Читать книгу Инсинуация - Евгения Владон - Страница 1

Март 200.. года. Эспенриг

Экспресс Карлбридж-Леонбург отправлялся от станции провинциального городка Кентвуд ровно в десять утра. По обыкновению, он проскакивал подобные населённые пункты, так сказать, не глядя, а ежели вдруг и случалось останавливаться по пути именно в подобных местах, то длилось сие знаменательное событие не более десяти минут. Как раз столько, чтобы успеть снять сходящих пассажиров и подобрать новых.

– Мама, всё! Мне уже пора садиться, а то поезд уедет без меня… Пожалуйста, перестань плакать. Я итак, как на иголках, а ты ещё больше мотаешь мне нервы на кулак… Да позвоню я тебе… Да, как только приеду!.. Боже, мама, я же еду не в другую страну, к тому же там есть кому меня встретить!.. Да, да, Адри я передам привет, не забуду! Лучше бы ты осталась дома, как папа…

На счёт другой страны, Дэниз явно погорячилась. Расстояние от южных графств Эспенрига до Леонбурга в аккурат превосходило едва не в три раза официальный километраж до ближайшей границы соседнего европейского государства. Наверное, быстрее доехать до того же Парижа, чем до северной столицы любимой родины. Но разве сейчас это имело какое-то сверхважное значение? Тем более, когда ты стоишь на подножке крутейшего экспресса почти последнего поколения и испытываешь подкожный зуд от неуёмного желания наконец-то пройти внутрь данного чудо-транспорта. Про накаты-приливы будоражащего волнения на уровне диафрагмы и сжимающийся то и дело желудок говорить точно было излишне. Последнее состояние, усилившееся за последние дни и побившее все предыдущие рекорды за последние минуты, не сумела затмить даже картина в лице плачущей матери на перроне их маленького ж/д вокзала. Какой там!

Кого вообще мог волновать тот факт, что Норма Клодия Эпплгейт провожала в этот момент своего второго и последнего по счёту ребёнка? И не просто куда-то в гости к родственникам на весенние праздники в ближайший населённый пункт, а в далёкий и безумно огромный Леонбург, практически чужой и даже более чем наверняка негостеприимный мегаполис. Ведь большие города все такие. Только и ждут очередную глупую жертвы, чтобы тут же поглотить со всем прилагающимся скарбом, ни разу при этом не поперхнувшись и ничуть не поморщившись.

И почему нельзя остаться дома? Зачем обязательно куда срываться с места в поисках якобы многообещающей и куда перспективной жизни? Неужели тихую, размеренную и столь предсказуемую рутину провинциального городка можно заменить сомнительным будущим в нерадивой столице с совершенно иным укладом индустриального общества, традиционной культурой и разграниченным менталитетом? Там же всё по-другому – другие люди, другие взгляды на одни и те же вещи, абсолютные иные представления о тех же моралях и жизненных ценностях.

Но разве можно объяснить законсервированной провинциалке, что в своё долгожданное совершеннолетие оставаться в захолустном городке, где тебя практически знает каждая собака не только в лицо, но и по имени, всё равно что добровольно запереться в монастырской келье вместе с толпой разношёрстных монахинь и монахов. Для Дэниз Эпплгейт подобная ассоциация с гипотетической жизнью в Кентвуде являлась наивысшим стимулом к запланированному из отчего дома «побегу». Простите, но оставаться здесь дальше, она банально уже не могла, поскольку буквально задыхалась, как в той одежде, из которой давно выросла, и по причине последнего рвалась на волю, подобно птице из клетки, где невозможно даже крылья расправить в полный размах. Начинать свою взрослую жизнь где-то на краю света, где всё ещё пишут письма на бумаге авторучками? Серьёзно?

Э, нет! И не мечтайте! Она итак ждала этого момента едва не с младших классов, не говоря уже о последних месяцах. А может и с того дня, как родительский дом покинул старший брат, более четырёх лет назад. Чем не показательный пример для зарождения самой большой и заветной цели? Да и кто рискнёт сказать, что у неё для этого не имелось ни одного весомого аргумента?..

Хотя, какое теперь это имеет значение? Главное, она уже забралась в этот дорогостоящий поезд, дождавшись его прибытия с таким нестерпимым зудом, будто он являлся единственным в своём роде средством передвижения на дальние дистанции и как минимум на ближайшее десятилетие. Пусть накопленных за последние годы личных денежных средств и хватило только на билет в общий вагон (ещё и для курящих), но что такое несколько часов в сидячем положении во вполне удобном кресле в супротив к двадцати с лишним годам, прожитых в куда беспросветной обстановке. Всё остальное выглядит настолько несущественным и второстепенным. Это уже так – мелочи жизни, кратковременное неудобство, как, скажем, тот же пухлый дедовский чемоданчик и дорожная сумка абсолютно несочетаемых фасонов и расцветок, набитые битком лучшими вещами и предметами первой необходимости, которые она теперь тянула с собой на перевес уже через второй общий вагон экспресса.

Да и что такого может произойти в самом обыкновенном поезде? Всего-то осталось – найти свободное место, раскидать «по углам» свою поклажу и уткнуться на весь остаток пути в страницы прихваченного с собой романчика с незамысловатым чтивом.

Правда она уже порядком запыхалась и даже не слабо так взмокла, определённо жалея о том, что не сдала свою уж через чур весомую ветошь в багажный вагон. Искать со столь нехилым дополнительным весом в обоих руках свободное купе, останавливаясь и открывая на своём пути практически все двери подряд, тут действительно нужна не абы какая сноровка и те же немалые физические силы. Надеяться на соседство более мене сносных попутчиков – вообще теперь не ставилось в приоритет данного дня. Тут хотя бы отыскать одно единственное свободное кресло!

Не даром говорят, бойтесь своих желаний…

Где-то на второй трети всего пролёта следующего вагона произошло воистину ирреальное чудо. Дениз не просто наткнулась на купе с никем не занятыми местами, её изумлённому взору открылась восхитительная экспозиция… из шести абсолютно пустых кресел! Даже ротик округлился, то ли хватая воздух с тёрпким ароматом табачного дыма из-за нехватки оного в лёгких после недавнего марш-броска в несколько десятков ярдов с утяжелителями, то ли не веря собственному счастью. Может она спит? Или ей застит глаза шокирующей и явно желанной галлюцинацией?

