Читать книгу Заоконье: случайный код - Евгения Высоковская - Страница 14

Часть вторая. По ту сторону окон
Глава 13

Оглавление

Мица неспешным шагом брела от метро к дому. Она решила не дожидаться автобуса, впрочем, сегодня пешком до дома было добраться намного проще и быстрее: снег валил так густо, что его не успевали расчищать. Наземный транспорт намертво встал в пробках, и водители с некоторой завистью провожали взглядами редких пешеходов, которые медленно, увязая в снегу, но все-таки двигались вперед по тротуарам.

Мица решила срезать путь и свернула наискосок к дому, где, по ее предположению, должна была проходить широкая тропинка. Сейчас она была глубоко погребена под толстым слоем снега, поэтому девушка шла «на глаз» по девственно чистому, искрящемуся белому полотну. Ей нравился этот момент: пока ровный снежный покров не сгребли в сугробы или не укатали грязными колесами, превратив в коричневую кашу. Ее даже не волновало, что пока она проделывает в снегу ходы и лабиринты, тот ссыпается ей в сапоги и тает. Дом уже в двух шагах, скоро можно будет обсохнуть.

Близость к дому согревала душу, и тревога, завладевшая сердцем, с каждой минутой отступала. Сегодня Мица потерпела фиаско. Проиграла в споре с самой собой. После того, как она спустя столько времени опять полезла в свой дневник, разбередив память, она ни о чем больше не могла думать. Кое-как ей еще удавалось отвлечься на работе, но как только она оставалась наедине с собой, то тут же погружалась в прошлые события. И как ей удавалось так долго отгонять эти мысли? Она почти убедила себя, что просто слегка сошла с ума и все это ей привиделось. Ну и что страшного? Она же никому не причиняет вреда: ни себе, ни другим. Подумаешь, было немножко галлюцинаций. Больше они не возвращаются. Ее даже угораздило завести на эту тему блог, правда, тот бред почти никто и читать не стал. Ну а действительно, кому интересно читать записки сумасшедшего? Разве только врачам.

Но теперь сомнения вернулись. Что, если это все было на самом деле? Странные стеклышки рассыпались в пыль, но с обычным стеклом такого не происходит.

В конце концов Мица отважилась поехать к тому самому дому, где столько времени провела в компании призраков. Всю дорогу она убеждала себя, что еще немного, и она все поймет, разберется в себе. Только вот, не доезжая пару остановок на метро, она выскочила из вагона, перешла на противоположную сторону платформы и уехала в обратном направлении: домой. Чего она больше боялась – убедиться, что все на самом деле ей привиделось, или увидеть живых мертвецов – она обдумывать не стала. Но с каждой секундой, как поезд уносил ее дальше от того проклятого места, ноющая боль в груди стихала, и невидимая рука, как в тисках сжимающая сердце, ослабляла свое давление.


* * *


Когда Мица уже отряхивалась и топала сапогами у подъезда, чтобы не нанести снега внутрь, ее окликнул бодрый женский голос.

– Здравствуйте!

Мица оглянулась и увидела стоявшую неподалеку симпатичную девушку в объемном пуховике. Из-под небрежно наброшенного капюшона выбивались длинные белокурые прядки.

– Это же вы вещи недавно таскали? – Мица кивнула. – Вы квартиру купили?

– Нет, сняла, – удивленно ответила Мица.

– М-м-м, – немного разочарованно протянула девушка. – Ясно. Временно значит. А я тут живу, в соседнем подъезде.

– Временно, – согласилась Мица и натянуто улыбнулась. – Но нет ничего более постоянного, вы же знаете.

– Я Стелла, – объявила незнакомка, вставая под козырек подъезда и сбрасывая заснеженный капюшон. – Уже несколько лет тут живу, никак в местное комьюнити не впишусь. Вот, думала, новый человек переехал, будем общаться.

– А со съемщиками вы не общаетесь что ли? – усмехнулась Мица, втягиваясь в беседу. – Тем более, что не вписались в ком… ком…

– В комьюнити. Ну, в общину, – подсказала Стелла. – Да, наверное, это не важно. Просто обычно тем, кто временно приезжает, не очень интересны местные жители. Но, видимо, я сама не интересна местным. У них тут уже давно клубы по предпочтениям. Ну, сами понимаете: дети, собаки, побухать. Кому что.

