Читать книгу Купленная. Игра вслепую - Евгения Владон - Страница 4

Надо отдать должное, девочка оказалась на редкость сообразительной, но и такой же себе на уме. Правда, чего ещё приходилось ждать, если ты и сам не собирался открывать нараспашку свою душу буквально перед первой встречной шлюшкой. Пусть даже она при этом смотрела в твой рот, затаив дыхание, и уже была готова есть из твоих рук в буквальном смысле этого слова.

–…Думаю, его просто немного тогда переколбасило. Да и Алька поддела его не хило так, не говоря уже о том поцелуе на парковке. Хотя, когда он нашёл меня в агентстве, то особо со мной не церемонился. Ну… вы понимаете, надеюсь. Блюсти верность перед кем-то он тогда совершенно не собирался. В принципе, я сразу поняла, как только его увидела, что вся эта манечка с преследованием Альки, скорей всего, самая обыкновенная блажь на пару дней – не больше. Да и что ждать от человека, который бегает за одной, а в итоге… начинает спать с другой – лучшей подругой первой? Уверена, он уже успел к этому времени или частично перебеситься, или переключиться на кого-то другого.

– А что Алина? – как ему пришлось вскоре выяснить, лучшая подруга оказалась далеко не лучшей. По крайней мере, не для самой Стрекозы. Судя по готовности Ксении Лунёвой вывалить всю подноготную об Алине Сёминой чуть ли не первому встречному только за возможность быть тем оттраханной, тут даже не пахло самой примитивной девчачьей солидарностью.

Не удивительно, что она не понравилась ему буквально с первых секунд, хотя фотографии и выглядели многообещающими. Но увидеть эти глаза вживую, при встрече… Видимо, долгая работа в сфере эскорт-услуг сильно сказывается, как на восприятии большинства обыденных вещей, так и на мировоззрении в целом. Чтобы девушка там не изменилась и не стала по-иному реагировать на многие жизненные ситуации?.. Это было бы что-то из разряда околонаучной фантастики. Подобное, почти насильственное воздействие на психику способно переломать и куда более стойких. Уж ему-то не знать о таких вещах, тому, кто насмотрелся в своё время и на более худшие примеры. Если человека засасывает данная клоака, вернуться из неё прежним банально невозможно. Поэтому он и хотел вытащить оттуда Стрекозу прямо сейчас, пока ещё не поздно, и пока она не узнала настоящую изнанку того дерьма, в которое так опрометчиво полезла (не без поддержки своей рыжей подружки, само собой).

– Алина? В смысле? – вот что значит ощутить себя на пике собственной значимости. Даже не нужно ничего особого делать со своей стороны. Дай человеку почувствовать себя на вершине мира или в центре чьего-то внимания, и заткнуть ему рот будет уже крайне проблематично. Прорвёт этот слив таким бурным фонтаном, что потом и сам не будешь рад.

Прямо, как в песенке. На дурака не нужен нож, ему немного подпоёшь и делай с ним, что хошь…

– Что она рассказывала про свой первый поцелуй с Кириллом. Почему это сделала, и что её вообще на такое сподвигло? Да и сейчас… Встречалась ли она с ним уже потом?..

– Думаете, её так легко разговорить на очень личные темы? Она, скорее, из тех хватких пай-девочек, что всегда себе на уме. Может говорить одно, а на деле – преследовать совершенно иные цели. Вон, не успела поступить в наш ВУЗ и тут же подцепила себе самого видного старшекурсника. Правда, с ним вскоре порвала (причём, по собственной инициативе), в тот же день сорвав крышу вашему сыну тем своими жарким поцелуйчиком. Потом полчаса мне пыталась доказать, что это обычная спонтанная дурь на пьяную голову. И если бы у неё была возможность всё переиграть, то едва ли бы повторила такое снова. Мол, это не в её правилах, а Кир выглядел таким сладким няшкой, что устоять перед ним ну вот никак не смогла. Хотя, тут я её прекрасно понимаю. У Кирилла просто нереально притягательная харизма, и теперь я даже знаю от кого. Причём неважно, злишься на него или всецело отдаёшься пронимающей тебя симпатии, тянет к нему при этом по равному сильно. А вот что испытывает к нему Алина, тут я на вряд ли могу сказать что-то определённое. Мы не разговаривали о нём после моего с ним "свидания”. Мне показалось ещё тогда, что ей вообще не хочется говорить на данную тему, впрочем, как и о вас. Как будто стала ещё более скрытой, чем раньше.