У неё даже руки невольно задрожали вместе с коленками, пока она протискивалась в небольшой проход со своим ощутимо потяжелевшим багажом. Откровенно говоря, она сама не могла понять, почему так торопилась и зачем спешила как можно скорее занять хотя бы одно из кресел (по возможности, самое лучшее). Будто в любую секунду сюда могла ворваться толпа отчаявшихся, подобных ей, и сбитых от поисков с ног пассажиров и вытолкать её обратно в коридор вагона.

Ну уж нет! Теперь-то её отсюда ничем не выманишь. Хотя… Как-то странно.

Взгляд быстро пробежался по всем имеющимся креслам, двухъярусным багажным сеткам под потолком и остановился на угловом месте у окна. Висящее на настенном крючке чёрное кашемировое пальто явно мужского кроя, плюс стильный кейс из натуральной чёрной кожи на опущенной крышке приоконного столика и забитая там же крупными окурками пепельница – похоже являлись единственными здесь вещами с «уликами преступления», оставленными отсутствующим в эти минуты одним несчастным на всё купе пассажиром.

Почему здесь никого больше не было, учитывая переполненность остальных купе во всех пройденных до этого вагонах? Сомнительно, чтобы данный курильщик мог распугать всех предыдущих попутчиков именно своей чрезмерной любовью к сигаретам. Вытяжки здесь работали вполне сносно, да и сам запах дыма отличался от дешёвой никотиновой продукции, где настоящего табака встречалось ещё меньше, чем натуральных волокон в синтетических тканях. Не въедающаяся в одежду, в кожу и в волосы привычная терпкая вонь, а чуть ли не ярко выраженный фруктово-пряный аромат. На вряд ли это был освежитель воздуха. Да и вид окурков в пепельнице лишь подчёркивал данный факт своим нестандартным видом: чёрная обёрточная бумага с золотым кантом на стыке с белым фильтром и марочной голограммой на оном. На фоне пальто и кейса выглядели они вполне презентабельно и… «загадочно».

Вот в принципе и все улики, как и полное отсутствие какого-либо чёткого предположения, что не так с этим купе, а может и с его куда-то на время вышедшим пассажиром. А вдруг все, кто с ним ехал попросту сошли скопом на этой станции? Такое ведь тоже бывает, а Дэниз посчастливилось попасть в этот момент в образовавшуюся «пространственно-временную прореху».

Да и смысл искать какие-то объяснения, когда всё, что её сейчас волнует, это по скорее занять свободное кресло, а перед этим запихнуть свой увесистый скарб на багажную полку-сетку, успев всё это проделать до того момента, как сюда кто-нибудь наконец-то зайдёт. Последнее оказалось почти проблематичной задачей из-за весьма весомой тяжести обеих поклаж – единственное, что сейчас выглядело на общем фоне едва не выполнимой задачей. Уж на что Дэниз никогда не жаловалась (особенно последние восемь лет), так это на свой рост – одно из ярко выраженных родовых «проклятий», ниспосланных на её юную голову вселенским заговором. Ровно шесть футов – от пяток до макушки! О таком росте мечтают скорее мужчины, которым не суждено было дотянуть хотя бы до пяти футов и пяти дюймов, ну уж никак не молоденькие уроженки провинциальных городков, где каждую твою гипертрофированную черту будут обсасывать на протяжении всей твоей жизни от колыбели и вплоть до могильного камня.

Жердя, швабра, дылда, каланча, вышка, верзила – одни из самых безобидных эпитетов, которые преследовали Дэнни со средних классов и едва не до окончания общественного колледжа в её родном Кентвуде. Что уж говорить о перспективе найти себе по росту подходящего парня в подобном захолустье, не забывая по ходу о том факте, что каждого из них ты знала едва не с песочницы и большинство из них как раз и называли тебя теми самыми обидными словечками на протяжении почти пяти лет? А если у тебя ещё и очень завышенные требования со слишком утончённым художественным вкусом… В общем, всё, на что теперь ты могла рассчитывать с таким ростом, это на возможность самой закинуть собственный чемодан с дорожной сумкой на последнюю багажную сетку под потолком купе, даже не привставая для этого на носочки. Если, конечно, не подведут дрожащие от усталости руки и никто в этот момент не откроет двери со стороны коридора.

Так что спешила она не напрасно. Эти треклятые двери-таки открылись! Но, слава богу, уже после того, как Дэниз отправила более лёгкую сумку вслед за чемоданом и на несколько секунд замерла в лёгком «замешательстве», видимо, пытаясь перевести дух, поправляя на себе чуть стянувшуюся кверху одежду и определяясь с выбором кресла. Может стоило снять жакет, а то уж совсем как-то душно?..

Нет, всё-таки не стоило.

– Здесь есть свободные места?

Вначале она панически обернулась на звук отъехавшей в сторону купейной двери, затем чуть не чертыхнулась вслух, когда встретилась своим немного воровитым взглядом (как будто она тут делала что-то противозаконное) с маленькими глазками нежданного гостя. Отвечать на заданный вопрос правдой почему-то очень сильно не хотелось.

– По крайней мере, четыре кресла свободны. Сколько вам надо? – о, видимо, она ещё долго будет жалеть о своей порядочной честности и не только до конца данной поездки.

– Всего лишь одно! – стоявший в дверях незваный «гость» расплылся в довольной улыбке, тут же протискиваясь в открытый проём купейных дверей. Невысокий (для Дэниз, само собой) мужчина в поношенном пальто из шотландской шерсти трудноопределимого тартана (что-то между горчичным или затёрто хвойным), клетчатая кепка (скорее на лысую макушку) и внушительных размеров чемодан в мясистой ладони. Из-под расстёгнутых полов демисезонного пальто выступал пивной животик, раскрасневшееся лицо с бульдожьими щеками и птичьими на их фоне чертами указывало на возможную хроническую гипертонию; возраст где-то за пятьдесят или ближе к тому.

Он остановился посередине купе, почти впритык к Дэниз, а она какого-то чёрта, застыв на месте, смотрела с высоты своего роста, как он довольно-таки живо, с завидной легкостью закидывает свой нехиленький чемодан на багажную полку впритык к её вещам, умудрившись её как-то при этом не задеть и не толкнуть. Наверное, это был единственный момент, когда она радовалась, что ещё не сидела в кресле. Наблюдать за всеми его манипуляциями с иного ракурса… не приведи господь. Не говоря уже о самом предсказуемом в данной ситуации убийственном факте – контрастном запахе, исходящем от этого… ниспосланного ей на голову судьбой попутчика.

