Читать книгу Киану и Шекспир - Евгения Сихимбаева - Страница 2

Much Ado About Nothing

«As people get to know me better,» he says, «I’ll start to get the sleazier roles.»

Keanu Reeves

Los Angeles Times (US), October 1, 1988

I have alway wanted to play an unmentionable scoundrel,

somebody who only thinks in terms of death, hell, sin and damnation.

Keanu Reeves

Hitkrant (NL), July 17, 1993

Though I am not a flattering, righteous man,

at least you can say that I am honest about being a villain.

W. Shakespeare

Much Ado About Nothing

Act 1, Scene 3.

Английский актер, режиссер, продюсер и просто талантливый человек – Кеннет Брана, который по – серьезному замахнулся на Вильяма нашего Шекспира и решил, похоже, перенести на экран все его пьесы, – в качестве третьего проекта выбрал комедию – «Much Ado About Nothing» и привлек для работы в проекте целый букет блестящих актеров – в том числе, как ни странно – и американских.

I wanted to have American actors in this film because I wanted to take away from Shakespeare the kind of tight-assed British thing. You know, being the only sort of way you can do it. What I like about the best American film acting is when it’s emotionally fearless – full-bodied and gutsy. That’s what Shakespeare demands, and I think that American film actors have that.1

Случилось так, что менеджер Киану прослышал о скором запуске в производство фильма на основе Шекспировской пьесы, о чем не замедлил довести до сведения своего клиента. Узнав о желании режиссера задействовать в проекте американских актеров, Киану позвонил ему и напрямую спросил: не видит ли его Кеннет Брана в фильме… да в любом качестве? Первоначально Киану подумывал о роли графа Клавдио – ибо тот был «Young, dumb and full of come»2, да вдобавок должен был встречаться с самой красивой девушкой на съемочной площадке, – но на эту роль был уже утвержден Роберт Шон Леонардо. Киану даже летал для переговоров в Лондон, и да, режиссер – таки увидел его – но в роли злодея.

«Truly malevolent, sexy, passionate, an obsessively evil creature.3

Правда, непонятно, с чего вдруг – то ли чтобы просто отвязаться, то ли это была рука судьбы, потому что это стало первой по-настоящему отрицательной ролью Киану. That was the first time that I got to be really evil in front of the camera. I had a blast!4И когда Кеннета Брану спрашивали, почему он выбрал Дензела Вашингтона и Киану Ривза на роли благородного принца Арагонского и его брата-злодея дона Хуана, он отвечал:

«All these guys have made interesting career choices. They’re not conventional movie stars. I thought maybe they would do it, so I asked them. And they did.»5

И не только они, но и он сам – не знаю, обращали ли вы при просмотре этого фильма внимание на то, что Дэнзел Вашингтон, вообще-то – афроамериканец, и что цвет его кожи несколько отличается от цвета кожи его экранного брата, да и всех остальных?

Нет, серьезно? Вы осознали это только сейчас, когда прочитали эту фразу?

Если честно, так было и со мной.

Дэнзел замечательно убедителен в этой роли, и вот это, по моему мнению и есть настоящее отсутствие дискриминации – и расовой, и любой другой. Брана выбрал Дэнзела Вашингтона за его актерские качества, при этом цвет его кожи был режиссеру вообще неважен и эта разница между экранными братьями вообще не бросается в глаза, пока кто-то сильно озабоченный не ткнет в нее пальцем перед твоим носом. Кстати, такой ерундой, как акцент, Брана тоже не заморачивался, предоставив актерам говорить так, как им удобно… Но, не будем о печальном, тем более, что работа над этим проектом очень понравилась и самому Дэнзелу Вашингтону:

It was a nice small part, it was gonna be fun and I didn’t have to carry the film by any stretch of the imagination. It was great just to dress up, it was like being a kid, you know, put some leather pants on. It was a vacation for me. I didn’t do anything, I just learned the lines. The Chianti and the pasta was very good, too. "6

Кьянти и макароны – это потому, что съемки проходили в Италии на Villa Vignamaggio, на полпути между Флоренцией и Сиеной. Вилла расположена в живописном месте – на вершине одного из покрытых виноградом холмов в Греве, Кьянти (сейчас это что-то вроде мини-отеля, если есть желание – можно снять номер, чтобы, так сказать, приобщиться. Адрес – Via Petriolo 5 на расстоянии 3.4 км от центра Греве. А, вообще, место предназначено для отдыха класса люкс и романтического отдыха).