– В принципе, оно и понятно. Она же подписала документы о неразглашении, в прочем, как и ты.

С одной стороны оно, конечно, хорошо, когда твоя девочка мало кому доверяет, как и не распускает свой язык перед кем бы то ни было. Но с другой, так ревностно хранить тайны, как будто от этого зависит сохранность чьей-то жизни (и не обязательно даже своей). Такие вещи вполне естественны и объяснимы, скажем, для него, а для девчонки, которой только-только стукнет двадцать один год?.. И ведь не узнаешь всё равно, если сама не надумает рассказать.

– Сомнительно, чтобы она так ответственно подходила к подобному роду вопросам. Скорее, за последнее время слишком много всего наслоилось. Мы с ней, кстати, в эти дни очень редко виделись. И то, она меня по большей части третировала просьбами помочь ей выбрать для новой квартиры мебель или расцветку обоев. А когда туда в прошлую пятницу припёрся Кирилл…

– Кирилл приезжал на квартиру Алины? – а вот это уже интересно, если учитывать тот факт, что данный момент почему-то не был никем зафиксирован.

– Приезжал. Видимо, тогда и вычислил Алинку окончательно. Правда, я тогда сбежала покурить. А когда вернулась, на Альке лица не было. Я даже решила, что между ними окончательно пробежала чёрная кошка. Да и Кир, когда уходил, выглядел как… как Патрик Бейтман после того, как узнал, что у кого-то в городе самые лучшие, чем у него, визитки. В общем, ни дать, ни взять, стопроцентный психопат. Разве что бензопилы в руках не хватало. Думала, уже всё. Рассорились в хлам окончательно. Да и Алька его тогда честила на чём свет стоит.

В этот раз он старался не перебивать. К тому же и смысла уже особого не было. Рокси всего лишь подтвердила уже имевшуюся на его руках информацию, показав себя, кстати, не с самой лучшей стороны. Уж чересчур говорливая девка. Если не остановишь, будет болтать, пока язык не отсохнет. Правда, сам виноват, слишком много плеснул в бокал коньяка. Вот и расслабило девочку далеко не по-детски.

– Значит, после той встречи с Киром, на квартире, ты больше с Алиной о нём не разговаривала?

– Неа. Мы и встречались с ней после этого не более двух или трёх раз. Она как-то резко вдруг пропала со всех радаров. Вначале ушла с головой в обустройство квартиры, потом в институте принялась усиленной подтягивать хвосты, а по вечерам уже сидела в своей новой норке в компашке ремонтной бригады. Как-то так и вышло, что вдруг очень резко перестали с друг другом пересекаться. Созванивались да, но не больше пары раз в день.

– И как это выглядело? Вы так неожиданно отдалились чисто из-за её “инициативы” и постоянной занятости? Или ты сама не заглядывала к ней больше в гости по собственному желанию?

Похоже, до сего момента Лунёва о данной странности даже не задумывалась. Зато теперь с удивлением сдвинула свои идеальные тёмно-медные бровки к переносице, впервые задумавшись о происходивших на её глазах вещах, которых она не замечала буквально в упор всё последнее время.

– Ну-у… Я, как правило, ей всегда звонила либо днём, либо вечером, узнавала, что да как. В те выходные даже в клуб пыталась вытащить. Но она сразу отмахивалась, мол, ей некогда. Разберётся вначале с квартирой, а потом уже и отметим, как следует, и новоселье, и её приближающееся день рождения. Типа, хочет убить двух зайцев одним махом.