Слава богу, хоть отошёл в другой угол купе после своих бойких физ. упражнений с чемоданом. Правда… лучше бы он не делал того, что было итак вполне предсказуемым с его стороны, а ещё лучше – остался там же, возле дверей, рядом с которыми повесил снятые с себя пальто и кепку. То, что он выбрал багажную полку, которой воспользовалась Дэниз – уже отдавало тревожным звоночком к общей картинке и имеющимся знаменателям. Оставалось лишь успеть выбрать то самое кресло, в котором ей придётся просидеть остаток всей поездки и желательно подальше от этого ароматного… соседа. Но не стоило забывать и о втором неизвестном попутчике (чей табачный дым оказался на поверку куда приятнее одеколонно-потного запаха шотландского «горца») – хозяине чёрного пальто, стильного кейса и, видимо, очень дорогущих сигарет. Дилемма ещё та.

И какого её дёрнуло поспешно юркнуть во второе кресло у окна? Понадеялась, что этот клетчатый мачо в тёмно-коричневом джемпере с затёртыми кожаными латками на локтях и мятыми брюками серо-болотного оттенка додумается примостить свой крупный зад в углу у дверей, а ещё лучше в противоположном ряду? Ага, размечталась!

Мало того, что он не вполне эстетичным жестом пригладил на висках и затылке свои жидкие пряди волос такого же неопределённого цвета, как и все его вещи, так ещё и сделал какой-то непонятный полушаг-разворот от дверей прямо в сторону Дэнуз. Взглянув мельком на девушку весьма неприятным взглядом и попытавшись то ли улыбнуться, то ли, наоборот, скрыть нервную улыбку… сел рядом с ней на центральное сиденье.

Удушливый запах дешёвого одеколона, прокисшего пота, немытых волос и отвратный перегар копеечного табака, наверное, наименьшее из всех возможных кошмаров данной поездки, которые обрушились в буквальном смысле слова на Дэниз Эпплгейт с её приходом в это треклятое купе. Правда, о последнем она пока ещё не догадывалась, намереваясь умереть в эти секунды мгновенной смертью, если Вселенная не ниспошлёт ей долгожданного освобождения.

Как она ещё не зажала нос пальцами, не вжалась в угол кресла и не застонала в голос? Если он только попробует с ней заговорить или, не дай бог, задеть как бы случайно рукой, она точно завизжит, а то и сделает что-нибудь эдакое неконтролируемое.

Видимо, в тот момент небеса-таки услышали её молитвы, ибо он действительно уже открыл рот и даже слегка повернул к ней своё всё ещё красное (скорее от волнения с затаённым довольством) лицо, явно намереваясь что-то сказать, а то и вовсе задать какой-нибудь фривольный вопрос.

Двери в купе снова открылись, прервав попытку невезучего Пола Гилмора (как он позже всем представится) завязать с Дэниз нежелательную для неё беседу.

И девушка, и её невесть бог о чём там думающий сосед – оба, как по команде, синхронно посмотрели в сторону выхода.

Не обязательно быть детективом Коломбо, чтобы с первого взгляда определить во входящем в купе «новом госте» того самого хозяина оставленных здесь чёрных вещей. На какое-то время Дэнни даже успела подзабыть о своём недавнем дискомфорте, пережитом омерзении и желании выскочить отсюда как можно скорее и незамедлительней. Всё это попросту смялось или на хрен снесло ураганным смерчем за считанные мгновения, стоило лишь её широко раскрытым глазкам скреститься с чужим взглядом холодных и в буквальном смысле бездушных глаз абсолютно незнакомого ей человека. Если это действительно был человек.

Разве возможно оглохнуть, ослепнуть, да и практически выпасть из реальности – ощущая себя вместе с частично контуженными эмоциями и чувствами осязания кем угодно и где угодно, но только не собой и не в обычном купе – всего лишь от одного соприкосновения чужого взора со своим? Когда она вообще испытывала подобное, теряясь на раз или же выпадая из собственного тела и сознания в некую параллельную прострацию?

Объяснить на пальцах, что же это было такое? Да чёрт его знает!

Удар? Ослепляющая вспышка? Огневое облако взрывной отдачи только что рванувшей под носом сверхновой и накрывшей тебя с головой термоядерной пылью раскалённых атомов?.. Три короткие секунды или три растянувшиеся в бесконечные спирали слившихся параллельных измерений?..

Судя по всему, это и в самом деле был не человек, поскольку никакого иного логического объяснения для своей реакции Дэниз на тот момент не имела. Пусть взгляд изначально и потянулся к звуку и движению зеркальной панели купейной двери, но в конечном счёте его затянуло ощущением чёрной «дыры» или, в лучшем случае, рельефной структурой чёрной тени, а то и нескольких. И не потому, что сам незнакомец был одет во всё чёрное. По сути или же по внутреннему содержанию (во всяком случае, взгляд и харизматичная внешность тому способствовали на все сто), он и выглядел как тот Князь Тьмы в мужском обличье. Ибо, сколько не пытайся спрятаться за маской обычного смертного, что-то всё равно тебя выдаст. Например, как сейчас – те же полупустые глаза арктической синевы и энергетическая аура явно нечеловеческой силы. А ещё, как минимум, метр девяносто чистого роста, внушительный размах мускулистых плечей с не менее прокаченной спиной, грудью, рук и бёдер. Про лицо и говорить нечего. Вернее, даже есть чего, просто… в те секунды Дэниз и вправду слегка подослепла от ударившей по глазам мощной дозы вскипевшего в крови адреналина.

Скорей всего, шокировало тем фактом, что она столкнулась со столь редким для себя явлением – увидеть вживую взрослого мужчину такой внешности, комплекции и роста, какого возможно встретить только на страницах популярных женских и мужских журналов или же на киноэкранах. Только вот разница данной ситуации заключалась лишь в том, что всё это происходило по-настоящему: незнакомец, его нереально осязаемый (не исключено, что и прожигающий насквозь) взгляд, сами ощущения-чувства при соприкосновении с его подминающей энергетикой… или же с плотной тьмой, которая незримо тянулась за ним вслед и уже начинала заполнять своим токсичным дурманом пределы окружающего купе.

Три секунды зрительного контакта и кратковременной слепоты? Да идите вы все!

В какой-то момент Дэниз показалось, что она не просто отвела свои глаза в сторону, вовремя спохватившись или же поддавшись уловному рефлексу скромной студентки – не смотреть молодым, жгучим брюнетам в лицо столь прямым и через чур любопытным взглядом. Ей и вправду почудилось, будто она попыталась не то что постыдно «сбежать», а буквально вырвать с корнем/с мясом совершенно нежданную эмоциональную нить, протянувшуюся между ней и этим нерасторопным незнакомцем (молодец, Дэниз, воображение уже запестрило всеми цветами радуги, осталось только записать всё это в блокнотик!)

