Читать книгу Дифференцировать тьму - Евгения Сафонова - Страница 3

Утром меня разбудил вопль Кристы. Очень похожий на тот, что выдернул меня из сна в темнице.

И, прежде чем открыть глаза, я понадеялась, что подобный способ пробуждения не войдёт у неё в привычку.

– Что? – Я рывком села в постели, нащупывая очки.

Сокамерница, не отвечая, молча ткнула пальцем куда-то в сторону окна. Поспешно спрятав глаза за стёклами, я обратила внимание на растопленный кем-то камин – и натолкнулась на чужой сияющий взор. Сияющий в прямом смысле этого слова.

И странный, чарующий блеск синевы и серебра, которым светились очи юноши, застывшего у стола с грязными тарелками в руках, заставил меня почти залюбоваться.

– Доброе утро, – вежливо произнесла я, приветствуя незнакомца. – Что вам нужно?

Тот лишь улыбнулся в ответ узкими губами, и улыбка эта походила на лезвие ножа. Кожа его была пепельно-серой, как у дроу, но черты – ещё тоньше, ещё острее, ещё неправильнее, и волосы – чёрный обсидиан, а не лунное серебро, и глаза – не яркий янтарь, а блёклый синеватый перламутр, и бесформенные одежды – похожие на мантию, сотканную из сумрака ночи…

Одновременно с тем, как я встала с постели, юноша отступил на шаг, в тёмный угол рядом с окном, и каким-то образом совершенно слился с тенью. Ещё мгновение я видела огоньки его глаз – а затем пропали и они.

Когда я приблизилась к столу, в комнате уже не было никого, кроме нас с Кристой.

– Кто это был? – выдохнула сокамерница.

– Думаю, кто-то вроде уборщика. – Я запоздало сообразила, что на мне нет ничего, кроме рубашки, прикрывающей ноги до середины бедра. Мстительно понадеялась, что мои кривые ноги будут преследовать незваного гостя в кошмарах. – Тоже мне, юноша бледный со взором горящим…

На всякий случай обследовала угол на предмет потайных люков и дверей, но ничего не обнаружила. Ожидаемо.

– Похоже, он ещё и официант, – добавила я, заметив на столе чистенькие серебряные колпаки, под которыми явно скрывался наш завтрак. Мельком заглянула в зеркальце, лежавшее на столешнице, торопливо поправила вздыбленную чёлку, скрыв противную россыпь мелких прыщей на лбу. – Давай-ка умываться и есть.

И мантия колдуна, и мои джинсы бесследно исчезли. Похоже, их забрали в обмен на еду, и за этой едой я обнаружила, что мне больно глотать. Это тоже было ожидаемо – купание в реке и ночёвка на ледяном полу не могли обойтись без последствий. Особенно для человека, который больше половины уроков физкультуры просидел на скамейке по причине освобождения после болезни.

Если кто-нибудь всё же принимает участие в нашем создании, в чём я сильно сомневаюсь – ваяя меня, он настолько переборщил с интеллектом, что на иммунитет просто не осталось места. Насморк, кашель и прочие ОРВИ цеплялись ко мне регулярно, а за весь четвёртый и пятый класс школы я посетила от силы уроков сорок, за два года умудрившись переболеть бронхитом, гайморитом, отитом, воспалением лёгких и вирусным менингитом. Какой-то болячке так понравилось в моём организме, что лекарства заставляли её кочевать из органа в орган, но никак не уходить. Мама сбилась с ног, таская меня по врачам, а те только руками разводили.

В конце концов я всё же выздоровела, но ещё долго отходила от последствий постоянного приёма антибиотиков. Те два года я спала не в своей комнате, а в маминой кровати, у неё под боком. Тогда мама не объясняла, почему настояла на моём переселении. И лишь годы спустя призналась, что устала по пять раз за ночь бегать в другую комнату, чтобы проверить, дышу ли я…

Тарелка расплылась перед моими глазами, заставив проглотить комок в горле. Нет, не плакать, только не плакать! Срочно возвести в степень… тройку, да, тройку. Первая – три, вторая – девять, потом двадцать семь, восемьдесят один, двести сорок три…

– Интересно, а что нам после завтрака делать? – Когда непролитые слёзы высохли на ресницах, я спокойно подцепила вилкой жареный гриб. На завтрак нам подали удивительно банальный для другого мира омлет с чем-то, очень похожим на шампиньоны. – С утра с нами вроде обещали «поработать».

– Может, этот колдун про нас забыл? – с надеждой спросила Криста.

– Хотелось бы надеяться. – Я качнула головой. – Но, боюсь, вероятность этого крайне мала.

И точно, не успела я договорить, как послышался деликатный стук в дверь.

– Да, – обречённо крикнула я.

Лод вошёл в комнату с таким непринуждённым видом, словно навещал не пленниц, а дорогих гостей. Скользнул взглядом по моим голым ногам – но, как и ожидалось, особо на них не задержался.

– Доброе утро, – произнёс колдун. Уголки его губ были приподняты в лёгкой улыбке. – Как спалось?

– Благодарю, прекрасно, – сказала я. – Но мне очень интересно, кто нас разбудил.

Лод сощурился, и я прочла вопрос в его взгляде.

– Тут был… юноша. В чёрном. Со светящимися глазами.

– А, вы про Акке? – Улыбка колдуна стала шире. – Не обращайте на него внимания. Это мой слуга, он иллюранди.

Я как раз собиралась спросить, что означает последнее слово, когда Криста ахнула и всплеснула руками.

– Иллюранди?! – Тонкий голосок сокамерницы дрожал от возмущения. – Они же демоны, создания тьмы! Мне про них Дэ… дедушка рассказывал! – К счастью, Криста вовремя поймала мой предостерегающий взгляд. – Насылают кошмарные сны, питаются человеческими силами!

– Не только человеческими, – мягко поправил Лод. – Просто у человека легче всего украсть силы… и да, легче всего это сделать во сне. С дроу или с эльфом такое не пройдёт, если только они не ослабли вконец. – Колдун прислонился плечом к дверному косяку. – Но дроу заключили с иллюранди… соглашение. Дроу на добровольной основе отдают иллюранди свою энергию, а те взамен присматривают за их домами. Энергия дроу куда сытнее человеческой, так что иллюранди в итоге забирают совсем немного, дроу этого даже не чувствуют. А ловкость и умение мгновенно перемещаться в тени делают иллюранди отличными слугами.