– То есть, инициатива исходила именно с её стороны?

– Выходит, что так.

А это уже был крайне нехороший звоночек. Если Алина осознанно и сама отстранялась от всех своих друзей, значит, действительно не хотела, чтобы кто-то особо любопытный лез в её личную жизнь. А когда перестаёшь делиться самым сокровенным со своими близкими подружками, то тут уж воистину пора бить во все колокола.

– И, как думаешь… Это отчуждение уже окончательное или временное? Если, скажем, ты захочешь нагрянуть к ней сегодня вечером или в ближайшие дни домой с бутылочкой коньяка для девчачьих посиделок, она не пошлёт тебя куда подальше?

В этот раз молчаливая задумчивость Рокси над заданным вопросом затянулась чуть дольше обычного. Видимо, её и вправду спросили о чём-то для неё непосильном.

– Честно говоря, даже не знаю. Всё зависит от того, в каком она будет настроении, да и застану ли я её в этот момент дома. Как-то пыталась дозвониться ей в понедельник вечером и не смогла. Отключила телефон. Думала, поехала на встречу с… вами или… ещё куда.

Вот именно – “Или ещё куда”.

В этот раз ему так и не удалось проглотить эту отвратно горькую (само собой, ядовитую) пилюлю, как говорится, не поморщившись. Конечно, обошлось и без столь явной демонстрации своих ответных ощущений по данному поводу, но сдержаться до конца всё равно не вышло. И взгляд невольно опустил, и чуть нахмурился, и даже несколько секунд потратил на восстановление своего железобетонного спокойствия, пока разглядывал свои пальцы и идеальную форму отполированных ногтей, “выискивая” на последних незначительные “изъяны”.

– В любом случае, рано или поздно, но сделать это придётся. Только без предварительных звонков, чтобы застать её врасплох, как говорится, на месте. Ты ведь сделаешь это, если я очень хорошо тебя об этом попрошу?

Так что рассматривал он свои ногти не так уж и долго и при следующих вопросах, взглянув проникновенно в лицо чуть подвисшей Рокси, совершенно не выглядел смущённым ни содержанием своей просьбы, ни тем, что ему приходится просить о таком первую встречную шлюшку.

– К тому же, я никогда не остаюсь в долгу перед теми, кто мне помогает. Особенно теми, кто проявляет собственную инициативность, без какого-либо кураторства с моей стороны. И чем сильнее рвение данного человека оказать мне неоценимую услугу, тем выше я это ценю и отвечаю соответствующей благодарностью.

На какое-то время, он демонстративно перевёл свой взгляд с лица Лунёвой на декоративный у её ног столик, остановившись вскоре на белом конверте без надписей у близкого к девушке края. Даже чуть повёл подбородком, указывая непосредственно на присутствие столь контрастного элемента во всеобщей композиции сервированных блюд. Естественно, Рокси не удержалась. И за его взором проследила, и немножко заволновалась, определяя на глаз толщину конверта. Конечно, она заметила его и до этого, но старалась все эти минуты не думать ни о его содержимом, ни о том для чего и кого он там лежит.

– В принципе, тебе ничего такого криминального и делать не придётся. Только устроить Алине что-то вроде очной ставки, но, само собой, без перегибов и театрального эпатажа. Чтобы всё выглядело натурально, как у вас обычно и бывает при подобных встречах.

– И о чём конкретном я должна буду её расспросить?

Он повёл плечом и поджал губы с абсолютно апатичным выражением лица, будто говорил о самых обыденных вещах, предлагая сделать нечто банальное, не требующее совершенно никаких противозаконных действий.

