Читать книгу Обручённая со смертью. Том первый - Евгения Владон - Страница 4

Обычно мне не требовалось каких-либо дополнительных стимулов, чтобы настроиться на учёбу. Достаточно зайти в класс, сесть за облюбованную мною парту, достать конспекты, нужные учебники, разноцветный набор ручек и обложиться всем этим добром, как предметами священного ритуала первостепенной важности. Ну и, само собой, дождаться начала урока с приходом нужного преподавателя.

В принципе, всё это в то утро на первой паре любимой мной гематологии я и сделала. Только на этот раз ко всем привычным для меня вещам и гаджетам добавилась небольшая карточка явно недешевой визитки и огромный воз с внушительным прицепом из последних воспоминаний и переживаемых по данному поводу эмоций. Похоже призрак незнакомца-англичанина каким-то образом, но сумел-таки навязаться в мои невидимые попутчики, преследуя меня теперь целым набором неунимающихся впечатлений, чувств и даже психофизическим осязанием. Я всё ещё улавливала аромат его необычайно тонких парфюмов, аналога которым я никогда и нигде ранее до этого не слышала. Каким-то загадочным образом им удавалось перебивать мои собственные духи Burberry Weekend, стойкость коих ещё ни разу себя не подводила. Это разве что. Уже сколько успело пройти времени с нашего прощания, а мне до сих пор чудилось будто он стоит рядом. И всего-то надо повернуть голову, чтобы тут же наткнуться взглядом на его очаровывающую улыбку и завораживающие глаза необычайного цвета.

Может поэтому я и не оборачивалась? Боялась, что никого не увижу? Вернее, увижу, но не того, кого хотелось бы?

Тогда зачем разглядывала визитку, будто какую-то диковинку или же улику – неоспоримого доказательства произошедшему? Проверяла себя на прочность? Искала подтверждения случившемуся, в том числе и логическое объяснение своим не унимающимся чувствам? Пыталась понять, насколько тянула моя симпатия по десятибалльной шкале к этому англосаксонскому красавчику и куда вообще всё это могло привести, если я всё-таки рискну воспользоваться имеющейся информацией и позвоню на один из указанных в визитной карточке номеров?

«Найджел Николас Астон» – если я, конечно, не ошиблась и правильно прочла отлитые тёмным золотом латинские буквы поверх матовой бумаги с неопределимой на ощупь фактурой: то ли кожи, то ли латекса, то ли даже лепестка розы. Надо сказать, такую визитку я и видела, и держала в своих пальцах впервые в жизни (это чуть позже я узнаю из интернета, что для неё использовалась дорогостоящая дизайнерская бумага под названием «touch cover»). Естественно, данное имя мне ничего не говорило. Только лишь притягивало к себе мой взгляд снова и снова, заставляя его перечитывать раз за разом, пробуя буквально на язык и будто бы привыкая к его непривычному для слуха русского обывателя звучанию.

«Не то, чтобы специально, но, увидев вас, попросту не смог сдержаться.» – и, похоже, меня действительно не слабо так затянуло в эту гипнотическую воронку из воспоминаний, ароматов, голоса и ощущения близости этого чёртового Найджела Астона. Если меня никто сейчас не одёрнет…

– Ковалёва! И что ж вы там такого интересного разглядываете, раз за всё это время так и не удосужились поднять головы и, хотя бы для приличия, поздороваться со своим преподавателем? Конспектировать урок вы тоже собираетесь сегодня в уме или в прострации?

Когда я это наконец-то сделала – таки оторвала взгляд от заколдованных букв и цифр и подняла и глаза, и голову на знакомый мужской баритон, обращавшийся ко мне со стороны кафедры – то тут же невольно осеклась и даже малость оцепенела. Меня и в самом деле только что выдернули из несвойственной для меня прострации. Окружающая в классе тишина и незамеченный мною приход нашего любимого препода Виктора Юрьевича Самойлова говорили об этом куда более красноречиво, чем тот же голос недовольного моим поведением учителя и его всегда такое скупое на какие-либо эмоции лицо.

– Эмм… простите, – и то что я пролепетала в ответ, совершенно не задумываясь, как и что именно, тоже шло в разрез моему привычному для однокурсников поведению. В общем, что-то изначально пошло не так и принялось раскручивать свой маховик хаоса с нарастающей прогрессией и явно против часовой стрелки.