According to background information on Much Ado About Nothing, the Villa Vignamaggio was once the home of the Gheradini family, who had commissioned a portrait of their daughter sometime around 1503 by Signor Leonardo Da Vinci. The daughter, who later became better known by her married name, La Gioconda, is today more commonly referred to by her given name: Mona Lisa.7

Киану посмеивался над этим: «Supposedly! That’s what they say – that the Mona Lisa was painted in that Villa. It’s like one of those things like, «Elvis was here.» I’m finding out in Los Angeles that in every big house it’s like, «Charlie Chaplin lived here. Errol Flynn lived here.»

Смех смехом, но место это в действительности принадлежало когда-то семье Джеральдини, в которой 15 июня 1479 года родилась Lisa di Antonio Maria (Antonmaria) Gherardini, впоследствии ставшая женой знатного и богатого сеньора Francesco di Bartolomeo di Zanobi del Giocondo. (Интересная деталь: этот брак, призванный поправить материальное положение семьи, устроила мачеха девушки – Катерина ди Мариотто Руколло, чья родная младшая сестра Камилла была второй по счету женой купца Джокондо, родившей ему сына Бартоломео. И Лиза, таким образом, выйдя замуж, одновременно стала и приемной матерью племянника своей мачехи – обычная по тем временам история.) Именно Франческо и закажет знаменитому художнику Леонардо да Винчи портрет своей жены – ведь этот, заключенный по расчету брак, оказался весьма удачным – Лиза родила своему супругу пятерых детей, и в завещании он распорядился вернуть любимой жене ее приданое, одежду и драгоценности: Лиза дель Джокондо как верная и примерная супруга должна была быть всем обеспечена… (Завещание засвидетельствовал потомственный нотариус сэр Пьеро да Винчи – один из сводных братьев художника Леонардо да Винчи).

А Villa Vignamaggio считалось местом рождения Лизы до 2006 года, когда итальянский историк Giuseppe Pallanti опубликовал свою знаменитую книгу “ Mona Lisa Revealed: The True Identity of Leonardo`s Model».

Палланти, занимавшийся изучением флорентийских архивов более двадцати пяти лет, сообщил, что обнаружил в хранилищах монастыря Святой Урсулы документ, гласящий, что Лиза Геральдини родилась в действительности на Via Maggio во Флоренции.

(Монастырь Святой Урсулы сохранился и до наших дней, правда в полуразрушенном состоянии. В 2011 году там начались раскопки с целью найти могилу Моны Лизы – согласно записи в реестре смерти базилики Сан-Лоренцо: «Donna fu di Francesco del Giocondo mor; add; 15 di luglio 1542 sotterrossi in Sant’Orsola tolse tutto il capitolo» («Женщина Франческо дель Джокондо умерла в этот день 15 июля, 1542 в монастыре Святой Урсулы») – похоронена Джоконда именно там. Правда, ученые пока не смогли со 100% уверенностью определить принадлежность найденных останков…)8

Впрочем, Via Maggio и Vignamaggio на письме выглядят очень похоже… поэтому все может быть… да и жаль разрушать столь прекрасную легенду… Впрочем, во время съемок фильма Палланти еще не опубликовал свои исследования, так что все вполне правомерно.

Нынешний владелец виллы и виноградников – итальянский архитектор Patrice Taravella, купивший ее в 2014 году у римского адвоката Gianni Nunziante. Патрик – горячий сторонник органического земледелия и для него покупка этой виллы была чем-то вроде «возвращения к корням»:

«My parents emigrated to France when they were young, but their tie to Italy was strong and constant over time. That’s one reason that buying Vignamaggio was a symbolic return home, a homage to the fascination I feel for this land. Wine, culture and history are woven together, and they create a landscape that is in perfect harmony with nature.»9