– В общем, тёмные домовые, – пробормотала я. – Или дворецкие.

Очередное подтверждение того, что не так уж наш плюшевый мишка и безобиден. Действительно, куда же колдуну, живущему в мрачной тёмной цитадели и использующему невинных девиц для своих злодейских планов, без демона-прислужника…

– И вы позволили ему приблизиться к нам?! – Кристу объяснение колдуна явно не успокоило. – Когда-то сотни людей и эльфов погибли, чтобы изгнать иллюранди со своих земель, а вы…

– Акке причинил вам вред?

Голос мужчины был мягче шёлка – но улыбаться он перестал.

– Нет, но…

– Он чем-то оскорбил вас?

– Не…

– Тогда что именно тебя не устраивает?

Криста открыла рот – и встретила взгляд Лода, в котором сейчас поблескивала серая сталь.

– Да нет, – девушка потупилась, резко вспомнив, что находится в плену, а не на курорте, – всё нормально.

Едва заметная улыбка вернулась на губы колдуна мгновенно, будто кто переключил рычажок.

Только вот теперь я видела, что в прозрачной серости его глаз нет и тени этой улыбки.

– Я рад. – Лод отвернулся. – Жду вас в гостиной. Пора приступать к делу.

Я проследила, как за ним закрывается дверь. Покосилась на Кристу, чей нехороший прищур ясно выдавал направление её мыслей.

– Полагаю, ты думаешь о том, что он у тебя ещё попляшет?

– Правильно полагаешь, – процедила сокамерница. – Эх, не будь на мне ошейника…

Я успокаивающе похлопала Кристу по плечу.

– Ладно, пойдём, пока он не осерчал. – Подхватив штаны, я тоскливо отвернулась от раскисших кроссовок. Лучше уж похожу босиком. – Чем быстрее отмучаемся, тем быстрее я изучу ещё пару сотен риджийских слов.

В гостиной нас ждал сюрприз – на столе, за которым мы вчера разговаривали, были разложены штук десять мутных белых кристаллов, похожих на кварц. Колдун уже сидел в одном из кресел, положив руки на подлокотники, явно ожидая, пока мы тоже присядем.

– Это не займёт много времени, – молвил он, когда мы с Кристой оправдали его ожидания. – Кто хочет быть первой?

Мы с сокамерницей переглянулись, и я не увидела в глазах Кристы особого энтузиазма.

– Давайте я, – вырвался у меня тяжёлый вздох. – Что нужно делать?

В ответ на мои слова Лод нахмурился. Привстал, заставив меня напряжённо следить за его движениями. Нагнулся над столом.

И заботливо пощупал тыльной стороной ладони мой лоб под чёлкой.

– Так и есть. Жар, – заметил он. – Хриплый голос. И выглядишь болезненно. – Колдун опустился обратно в кресло, сложив ладони в жесте, напоминавшем молитвенный. – Что случилось?

Я растерянно пригладила чёлку.

Он собирается использовать меня для опытов – и при этом печётся о моём здоровье?

– Да так, простудилась немного…

– Тогда сегодня отдыхаешь. Ритуал требует много сил, а они тебе понадобятся. К тому же с тобой нам торопиться некуда, – последние слова он добавил легко и просто – но это делало их ещё более зловещими. – Позже попрошу Морти подыскать тебе лекарство.

Какая трогательная забота.

Совсем как об индюшке, которую лелеют до рождественского ужина.

– Тогда займёмся тобой. – Лод кивнул Кристе. – Возьми один из кристаллов. Любой.

Девушка протянула руку с такой опаской, точно камни в любой момент могли отрастить зубы. Сомкнула пальцы на кристалле, который был чуть меньше её ладони, быстро притянула к себе.

– Возьми его обеими руками, – велел Лод. – Да, вот так. Ладони на стол. Ближе ко мне. – Глядя, как робко Криста выполняет его указания, он усмехнулся. – Да не бойся ты так. Не меня тебе стоит бояться.

В конце концов руки Кристы, сжимающие камень, всё-таки оказались приблизительно посреди стола, – и тогда, сидя напротив, колдун накрыл её ладони своими. Прикрыл глаза. Я заметила, что ресницы у него темнее, чем волосы, и не слишком длинные, но пушистые.

А лоб-то какой высокий…

– Не шевелись, – велел мужчина. – И скажи, если почувствуешь себя плохо.

Золотистое сияние с внутренней стороны ладоней просветило его пальцы алым – а потом странная светлая дымка окутала и руки Кристы, и кристалл в них. Девушка заворожённо, широко открытыми глазами наблюдала за камнем, вдруг начавшим слабо светиться изнутри.

А я внимательно следила за обоими – из-за занавеси тёмных волос. Никогда не забирала их в хвост или косу, привыкла прятать глаза за длинными прядями. Это давало ощущение… уединения. Безопасности.

Да, я немного социофоб. Одиночество всегда скорее привлекало меня, чем пугало.

– Достаточно, – Лод резко взметнул ресницы вверх, и сияние в его ладонях мгновенно померкло. Так же, как исчезла колдовская дымка.

И только кристалл продолжил сиять мягким молочным светом, плескавшимся в его прозрачной глубине.

– Как себя чувствуешь? – участливо поинтересовался колдун.

– Отлично, – с вызовом ответила Криста, вздёрнув идеальный носик.

Она явно ответила бы то же самое, даже находясь на последнем издыхании. И хотя особо зловещих последствий колдовства я и правда не заметила, вряд ли колдун пощадил меня без причины.

– Прекрасно, – Лод кивнул на другие кристаллы, дожидавшиеся своего часа у края стола. – Тогда бери следующий.

Я поняла, почему меня оставили в покое, после четвёртого камня. К тому моменту Криста побледнела, под глазами её залегли тени, да и очередное «отлично» прозвучало куда тише… однако сокамерница упрямо потянулась за пятым кристаллом. Наверное, стоило бы вмешаться и приказать ей не дурить, но я лишь молча смотрела на процесс, чувствуя себя зрителем в кино.