Не помогли и мои последующие попытки влиться в общий процесс урока. Отложенная от греха подальше визитка хоть частично и выпала из моего внимания, зато связанные с ней воспоминания, включая ложное ощущение навязчивой близости треклятого незнакомца, продолжали окутывать, как и моё сознание, так и всё тело. Сказать, что он продолжал «преследовать» меня, путая к собачьим чертям все мои мысли и чувства, – лишь мягко приукрасить действительность. К тому же я никак не могла разгадать эту уже начинающую меня слегка пугать загадку. Почему я никак не могла выбросить из головы этого таинственного Астона и каким это невообразимым образом ему удалось проделать со мной подобный трюк – буквально захватить каждую активную клетку и нейрон моего всегда столь скептичного разума, никогда до этого не пасовавшего перед представителями мужского пола? Или всё дело в возрасте?

Откровенно говоря, с парнями сверстниками я никогда особо не тусовала, как и не пыталась выискивать в ком-то из них достойных кандидатов себе в бойфренды. Да, знакомиться пытались многие и не только в колледже, вот только дальше схожих, как под копирку, разговоров и обмена номерами мобильных, дело не заходило. Как правило, я являлась главным инициатором не продвигающихся ни на миллиметр «отношений» с тем или иным желающим. По сути, я их отфутболивала и всегда находила тысячу и одну причину, почему не могу пойти с тем или другим на свидание, либо встретиться повторно через очередное приглашение по телефону. Не то, что они мне совершенно не нравились внешне или уж совсем не умели разговаривать по-человечески без употребления американской фени и чисто русского «материнского» языка. Просто мне было с ними до ужаса скучно и неинтересно. Да и, по правде говоря, некогда мне было заниматься подобными глупостями. Я собиралась окончить колледж с красным дипломом и поступать дальше в мединститут на бюджетный. И уж если и выбирать с кем провести своё свободное время, то я бы скорее выбрала поход на дополнительные курсы по гематологии к тому же Самойлову. И не потому, что на него неровно дышала добрая половина нашего училища, а как раз из-за моего нездорового пристрастия к учёбе и непомерному поглощению любой общеобразовательной информации, без которой, как мне казалось, моё существование не оправдывало вложенных в него затрат (и не только финансовых).

Даже сейчас, слушая новую предзачётную тему и стараясь не пропустить ни одного слетающего с языка учителя слова, я меньше всего концентрировала своё внимание на его по своему симпатичной внешности. И уж если откровенничать до конца, то я симпатизировала Виктору Юрьевичу далеко не его физическим данным. Куда больше мне нравился его недюжинный ум и врождённая способность пользоваться этим умом по его прямому назначению. Нравилось, как он излагал любую возникающую в его голове мысль (мне всегда казалось, что там находится сверхмощный блок памяти с неохватной информацией, идеально распределённой по корневым каталогам и только в алфавитном порядке), и при этом никогда не лез за словом в карман, не запинался и не зависал в поисках подходящего синонима или нужной формулировки. Как педагог, рассказчик и просто интересный собеседник, он был идеален по всем показателям. Вот только все наши девчонки почему-то в первую очередь обсуждали его внешние достоинства вместо неоспоримого интеллекта, куда обязательно входили накаченные musculus gluteus maximus* и прочая хорошо развитая мускулатура во всём своём анатомическом великолепии.

Ничего не могу сказать против его мышечного корсета и достаточно грациозного для его профессии тела, но вот его лицо совершенно не подпадало под мои предпочтения и тайные симпатии. И тут стоит отметить, что Самойлов, ко всему прочему, являлся ещё одним представителем рыжеволосых уникумов, которых не так-то уж и часто можно у нас встретить, выражаясь словами того же Найджела Астона. Отсюда и его бледная кожа, и почти бесцветные ресницы (зато длинные и густые). Черты лица самые обыкновенные, возможно с примесью обрусевшей еврейской крови (как никак, но фамилия обязывала), для меня так вообще ничем не примечательные, чего не скажешь об остальных по уши в него влюблённых студенток.

Но, надо сказать, не смотря на свою дикую популярность среди представительниц слабого пола, назвать Самойлова ловеласом ну никак не поворачивался язык. Не могу точно утверждать касательно его сексуальной ориентации и половых предпочтений, но держать расстояние между учащимися и собой он умел как никто другой в нашем медучилище. Не даром его называли Аскетом за глаза, почти любя, но не всегда беззлобно, ибо спрашивал он со всех одинаково, а требовал ещё больше и не только на курсовых и зачётах.

Да, и если уж сравнивать его и моего нового «знакомого» (кстати, по возрасту они вроде как тянули на одногодок, а это уже где-то ощутимо за тридцать, но ещё далеко до сорока), то Найджел в данном «конкурсе» выигрывал при любом раскладе. По сути, незнакомец оказался первым в моей жизни мужчиной, кто сумел меня задеть настолько, что я готова была изменить настроенными на него мыслями и любимому уроку, и любимому преподавателю вместе взятыми.