И после всего, кто-то скажет, что это не пытка? Сидеть оцепеневшей статуей, зажатой с одной стороны одним вонючим боровом и наблюдать периферийным зрением, как единственный путь к отступлению перекрывает собой другой участник предстоящего шоу. И не просто перекрывает, а делает это со столь непринуждённым изяществом и неспешностью, будто пребывал в курсе всех предстоящих событий и их исхода, как минимум на несколько часов вперёд. Так ещё и окидывает то ли оценивающим, то ли слишком уж сканирующим взглядом своих новых попутчиков, перед тем как закрыть наглухо входную дверь и пройти пару шагов к своему месту.

Всего несколько секунд? Да неужели? А разве не целая вечность?

Сердце уж точно успело намотать излишек аритмичных ударов, прокачав через себя не менее тысячи галлонов крови. Не хватало ещё от переизбытка чувств потерять сознание. А, главное, где и на чьих глазах!

Хорошее начало путешествия, ничего не скажешь.

В общем, как и следовало ожидать Он сел напротив Дэниз. А дальше, как говорится, дело нескольких мгновений или пробежавшего в наэлектризованном воздухе высоковольтного разряда, почти смертельного и простреливающего по всем уязвимым точкам выбивающей шрапнелью.

Вначале шарахнуло, при чём буквально через весь позвоночный столб и прямиком по мозгам, а потом тут же перемкнуло. Иначе как ещё назвать её дальнейшее поведение, когда она ни с того ни с сего уставилась в лицо смотрящего на неё мужчины напротив? И не просто уставилась, а именно впилась в него своим если и не вызывающим, то упрямым взглядом уж точно. А чем она ещё могла ответить, когда на неё не то что глазели, а чуть ли не лапали физически и осязаемо тем самым сканирующим взором бесчувственных синих глаз с противоположного кресла? И скорей всего очень глубоко (если не больно) задело их бездушной циничностью, то как они на неё смотрели. Словно она была не живым человеком, а какой-нибудь занятной вещичкой, а то и банальной пустышкой – очень красивой фарфоровой куклой, обделённой наличием глубоких мыслей или же прочими ценными талантами. И всё, на что она могла теперь рассчитывать так это на подобное поверхностное любование от подобного баловня жизни – сверх искушённого циника и пресыщенного Дьявола во плоти.

Ну, а то, что перед ней сидел если и не зажравшийся небожитель, и не низошедший с Олимпа бессмертный бог, а какой-нибудь зажиточный буржуа, это было можно определить и без экстрасенсорных способностей.

Щеголь, франт, рвач и самовлюблённый выпендрёжник!

О, как она только не успела его мысленно окрестить за эти секунды, плавно перетекающие в полноценную минуту молчаливой войны в гляделки. И по ходу, он слышал все выплеснутые ею в ментал эпитеты к своей персоне именно по красноречивому взгляду надменно прищуренных глазок девушки. Слышал, внимал и откровенно над ними посмеивался, по крайней мере, и без того выразительные уголки его крупного, пухлогубого рта зрительно углубились в чуть тлеющей и явно циничной усмешке.

Как же Дэниз хотелось отыскать в его внешности хоть какое-то подобие нелицеприятного изъяна, мысленно ругая себя, что не может совладать ни со своими эмоциями, ни со взбесившимся сердцем, ни с той же краской треклятого волнения, распускающейся на скулах, щеках и даже шее яркими пятнами подкожных алых «роз». Чего не скажешь об этом грёбаном… пижоне, у которого, наверное, даже дыхание ни разу не сбилось, не говоря уже о пульсе.

Хотя, не признаться самой себе она уж точно не могла. Видела она подобных людей в подобной одежде в прямом смысле впервые в своей не такой уж и короткой жизни. Костюм двойка из итальянской чёрной шерсти, вместо сорочки – тонкая чёрная водолазка с высокой горловиной и лакированные до слепящего блеска чёрные туфли с не стоптанной подошвой! И это не какие-то там брэндовые вещи из какого-нибудь фешенебельного бутика, поскольку сидели они на своём хозяине, как влитые, подобно второй коже или защитному панцирю неуязвимого экзоскелета.

Если рядом с девушкой маячил до тошноты отвратный представитель очень среднего класса, в сто тысяч раз стираной-застиратой одежде на фигуре старого «атлета» в запое и с ярко выраженным отсутствием хоть какого-то интеллекта на мясистом лице, то напротив, наоборот, восседала ожившая картинка из рекламы дорогих сигар для толстосумов. Этот синеглазый Дьявол и выглядел в данном месте как-то совершенно не к месту.

Абсолютно чистая кожа в меру загорелого лица без намёка хотя бы на один пробивающийся прыщик, двухмесячная борода каштаново-рыжеватого цвета на массивных скулах и упрямом подбородке, чёрные красиво вьющиеся короткие волосы с лёгкой проседью на висках и конечно же прожигающий насквозь бездушный взгляд искушённого циника. Почти наглый и беспринципный взгляд человека, привыкшего к вседозволенности; прямой, проницательный и едва не поглощающий любую зазевавшуюся так кстати душу в засасывающую бездну очень ярких синих глаз.

А эта поза вроде и с идеально ровной осанкой, с горделивой посадкой головы, как у прирождённого аристократа, и с тем же раскрепощённая, вальяжная – нога на ногу, правая ладонь на правом бедре в расслабленном, буквально картинном положении, будто и вправду позирует на какой-нибудь классический фотопортрет.

Возраст тоже практически неопределим из-за той же бороды и вводящей в заблуждение седины в волосах, добавляющих его и без того презентабельной внешности несколько лишних лет и некую ауру внушительного жизненного опыта. Тридцать? Сорок? Или всего-то двадцать пять? Наверное, так бы выглядел сам Дьявол, приди ему в голову нелепая идея принять человеческий облик. Что уж говорить о взгляде и отталкивающем надменном поведении? Он умудрился за всё это время и слова не сказать, зато Дэниз успела его едва не возненавидеть, при чём куда сильнее на время подзабытого соседа по правую руку.

Если он взаправду такой крутой и упакованный только по высшему разряду в самую дорогую одежду, то… какого лешего он забыл в этом поезде, да ещё и в общем вагоне? Не хватило билета на чартерный рейс в одном из дюжины аэропортов Карлбриджа или на худой конец на тот же Orient-Express или Royal Tracks? Только не говорите, будто его бедненького по дороге грабанули, оставив мелочовку, коей хватило лишь на билет на этот поезд.