В конце концов, убивать Кристу явно никто не собирается. Пока. А в няньки к ней я не нанималась.

И в какой-то миг я увидела тень усмешки, притаившуюся в уголках губ Лода, в которой ясно читалось схожее чувство.

Прервалась Криста сама, на седьмом по счёту камне. Вдруг разжала пальцы, закатила глаза и чуть не рухнула с кресла. Хорошо ещё, что Лод удержал её за руки.

– Просил же предупредить, если станет плохо, – равнодушно бросил колдун, глядя на бесчувственную девушку. – Акке!

Да, убивать нас пока никто не собирался.

Но и беречь – тоже.

Я всё-таки вздрогнула, когда иллюранди шагнул из тени рядом с книжным шкафом. Легко, непринуждённо, так быстро, словно всё это время там прятался.

– Гестгафи? – Юноша поклонился. Он казался немногим старше меня, но я догадывалась, что это обманчивое впечатление.

Этого слова я не знала. Лишь предположила, что оно означает нечто вроде «господин».

Не забыть бы спросить о значении у Кристы, когда она очнётся.

А я надеялась, что она очнётся.

– Така хана и свефнхерберги. – Лод указал глазами на Кристу. – Морти ог сейя ас ех сарф саз.

Перед глазами мгновенно всплыли вчерашние пергаменты. «Така» – отнести, «хана» – её, «и» – в, «свефнхерберги» – спальня. Значит, первое предложение переводится как «отнеси её в спальню», а второе… «Морти и сказать, что я нуждается в она»? Тьфу, бред.

Но если переставить слова и пофантазировать со склонениями… похоже на «и скажи Морти, что она мне нужна».

Вот это уже более правдоподобно. Только «Морти» должно быть с большой буквы, учитывая, что колдун уже упоминал кого-то с этим именем.

Да, пока знание языка было далеко от совершенства, но хоть что-то.

– Хиива. – Иллюранди подхватил Кристу на руки легко, словно тряпичную куклу.

Должно быть, «слушаюсь». Но я мысленно поставила ещё один знак вопроса, надеясь, что память не подведёт.

– Полагаю, сегодня тебя лучше не беспокоить лишними разговорами, – сказал Лод, когда мы остались одни, – не то горло разболится. О твоей сумке поговорим, как выздоровеешь.

– Не так уж я и больна, – сказала я, за дужку подтянув очки, норовившие сползти на кончик носа.

Конечно, разумнее было бы согласиться с колдуном.

Да только, к сожалению, у меня тоже назрело к нему немало вопросов.

– Вещи в нашей комнате… душ и прочее… это ведь вы сделали?

Лод кивнул.

– По рассказам людей из нашего мира?

Ещё один кивок.

– И поэтому вы хотите расспросить меня? Чтобы сделать другие вещи, которые есть у нас?

– В чём-то, что есть у вас, мы не нуждаемся, – откликнулся колдун, – но некоторые предметы оказываются весьма полезными.

Он смотрел на меня, почти не моргая, мягко и пристально. Казалось, замечая и не упуская ничего – ни единого слова, ни единого движения, ни единой мысли. И этот взгляд, светлый, как блеклое небо в пасмурный день, тревожил. Казалось, тебя видят насквозь, зная о тебе такое, чего ты и сама не знаешь.

Но я не отводила глаз.

Потому что в гляделки можно играть вдвоём.

– Почему вы спасли меня?

Лод в ответ лишь вопросительно вскинул бровь.

– Вы же не знали, кто я. Полагаю, вы просто прогуливались в саду с принцем, как вдруг кто-то всплыл посреди пруда. – Я оперлась локтями на стол и положила подбородок на сложенные домиком ладони. – Не думаю, что дроу имеют привычку там купаться. Вы должны были понимать, что я чужая, но всё равно бросились в воду. – Я сощурилась. – А когда вытащили меня, я была почти мертва, я знаю. Я уже захлебнулась. Но вы меня откачали.

Сейчас я вспоминала об этом спокойно, без доли той стыдливости, которая охватила меня у пруда. Я помнила его губы на моих губах и мягкий щёкот его щетины на коже; но с чего, с другой стороны, меня так смутило обыкновенное искусственное дыхание?

– Так почему вы спасли меня? – повторила я. – Зная, что я чужая? Зная, что я могу оказаться вражеским шпионом?

– Странный вопрос. – Улыбка колдуна окрасилась некоей озадаченностью. – Разве ты не стала бы спасать того, кто тонет на твоих глазах?

– Если он может оказаться врагом? Нет.

– А если ты не знаешь, враг это или друг?

– У меня есть лишь один друг, и его я всегда узнаю. А до остальных мне дела нет.

Колдун склонил голову набок, позволив уловить ещё один окрас его улыбки. Удовлетворённый.

И я вдруг поняла, что его интересует во мне что-то ещё. Что-то помимо моего… происхождения.

Будто я – загадка, которую ему необходимо разгадать.

– Ты интересный человек, Снезжана, – произнёс он. – Люди зачастую мнят о себе больше, чем они есть на самом деле, приукрашивая достоинства и не замечая недостатков. Правду, которая отражается в зеркале, признают лишь немногие. Но я, пожалуй, впервые встречаю кого-то, кто в своих же глазах нарочно раскрашивает себя в чёрные тона.

– А вы хотите сказать, что на самом деле я не такая, – довершила я его мысль.

Непроницаемая улыбка в ответ.

Да, он не слишком похож на злого колдуна из сказок. Но у него приятная располагающая наружность, приятные мягкие манеры, приятный притягательный взгляд и приятный обволакивающий голос.

И всё это – опасная приятная маска, за которой он прячет нечто большее.

– Боюсь разочаровать, но внешность бывает обманчива… хотя в моём случае это не так. – Я откинулась на спинку кресла. – Кто же может лучше знать меня, чем я сама?

– Порой со стороны виднее, – заметил колдун, рассеянно почёсывая себя за ухом. Странно, но в его исполнении этот жест смотрелся естественно и мило. – Так ты не знаешь, почему отличаешься от всех?

Неожиданная смена темы заставила меня замешкаться.