Природа там действительно великолепная, что и создало неповторимую атмосферу фильма. Кеннет Брана и выбрал подобное место, чтобы «more thoroughly convey the sense of people living in the countryside,» as opposed to filming within the confines of a sound stage. «The sun changes the rhythm of the way you act and think about the characters,» Branagh continues, «all the rest of it – wine, grapes, bread, cheese, easy laughter, and the simple way of life – soon begins to sort of seep through your pores. It is the only way to reduce life to a primitive passion where people live in the sun, eat, drink, and have sex. All of this has some wonderful, under-the-skin effect on the movie.»10

И так оно и было. Актеры жили на вилле настоящей коммуной, и Эмма Томпсон, уже имевшая к тому времени «Оскара», готовила по вечерам для Киану пасту по какому-то своему хитрому рецепту, возможно, чтобы просто скоротать время, поджидая со съемочной площадки своего тогдашнего муженька, Кеннета Брану, который не только сыграл в фильме одну из ролей, но и был и режиссером, и продюсером фильма, что почему-то очень не нравилось Дэнзелу Вашингтону:

«I don’t think I like working with actor-directors,» he says. «I don’t like it because they can’t be there, they have to go directing, not to knock the two people because I love them both (Spike Lee and Branagh), but it doesn’t work for me.»11

Для юной Кейт Бекинсейл это вообще стало чем-то вроде приработка во время летних каникул – она в это время изучала русский и французский языки в New College, Oxford. Этот фильм подарил ей и первый в ее карьере экранный поцелуй, когда она поцеловала своего коллегу Роберта Шона Леонарда, сыгравшего роль ее возлюбленного.

Киану тоже понравилась царившая на съемочной площадке атмосфера – его роль была небольшой, и он успевал потусить с навещавшими его друзьями и съездить во Флоренцию проведать сестру.

Место действия шекспировской комедии тоже Италия – но Мессина – город на острове Сицилия. Во время действия пьесы Сицилия, вместе с Сардинией и Неаполем, входила во владения Арагонского королевства – феодального государства в Испании, существовавшего в XI – XV веках. Именно на празднике, устроенном мессинским наместником графом Леонато, в честь прибытия в город принца Арагонского со свитой, и происходит завязка сюжета: один из приближенных принца граф Клавдио (Robert Sean Leonard) влюбляется в дочь Леонато, прекрасную Геро (Kate Beckinsale) и решает жениться на ней.

Другой приближенный принца, Бенедикт (сам Кеннет Брана), вступает в словесную перепалку с племянницей Леонато – Беатриче (Emma Thompson). Она утверждает, что для нее нет достойного мужчины – и поэтому она никогда не выйдет замуж, а Бенедикт – что никогда не женится, потому что для него нет достойной женщины.

Их пикировка весьма веселит всех присутствующих и они решают, что Беатриче и Бенедикт – прекрасная пара, осталось только убедить в этом их самих – и сыграть одновременно две свадьбы, – что может быть чудеснее! Но как это сделать? Да нет ничего проще – Бенедикту сказать, что Беатриче безумно влюблена в него, но боится признаться – ведь он такой насмешник! И наоборот – сообщить Беатриче, что Бенедикт в нее влюблен, – но считает свое чувство безнадежным – и безответным, – ведь у нее такой острый язычок! Сказано- сделано, и все, казалось бы, идет на лад, но…

Но появляется злодей (ну, а как иначе?). Это сводный (и вдобавок незаконнорожденный) брат принца Арагонского- дон Хуан, который хочет отомстить то ли брату, то ли всем сразу. Он уверяет Клавдио, что Геро неверна ему и показывает подстроенные доказательства. Все почему-то охотно верят, и во время свадебной церемонии Клавдио публично обвиняет в этом Геро. Ее отец тоже сразу верит в виновность дочери, свадьба расстроена, и бедняжка опозорена навек.

Но мудрый священник, отец Франциск, предлагает Леонато, чтобы все, кто находился в церкви, говорили, что Геро не вынесла оскорбления и умерла, а вовсе не упала в обморок – это поможет раскрыть правду. Для девушки даже сооружают роскошную усыпальницу… а в это время городские стражники приводят к Леонато двух арестованных слуг дона Хуана – один из них рассказывал другому, как придумал план, опозорить Геро, а ведь девушка на самом-то деле не виновна, что стражниками, весьма удачно околачивающимися где-то поблизости (надо же, какое совпадение!) очень кстати и было услышано. Злодеи в тюрьме, все скорбят, дон Хуан бежал.