Конечно, Дэнни прекрасно понимала, что всего лишь пытается найти в этом неприступном Голиафе хоть одну слабую черту, а то и приписать надуманную от своей богатой фантазии. А что он себе там думал? Кто ему вообще давал права смотреть на неё, как на какую-то бездушную безделушку, словно взвешивая все за и против – брать её себе или не брать, даже не спрашивая на это у кого-либо нужного разрешения. Да и кому такое может понравится? Будто и впрямь, как тот самовлюблённый Дьявол, которому удалось за несколько тысячелетий подземного заточения выбраться на поверхность земли к живым людям и теперь спешит восполнить все накопившиеся за это время пробелы. Ибо ничего платонического в его взгляде не прослеживалось, как, впрочем, и плотоядного. Но это не значило ровным счётом ничего! Не говоря о том факте, что Дэниз не нравилась самой себе.

Она же в жизни никогда такой не была, чтобы реагировать столь несвойственным для себя поведением на какого-то там возомнившего о себе бог знает что засранца? Может, пока не слишком поздно, встать, забрать свои вещи и уйти отсюда от греха подальше? А то мало ли что вдруг произойдёт. Подобное соседство не предвещало ничего хорошего. Как, например, сейчас, дожимая её возмущение невидимыми клинками циничного взгляда до острейшего желания открыть рот и наконец-то задать этому франту вполне резонный вопрос «И долго ещё будешь об меня глаза ломать? Или женщин никогда до этого не видел?»

Она даже не заметила, как приоткрыла ротик, набирая в лёгкие побольше воздуха, словно и вправду готовясь к весьма долгому и проникновенному монологу. А этот сукин сын ещё и головой повёл, чуть склонив её на бок и изобразив во взгляде подобие вопросительного интереса, мол, и чем ты там собралась меня осадить или же какими обложить пару ласковыми эпитетами?

– Кстати, я Пол Гилмор. – звенящую тишину купе неожиданно прорезал сиплый баритон с раздражающими нотками пробивающегося фальцета.

Дэниз тут же неосознанно захлопнула губки, как та безмолвная рыба, выброшенная на берег. Мало того, что до её острого обоняния дошёл слезоточивый запах из чужого рта, так ей ещё и показалось, будто она почувствовала его на рецепторах собственного языка. Как она вообще умудрилась удержаться в кресле, а не сорваться сломя голову к чёртовой матери из этого грёбаного купе? Так этот Гилберт ещё и уставился на неё, словно ожидал от неё ответного действия или какого-нибудь дружеского взгляда в его сторону. Ага, размечтался!

Вместо этого она ещё пристальней вцепилась напряжённым взором в лицо напротив.

Ирония случая или же очередная злорадная шутка вселенной заключалась в нелепости всей ситуации, в которую Дэниз угораздило угодить вовсе не по своей наивной глупости. Попасть на двух абсолютно противоположных мужчин, но одинаково ей омерзительных – это действительно надо было постараться.

А этот синеглазый брюнет, мать его так, живое воплощение мужественности и эталон брутальной красоты! Что за господское поведение неофициального хозяина положения? Откуда в них вообще столько самовлюблённого бахвальства, не говоря уже об убеждении, будто они сверх неотразимые красавцы и занимательные собеседники?

– Весьма занятно, мистер Гилберт! – звучный баритон второго попутчика резанул слух бархатной патокой безупречной дикции, неожиданно запульсировав глубинной вибрацей в перетянутых струнах оголённых нервов и без того оцепеневшей жертвы.

Дэниз даже не заметила, как опять приоткрыла губки, так и не успев сообразить, что же произошло. И какого чёрта обращаясь к её соседу, ОН не сводил своих треклятых глаз с её лица?

– Я тут просто подумал. Ну…раз мы тут все вместе, в одном купе, а дорога не скорая, почему бы ни скоротать время за беседой или, например, за игрой в карты. Я вот прихватил с собой колоду, на всякий случай?

Боже правый! Кто ей скажет, почему она до сих пор здесь? И почему не может первой отвести глаз, пусть и в сторону этого вонючего Гилмора? По крайней мере взглянуть на того не менее красноречивым и крайне осуждающим взглядом.

– Прошу меня извинить, но я не любитель азартных игр. Как и прочих массовых развлечений. – идеально поставленный голос, от глубокого звучания которого прошивало в ещё более глубоких местах сознания и тела, вновь прорезал отяжелевшие атомы воздуха своими вспарывающими клинками на раз и только на поражение.

И только после этого Дэниз поняла, почему не может осуществить своё дичайшее желание сбежать отсюда. Это было попросту нереально. Вначале само появление этого человека в купе, потом его парализующий насквозь взгляд, теперь этот… гипнотизирующий голос. Ей не могло показаться. Он действительно припечатывал её к месту и не важно, как ему это удавалось. Не исключено, что и силой своего энергетического поля, ментальной стеной уплотняющейся паутины мыслей со скрытыми желаниями и подсознательных команд. Просто брал и в прямом смысле тянул из неё жизненные силы, неспешно запуская под кожу тончайшие иглы с нейролептическим ядом. И кто знает, может он намеренно вызвал в ней чувство неприязни? Поскольку прекрасно знает, что для этого нужно и на какие уязвимые точки следует нажимать.

– Всё, что могу себе позволить на публике – это игры на бирже, ни больше, ни меньше. – и ведь не просто говорил или же счёл нужным ответить на чужой вопрос вежливой формой непредвиденного отказа, а именно иронизировал, завуалировав скрытую издёвку пафосностью высокохудожественного слога и безупречной актёрской дикцией.

– Ну… не думаю, что здесь можно как-то сымпровизировать эти ваши биржевые торги, – нервно хмыкнул Пол Гилмор, видимо, всё-таки почувствовав в словах незнакомца явный подвох, задевший его интеллектуальные пробелы неприятными царапинами. – Лично мне ехать ещё очень долго. Так что… было бы неплохо провести это время с определённой пользой для всех.

Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно. Не удивительно, почему сосед напротив даже не пытался скрыть ответную улыбку, впервые взглянув в сторону непутёвого собеседника. Правда, ненадолго.

– Всё зависит от того, что вы подразумеваете под словом «польза»! – и снова арктический лёд сапфировых клинков сместился атакующим манёвром на лицо Дэниз, добавив к глубокой звучности бархатного баритона невесомый росчерк ментоловых мурашек по немеющей коже на спине и даже затылку. Или это у неё волосы встали «дыбом» от усилившегося в наэлектризованном воздухе статического напряжения?