Неожиданный вопрос – тем более.

– В каком смысле?

– Почему не знаешь риджийского, – безмятежно пояснил колдун. – Почему, попав к нам, не стала похожа на эльфа. Почему в тебе не проснулся магический дар. Я проверял – ни намёка на него. А ведь все, кто переносился в Риджию из вашего мира, становились магами, и очень могущественными.

Пояснение было логичным – да только мне всё равно казалось, будто в его вопросе было двойное дно.

Но не мог же он знать, насколько я отличаюсь от всех.

А я уж думала, ему плевать на то, что его очередной питомец не похож на предыдущих…

– Не знаю, – совершенно искренне ответила я. – Может, потому, что я переместилась сюда, свалившись в реку?

Колдун сузил глаза. Приложил палец к губам, будто самого себя призывая к молчанию.

– Возможно. – Протянул руку в сторону – и извлёк из воздуха предмет, в котором я узнала свой смартфон. – Похоже, ты действительно чувствуешь себя неплохо. Может, тогда расскажешь мне, что это?

Я взяла телефон, подозревая, что ни он, ни планшет, ни другие вещи в моей сумке не пережили купания вначале в Москве-реке, а затем в пруду дроу. Так и есть, дорогущий сенсорный смартфон напрочь отказывался включаться.

Если бы мне дали его в руки сразу после того, как вытащили из воды, может, я и смогла бы его реанимировать. Но теперь…

– Это мобильный телефон. Вы о таких уже знаете.

– Но телефон выглядит совсем не так, – удивился колдун. – Он меньше, и на нём есть кнопки. А этот похож на карманное зеркальце, только чёрное.

Не знаю, какой год был в нашем мире, когда к Лоду попала предыдущая жертва порталов между мирами, – но мобильники тогда явно только входили в обиход.

– Это усовершенствованная модель. С её помощью можно слушать музыку, читать книжки, смотреть… красивые картинки… и общаться с друзьями, – сказала я, чувствуя себя воспитательницей в детском саду. Просто не хотелось вдаваться в такие подробности, как «влезать в Интернет», «фотографировать» и «смотреть фильмы», не то пришлось бы провести здесь ещё часа два. – Только от воды она испортилась, так что я не смогу показать наглядный пример.

– То есть она одновременно телефон и плэй-йер, – догадался Лод.

– Да.

– Ясно. – Колдун склонил голову набок. – И с её помощью можно читать книги?

– Да. Копии книг, – добавила я. – Грубо говоря, весь текст книги копируют, и он отображается вот здесь. – Я постучала ногтем по зеркальному экрану.

– Действительно хорошая вещь. – Лод с ловкостью фокусника вытянул из воздуха мой планшет. – А это, должно быть, несовершенный телефон?

– Нет, это планшет. И его изобрели позднее телефонов, – я стоически вздохнула. – Он… почти такой же, как телефон, но лучше.

– Он больше. – Лод нахмурился. – Его сложнее носить с собой.

– Немного. Но с его помощью можно… слушать музыку, читать книжки, смотреть картинки и общаться с друзьями, – немного беспомощно повторила я.

– То есть делать всё то же самое, что и с телефоном?

– Ну… да.

– Тогда зачем вы его изобрели, если у вас уже были предметы для этого?

А если подумать, действительно: зачем? Можно прочитать долгую лекцию про разрешение экрана, интерактивные приложения, операционную систему и быстродействие процессора, но для Лода всё это будет пустым сотрясением воздуха.

И в чём суть?

– Ну, – промямлила я, – на планшете… картинки больше… и красивее.

Лод внимательно посмотрел на меня – и в этот момент я поняла, что детский сад здесь совсем не он.

– Думаю, тебе лучше пойти и отдохнуть, – наконец мягко произнёс колдун, поднявшись из-за стола. Провёл рукой над кристаллами, точно поглаживая воздух, и все камни исчезли. – Лекарства вам скоро принесут. Кристе нужно восстановиться, так что сегодня и завтра вы вольны заниматься чем угодно. Только из башни не выходите.

– А из комнаты можно? – Я не замедлила поймать его на слове.

– Можно, – великодушно откликнулся Лод. – Но там, – он указал на лестницу одними глазами, – мой рабочий кабинет, а я не люблю, когда меня отвлекают во время работы.

– Поняла, – покладисто кивнула я.

– Хорошо. – Он отвернулся. – Доброго дня, Снезжана.

Я следила, как он поднимается по тёмным каменным ступеням. Потом встала с кресла и, украдкой покашливая, обошла гостиную. Присматриваясь, приглядываясь, изучая.

В целом в комнате не было ничего интересного – не считая деревянной мишени для дротиков на стене да огромного книжного шкафа. Я взяла одну из книг, самую большую, в потёртом кожаном переплёте. На обложке названия не было, оно обнаружилось лишь на первой странице, аккуратно написанное от руки, и гласило «Юртир ог плонтур». «Травы и растения».

Ещё вчера меня удивило, что написание многих местных букв схоже с земной латиницей, – но находились и такие символы, которым не было аналога. К примеру, буква, звучавшая как нечто среднее между «з» и «в», а писавшаяся как зеркально отраженная «б» с горизонтальной черточкой на хвостике. Или ещё одна, по звучанию сочетавшая «с» и «ф», а по написанию напоминавшая русскую «р» – в которой вертикальная линия удлинялась не только вниз, но и вверх.

Знакомые слова я читала уже весьма сносно, а потому смело принялась брать с полки одну книгу за другой, пока не обнаружила ту, что могла оказаться полезной.

– «Сьёгулегар скийрингар». «Исторические записки». – Толстый том вернулся на место, но лишь на время. – Тебя-то мне и надо.

Я опустилась на корточки. Поколебавшись, вытянула с нижней полки шкафа небольшую плетёную корзину с крышкой – и, открыв её, с удивлением увидела мраморную шахматную доску и набор каменных фигур.

Неужели в этом мире есть шахматы? Да нет, скорее кто-то из нашего мира рассказал о них Лоду…

– Эрт фу стэлль фра хёдрум хейми? – мелодично поинтересовались за моей спиной.

Я вздрогнула и обернулась.