Клавдио умоляет Леонато простить его, уверяя, что готов на все, чтобы искупить вину. Леонато ставит условие – Клавдио должен жениться на его никому до этого неизвестной племяннице, не видя ее лица. Тот соглашается – а что еще ему остается? Конечно, на месте таинственной племянницы оказывается чудесным образом воскресшая Геро, Бенедикт объясняется с Беатриче… все прекрасно, все это был только шум из ничего, и все танцуют.

Буквально.

Ах, да – и дон Хуан пойман.

Кеннет Брана немного переработал Шекспира, по возможности убрав из сюжета все мрачные линии (а заодно и здорово подсократив роль Киану Ривза), и в итоге получился легкий, великолепный, развлекательный фильм, из которого вряд ли, даже при желании, можно извлечь какую-нибудь мораль – ну, разве что: не будьте такими легковерными, господа! Но кто сказал, что развлечения – это плохо? Как говорил сам создатель фильма Кеннет Брана:

«There’s a lot of sex in it, a lot of sex in the language, a lot of sexual imagery, and I just felt it needed to be outside. I felt it should be surrounded by nature and ripeness and grapes and sweat and horses and just that kind of lusty, bawdy thing.»12

Больше всего Брана хотел создать на съемках особую, творческую атмосферу, чтобы актеры получали не меньшее удовольствие от игры, чем зрители от просмотра фильма. И ему это удалось!

Киану, правда, ворчал: The temperature was 40 degrees in the shade, and we all had to wear 17th century costumes. I thought I was gonna die in that monkey suit. The fact that I got to play with such greatnesses as Kenneth Branagh, Emma Thompson, Denzel Washington and Michael Keaton definitely made up for that.13 Ну и, кроме всего прочего, это был Шекспир (Как сказал пишущий о кино журналист Jeff Dawson: Oh yes, William Shakespeare was a visionary – not least because he penned 36 film scripts 300 years before the invention of cinema.14), а ради роли в пьесе барда Киану был готов на все.

По слухам, он даже заявил Кеннету Бране, что может вообще работать бесплатно. Правда, до подобного маразма дело все-таки не дошло, но гонорар по слухам, был смехотворный.

Роль, прямо скажем, не бог весть что, но вообще-то злодей в развлекательной комедии редко бывает чем-то большим, чем двигатель сюжета. Киану грозил очередной Джонатан Харкер, только со знаком минус, но Кеннет Брана, видимо, более тщательно проработал детали своего проекта, чем сделал это в свое время Френсис Форд Коппола.

В фильме дон Хуан – застывший характер – он просто злодей, и больше ничего. Функция. И, выполнив свою задачу, он исчезает со сцены, по сюжету – попросту пускаясь в бега.

И Брана не стал ничего усложнять:

«With Shakespeare – or often, anyway – characters in movies go up and down,» continues Branagh. «But to play someone who is confident about who they are, and what they are – no doubts, no hesitations – just a bad, bad bastard. To play that, I think any actor seizes on it with some relish.»15, а просто сосредоточился на том, чтобы эпизоды с доном Хуаном были, как минимум, красивыми картинками, и посоветовал Киану идти от инстинктов, играть роль, что называется, нутром. И получилось… а то, что получилось.

Познакомьтесь с внутренним демоном Киану.

Вообще-то имя им легион, но это тот, кто сеет разрушение вокруг, направленное на других – и на себя самого. Без видимой причины готов укусить даже дружескую руку, потому что на самом деле ненавидит удушающую тьму внутри себя и вся его злость, направленная против других – это зависть, потому что у них-то этой внутренней тьмы – нет.

Киану не подписывался на это, это не было его выбором, как не выбираем мы с каким цветом волос или глаз родиться. А нелюбовь к себе, та, что родом из детства, принимает иногда странные формы. Но талант – он на то и талант, чтобы извлекать энергию из всего – даже из собственной темной стороны.