– Как думаете? – так это он к ней сейчас обращался или просто решил воспользоваться её присутствием для своего очередного пафосного изречения? – Будет ли столь же выгодно для другого человека то, что является полезным для первого?

– Ну… я человек простой и вовсе даже не требовательный. Я не ищу каких-то выгод в обычном, приятном общении и в попытке скоротать время за интересной игрой. – похоже, Пол Гилмор таки понял, что его предложение не то что не восприняли всерьёз, так теперь ещё и пытаются поддеть за любой ответный ход по самозащите. – Что плохого в том, чтобы провести несколько часов утомительной поездки за чем-нибудь интересным и отвлекающим?

Может в другой жизни и при других обстоятельствах Дэниз бы его и пожалела, но только не сейчас! Не тогда, когда он сидел почти в самый к ней притык, забивая вонью своего немытого, потного тела все окружающие ароматы, включая её собственные, будто неосознанно (не дай бог ещё и специально) метя этим незабываемым запашком всех и каждого, как тот кот или неприученная к чистоте дворовая псина.

– Есть одна довольно интересная и вполне даже увлекательная игра… – но уж чего она не ожидала услышать в этот момент, так это собственный звонкий и на удивление ровный голос. А потом ещё и почувствовать усиленное скольжение взглядов по своему лицу сразу с обеих сторон.

И кто, спрашивается, её дёрнул за язык?

– Для неё что-то требуется? Какие-то дополнительные атрибуты? – меньше всего ей хотелось ощутить едва не физическим касанием по коже ребяческий ажиотаж от Пола Гилмора, поскольку ей до реальной одури хотелось заткнуть именно ЕГО рот, как можно на дольше и желательно за пределами данного купе!

Но ещё меньше она ожидала увидеть во взгляде попутчика напротив подобие искреннего интереса с более цепким вниманием. Неужели ей удалось задеть и его чуткие струны забронированной души? И чем же? Собственным голосом или же умением оформлять свои мысли во вполне конкретные формы и предложения?

– Да нет, совершенно ничего не нужно, кроме нескольких участников. – ей даже не удалось сдержать ответной улыбки, поскольку её явно несло по вскрытому течению и останавливаться на сказанном было как-то поздновато.

Она и сама не понимала, что это было. Страх? Нервное возбуждение? Желание сделать хоть что-то реальное и действенное, и в особенности показать этому породистому пижону в чёрном, что она далеко не безмозглая кукла, которая только и может, что хлопать глазками с открытым от восхищения ротиком?

Даже улыбку она пыталась скопировать именно в его манере, скорее передразнивая или вызывающе подначивая.

– Обычная игра на наблюдательность. Мы её называли «Ассоциации». Ведущий игрок изучает пассивного напарника и рассказывает тому и остальным участникам игры, что он в том разглядел, кто тот, по его мнению, такой и какие именно ассоциации натолкнули первого на подобные выводы и мысли. И не обязательно, чтобы все озвученные предположения совпадали с действительностью. В этом и заключается главная фишка игры – сопоставить предполагаемое с реальным, а потом уже подсчитывать баллы по всем имеющимся совпадениям. Выигрывает тот, у кого наберётся больше угадаек.

– Грубо говоря: «Угадай, кто твой сосед». – сосед напротив неожиданно осклабился красивой белозубой улыбкой и их взгляды вновь скрестились в осязаемой точке едва не интимного соприкосновения.

И снова Дэниз долбануло очередным разрядом в сто тысяч вольт по всем порам кожи на спине и нервным клеткам позвоночного столба с прострелом через макушку.

Что за?.. Сколько ещё она будет привыкать к его вынужденному соседству, к его голосу и через чур проницательным глазам?

Хотя… показалось ей или нет, но что-то в его взгляде ощутимо изменилось. Не настолько сильно, чтобы это заметили все, но и не так уж и скрытно. Скорее поверхностно, подчёркивая его ранний интерес к её голосу и высказанному предложению. Неужели ему понравилась её затея со столь редкой и явно интеллектуальной игрой?

– Честно говоря… – опять затянул почти на распев своим фальшивым фальцетом Пол Гилмор, видимо безуспешно пытаясь напрячь свои куриные мозги. – Как-то уж слишком для меня туманно. Не могу представить, как это должно выглядеть… Может, вы нам продемонстрируете своим примером?..

Слава богу, что пока он ещё только пялился в её профиль, хотя Дэниз буквально нутром чуяла, как же его порывало задеть её «невзначай» и желательно бы по самому интимному месту… И чем дольше он на неё пялился, обращаясь непосредственно к ней, тем сильнее ей хотелось как бы «невзначай» долбануть локтем прямо по его птичьему носику и чтоб обязательно в кровь! Ну и, само собой, заткнуть его вонючую клоаку!

– Да пожалуйста и сколько угодно! – о, сколько ей стоило усилий взять себя в руки, чтобы произнести всё это абсолютно невозмутимым голосом, а потом ещё и посмотреть на свою потенциальную жертву прямо в лицо. – Имя нам ваше уже известно, не известно только откуда вы, кто и как живёте. Вы, конечно, можете обо всём этом и сами рассказать, но принцип игры заключается в обратном, о вас должен рассказывать человек, который вас совершенно не знает, пользуясь лишь личным арсеналом собственных дедуктивных методов и наличием визуальных данных! Например, по запаху вашего дешёвого и через чур пахучего одеколона можно сделать вывод, что вы человек далеко не состоятельный. Та одежда, что сейчас на вас надета, лишь подтверждает первый вывод в троекратном размере. Отсутствие обручального кольца и неопрятность вашего внешнего вида – что вы не женаты и у вас нет женщины, по крайней мере, постоянной. Вы редко чистите зубы, иногда заменяя данную процедуру подушечкой какой-нибудь неэффективной жвачки; душ или ванную принимаете крайне редко, не больше двух, максимум трёх раз в неделю, поэтому думаете, что запах одеколона и обильное поливание сильно пахучим дезодорантом заглушит запах вашего грязного и провонявшегося потом тела на весь день! Вы очень обделены женским вниманием, кроме одной навязчивой женщины – вашей мамы. Вы с ней, конечно, не живёте, но часто навещаете, она названивает вам домой по стационарному или на мобильный (который сама же для этой цели и подарила) каждый божий день, а то и по ночам, поэтому вы стараетесь отключать телефон или используете автоответчик. По существу, она и является тем самым краеугольным камнем преткновения, который постоянно мешал вам сходиться с той или иной женщиной и возможно именно из-за неё и распался ваш первый ранний брак. С тех пор вы очень осторожно подходите к своему «выбору», хотя выбирать вам уже попросту не из чего! Вы думаете, что вы ещё мужчина хоть куда и достаточно подсесть к какой-нибудь молоденькой девушке, открыть перед ней бездну своего «обаяния», и она тут же бросится вам на шею!