Это была девушка-дроу. И, вопреки моим ожиданиям, она не носила ни платьев со сногсшибательными разрезами, ни бронированного белья: всего лишь чёрную рубашку, шёлковый корсет под грудь, отливающий синей сталью, бархатные штаны и кожаные ботфорты. Образ вышел боевой, но вполне приличный – и более чем женственный. Глаза кошачьи, цвета шафрана, сощуренные и любопытные, снежные волосы собраны на макушке в высокий хвост, на лбу поблёскивает серебряный венец – такой же, как у принца.

Я довольно быстро сообразила, что её вопрос можно перевести как «это ты девочка из другого мира?».

Ещё я быстро сообразила, что лучше не давать моим тюремщикам знать о том, что я стремительно продвигаюсь в изучении их языка. Косить под дурачка – всегда лёгкий путь.

А быстрее всего я сообразила, что, скорее всего, это и есть та самая Морти, которая понадобилась колдуну.

– Не понимаю. – Я развела руками.

Девушка нахмурилась.

– Фу талар экки тунмалив и Риджия?

Я убито молчала, хотя только что меня спросили, не говорю ли я на риджийском.

Дроу вздохнула. Улыбнулась, неопределённо махнула рукой и прошествовала к лестнице в кабинет Лода. Через плечо у неё был перекинут длинный кожаный ремень, к которому крепился объёмный ларец чёрного дерева с изящной серебряной ручкой.

А я почти машинально отметила, что, несмотря на странные, неправильные пропорции её точёного лица, нечеловеческая красота дроу – завораживавшая, как прекрасный и опасный танец огня, – привлекала меня куда больше приторного личика Кристы.

Я подтащила корзину с шахматами к столу. Извлекла оттуда доску, ужасно тяжёлую, кое-как водрузила её на лакированную крышку.

Пока Криста не очнулась, брать книгу я не рискну – ещё заметят. А так можно будет сделать вид, что это сокамернице захотелось почитать.

Но в ожидании её пробуждения надо чем-то себя занять.

Я разыгрывала уже четвёртую партию против самой себя, честно стараясь не симпатизировать ни белым, ни чёрным – пусть даже эта игра складывалась подозрительно похожей на знаменитую «Бессмертную партию»[13], – когда на лестнице послышались голоса.

Спустя какое-то время в гостиную спустилась дроу, а следом за ней – Лод. И если дроу выглядела вполне прилично, разве что подозрительно сияющей и немного растрёпанной, то выправленная рубашка взлохмаченного колдуна ясно свидетельствовала о том, что они наверху как раз совсем не в шахматы играли.

Заметив меня, парочка осеклась и замолчала, хотя предполагалось, что я всё равно не пойму, о чём они говорят.

– Йаэя, Лод, – бросила дроу, – ех айтла ас фара.

Кажется, она говорила Лоду, что собралась уходить…

– Комду квёльд. – Лод ласково коснулся её щеки.

…а колдун приглашал её прийти вечером…

– Ёхвитах, мун ех кома. – Морти поцеловала колдуна в губы – коротким поцелуем давно и надёжно законной девушки – и была такова.

…и Лод был очень даже не против.

Наличие у колдуна любовницы меня немного удивило. Но лишь немного. В конце концов, он взрослый мужчина со своими потребностями, и странно было бы предположить, что он не найдёт способа их удовлетворять.

– Играешь в шахматы? – Лод вскинул бровь.

– Уже заканчиваю. – Я торопливо смела фигуры с доски обратно в корзину. – Откуда они у вас?

– Девушка, которая пришла до тебя, рассказала. – Ну да, так и думала. – В Риджии есть похожая игра, называется скаук, но ваш вариант мне больше нравится. Другие фигуры, другие правила. – Лод следил, как я поднимаюсь из-за стола. – Сыграем как-нибудь?

– Как-нибудь, – согласилась я, проскользнув мимо него по направлению к нашим покоям.

И мне казалось, что его пристальный взгляд преследует меня, даже когда нас разделила закрытая дверь.

Что ему от меня нужно?..

– Явилась! – недовольно провозгласила Криста, благополучно очнувшаяся, но продолжавшая валяться на кровати. – Я тут вся извелась!

Вид у сокамерницы был вполне здоровый, да и истерить сил хватало, что тоже о чём-то говорило.

– Могла бы выглянуть в гостиную и не изводиться.

– Я больше вообще из этой комнаты не выйду! – Криста злобно покосилась в сторону двери. – Вот садист! Почему он не остановил меня, когда видел, что мне плохо?!

– Наверное, думал, что ты большая девочка и не страдаешь склонностью к мазохизму.

Хотя я знала, почему Лод её не пощадил. Помимо того, что его вообще не должно особо волновать наше самочувствие.

Именно так и надо воспитывать непослушных детей: не твердить о том, что нельзя касаться раскалённой плиты, а дать разок тыкнуть пальчиком во включённую конфорку.

– Он сказал, завтра ты отдыхаешь, – добавила я. – И, боюсь, выходить всё-таки придётся, иначе заставят. Но вроде действительно обошлось без серьёзных последствий?

– Это из-за лекарства, – буркнула Криста. – Сначала калечат, потом лечат…

– Какого лекарства?

Девушка выпростала руку из-под одеяла и указала на стол. Кто-то заботливо оставил там наш обед – одна тарелка уже опустела – и две бутылочки тёмного стекла. К горлышкам последних прикрепили пергаментные ярлычки, на которых аккуратно подписали наши имена.

На риджийском, естественно.

– Они уже были там, когда я проснулась, – сказала Криста. – Думаю, в моей что-то, восстанавливающее силы… а в твоей наверняка средство от простуды.

Я молча села за стол. Вытащила пробку из бутылки с лекарством, и в нос ударил пряный запах полыни. Сделала глоток, ожидая сводящую челюсть горечь, но жидкость оказалась сладкой и тягучей, как сироп шиповника.

И теперь я догадывалась, что несла любовница колдуна в чёрном ларце.

– Чем ты занималась всё это время? – Криста внимательно следила, как я ем. На этот раз подали белые стручки, похожие на фасоль, под сливочным соусом.

– Рассказывала колдуну про мобильники. А потом в шахматы играла.

– С кем?

– С собой.