Внешне внутренний демон Киану очень похож на него самого – только выглядит на свои почти тридцать лет, поскольку стрижет волосы гораздо короче и носит что-то похожее на бороду и усы, но, в целом, довольно симпатичный, хоть и негодяй. Тщательно прорабатывая все мизансцены в фильме, Брана стремился к тому, чтобы и все эпизоды с доном Хуаном не были проходными, и придумал знаменитую сцену с массажем.

Сам Киану относился к подобным вещам настороженно: I would do a nude scene but only if I knew that it was going to be a good one. I wouldn’t just take my clothes off for the sake of it.»16, но тут он все-таки был в штанах. (а жаль).

Интересно, сколько фанатов и поклонников Киану пересматривают во всем фильме только эту сцену – и не по одному десятку раз? Вот уж кому имя – легион… ладно.

И тут выяснилось, что внутренний демон Киану обладает еще одним качеством – огромной, животной, всепоглощающей, неотразимой и опасной сексуальностью. Той, на которую женщины летят, как мотыльки на пламя (и ведь знают, что сгорят!), та, от которой у них подкашиваются ноги, та, которая затягивает, как темная воронка, та, которой невозможно противостоять… да и желания такого нет… воистину – «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…»17

Нет, я нисколько не преувеличиваю – Эмма Томпсон, поблагодарила его на вручении ей премии BAFTA за лучшую женскую роль в Much Ado About Nothing за то, что он «getting undressed in front of me»18

И для самого Киану это был новый, интересный и немного пугающий опыт – первый опыт взаимодействия со своей темной стороной. Тут он мог безбоязненно, что называется, выгулять своего демона:

I portrayed him as a man bursting with energy, who wants to break out of himself.19 «There’s sex in the air but his desires are frustrated.»»20

He’s an outsider who desires love and power, and who is jealous and wants revenge on happy people.21

Услугами этого демона Киану воспользуется еще раз: такой же непреодолимой, опасной, хищной сексуальностью он наделит еще одного отрицательного героя – негодяя Донни Барксдейла из «Дара». (И будет за оную роль также немилосердно раскритикован, правда критика сведется, в основном, к тому, что Киану Ривза трудно, видите ли, представить в роли деревенского ловеласа. Ну, если вам трудно, то это ваши проблемы, правда ведь? Ну вот…)

К тому же в фильме, ему пришлось оседлать нечто гораздо более непредсказуемое и опасное, чем мотоцикл – лошадь. «I had ridden a little bit before,» he claimed somewhat unconvincingly. «I went to this place in Los Angeles for riding lessons.»22 Впрочем, на лошадях все скачут там немного – только в самом начале, так что оценить, какой всадник получился из Киану по нескольким буквально кадрам довольно сложно. Впрочем, ему понравилось. И сами съемки, и Италия, и вообще.

Киану не первый раз был в Италии, и по его собственным словам, это было «круто»:

The Italians are like, «Whatever. Michelangelo, cool.» I went to Florence a couple of times, and I got to see the David. It was very cool.23, хотя бывали и приключения.

I had already been in Rome and Venice, but just for a day and a night. I drove there from Munich with a friend, who was filming there. We took off and hung out in Venice, drinking wine. It got later and later, and suddenly the big question was: where the heck are we, and where did we park the car? At 2 am, very drunk and not speaking a word of Italian… Luckily for us, it turned out that there was only one parking lot on the outskirts of the city, and that you can get there by boat.24

Но сейчас съемки подарили ему возможность прикоснуться к другому способу проживать жизнь — «It’s the way the kings or royalty lived,» says Reeves. «The Italians know how to live – how to eat, drink – the art, and life! La dolce vita! There’s no French existentialism or deconstruction, or American angst.»25, такой какой не может жить его внутренний демон – дон Джон.