– Очень даже понимаю. Я бы тоже не вписалась, даже если бы купила квартиру.

Промокшие ноги начали замерзать. Мица поджала пальцы и неожиданно для себя предложила:

– А хотите зайти? Если есть время, конечно. Я уже обосновалась, будете первой гостьей.

Стелла на миг как будто опешила, а затем заулыбалась.

– А с удовольствием.


* * *


Пока новые знакомые поднимались на лифте, Мица прокручивала в голове, в каком виде оставила свое новое жилище. Но вроде там уже был порядок, ничего такого, за что могло бы стать стыдно.

Она отперла дверь, пропуская вперед Стеллу, и тут же услышала раздосадованный возглас:

– Ох, нет! Бр-р, какое жуткое!

Мица прикрыла за собой дверь и в недоумении воззрилась на гостью. Ничего не скажешь, вот это верх такта и вежливости!

Стелла, застыв на пороге и морщась, смотрела на то самое коридорное зеркало, которое у Мицы не получилось снять.

– Извините, это я от неожиданности, – заговорила Стелла, сильно засмущавшись. – Просто я только шагнула на порог и сразу его увидела, ну и нечаянно ляпнула. Не берите в голову.

Говоря все это, девушка старалась даже не смотреть в сторону зеркала, которое, между прочим, и самой Мице почему-то казалось очень неприятным.

– Мне оно тоже не нравится, – призналась она, раздеваясь и подавая Стелле вешалку и гостевые тапочки. – Оно мутное что ли.

– Так почему не снимете? – удивилась гостья. – Пока тут живете, можете что угодно на его место повесить. Да хотя бы нормальное зеркало. А будете съезжать – вернете, как было. Какая хозяевам разница?

– Да дело не в этом. – Девушки прошли в кухню, и Мица включила кофеварку. – Я в самом начале пыталась его снять, но его словно гвоздями прибили.

– Ах вот оно что, – протянула Стелла понимающе и покивала. Затем она резко вскочила и вышла в коридор. Осторожно, стараясь не касаться зеркала пальцами, она осмотрела его края и попыталась заглянуть в щель между ним и стеной, но там не было даже зазора. – Вы бы его завесили что ли.

– Разве не при покойниках в доме завешивают? – вытаращилась на нее Мица, следя из кухни за ее действиями. Стелла вернулась обратно и уселась за стол.

– Ну, да. Есть такое суеверие. А можно шкафом задвинуть или вообще краской закрасить!

Мица, отвернувшись от Стеллы, сосредоточенно взбивала молочную пенку, уже сто раз пожалев, что пригласила к себе эту странную соседку. Человек еще не успел войти в квартиру и сразу стал совать нос в обстановку. И как с ней общаться дальше? Это ж она будет лезть во все дела, давать непрошенные советы… Дернул же черт за язык!

– Вы меня извините, – раздался виноватый голос. – Это не мое дело, конечно. И это, скорее всего, мое глупое суеверие. Просто странные зеркала меня всегда пугают.

Мица поставила на стол две чашки с кофе с горочкой пены, уселась напротив гостьи и заставила себя улыбнуться.

– Да ничего. Мне самой оно не нравится, я ж говорю. Просто не до такой степени. Ну и раз вы у меня в гостях, предлагаю перейти на ты.

– Ф-фух, слава богу, – с облегчением выдохнула Стелла. – А то я все выкаю, и вы тоже в ответ. Обещаю больше не лезть с замечаниями об интерьере и вообще с замечаниями!

Новые знакомые торжественно чокнулись кофейными чашками.

Конечно же, теперь испуг Стеллы возле зеркала не выходил из головы Мицы. Когда соседка, посидев для приличия в первый раз совсем недолго, ушла, Мица принялась бродить по квартире, периодически поглядывая на зеркало, и с каждой минутой в ней снова зрела тревога. Стеклянная муть представлялась ей живой, осязаемой, похожей на густую прозрачною жидкость. Казалось, стоит сунуть в нее руку, и та исчезнет в маслянистой субстанции. Со страхом вспоминая, как Стелла осматривала зеркало, избегая касаться его поверхности, Мица все же дотронулась пальцем до стеклянной глади. Сердце замерло в предвкушении чего-то ужасного, но палец просто ткнулся в твердую и непроницаемую поверхность. Как и следовало ожидать. Немного поразмыслив, Мица все-таки набросила на зеркало широкий синий палантин.