Гомерический мужской хохот резко заполнил всё пространство купе, долбанув неожиданным «взрывом» по перепонкам и тем же натянутым до предела нервам. Удержаться от соблазна посмотреть на хозяина столь заразительно смеха и не поддаться его воздействию, было бы явным преступлением против себя самой. Так что Дэниз не только повернула лицо в сторону второго соседа, но и не сумела не ответить хотя бы той же сдержанной улыбкой, пусть и сжимая от усердия зубы, чтобы не расхохотаться в полный голос второй скрипкой.

– Бога ради, извините! Честно… – и этот сущий Дьявол во плоти ещё и ладонь приподнял извиняющимся жестом, якобы пытаясь унять в себе слишком бурную вспышку веселья. – Так всё вышло… спонтанно… даже для меня. Я просто сам не ожидал подобной реакции.

Уставившись при этом далеко не извиняющимся взглядом в пунцовое лицо Пола Гилмора. А тот изо всех сил пытался скрыть обиду, как и удержаться от неумного желания ответить чем-то не менее резким, если не более грубым парированием. Да кто вообще мог знать, что его, такого честного и открытого, обложат сразу с обеих сторон столь недружелюбным и унизительным манёвром?

– Это всего лишь игра. – Дэниз с напускным «смущением» пожала плечами, невинно захлопав изогнутыми, как у куклы, длинными тёмными ресницами. – Думаю, я и десятой доли ничего о вас не угадала!

Гилмор лишь нервно и весьма несдержанно хмыкнул, определённо не удовлетворившись полученным ответом. Его белый лом и пунцовые щёки выглядели так комично. Жаль только исходящего от него аромата от этого не убавилось.

– Дайте-ка я угадаю. Вы, наверное, друг друга знаете и пытаетесь меня развести, как какого-нибудь неопытного мальчишку? – да и голос его звучал далеко не уверенно, будто он и вправду всё ещё надеялся, что его вот-вот успокоят, сознавшись в своём вопиющем безобразии, и конечно же попросят прощения.

И разве не так и бывает, когда кого-то ловишь «на горячем»?

Вот только Дэниз намеренно отвела свои глазки к окну, всё ещё поджимая свои раскрасневшиеся от не сходящего волнения губки и делая вид, что её интересует монотонное движение открытого пейзажа за окном. И едва ли это волнение предназначалось Полу Гилмору с желанием его унизить и опустить. Нет, ни сколько.

Слух и периферийное зрение цеплялись лишь за один единственный объект в данном месте, который никак не желал ослаблять своей собственной ментальной хватки с её сознания и даже тела. И сейчас он откровенно насмехался над самым слабым в этом купе звеном уже более сдержанным, но не менее осязаемым смешком.

– А вы бы не могли в таком случае объяснить нам двоим, почему вы пришли к подобному выводу? – звучный баритон опять заскользил ласкающей патокой по перетянутым струнам обострившегося слуха и в этот раз пробрался ещё глубже – в солнечное сплетение, намереваясь разлиться по диафрагме нежданными всполохами пульсирующей неги.

И, похоже, она уже попросту перестала различать грань между ещё совсем недавней неприязнью и… нежданной симпатией. Или она спутала её с чужой?

Но, по крайней мере, этот чёртов Гилмор уже не тянется к ней всеми своими грязными помыслами и тем более завоненым телом. То ли это было следствие его собственного последнего предположения, то ли на него так подействовала её изобличающая тирада, а то ли… что-то ещё, третье и не совсем пока объяснимое, что вынудило его вжаться в угол собственного кресла в противоположную от Дэниз сторону.

– А разве нет? По-моему… всё итак… предельно ясно.

– Что серьёзно? Вот так вот сразу, хоть и со второго взгляда? Неужели у нас с данной леди так много общего, особенно в фасоне и качестве одежды?

А вот это действительно было как-то слишком уж неожиданно, ещё и запрещённым ударом, как будто брюнет решил подбить одним махом сразу две цели. А она-то, дура, решила, что её поддержали и даже подставили дружеское плечо. И такое резкое разочарование… Нет, падение… Лицом об землю.

Но зато Пол Гилмор наконец-то заметил, так сказать, в упор то самое различие, о котором так красноречиво намекал попутчик в чёрном. Хотя, скорей всего, он едва ли разбирался во всех замеченных тонкостях, особенно, если дело касалось женской одежды. Да, облачение импозантного пижона напротив говорило за себя ещё при первом беглом взгляде, а вот с девушкой оказалось всё далеко не так просто. Она сама по себе выглядела… просто нереально роскошно, и всё, что на ней сейчас было надето, откровенно говоря, терялось на фоне её эффектной и столь редкой красоты. Будь на ней сейчас напялена даже монашеская ряса, то и та бы не сумела до конца скрыть очень высокой и весьма женственной фигуры. А про лицо, и пепельно-льняной атлас длинных золотисто-медовых волос говорить было просто излишне, разве что воспевать в стихах или же увековечивать на холсте масляными красками.

В общем, даже самый незамысловатый крой брючного (почти дорожного) серого костюма из буклированной шерсти с коротким жакетом и наглухо застёгнутой планкой под высокий ворот-стойку ещё больше подчёркивали её стройную фигурку с тонкой талией, округлыми бёдрами и далеко не маленькой грудью. А каких неадекватных фантазий у представителей противоположного пола вызывали ещё такие юные, но достаточно роковые черты нежного юного лика, покрытого на широких скулах и выразительном подбородке персиковым пушком… Аккуратный едва-едва вздёрнутый носик, тёмные дуги изогнутых идеальным росчерком бровок, завораживающий серебристо-бирюзовый цвет больших невинных глаз и конечно же губы – не слишком большие и уж конечно не маленькие, буквально лепные с очаровательной тонкой «прожилкой» по их безупречному контуру.

Да и кого вообще могло интересовать, что на ней сейчас надето, когда воображение, глядя на её чуть приоткрытый ротик и широко распахнутые глазки, рисовало абсолютно иные картинки?