Такой, которой очень трудно было жить ему самому. Ведь, по сути, его жизнь вне съемочной площадки представляла собой просто ожидание следующего проекта – именно там, в кино и была для него жизнь настоящая, а в реальном мире так – цезура, выдох…

Впрочем, фильм получился легкий, искрящийся и веселый. «Naaah. It was a party,» chuckles Denzel Washington. «It’s just that somebody was sober enough to turn the camera on. I don’t know who it was, but while the rest of us were partying, somebody turned the camera on…»26

Студия вложила в раскрутку фильма средства, сопоставимые с его бюджетом, желая заработать номинацию на «Оскар», но увы – их усилия были тщетны – оскаровский комитет не обратил на очередную экранизацию Шекспира никакого внимания. Комедия была представлена на фестивале в Каннах в 1993 году и номинировалась на Золотую пальмовую ветвь, но увы – получить ее не смогла.

Однако же, при бюджете в $11 млн. фильм сделал весьма неплохую кассу, собрав $22 миллиона при прокате в США и еще $36 миллионов по всему миру, став второй по «кассовости» экранизацией шекспировской пьесы. (первое место – у «Ромео и Джульетты» режиссера Франко Дзеффирели.)

Киану считал свою работу в фильме весьма неплохой, и да, она была весьма высоко оценена режиссером. Кеннетом Браной:

«He’s a very enthusiastic actor; he wants to learn. And not necessarily that he was going to come and learn from me, but he was certainly going to learn by doing some Shakespeare, and having to be in a situation where there was absolute discipline about the words he was speaking. He couldn’t paraphrase or ad lib. You have to serve the text. You have to be right there for the words. I was very impressed by the way he took to it – the eagerness, the zeal with which he worked on his voice.

«He’s a tremendously passionate creature, and he cares a great deal. He will do two things [while working]: One, he’ll go along with you. For instance, he would go with my way of working – he rehearsed the way I wanted to rehearse, he learned it in advance the way I wanted him to do so. He would also fight for his own choices of the way he wanted to do it. I remember him wanting an extra take here or there. I was impressed that he was as disciplined as he was.

You want both things, really: you want to be strong enough to know your own mind and say, «Listen, I think it should be this way.» But you also want to be open enough to use and cast off of whatever is being offered to you from the director and the other actors. I was very admiring of the way he managed to do that. I don’t want to sound too cozy about the whole thing,» he chuckles, «but I was genuinely impressed by what I thought was a very grown-up individual who was utterly serious about his chosen profession.»27

Аплодисменты.

Но так оно и было – прекрасно сыгранный эпизод, не более, но и не менее. И Киану был отмечен в этой роли – вы готовы – номинацией на «Золотую малину» за худшую мужскую роль второго плана. Казалось бы – ну с чего? Не так уж он там и плох, ведь никакой особой глубины и сенсационности в раскрытии роли в этом фильме не предполагалось изначально – господа, это комедия! – придираться к акценту было бы глупо – там добрая половина актеров – американцы с похожими фишками… тогда почему? А потому что выпендрился. И посмел не быть тем милым сексуальным мальчиком, каким его привыкли видеть поклонники и критики. Его уже записали в графу «актеров ограниченного диапазона» – и здрасьте вам!

Правда, увесистого щелчка по носу не получилось – Киану тут опередил Вуди Харрельсон, получивший вожделенную ягоду за роль Дэвида Мэрфи в фильме «Непристойное предложение». (Которое, между прочим, заимев целый букет «Золотых малин», умудрилось в прокате получить кассовые сборы в семь раз превышающие бюджет! Вот и верь после этого критикам, хотя тот же Роджер Эберт писал о «Непристойном предложении» вполне доброжелательно… ладно, Бог с ним.)

Так что не берите в голову – а просто насладитесь прекрасным фильмом. Он право же, стоит того, чтобы его посмотреть, не взирая на. Ибо, как заявил Кеннет Брана в одном из интервью: «In leather trousers? «In leather trousers. Pretty tight… I’d pay money to see Keanu Reeves in leather trousers, and I think a lot of people would as well.»28

Скажете, что он неправ?

Ах, возражений нет? Ну, слава Богу.

Впрочем, если вам так уж хочется насладиться сим потрясающим зрелищем, лучше обратиться к фотосессии, сделанной Бредом Фирсом. На его фотографиях Киану без всякой ненужной растительности на лице, со своими роскошными длинными волосами, в кожаных штанах (а на некоторых – и в кожаном жилете) и смотрится, да, очень сексуально. Именно эти фотографии в натуральную, так сказать, величину и висели на стенах спален фанатов Киану, одинаково интенсивно сходивших по нему с ума, вне зависимости от пола и возраста.