* * *


Через несколько дней Мица пришла к Стелле с ответным визитом. Новая подруга напекла к ее приходу соленых тминных палочек. Девушки, расположившись на диване в уютной гостиной, с удовольствием хрустели печеньем, запивая их чаем, и болтали о соседях. Стелла, пусть и не примкнувшая к той или иной компании, удачно улавливала всевозможные слухи и теперь развлекала ими Мицу, а та делала вид, что ей это интересно, а сама снова думала о зеркалах, которые с тех пор так и не давали ей покоя.

Наконец, когда Стелла сделала передышку после одной из бесчисленных историй о непутевой соседской семье, в которой муж так орал на беременную жену, что у нее начались преждевременные роды, Мица спросила:

– А я вижу, у тебя есть в квартире зеркала. Я думала, ты вообще зеркал избегаешь.

Стелла, еще не выйдя из образа увлеченной рассказчицы, какое-то время непонимающе хлопала глазами, затем посерьезнела.

– Эти зеркала нормальные. С ними все в порядке. Пока, – осторожно произнесла она и внимательно взглянула на собеседницу.

– А что с моим не в порядке?

– Ты же сама сказала, что хотела его снять.

– Ну, оно мутное, – пожала плечами Мица. – У меня от него как будто в глазах двоится, только и всего.

Стелла замялась.

– Я не знаю, как это объяснить, – наконец заговорила она. – Но зеркало в твоей квартире точно не новое и уже из-за одного этого попадает в группу риска.

Она зажмурилась и глубоко вздохнула, явно понимая, как дико звучит ее последняя фраза. Так как Мица ее не перебивала, Стелла продолжила.

– Все зеркала у меня – совершенно новые. Я их покупала сама, буквально только после выхода из мастерской. В них еще никто не смотрелся, кроме разве что продавцов да самих мастеров. Но дело даже не в этом. Главное, что они новые.

– Чем больше людей смотрится в зеркала, тем хуже? – с любопытством спросила Мица. Забытая тминная палочка крошилась в ее пальцах. В памяти всплывали обрывки давнишних разговоров с Магдой на эзотерические темы. – Или чем больше хозяев у них? Это они словно чужой энергетикой напитываются?

Стелла покрутила головой, откидываясь на диван.

– Нет, дело не в хозяевах, а именно в сроке. По крайней мере, это то, что мне известно. Чем больше зеркалу лет, тем оно… опаснее что ли. Они словно портятся с годами. Правда, почему-то не все.

– Что значит, портятся? – разговор становился тем интереснее, чем бредовее. Мица словно снова окуналась в ту полузабытую атмосферу эзотерического магазина, где с огромным интересом слушала призрака, говорящего о ее способностях и при этом умалчивающего о своей собственной тайне. Было немного странно, что Стелла так легко принялась делиться информацией, после которой ее можно было принять за сумасшедшую, но разве сама Мица не стой же легкостью ей внимала?

– Ну, ты когда-нибудь видела совсем уже старые зеркала? Старинные?

Мица кивнула, воскрешая в памяти образы искаженных потемневших стекол, по краям которых прошла чернота или ржавчина. Словно в местах этих червоточин зеркало способно не отражать бесстрастно образы, а открыть взгляду то, что находится в нем самом, по ту сторону, внутри: то, что обычно всегда существует, но спрятано за отражениями чужих лиц и тел. Об этом говорила сейчас Стелла?

– Они порченые, сильно порченые. Их отражения уже не настолько яркие, зеркальная защита слабеет. Представь себе непрозрачную фольгу на окне, которая отражает солнечные лучи. Вот, если бы она стала пропускать немного света, а по краям и вовсе растрескалась и осыпалась.

– А что с той стороны? Что сочится, как солнечные лучи?

– Там подмена. Я не знаю, как это объяснить.

Стелла заметно расстроилась и помрачнела.

– Когда я сюда только въехала, то радовалась, что хозяева оставили почти все вещи. У меня денег хватало только на квартиру, и мне повезло, что я нашла жилье с готовой обстановкой. Половину я уже сейчас заменила. Но первым делом я выбросила старинное зеркало. Оно было черное наполовину! Сколько же я страху натерпелась, пока его снимала. На самом деле я бы, наверное, это как бред больного восприняла, если бы не история с моей подругой.


