится целый отряд. Оглядываться Эль боялась, да и времени у неё на это не было.

Соляной песок, в котором ещё полчаса назад вязли ноги, со скрипом разлетался во все стороны от тяжёлых ботинок грумов, а ветер, бьющий в спины, превратился в союзника.

– Спа-а-а-си-и! – крики мумий вместе с ветром толкали их в затылки, заставляя ускориться, хотя Эль и так бежала на пределе своих сил. – Да-а-а-рн-и-и-и-ц-а!

Дети даже не поняли, как пересекли долину, подгоняемые в спины тоскливыми завываниями, и как взлетели на спасительное плато, за которым простирался знакомый и родной грумгород. Пришли в себя, только когда увидели всё так же мирно храпящего стража, привалившегося к запрещающему знаку. Его безмятежность успокаивала, хотя ветер вместе с колючим белым песком ещё доносил снизу душераздирающие всхлипы:

– Раф во-от-во-о-от по-о-я-ви-тся! О-о-сво-о-боди-и-и, по-о-ока-а не у-ушл-а-а!

Эль, задыхаясь, жалобно посмотрела на Тинара Моу:

– Почему они ко мне пристали? От чего я должна их освободить?

– А кто такой Раф? – спросил Тин, пропустив мимо ушей её вопрос.

Эль не успела ничего ответить, потому что страж открыл глаза. Увидев грумят, он встрепенулся и добродушно прикрикнул:

– А ну-ка, детвора, по домам! Нашли место для игр!

И добавил уже в убегающие спины:

– Это хорошо, что здесь пост организовали. Если бы не я, эти дети спустились бы в долину и огребли неприятностей…

***

Каким образом старшие узнали, что грумята спускались в запретную долину, так и осталось загадкой. Эль ни слова никому не сказала, и Тинар – это точно. А заснувший на посту грум навряд ли стал бы распространяться о своём позорном проступке. Но каким-то (Эль была уверена, что мистическим) путём Хобан узнал об этом бесславном путешествии, а затем, конечно же, Торк Моу.

Отгремели громы и молнии, с горящими ушами и припухшими ягодицами дети были отправлены под домашний арест. Один раз Эль удалось выбраться из комнаты, когда ей принесли еду и забыли запереть дверь, но шляться контрабандой по дому, где в тот момент ровным счётом ничего не происходило, оказалось вовсе неинтересно. Она заглянула на кухню, сморщила нос от едких запахов полуготовой солонины. Попробовала проникнуть в комнату торжествующей Риз, чтобы усложнить сестре жизнь, но дверь оказалась плотно запертой на замок. Несолоно хлебавши Эль вернулась на место своего заточения растирать чернильный камень и выводить на пергаменте десять тысяч раз: «Я больше не буду шляться в запретных местах».

А на следующий день в дом Фэнгов пробрался Тинар Моу. Он сильно рисковал, причём вдвойне – у Моу могли заметить его исчезновение, у Фэнгов – совсем наоборот, очень нежелательное присутствие. Но зудело в одном месте у любопытного Тинара настолько, что он презрел все опасности. И после полудня Эль услышала его голос из-за запертой двери.

– Эль, – торопливым шёпотом звал её мальчишка, с которым она в очередной раз поклялась никогда больше не связываться.

– Тинар! Ты бы шёл отсюда, и чем раньше, тем лучше.

– Подожди, – сказал он, – ругаться будем потом. Я вот что… Ты знаешь, кто такой Раф?

– Я не знаю никакого Рафа, – прошипела Эль.

– Император Сент ждёт, что с минуту на минуту у него родится сын. И говорят, что имя будущего наследника уже известно. Отгадай, какое?

– Тинар? – Эль сказала это, чтобы позлить грума. – Или Дондар?

Дондаром звали плаксивого и вечно сопливого мальчишку меловых грумов. С ним никто не хотел играть, а Риз и Эль вменялось это в обязанности, когда семья начальника меловой гильдии приезжала к Хобану и Келли в гости. Никаких приятных ассоциаций имя Дондар ни у кого не вызывало.

– Ну, конечно, нет, Эль, и мне сейчас совсем не до твоих глупых шуток. Его будут звать Раф, представляешь?

– Да что ты заладил, – Эль уже возмутилась, – словно только кто-то один может так зваться.

– Я же говорил тебе, Эль, эти мумии предсказывают будущее. Всё ещё не понимаешь? Ты как-то будешь связана с принцем Рафом. А вдруг… Вдруг вы это… поженитесь?

Тинар хихикнул, стараясь, чтобы смех прозвучал ехидно, но получилось больше смущённо. Эль долбанула кулаком в дверь, словно могла через доски ударить паршивого Моу.

– Он ещё не родился, а мне уже восемь лет. Ты чего, с солончака рухнул? Все знают, что жена всегда младше мужа. И с какой стати мне жениться с этим дурацким принцем? Так что заткнись, Моу!

– Поженитесь, поженитесь… И такое бывает, я слышал… Ой, ай, тётя Келли…

Мама Келли умела схватить за ухо так, что сыпались искры из глаз. Сейчас Эль совсем не завидовала Тинару, хотя и была на него очень, просто ОЧЕНЬ зла.