«Owners of a Life-size Keanu Part Two: my mate Fan (hey, how, like, appropriate). Keanu’s place of residence: the toilet door. «So,» I queried, one day, «doesn’t Mike [her partner] mind your poster?» «Hmph,» she replied, and before aspersions could be cast, she continued… One evening, Fan had been musing on how it would feel to actually be with Keanu Reeves. And what with his feet being too high off the ground to get an accurate measure, she carefully peeled him off the wall and lay him on the living-room floor. And prostrated herself on top of him, foot to foot, knee to knee… just to see how it would feel, you understand. Only Mike, who came in from work a tad earlier than usual, didn’t quite see it that way.

After a ranting tirade about Keanu’s lack of acting skills, Mike slammed out of the room, but not before stopping to lob one last jibe: «I always knew I’d have a problem respecting a woman who liked Keanu Reeves.»29

* * *

Здесь, пожалуй, необходимо маленькое лирическое отступление.

Как-то одна моя интернет-подруга прислала мне – без повода, просто в знак привета, что-то вроде поэтической открытки с фотографией Киану и стихами Анны Ахматовой – из ранней ее лирики. Игра нас увлекла, и мы вволю попереписывались стихами Анны Андреевны, подбирая к каждому соответствующий образ господина Ривза. Особенно те, где он «улыбнулся спокойно и жутко»30 и «лишь смех в глазах его спокойных под легким золотом ресниц».31

Получился весьма интересный поэтический сборник, ибо Киану не только красив, но и весьма фотогеничен, хотя сам был об этом абсолютно противоположного мнения: I am shy, really. I hate to look at my own photos because I look like a very serious & dark person. Sometimes I think I ought to make funny faces. I am not handsome or sexy. Of course, it’s not like I am hopeless.32, такой скромняжка. Но ведь не просто так Michael S. Ferguson посвятил ему в своей книге Idol Worship: A Shameless Celebration of Male Beauty in the Movies почти целую главу!

А если добавить к этому что «He’s like a lost puppy who needs caring… He has that warm, non threatening quality,»33, как выразилась Ким Франс, редактор журнала Elle, то понятно, что не влюбиться в него практически невозможно. Даже более уместен здесь буквальный перевод английского – fall in love – упасть в любовь. И если уж непременно нужно в период юношеских депрессий сотворить себе кумира, пережить пленительную, страстную, до горячих розовых соплей в подушку, обреченную, безответную, единственную на весь мир любовь – лучше объекта, чем Киану Ривз найти сложно.

Нет, действительно, возможно это и необходимо для «воспитания чувств» – переболеть этой пленительной страстью как детской болезнью, достать ею всех окружающих, близких и не очень…

Which kind of paraphrases another incident that occurred between my friend Jodie and her new man. Having caught the bus home together they were playing «You show me your bus-pass photo and I’ll show you mine.» Jay’s was fine – he looked like something out of a Quentin Tarantino movie. Jodie’s was fine. Except neatly lined up next to her own photo was a teen-mag sticker of Keanu Reeves. And uniting the two of them was another sticker bearing the following slogan: I love him – > Jay’s comment? «You f@cking saddo.»34

…исписать любовными стихами тонны бумажных листов, обклеить все стены его фотографиями, какое-то время жить на пределе, на высшем накале чувств, попутно свернуть горы – выучить японский язык, сняться в кино, издать первый сборник стихов…, потом медленно выздоравливать, понимая, что просто копился в душе любовный заряд невиданной энергии, который уж сдетонировал, на что сдетонировал, поскольку – «давно ее воображенье, сгорая негой и тоской, алкало пищи роковой; давно сердечное томленье теснило ей младую грудь; душа ждала… кого-нибудь»35 – ибо классики мудры, и Киану здесь только объект страсти, а отнюдь не субъект – влюбляешься здесь не в него реального, а в него придуманного (хотя, разве не все мы так влюбляемся друг в друга?)…

…стать после всего этого ужасно мудрой, вернуться в реальность, начать жить собственной жизнью… но оставить воспоминания о пленительном и страстном, пусть и воображаемом, романе, как некие яркие мелочи, украшающие жизнь…

Let’s now take another boy’s view of Keanu. My mate Jack was getting on pretty well with Lily. They’d been out a few times, shared a few good-night kisses. And then one night she asked him in for «coffee.» Jack sat in the living room while Lily made like a Gold Blend ad. Tired of making conversation through a hatch, Jack entered the kitchen.

