Читать книгу В феерии любви - Евгения Владимировна Пёрышкина - Страница 8

Вообще толстым мальчикам эту главу читать не очень-то рекомендуется, но если свою толщину вы немного сбавите, то почитать можно, но осторожно, чтобы не замкнуло )))).

Свою избыточную энергию я транслировала Сережке не только ночью, но и по возможности днем. Каким образом? Например, делая ему всевозможные комплименты.

Я восхищалась то мелодией его будильника, то его мыслительными способностями, то невероятной способностью не обижаться, то его сувенирами, которые он покупал для своей семьи. Как-то я даже предложила перечислить вслух все его таланты на пару с бабушкой Валентиной Степановной. Но чтобы она не заподозрила никакого подвоха в этаком энергетическом ходе, я предложила чередовать перечисление талантов не только у Сережки, а также у самой бабушки. Получилось неплохо, львица-мать с интересом включилась в мою игру. Мне только этого и было надо, и моя энергия беспрепятственно перетекала Сережке в поля.

Как еще я транслировала ему свою избыточную женскую силу?

Если до поездки на водопады после утреннего и вечернего душа я выходила из ванны, одетая в халат, то после поездки, я просто заматывалась в большое белое полотенце, а потом уже, сидя на своей кровати спиной к Сережке, одевалась, сначала одевала верх, потом низ. Я не размышляла об этом, это произошло само собой. Просто внутри себя я поняла, что так будет намного комфортнее лично для меня.

Я считаю, что жара и отдых максимально способствовали расслаблению и стирали мелкие ненужные границы между разнополостью и разновозрастностью. Чувствуя на себе, обернутой в полотенце, любопытствующий взгляд мужчины внутри толстого мальчика, я ощущала приятную истому. И мне нравилось, вылезая из белого махрового полотенца, как из кожи какого-то экзотического зверя, надевать человеческую одежду.

Валентина Степановна чисто женской интуицией определила, что в пространстве комнаты что-то происходит, и она всячески старалась оградить внука от непонятного влияния. Исходящая от всего моего существа чарующая женская сила, не рассеивалась в пространстве, а направленно отправлялась мальчику Искрящаяся Радость. Бабушка мальчика слышала ее нюхом матерой львицы. Мне кажется, эту чарующую женскую силу можно было бы потрогать руками, настолько она уплотнилась в воздухе нашего номера.

Об этой силе я поговорю немного подробнее. Не хочу приписывать себе достоинства, которыми не обладала. На самом деле сила, о которой идет речь, шла НЕ от меня, а через меня от источника более мощного, чем обычное женское тело. К этому источнику каким-то образом я подключилась во время прогулки по горной расщелине и купания в водопадах.

Там, где я хотела остаться, там, где пел мой разум, там, где я мысленно разговаривала с пространством, там, где часть моей души осталась навсегда…

В связи с этим подключением у меня возникла одна интересная особенность – в моей голове зазвучала музыка в виде очень приятной и радужной мелодии. Она включалась только тогда, когда я была готова ее слушать. С момента моего пробуждения ото сна она сама просилась включиться. И если я разрешала, то она начинала негромко звучать, наполняя меня хорошим настроением и заряжая на весь день энергией и силой. Мелодия тут же прекращалась, как только я об этом думала. Мне это очень нравилось. Мне даже наушники не требовались, чтобы наслаждаться музыкой. (Оговорюсь заранее, вернувшись в родной город, эта способность улетучилась).

Еще одним признаком того, что мое существо получало постоянный заряд чарующей женской силы, явилось то, что я вдруг, ни с того ни с сего, начала распускать волосы. Я не любила распускать их в городе. А тут меня неодолимо тянуло это сделать. И после вечернего купания в море, когда мы все шли на прогулку по местным достопримечательностям и базарам, я распускала свою култышку. Волосы, наполненные морской солью, удерживались в том положении, в котором я их зачесывала, и мне не приходилось заботиться о прическе целый вечер. Своими волосами я ощущала пространство вокруг намного сильнее и от этого наполнялась чарующей женской силой еще больше.

Помню случай из жизни. По профессии я – педагог в колледже. Однажды один студент очень настойчиво просил меня распустить волосы. Просил каждый урок. Задержится после звонка, подождет, пока все его одногруппники покинут класс, и просит: «Василина Валерьевна, распустите волосы». «Зачем тебе?» – спрашиваю. «Просто, хочу увидеть вас с распущенными волосами. Вы никогда их не распускаете. Они у вас, наверное, очень красивые», – немного смущаясь, говорил студент. Я отказывала. Тогда он смиренно надевал свою бейсболку, на которой были изображены череп и кости, и выходил из кабинета. Сначала меня пугала такая необычная просьба, похожая на то, как «разденьтесь донага». Но парень проговаривал ее всегда очень почтительно. Я постепенно привыкла ее слышать и как-то говорю ему: «А ты сперва замени свою кепку с черепами. Вот как только придешь в другой кепке, я распущу волосы». Через две недели парень пришел в другой кепке. Но это был последний день их учебы. И я не распустила волосы.

Сейчас, откровенно говоря, жалею об этом. Доставила бы парню маленькое удовольствие, но тогда я не ездила на море и не купалась в туфельке Афродиты. Пусть он меня простит.

После нескольких походов на море у многих из нас стала отходить сгоревшая в первый день кожа. У Марины сходила кожа с плеч, Валентина Степановна чесала себе поясницу, у Сережки облупливалась спина. Он то и дело тянулся рукой, чтобы почесать или отодрать отходящую кожу. Я спрашиваю у него: «Зачем ты это делаешь? Мне неприятно смотреть». Как обычно, кроме нечленораздельных звуков в ответ ничего не прозвучало. Ну, вылитый толстый мальчик, даже ответить не в состоянии. Но Валентина Степановна, пребывая всегда на чеку, как львица-мать, незамедлительно выпустила когти: «Надо отрывать старую кожу. Р-р-р. Неприятно же, когда спина чешется». И обратившись к внуку, ласково предложила: «Сережа, давай я тебе почешу спину». Сережа молча согласился. Между всем прочим, он вел себя по отношению к бабушке очень уважительно и совсем с ней не спорил. Видя такое отношение, внутренне я легко мирилась с положением вещей. Также произошло и на этот раз. Кротко сказав «давай», Сережка подставил ей свою оголенную спину.

Он сидел на бабушкиной кровати лицом ко мне, от чего я могла беспрепятственно наблюдать за их действиями со своей кровати. Бабушка из грозы зверей в мановение ока превратилась в пушистую мурлыкающую кошку и принялась скрести шкурку любимому котенку. Я засмотрелась на вдруг явленную перед моим взором идиллию. И подумала, что нельзя нарушать эту идиллию, в ней заключено гораздо больше, чем просто чистка кожи. Это были гармонично сложенные и давно сформировавшиеся отношения двух людей, беззаветно любивших друг друга.