Ну вот, опять. Кажется, ещё немного и точно опущусь до уровня своих сокурсниц, дёрну какую-нибудь сидящую по близости Наташку или Таньку и начну взахлёб рассказывать, с каким шикарным англичанином я столкнулась у входа в колледж. Меня реально распирало неведомым мне ранее вирусом нешуточной увлечённости и, судя по скорости утекающих в никуда минутам, он разрастался с геометрической прогрессией всё больше и ощутимее. Это было нечто новым даже для меня, совершенно не вписывающимся в мой привычный уклад жизни и вызывающим едва не пугающие последствия для моего эмоционального восприятия.

Может мне чем-то прыснули в лицо, каким-нибудь психотропным галлюциногеном, а я просто не заметила этого? Иначе как ещё объяснить моё состояние и связанную с ним отвлечённость от происходящего в режиме реального времени? Ещё немного и точно выпаду в некий астрал.

– Юрий Викторович, а можно задать нескромный вопрос?

Где-то под конец урока до меня вдруг дошло, что пара уже практически на исходе, и я почти ни черта не запомнила из того, о чём говорил Самойлов всё это время. Спасибо Петьке Оноприенко, всё же умудрился как-то выдернуть меня на свет божий из засосавшей по макушку прострации своим бойким и малость нагловатым тенором.

– Смотря, что ты считаешь нескромным.

– Ну, это так, чисто образное выражение.

Остальной класс тоже ощутимо ожил, будто получил негласную команду расслабиться и постепенно переходить на неформальное поведение – от лёгкого перешёптывания до раскованных телодвижений.

– Просто хотел поинтересоваться. Слышали ли вы о так называемой шестой расе и людях, чья кровь при взаимодействии с определёнными реактивами приобретает зеленовато-голубой цвет, как у некоторых головоногих моллюсков и рептилий?

– И где же ты почерпнул сию информацию, если не секрет?

– Нуу… – протянул Петька уже не первый раз за все три года учёбы пытаясь вступить с Самойловым в интеллектуальную «перепалку» по провокационным вопросам, в которых сам разбирался на уровне среднестатистического любителя-обывателя. Хотя понять его тоже как-то было можно – всеми признанный золотой мальчик с идеальным табелем успеваемости, неоднократный призёр межобластных олимпиад, практически выросший под неустанно льющейся в его уши патокой от своих репетиторов и большей части местных преподов. Конечно, нежданное столкновение с непробиваемой стеной в лице Виктора Самойлова выявилось для Оноприенко не самым приятным открытием в его ещё столь юной жизни. Впервые наткнуться на того, кто и думать не думает восхищаться твоими всеми признанными талантами, так ещё и в открытую над ними иронизирует, не забывая время от времени сдёргивать тебя обратно на твёрдую землю (а иногда даже и со всей силы).

– Посмотрел видеоролик от РЕН-ТВ, а потом поискал инфу в интернете. Фильм так и называется «Шестая раса. Тайна происхождения человека». Просто подумал, раз вы всё знаете о человеческой крови и её функциях, то должны были, наверное, сталкиваться и с этой когда-то засекреченной историей.

– Засекреченной историей? – судя по реакции Виктора Юрьевича, ни о какой увлекательной беседе на обоюдно интересную тему на ближайшие пять-десять минут можно было не мечтать. Правда, для остальных зрителей-слушателей разворачивающаяся сценка как раз приобретала нотки занимательной зрелищности именно в свойственном для этой парочки оппозиционном ключе. Конфликт был не просто неизбежен, его нарастающее напряжение уже ощущалось в воздухе и «потрескивало» своими невидимыми разрядами над головой Петьки не без участия сдерживающего ироничную ухмылку Самойлова.

– Ну да. Дневники Олега Манойлова, математическое доказательство существование бога Нажипом Валитовым, потрясшая научные круги во всём мире…

– Так, стоп-стоп, притормози. Я всё понял и вспомнил, о чём речь. – Юрьевич даже поднял ладонь, пытаясь оборвать словесный поток раздухарившегося студента до того, как речь Оноприенко выльется в бессвязный монолог из бесчисленных перечислений увиденных им сенсаций. – Можешь не утруждаться. Не ты первый и не ты последний, кто любит искать в глобальной сети подобную информацию, а потом выдавать её на ура за шокирующее открытие века, в надежде потрясти чужие умы ещё одним «изобретением» колеса.