Во взгляде Кристы я прочла явные сомнения в моей нормальности.

– У дроу есть шахматы? – после недолгой паузы спросила она.

– Наши предшественники про них рассказывали. А колдун, похоже, воспроизвёл. Сыграем попозже?

– Я плохо играю…

– Ничего, может, я тебя научу, – с сомнением проговорила я. Подумав, сложила вилку и нож по обе стороны тарелки. – Слушай, а можешь прояснить, с чего вообще дроу и эльфы враждуют между собой?

Криста вздохнула и с готовностью начала рассказ.

В общем, начиналось всё, как обычно. Когда-то эльфы, дроу и люди жили в мире, дружили и тесно сотрудничали, – а лепреконы всегда были расой обособленной. Но триста лет назад Тэйрант из рода Бллойвуг, Повелитель дроу, вдруг понял, что в сравнении с эльфами и дроу люди стоят на низшей ступени развития, да и вообще когда-то прибыли в Риджию из-за моря. Следовательно, они не имеют права на равенство с её коренными обитателями.

Посему Тэйрант решил, что люди должны исчезнуть. Все, за исключением магов, которых боги отметили колдовским даром.

Идею не оценили ни эльфы, ни тем более сами люди. В итоге Тэйрант объявил светлых братьев изменниками, пошедшими против изначального замысла богов. Себя же он считал десницей провидения, призванной очистить Риджию от людской скверны. Всё это привело к ужасной кровопролитной войне, названной Войною Пяти Народов, разделившей жителей Риджии на «светлых» и «тёмных». К первым с той поры относили эльфов, людей и лепреконов, ко вторым – дроу и иллюранди.

Тёмные побеждали. Им помогал Ильхт из рода Миркрихэйр, самый могущественный и ужасный маг, когда-либо рождавшийся среди людей. Он перешёл на сторону дроу вместе со своими последователями-колдунами, коих нашлось немало. Тэйрант сделал Ильхта своей правой рукой, и вдвоём они погубили больше светлых, чем всё их войско… но от гибели людей и эльфов спасли лепреконы, которые долго отсиживались в своих предгорных лесах, однако в решающий момент всё же присоединились к битве на стороне света.

Тэйрант и Ильхт были убиты. Лишившись командиров, дроу бежали и укрылись под сводами гор. Их не преследовали. Важнее было засеять выжженные поля, отстроить заново города, обратившиеся в пепелища, и справиться с иллюранди, которые не спешили отступать следом за своими хозяевами.

Триста лет дроу давали о себе знать лишь периодическими вылазками в предгорные города – на свои бывшие земли, где они крали всё, что можно было украсть, и убивали всех, кого можно было убить. Пять раз светлые собирали войско и отправлялись в горы, чтобы раз и навсегда покончить с порождениями тьмы, и пять раз возвращались ни с чем. В подгорных лабиринтах, усеянных смертоносными ловушками дроу, они были бессильны. В конце концов на тёмных махнули рукой, и люди и эльфы просто перестали селиться рядом с горами, – а в глубь страны дроу соваться не осмеливались. Тэйрант и Ильхт обратились в персонажей страшных сказок, которыми на ночь пугают детей. Тэйрант Кровавый и Ильхт Злобный, так их прозвали. Повелитель дроу и его ручной колдун, едва не уничтожившие привычный мир.

Но восемнадцать лет назад дроу снова напомнили о себе.

Вначале явился их посланник, иллюранди. Этим созданиям тьмы под силу проникнуть всюду, если только место не защищено весьма специфическими чарами. Посланец дроу вынырнул из теней прямо перед Повелителем людей. Прежде чем стража успела среагировать, учтиво поклонился и сообщил, что тёмные хотят перечеркнуть старую вражду и заключить мир. Все трое светлых владык отнеслись к этому крайне настороженно… но, посовещавшись, всё же согласились на встречу.

И тогда явились сами дроу.

В условленный день они во главе со своим Повелителем прибыли на место переговоров, замок Матхниз на Долгом озере, что раскинулось на границе королевств людей и эльфов. Они расточали улыбки. Они говорили, что дети не в ответе за грехи отцов. Они казались полными раскаяния.

Казались.

А на пиру, который затеяли в честь воссоединения риджийских народов, устроили резню.

Владыки людей и лепреконов погибли. Повелитель эльфов, отец Дэна, чудом уцелел, но потерял жену. Невероятными усилиями он и его верные воины смогли одолеть и убить дроу, однако победа далась дорогой ценой, и с того дня отношения обострились до предела. Светлые поняли, что тёмные никогда не исчерпают своей ненависти к ним, и тогда Повелитель эльфов начал готовиться к войне.

Новой войне, которая раз и навсегда завершила бы старую.

Один за другим светлые разведчики жертвовали собой, пытаясь вызнать расположение городов дроу и нарисовать карту подгорных лабиринтов. Дроу тоже не сидели на месте – их лазутчиков периодически ловили то в городах рядом с горами, а то и в самих столицах. Впрочем, особых неприятностей дроу не доставляли, а эльфы народ неторопливый, ведь у них в запасе срок куда больше людского. Потому-то подготовка к войне и тянулась вот уже восемнадцать лет.

Когда Криста прибыла в Риджию, о тёмных немного подзабыли. При эльфийском дворе хватало своих интриг. Но когда с её помощью всех интриганов вывели на чистую воду – вспомнили снова.

– Ты поэтому отправилась к горам дроу? – хмуро поинтересовалась я, осознав, что помимо неземной красоты меня забыли одарить ещё и редкостной удачей. Только ею можно было объяснить, что человек с мозгами Кристы смог раскрыть хоть какую-то интригу. – Решила продолжить карьеру спасительницы эльфов, в одиночку разобравшись со всеми тёмными?

– Ну… я решила попробовать, как оно – странствовать по стране и помогать людям, – призналась Криста. – Остановилась в городке неподалёку от столицы. Там встретила девушку… её хотели насильно выдать замуж, и она попросила меня съездить в Тьядри, город рядом с горами. Передать письмо её возлюбленному. Я и поехала.

– А как же тебя к самим горам занесло?