* * *


Родители Стеллиной подруги детства Леси очень серьезно относились к свойствам зеркал и хорошо в этом разбирались. Они проявляли, может быть, даже излишнюю осторожность, но зеркала в их доме обновлялись каждый год. Им не позволяли не то что состариться и испортиться, а даже «повзрослеть», как со знанием дела говорила Леся, набравшись от родителей разных словечек. Была бы возможность, они бы и вовсе избавились от этого жуткого предмета интерьера, но все-таки совсем без зеркала обходиться довольно сложно, по крайней мере, женщинам. Леся старательно выполняла указания мамы, избегая прямых касаний. Даже во время уборки женщины всегда пользовались перчатками, чтобы ненароком не дотронуться до стекла кожей.

– Я думала, в них смотреться опасно, – удивилась Мица, дослушав историю подруги до этого момента. – А трогать-то почему нельзя?

– Вот это как раз заблуждение, – сказала Стелла. – Смотреться, в общем-то, можно сколько угодно. Даже в старое зеркало. Правда, в такое чем дольше смотришься, тем сильнее хочется прикоснуться. А как произойдет контакт – тут и может случиться подмена.

– Да что за подмена?

– Там, внутри, есть нечто. Это вместо него ты видишь себя. Тебе кажется, что ты смотришь на свое лицо, разглядываешь свою фигуру. Но на самом деле это обман. Оно притворяется тобой, дублирует твой облик, копирует в точности твои движения. И оно очень хочет выйти.

– А может? – приглушенно спросила Мица, холодея внутри. От мысли, что она всю жизнь смотрела в глаза не своему отражению, а неведомой сущности, которая жаждет вырваться на волю, ее начало мутить.

Стелла перевела на нее совершенно серьезный взгляд. Если и могло показаться вначале, что она просто рассказывает страшную историю, чтобы развлечь новую знакомую, то все сомнения сразу рассеялись: правда то была или нет, но девушка сама отчаянно верила в то, что говорит.

– Может, но не просто выйти, а поменяться с кем-то местами, – сказала она. – Но из нового зеркала невозможно, зато, чем оно дольше существует, чем больше изъедено старостью и ржавчиной, тем проще сущности поменяться с человеком. Иногда достаточно ненадолго коснуться стеклянной поверхности рукой, потому что оно всегда наготове, всегда ждет этого момента и не упустит его.

Стелла вернулась к рассказу про Лесю.

Когда подругам было лет по двенадцать, их обеих пригласили на день рождения к однокласснице. Детская компания была большая, шумная, взрослые позволили им развлекаться самим, тихонечко и ненавязчиво приглядывая за порядком. Когда стемнело, ребята вспомнили про одну игру, способную пощекотать нервы. В разных детских компаниях ее называли по-разному: где-то комната страха, где-то гробница фараона. Главному участнику завязывали глаза и водили по заранее подготовленной комнате, где в нужных местах были расставлены препятствия из мебели, которые надо было преодолеть, а затем сопровождающий подводил его непосредственно к «гробнице», и тот трогал то ногу фараона, то руку, то волосы. Иногда покойника изображал кто-то из ребят, а иногда вместо ноги и ли волос подсовывали заменители, менее приятные на ощупь. Кульминацией, обычно, был момент, когда ведущий тыкал пальцем участника в выдавленную зубную пасту с криком: «А это его глаз!». Играть было одновременно страшно и очень смешно, и многие любили это развлечение.

В тот раз первой участницей выпало быть Лесе, а Стелла в предвкушении сидела и ждала своей очереди: будущие «посетители гробницы» не участвовали в подготовке комнаты страха, чтобы не испортить ощущения. За дверью, как обычно, раздавались вскрики, охи и ахи, когда Лесю в очередной раз пугали той или иной «частью тела». А вышла она из комнаты совершенно другой. Этого никто не заметил, кроме Стеллы, и детский праздник продолжился, будто ничего и не случилось. Только Стелла убежала домой раньше, потому что не могла выносить злой недетской улыбки и пустого взгляда, с которым иногда теперь смотрела на нее подруга.