– Хотите сказать, что это ещё один документальный развод наивного обывателя? – видимо, в этот раз Петьку как-то слишком быстро ухнули «фесом об тейбл». Он от неожиданности даже рот раскрыл, по-идиотски залыбившись.

– Хочу не только сказать, а уже в сто тысячный раз повторить, что истинный профессионал никогда не принимает полученную информацию на веру, пока не найдёт документальные подтверждения каждому услышанному слову. Учитесь работать с настоящей литературой, а не тупо читать статейки в интернете и бездоказательно глотать каждую фейковую сенсацию, как за истину последней инстанции.

– Так что, никаких опытов с кровью никто никогда не ставил? Тогда откуда все эти данные про дневники и запрещённые документы? Там же даже говорилось, что обо всех этих опытах печаталось в старых советских журналах, пока их не изъяли из продажи.

– Оноприенко! – Самойлов чуть было не возвёл глаза к потолку, сдержанно опираясь ладонями о массивную крышку учительского стола и явно собирая в кулак всё своё самообладание, которому итак мог обзавидоваться любой из присутствующих. – На этот счёт могу сказать одно. Никакого Олега Манойлова в природе не существовало и, естественно, статей в «Докторском деле» о подобных опытах не печатали, поскольку данному фейку уже не первый год, и мне приходилось разбираться с его источниками лично, чтобы в будущем разъяснять таким, как ты, интернет-ищейкам, откуда у всех этих псевдоисторий растут ноги. И то, что ты находил в сети – всего лишь растащенные по сайтам копипасты, абсолютно бездоказательные и не имеющие под собой ни одного научно обоснованного факта. И, да, в советские времена существовал один учёный Манойлов, и он действительно занимался опытами с кровью. Только его звали не Олег, а основная его работа заключалась в поисках химических реактивов, которые могли бы безошибочно определять по крови пол человека или животного, поскольку для бывшего судебного медика такие вопросы являлись первостепенно важными. Так что ни о каких потомках рептилоидов в те годы речь не шла и даже не зарождалась.

– Но ведь в природе существуют животные с голубой кровью, так почему не может быть людей со схожим «отклонением»? Ведь не просто так когда-то аристократы называли себя её прямыми обладателями.

В этот раз Виктор Юрьевич опустил голову лицом вниз, видимо, чтобы скрыть свою титаническую выдержку.

– Пётр, ей богу, чует моё сердце, не вытянешь ты на пятёрку по гематологии.

– А при чём тут моя пятёрка?

– А при том, – Самойлов снова вскинул головой, взглянул на упрямого студента уже привычным для всех присутствющих прямым и совершенно бесчувственным взором будто видящих насквозь серо-зелёных глаз. – Что ты ни черта не разбираешься в биологических свойствах крови и даже не удосужился поинтересоваться из реальных источников, чем и почему она отличается у некоторых хладнокровных и теплокровных.

– Не правда! Я-то поинтересовался, вернее, об этом прямо сказали в самой передаче. – Петька тоже не собирался так скоро сдавать своих позиций и продолжал гнуть свою линию с завидным упрямством. – И я не стал бы об этом говорить, если бы это было не так. Кианетики ведь существуют, те самые люди с голубой кровью, у которых вместо гемоглобина – гемоцианин, пигмент на основе меди, а не железа.

– Кианетики? Серьёзно? Опять информация, почерпнутая из просторов интернета? Знаешь, я никогда не опираюсь на Википедию, но иногда она бывает полезной в качестве глобального сборника, в котором размещаются, пусть и неполные (а иногда и искажённые) данные о реальных людях и реально произошедших фактах. И если даже в ней нет искомых тобою вещей, тогда воспользуйся старым дедовским способом, возьми в руки медсправочник и проштудируй его вручную. Хотя надо признаться, что действительно встречаются люди с серовато-«голубой», а иногда и лилово-фиолетовой кожей, но это обусловлено отнюдь не наличием меди в крови, а переизбытком трёхвалентного железа – метгемоглобина, что и является причиной данной болезни, как правило, проявляющейся из-за наследственной недостаточности восстанавливающих ферментных систем эритроцитов или при попадании в организм больших доз некоторых токсических агентов, являющихся метгемоглобинообразователями, а не каких-то там естественных процессов, как тебе хочется думать. Повторюсь ещё раз. Это болезнь, Оноприенко! БО-ЛЕЗНЬ! И называется она метгемоглобинемия, а не «метгемоцианинемия». И если рассматривать того же осьминога, обладателя голубой крови, то для подобных ему творений данная эволюционная особенность является жизненно необходимым фактором для выживания в холодных условиях, например, в той же Антарктике, где температура вод колеблется до минусовой. Гемоглобин, увы, для этой роли не подходит, ибо его уровень замерзания такой же, как и у воды. Так что незачем человеку кровь на основе меди, не говоря уже о том, что он является теплокровным животным. И, ещё раз повторюсь. Прежде чем делать заявления на основе где-то увиденных или прочитанных сенсаций, постарайся их раз десять перепроверить хотя бы в Векипедии. Или попытайся там найти того же Нажипа Валитова, якобы доказавшего где-то и как-то существование Бога с помощью некой математической формулы. Думаю, ты будешь несколько удивлён, так его нигде и не обнаружив, разве что на сомнительных сайтах или на страницах интернет-дневников, повторяющих один в один сказочку из просмотренной тобой телепередачи.