– Там у возлюбленного этой девушки была маленькая сестра, она заболела, и для лекарства нужны были кое-какие травы…

– …которые растут только в горах дроу, – закончила я. – А поскольку никто не торопился на тот свет, кроме тебя, то съездить за ними оказалось некому.

Криста уныло кивнула.

Вот всегда говорила Сашке, что нужно быть осторожнее с побочными квестами…

– Милосердие, как и любовь – опасная штука. – Я вздохнула. – Весёлые ребята эти дроу.

– У тебя уже есть план побега? – в голосе Кристы послышалась надежда.

Я покачала головой.

– Маловато информации. Так что после еды продолжим изучение риджийского, – и решительно взяла вилку. – Но сначала мне нужно, чтобы ты достала из шкафа в гостиной одну книгу…

За минувшую ночь все четыре листа, исписанных накануне, неведомым образом очистились от чернил. Меня это насторожило, но и порадовало – не было нужды просить у колдуна новые. «Исторические записки» Криста взяла без проблем, так что дальше изучение риджийского двинулось несколько в другом направлении. Я читала, тыкая пальцем в незнакомые слова, а Криста выписывала их на пергамент с переводом.

И да, моё вольное истолкование изречений иллюранди таки оказалось верным.

После чтения я заставила сокамерницу говорить со мной на риджийском – не только на бытовые, но и на литературные темы. Как оказалось, Криста поразительно мало читала, употребляя в основном современные любовные романы, так что я решила пересказать ей «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал». Просто пересказать, довольно подробно. При желании можно было вытащить обе книги с ментальной полочки и поведать слово в слово, но на это ушло бы слишком много времени.

Конечно, я предпочла бы одно из сочинений Камю или Гегеля. Только вот урок обратился бы мучением и для Кристы, и для меня: ей – из-за сложности восприятия, мне – из-за трудностей перевода. А вот эти романы, как я и думала, пришлись сокамернице по вкусу. Слушала она, затаив дыхание, а на сюжетные повороты реагировала с очаровательной непосредственностью.

Если в процессе пересказа я понимала, что не знаю перевода какого-то слова, оно тоже записывалось на пергамент. Работа предстояла титаническая – ведь я запоминала убогую письменную транскрипцию кириллицей, но она зачастую не способна была передать всех тонкостей произношения. Большинство согласных, как и гласных, требовалось сглаживать и смягчать, но некоторые – нет. Та же «р» выговаривалась вполне себе твёрдо. А со слуховой памятью у меня дела обстояли далеко не так хорошо, как со зрительной – и приходилось порой по нескольку раз повторять то или иное слово, прежде чем я выговаривала его правильно.

В конце концов Криста взмолилась о передышке, и мы всё же сыграли в шахматы. Сокамерница и правда играла отвратительно, в первой же партии попавшись в элементарную дебютную ловушку и проиграв на восьмом ходу. Другие две игры прошли не лучше, и, сдавшись, я позволила Кристе просто валяться на кровати, плача от тоски по своему принцу.

Периодически сокамерница прерывалась. Тогда меня удостаивали рассказами о лихом разоблачении заговорщиков и восторженными описаниями того, как прекрасен её Дэн.

– Его все любят, все! – разглагольствовала Криста, деликатно промокая слёзы уголком подушки. – Он истинный принц, достойный наследник престола!

– Угу, – рассеянно согласилась я, изучая переведённые «Записки» и разбираясь в законах риджийского словообразования. Повезло, что риджийский ещё проще английского. Падеж у существительных всегда один, даже притяжательного нет, а связь с другими словами достигается с помощью различных предлогов. У личных местоимений куча разных склонений, но их выучить несложно. Некоторые слова казались мне знакомыми, да и общий колорит напоминал языки из скандинавской группы… Даже жаль, что я никогда не задавалась целью стать полиглотом. Для моих нужд мне вполне хватало свободного владения английским, китайским и японским.

Неужели у риджийского действительно есть общие корни с каким-то из наших языков? Но откуда?..

– Он и у отца своего любимчик! А бедный Фаник… он очень старается быть похожим на старшего брата, но он слишком… мягкий, что ли? Да и мечом толком владеть не умеет, и вообще… Повелитель не особо его любит. – Криста сочувственно вздохнула. – Зато Дэна обожает! Он мне сказал как-то… да, Повелитель ко мне замечательно относится, и он одобряет, что я невеста Дэна! Пусть я простой человек, и не принцесса, и не из Риджии…

На этом я предпочла отключить слух, пропуская её дальнейшие излияния мимо ушей.

После ужина мы продолжили, и, ложась спать, я вспоминала содержание как очередных четырёх пергаментов, так и «Записок». Они представляли собой нечто вроде дневника, который в разное время вели разные люди. Сегодня я прочла записи, датированные шестисотыми годами второй эпохи Риджии. Криста сказала, что это было четыреста лет назад, ещё до войны. Как оказалось, тогда дроу жили не под горами – но предпочитали ночной образ жизни и поклонялись лунной богине Тунгх. Тёмная прохлада и сияние звёзд были им милее солнечного света. Эльфы же, как объяснила Криста, больше почитали бога Солира, воплощение солнца. Люди уважали веру коренных обитателей Риджии, но сами возносили молитвы Четверым – богам, олицетворявшим четыре стихии, – а о божествах лепреконов и иллюранди ничего известно доподлинно не было.

«Записки» вёл придворный маг дроу. Человек. Удивительно, но человеческие маги издавна прекрасно устраивались и среди эльфов, и среди дроу. Магические возможности первых были весьма специфическими, в духе исцеления или управления растениями, а силы вторых ограничивались коварными колдовскими ловушками и особыми боевыми навыками. И только люди являлись магами в привычном смысле этого слова: черпали силы из природных стихий, могли изобретать боевые заклинания и создавать артефакты.

Неудивительно, что Тэйрант признал их право на существование.

Записки были призваны облегчить жизнь следующим придворным магам, которые, в свою очередь, тоже должны были фиксировать своё пребывание у дроу – в той же книге. Эпический труд в основном касался магических исследований, быта дроу и более-менее важных политических событий, например, встречи Повелителей или торгового контракта с лепреконами. Чтиво было интересное, хотя к настоящему имело мало отношения.