Правда, дети потом жаловались, что Леся, когда за ней пришли родители, всех сильно обидела, сказав напоследок каждому на ухо какую-то гадость. А на следующий день к имениннице в панике и слезах прибежала ее мать, и потом среди одноклассников поползли слухи, что она сильно ругалась на хозяев квартиры за старинное зеркало, с которым позволили играть детям. Лесю с тех пор больше никто не видел, ее семья вскоре переехала и куда-то увезла девочку. И только кто-то из ребят, игравший в день отъезда во дворе, рассказывал, как Леся смотрела на него из отъезжающей машины сквозь заднее стекло, растягивая рот в ухмылке, и ее лицо искажалось такими жуткими гримасами, что теперь мерещится ему по ночам.

Стелла уже только в юности узнала больше о зеркалах и догадалась, что тогда произошло с ее подругой. Но с той самой игры она непроизвольно стала избегать зеркал, словно чувствуя исходящую от них опасность.

– Они сказали ей прислонить руки к стеклу, – сказала Стелла, – и сняли с глаз повязку. Точнее, они сами положили ее руки на зеркало. И кто-то зловещим голосом бормотал, что это хрустальный гроб, сквозь который она увидит фараона, а сам светил снизу ей в лицо фонариком. По их замыслу, она должна была открыть глаза и увидеть в темноте свое напуганное лицо, и это действительно было здорово придумано! Но только она, открыв глаза и посмотрев на свое отражение, вдруг засмеялась чужим, мертвым смехом, и тут же оттолкнула от себя старое зеркало. Может, боялась, что оно снова заберет ее внутрь.

За разговором девушки не сразу заметили, как быстро село угрюмое зимнее солнце и в комнату вползли сумеречные тени. Было еще довольно рано, но казалось, что день уже закончился. Увидев напуганный взгляд своей гостьи, Стелла поднялась и включила верхний свет. Гостиная тут же окрасилась в теплые, золотистые тона, тени попрятались, и на душе Мицы стало спокойнее. Она не собиралась долго рассиживаться у соседки, но возвращаться домой в пустую квартиру, где ее на входе встречает мутное, пугающее зеркало, после рассказа Стеллы совсем не хотелось.

– А здесь что было за зеркало? – спросила Мица. – Ты его спрятала?

– Выбросила! – воскликнула Стелла и поежилась. – Я вынесла его на помойку и поставила возле контейнера, но до сих пор сердце щемит, когда я думаю, что с ним стало дальше.

– Тебе жалко зеркало? – удивилась Мица.

– Да прям там. Мне жалко людей, которые могли его взять себе. Ты не поверишь, но есть любители древности, которые не побрезгуют себе такую вещицу забрать даже с помойки. Оно действительно эффектно выглядело, в резной потемневшей раме, с этим отвратительным черным налетом внутри стекла. Кто-то считает это красивым, даже не догадываясь, что на самом деле таится за старинной роскошью. Но нельзя было его оставлять здесь. Первым делом я надела двойные перчатки, сняла и спрятала его за шкафом. Но я не могла успокоиться, я буквально с ума сходила! Мне снилось, как я протираю зеркало и нечаянно роняю тряпку, или что у меня рвется перчатка… Поэтому я его вынесла.

– А нельзя было разбить на мелкие осколки?

Стелла в ужасе замотала головой.

– Я бы никогда не рискнула! Если легкая ржавчина и то помогает подмене, то если зеркало разбить, кто знает, какого размера появится брешь… Может, хочешь чаю или чего покрепче? – спросила хозяйка, сочувственно глядя на расстроенную Мицу. – Я тебя, наверное, совсем запугала своими байками.

Мица какое-то время раздумывала, опустив голову и кусая губы.

– Давай, пожалуй, что-нибудь с градусом. Мне и правда не по себе. У меня же тоже зеркало, а оно еще и не снимается. Оно тоже порченое?

Стелла открыла стенку бара в стенном шкафу и достала бутылку коньяка и две рюмки. На столике у дивана еще оставался лимон, нарезанный к чаю.

– Вот только такое с градусом, – сказала девушка, усаживаясь и разливая коньяк. – Твое – если и порченое, то как-то иначе. Я никогда не видела такой мути в стекле. После взгляда в это зеркало хочется сморгнуть, зажмуриться, потереть глаза. Но оно другое. И странно, что оно не снимается. Словно кто-то специально прикрутил его намертво.

– Я завесила непрозрачной накидкой, – сказала Мица.

– Вот и правильно. Но я потом еще на него взгляну, если ты не против.

Заоконье: случайный код

Подняться наверх