Правда, скажи ей кто сейчас, что для большинства мужчин она вполне могла стать недосягаемым идеалом роковой женщины, Дэниз рассмеялась бы тому сумасшедшему прямо в лицо. Уж ей-то не понаслышке было известно, что такое навязанные комплексы. И не важно, что за последние три года отношение большинства сокурсников по школе и колледжу изменило свою полярность на целых сто восемьдесят градусов.

У тебя могла вырасти грудь, округлиться попа и бёдра, но только то, что успели сотворить с твоим восприятием собственной внешности за несколько лет до этого, едва ли так скоро вытравишь из памяти и условных рефлексов, прошитых под твою кожу чужими стараниями.

– Ну, почему же, одежда не всегда может говорить о происхождении человека. Может, он специально надевает дешевые вещи, чтобы ввести окружающих в преднамеренное заблуждение… – и, похоже, её задело не сколько намёками противоположного соседа на их социально-классовую разницу, а именно убеждением, будто он тоже намеренно выискивает в ней изъяны с неприемлемыми для его высокохудожественного вкуса недостатками. Что она для него – подобие Пола Гилмора, но только в женском обличье.

– Лично я ещё ни разу не встречал подобных людей, но если таковые и существуют, то и в их «дешевом» облачении всегда должны присутствовать определенные элементы, пусть и самые незначительные, которые бы указывали на их классовое происхождение. Это всё равно, что на волка накинуть овечью шкуру, запах волчатины никуда не исчезнет…

И разве эти слова не являлись тому ярким подтверждением, как и его циничный цепкий взгляд непобедимого триумфатора или того же волка, нагрянувшего в овчарню к перепуганным им на смерть ягнятам?

– Вы так говорите, будто у людей из разных социальных прослоек, различия состоят не в их материальном достатке, а в несхожести природного происхождения на генетическом уровне, как у волков и собак. Или ещё хуже, как в мировоззрении у тех же индийцев – между брахманами и далитами. – кажется, её задело далеко не слабо и не на шутку, чтобы позволить себе так «раздухариться»… – У таких людей, как вы, какой-то особый генофонд, несхожий с физиологией людей более низшего происхождения? Или у вас какое-то отличительное строение скелета – рёбра не так растут, их на несколько штук больше, питаетесь исключительно божественной амброзией и испражняетесь в туалете только благоухающими цветами и парфюмами? А может у вас количество хромосом зашкаливает в разы, чем у остальных, а то и вовсе наделены неким божественным геном, ровняющим вас со сверхлюдьми и богами? Знаете, сэр, одежда и происхождение человека не говорят о нём ровным счётом ничего существенного, кроме как о его материальном достатке и возможностях получить от этой жизни чуть больше других! Но, даже имея очень много денег, не значит, что за них реально купить человечность и истинное понимание вещей.

– Ну… (опять со своим раздражающим и обязательно затянутым «ну!» не смог не влезть этот… грёбаный Гилмор!) Вот теперь, кажется, я уже вижу, что вы не вместе.

Хотя в данный момент ему определённо повезло, ибо Дэниз куда сильнее переполняло негодованием к соседу напротив. Да и тот тоже буквально впился в неё как взглядом, так и всеми своими невидимыми щупальцами ментальных сканеров, полностью отключившись от иных внешних раздражителей и не замечая в упор того же успокоившегося Пола. Зря, конечно, тот рискнул открыть свой рот и напомнить о своём присутствии…

Острые лезвия ледяных клинков рубанули воздух нежданным манёвром, сместившись ненадолго на нервные глазки Гилмора. И что-то в их заблокированном взгляде дрогнуло, а может ещё глубже скрылось за уплотнившейся дымкой каких-то далеко неприятных идей и мыслей.

– Ну, хорошо. Предлагаю реванш. Чтобы господину Гилмору не было обидно за слова, высказанные в его адрес. Выдвигаю следующей кандидатурой в жертву вашей игры свою неприглядную для большинства присутствующих персону. Признаюсь честно, мне просто не по детски любопытно послушать, какие именно ассоциации вызывает мой образ у совершенно посторонних и незнакомых со мной людей.

– Вы действительно готовы рискнуть? – Дэниз несдержанно заулыбалась в ответ с наигранным коварством, как тот мультяшный антигерой, дорвавшийся до долгожданного приза. Разве что ручки не стала потирать, наконец-то услышав то, о чём так долго мечтала последние десять минут.

Вот только то, что она на самом деле почувствовала после отрезвляющих слов неугомонного попутчика – так это первые симптомы паники, пусть и хорошо скрытые за той же злорадной ухмылочкой. Ещё и само купе почему-то начало казаться каким-то вдруг слишком тесным, не говоря уже об отсутствии чистого воздуха и спасительного кислорода…

– Я перед вами, как на ладони! – он даже приподнял собственную ладонь с бедра и слегка развел руки в стороны, как бы раскрываясь навстречу каждому предстоящему удару.

– Да! Мне тоже очень интересно послушать! – Пол Гилмор тоже не преминул вставить свои личные пять центов, оживившись, как тот ребенок, при виде утешительных сладостей и подарков, и в мгновение ока забывая о всех своих недавних обидах…

– Это всего лишь игра! – желание спасовать, отступить и отказаться от этой не самой лучшей идеи вдруг накрыло Дэниз такой неожиданной вспышкой физической слабости, что она чуть было действительно не сделала этого. Она и вправду запаниковала, без каких-либо видимых на то причин, так и не выяснив почему и из-за чего… – Я не ставила перед собой каких-то конкретных задач что-то отгадывать и уж тем более в точности до последней запятой. Подобные игры воспринимать всерьёз просто смешно.

– То есть… вы пытаетесь теперь сказать, что банально испугались? – в голосе господина Дьявола засквозили нотки подчёркнутого разочарования. – А я-то думал, что смысл игры в том и заключается, чтобы получить возможность высказаться в своих ощущениях, симпатиях и антипатиях. Как там говорится? Первая реакция – самая верная? Такое многообещающее начало и так резко спасовать в конце. Может и вправду, подкачал генофонд?

Девушка резко вскинула подбородком, вспыхивая, как та спичка, за считанные мгновения священным негодованием и неприкрытым возмущением от столь запрещённого удара по самому уязвимому и больному. Конечно, он её подначивал и брал на слабо. Можно подумать, она ничего не понимала и не имела никакого представления, как устроено мышление у подобных баловней судьбы. К тому же, сам вызвался, и никто его за язык не тянул. Так что… пусть не обижается.