Когда наконец-то прозвучал звонок на перемену, в классе опять царила гробовая тишина. Не менее двух десятков пар глаз неотрывно или поочередно следили то за Самойловым, то за раскрасневшимся под конец Петькой Оноприенко. Победитель их словесной перепалки, как всегда был определён изначально и теперь просто добивал свою чрезмерно амбициозную жертву последними доводами и более объёмными (а, главное, научно обоснованными) по обсуждаемой теме знаниями.

– Судя из ваших слов, подобные передачи – намеренная фальсификация и выдумки? И если их так легко опровергнуть, зачем тогда всё это снимают и выпускают на телеэкраны?

– А ты сам подумай, вдруг сумеешь найти правильный ответ, ведь он находился у тебя на виду на протяжении всей просмотренной тобой передачи. – Виктор Юрьевич оттолкнулся от стола, на время выпрямляясь, но только для того, чтобы вытянуть стул и наконец-то принять сидячее положение, чтобы заполнить классную книгу по посещаемости и вписать проведённые им часы урока по гематологии. – Народ у нас страшно необразованный, Петя, и, судя по твоей реакции на такие вещи, – это лишь подтверждает чудовищную ситуацию, связанную со злонамеренным отуплением людей по всей нашей стране. Но я всё-таки не теряю надежды, что однажды ты найдёшь в себе силы, стимул и желание расширить свой кругозор и начнёшь учиться по настоящим учебникам, не просто тупо зазубривая данный в них материал, но и понимая о чём он, и делая правильные выводы на его базисе. Ты ведь не просто так выбрал медицину, и фельдшер – это не твоя конечная цель? Дальше ты поступишь в институт, как я понимаю, а это уже более существенные амбиции. Вопрос в другом, для чего конкретного – открыть в будущем частную клинику и зарабатывать большие деньги, практикуясь на лечении богатых и обеспеченных? Или всё-таки заниматься работой в государственных больницах, помогая всем подряд, не взирая на социальный статус и размер кошелька пришедшего к тебе больного? Можешь не отвечать. Считай это чисто риторический вопрос. Кстати, урок закончен, все свободны.

Как это частенько бывало, Виктор Юрьевич любил распускать класс не секунда в секунду по звонку на перемену, а уже где-то за несколько минут до начала следующей пары. Думаю, это было связано с нездоровым пристрастием некоторых наших студенток, которые всегда находили тысячу и одну причину, чтобы задержаться. Как правило, они окружали со всех сторон рабочий стол Самойлова эдаким назойливым роем пёстрых бабочек, затем облепляли его буквально (только стол, а не Самойлова), после чего переходили в лобовую атаку, наседая на обожаемого преподавателя ярковыраженным флиртом безмозглых мотыльков. О чём с ним говорили? Да не суть, о чём именно. В ход шли любые известные и совершенно новые приёмы с провокационными вопросами, главная цель которых – привлечь к себе бесценное внимание любимого учителя, а если вдруг удастся, то и завлечь.

Естественно, в подобных «мероприятиях» я никогда не участвовала и совершенно не горела тайными желаниями когда-нибудь пополнить ряды всех этих несчастных воздыхательниц.

Интересно, появись сейчас прямо здесь и рядом с Виктором Юрьевичем Найджел Астон, что бы произошло и как бы на него отреагировали все наши девчонки? Кому бы из этих двоих отдали большее предпочтение и на ком бы сконцентрировали своё не по-детски завышенное внимание?

Ну вот, я опять думаю об англичанине. Наверное, это уже неизлечимо.

– Ковалёва, задержись, пожалуйста, на пару минуток. Мне нужно с тобой поговорить.

________________________________________

*musculus gluteus maximus – большая ягодичная мышца