And there he was. Keanu. Life-size. But this wasn’t just any old usage of The Best Poster in the World. This was a deification. Wilting daisy chains were stuck around his neck. Fresh flowers blossomed in a vase at his feet. Photos of Lily and her mate Helen were worshipfully collaged around the edge.

Lily took note of Jack’s mortified silence. «That’s our shrine to Keanu,» she said, with an «Oh yeah, that’s my brother on his graduation day» blandness. Still Jack didn’t speak.

«This,» she said, pointing to a folded piece of cardboard with Keanu Reeves typed on it, «Is HIS place-name from a restaurant in Cannes. He touched it… Look… just here… that’s his fingerprint.»

Jack was just beginning to wonder how he could get himself off the hook when Lily bowled him over. «And this is a bottle of massage oil like the one they used on Keanu in Much Ado About Nothing. I’ve always wanted to re-enact that scene. [Pause] Interested?» Jack now thinks Keanu isn’t so bad – after all, he did do all his own stunts in Point Break and Speed…36

(… вот только сына называть в его честь не стоит – безвкусно это как-то)

…остаться поклонницей, следить за творчеством, может быть, даже писать рецензии на его фильмы, даже (о ужас!) не всегда хвалебные…

…посетить какую-нибудь творческую встречу, пообщаться, если повезет, выразить признательность, сделать совместное селфи, вздохнуть про себя…

…свободно и по-дружески поделиться фотоотчетом с такими же поклонниками в соцсетях, выслушать их ахи, охи и вздохи…

…столкнуться с ехидными замечаниями фанатов – ну как же без этого…

Фанаты, в отличие от поклонников, в проявлениях своей любви к кумиру отнюдь не стесняются. Оно бы и пусть – их право, их проблемы, – но дело все в том, что они зачастую как бы присваивают себе объект своей страсти, словно выписывают сами себе некий патент на своих кумиров.

Мудрый Борис Борисович Гребенщиков сказал в одном из интервью, отвечая на вопрос, что он будет делать, если его фанатки попытаются добиться от него ответной любви: «Любовь и так есть. Я их всех, в принципе, люблю. Но они хотят не любви, они хотят обладания, а это, к сожалению, закрыто.»

Рискну добавить от себя – фанаты хотят, как правило, монопольного обладания… поэтому с ними сложно. Первоначально планировалось написать о фанатах отдельную главу… но получалось как-то уж очень чересчур. Поэтому упоминания о них будут во всей книге, по мере развития сюжета – но маленькими дозами.

…что ж, позвольте на этом в данной главе закончить с лирикой – и вернуться к сюжету.

* * *

Часто актеры, чтобы не сидеть без работы слишком долго, ходят на несколько прослушиваний сразу, или во время съемок одного фильма уже ведут переговоры об участии в следующем. Киану не был исключением.

Когда он снимался в Италии, то получил важное известие – итальянский режиссер Бернардо Бертолуччи утвердил его на роль в своем новом фильме – «Маленький Будда»

Кеннет Брана не только прекрасный актер и режиссер, но и мудрый человек – он многое увидел в одном из исполнителей весьма эпизодической роли:

«Keanu has an aloof quality,» Branagh says, «a far-away quality. You can’t quite get close to him, he is somehow unattainable. That makes him very, very attractive. Yet he seems to display all the qualities one would want: a very sexy, erotic, physical being. One sees in his work that he can sometimes be very gentle, he can sometimes be very fierce, he can sometimes be very funny. And yet he’s got something at the back of the eyes that says, «No, I won’t be committing here.» He’ll always be on the bus, heading off. And I think there is something tremendously attractive to men and women about that combination of the utterly desirable and the definitely unattainable.