Закончила я на том моменте, как маг решил вернуться в земли людей, дабы коротать старость в обучении юных колдунов. Следующая запись велась уже другим почерком и, если верить Кристе, датировалась днём, с которого до Войны Пяти Народов оставалось пять лет. И правда, старый маг упоминал принца Тэйранта, наследника престола дроу. Умного, обаятельного, красивого юношу, любознательного и не по годам сильного.

Грустно было знать, что после этот мальчуган развяжет войну…

Не удержавшись, я перелистнула несколько страниц, забежав вперёд.

И не удивилась, узнав, что имя нового придворного мага – Ильхт.

Следующий день прошёл почти так же, как и предыдущий. Сперва – беседа с Лодом, потом – изучение риджийского, чтение «Записок» и шахматы с самой собой.

Колдун сдержал обещание. Кристу действительно трогать не стали, а вот меня вызвали для следующего тет-а-тета. Поскольку с утра от моей простуды не осталось и следа, я мысленно приготовилась к неприятной процедуре с кристаллами… но Лод об этом даже не заикнулся. Так что всё ограничилось тем, что я на пальцах объясняла ему, что есть компьютер и Интернет.

Получилось, по-моему, плохо – однако колдун всё равно остался доволен.

Наш разговор прервала его любовница. Приветливо улыбнувшись мне, венценосная дроу бесцеремонным тычком под рёбра заставила Лода подняться с кресла, после чего оба удалились наверх. Тогда я, усмехнувшись, вытащила шахматную доску: от общества Кристы хотелось немного отдохнуть.

И, до самого обеда так и не дождавшись повторного появления сладкой парочки, отметила, что при побеге грех будет не воспользоваться подобной слабостью нашего тюремщика.

В спальне меня снова ждали тарелки, услужливо оставленные на столе. После еды мы с Кристой опять приступили к урокам риджийского. Пересказав сокамернице «Унесённых ветром» и пару романов Остин, я углубилась в чтение «Записок»… и вот тут, помимо кучи незнакомых слов, меня ждало кое-что интересное.

Ильхт из рода Миркрихэйр вёл записи не слишком часто. Складывалось ощущение, что у него есть более интересные занятия, так что перерыв между заметками составлял порой по полгода. Но постоянно упоминался Тэйрант, юный принц дроу. Он был ровесником Ильхта, прибывшего к дроу совсем мальчишкой, – обоим едва исполнилось семнадцать. А год спустя отец принца скончался, неудачно поохотившись на дракона, и в восемнадцать лет будущий Тэйрант Кровавый стал Повелителем дроу.

Чем дальше я читала, тем больше в записях сквозил дух будущего Ильхта Злобного. Ильхт восторгался красотой дроу, их привычками и обычаями. Он сетовал на то, что этот прекрасный народ не властвует над всей страной, а вынужден ютиться в предгорных землях. Он обвинял людей в том, что, давным-давно прибыв на чужую землю, они стали вырубать заповедные леса и теснить коренное население. Он понял, что люди – узурпаторы, навязавшие жителям Риджии свои правила и законы, а эльфы, дроу и лепреконы по доброте душевной позволили им это сделать.

А потом убедил в том же пятьдесят шесть человеческих магов, и одна из них стала его женой.

Я так и не поняла, Тэйрант ли навязал ему свои взгляды, или до всего этого Ильхт додумался сам. Но, как бы там ни было, в семьсот пятьдесят первом году началась война, а записи стали появляться чаще.

И с этого момента от читаемого даже у меня волосы встали дыбом.

Просто и буднично Ильхт рассказывал о том, как сегодня дроу «очистили» очередной город. Сколько человек они с Тэйрантом лично убили во время той или иной бойни. Как развлекались с пленниками рядовые дроу, пытками доводя несчастных до сумасшествия. Ильхт не то чтобы одобрял такое поведение, но понимал, что надо давать солдатам развеяться.

А потом…

– Криста, как переводится слово «крага»? – не поднимая глаз, спросила я.

– Ошейник, – откликнулась девушка, скучающе вертевшая ручку в пальцах. – Записать?

– Ага.

Я продолжила продираться сквозь текст, уже догадываясь, о каких ошейниках собственного изобретения повествует Ильхт.

Поскольку Тэйрант и Ильхт не планировали уничтожать магов, они принялись искать иные методы борьбы с ними. Но магов проще убить, чем пленить. Чтобы они не доставляли неприятностей своим тюремщикам, нужно лишить их возможности колдовать, заблокировать их способности.

И Ильхт нашёл способ. Вывел невероятно сложную магическую формулу – и сотворил те ошейники, которые сейчас были на нас с Кристой. Они не только блокировали магический дар, но и карали болью за любую попытку сопротивления. Непокорного пленника било нечто вроде электрического импульса, приводившего к параличу на несколько часов, после чего у большинства резко отпадало желание сопротивляться. А при попытке снять ошейник в горло узника вонзались острые шипы. Ильхт с сожалением отмечал, что смерть недолгая, но достаточно мучительная, чтобы…

Не в силах читать дальше, я захлопнула книгу.

Наконец осознав, о каком своём «предке» говорил Лод.

– Ты чего? – нахмурилась Криста, когда я встала из-за стола и прошла к постели.

– Пожалуй, с меня на сегодня хватит. Давай спать.

– Ты же обычно до отключки сидишь!

– Отдыхать тоже иногда надо.

Я легла, уставившись в потолок.

Да, Лод не соврал. Он и вправду усовершенствовал ошейники. Управление пленниками стало куда более… мягким. И простым. Хочешь не хочешь, а всё равно сделаешь то, чего желает твой тюремщик. Так сказать, добровольно-принудительно.

И попытка освободиться больше не приводила к моментальной гибели.

Только вот дела это особо не меняло.

Может, и Ильхт был похож на своего потомка? Приятным, улыбчивым снаружи? А внутри прятал гниль и чёрную сталь.

Значит, мнимое милосердие колдуна и правда лишь маска? Желание развлечься на свой лад?..

Криста улеглась рядом, блаженно зарывшись лицом в подушку, а я сжала кулаки.

Бежать. И как можно скорее.

Потому что нельзя находиться рядом с тиграми, которые в любой момент могут проголодаться.