– Да что угодно. Поначалу, конечно же. Это же вы близкие подружки. Начни с каких-нибудь ненавязчивых глупостей, а потом, когда после пары бокалов её язык развяжется ещё больше, можешь расспросить её о Кире. Повернуть разговор так, будто ты знаешь или догадалась, что они встречаются…

– Так они встречаются?! – после такой во истину шокирующей новости, Рокси, само собой, сдержаться не удалось, да и алкогольные пары внесли дополнительный толчок-”ускорение”. – А, знаете, о чём-то таком я уже догадывалась, просто не имела подтверждающих тому доказательств. Уж как-то резко она ушла “в себя”. А вы откуда об этом узнали? Или… мне не положено заглядывать так глубоко?

В принципе, могла бы и сама давно догадаться какими возможностями обладал сидевший перед ней альфа-самец, почти недосягаемая мечта девчачьих грёз Ксении Лунёвой и ей подобных. Если её нашёл за пару недель до этого Кирилл Стрельников, то про его отца говорить что-либо в таком же ключе было бы банально излишним.

– Пришлось узнать, увы. – горькая усмешка коснулась уголков выразительных губ мужчины едва ли искренним по данному поводу сожалением. Хотя не чувствовать его слишком осязаемой от девушки отстранённости оказалось куда сложнее. Он держал между ними жёсткую дистанцию ещё с того момента, как она вошла в апартаменты его шикарного гостиничного номера. И не то что всем своим видом, а, скорее, захватывающей мощью ментального воздействия-прессинга, не намекал, а именно “подчёркивал”, что нарушать её не намерен и не собирается.

– Как бы там ни было, но подобную иголку в стоге сена так просто не спрячешь. Такие вещи рано или поздно всплывают на поверхность, поэтому можешь безбоязненно говорить ей о том, что сама уже обо всём догадалась и без чьей-либо помощи, то есть, моей. Ты ведь умная девочка и не станешь упоминать о нашем с тобой знакомстве?

– К-конечно! – а вот как она в ответ напряжённо ему усмехнулась, не понравилось даже ей самой. Увы, но в этот раз и лёгкое опьянение не помогло. Совсем ненадолго забытый страх вдруг резко активировался и с утроенной силой принялся по-новому расползаться по похолодевшим внутренностям, налегая на сердце паническими атаками. – И… что? Только с ней поговорить о Кире? Или узнать что-то более определённое?

– Только о её к нему отношениях. Что чувствует, насколько у них всё это серьёзно, и как долго они намерены держать свои встречи в тайне. В общем, весь тот набор из следственной методички, которому все женщины обучены едва не с горшка похлеще любого профессионального следователя. Уверен, ты запросто справишься с данной задачей просто на ура. После чего я снова с тобой свяжусь, ты обо всём мне расскажешь, а я, соответственно, дополню к уже имеющемуся на данный момент благодарственному “письму” ещё парочку весомых штрихов. Уж кто-кто, а ты в накладе не останешься.

– А вы… уверены, что у меня всё получится? А вдруг что-то пойдёт не так?

– С твоими способностями и впечатляющими амбициями подобные проколы в принципе невозможны. Главное, помни, что я жду и очень уповаю на твою поддержку. Ну и, старайся не забывать об одном крайне немаловажном факте, о том, что всё сказанное и произошедшее в этих стенах, должно здесь же и остаться. Подписанный тобой документ о неразглашении, надеюсь, имеет для тебя хоть какой-то действенный вес? Дополнительных просьб и разъяснений не потребуется, особенно в самом ближайшем будущем?

В том-то и дело. Он совершенно ничего такого не сделал со своей стороны. Голос его не огрубел, взгляд нисколько не потяжелел, а отчуждение не обдавало вымораживающим до костного мозга арктическим холодом. Зато прессующим менталом его убийственно волевой сущности в тот момент обдавало именно на физическом уровне. Поэтому Лунёвой и не нужно было объяснять, почему шутить с этим человеком не стоит. Они проговорили почти полчаса и за всё это время Глеб Стрельников ни единым словом, действием или каким-то подчёркнутым выражением лица так и не выказал перед девушкой своих истинных чувств к обсуждаемой ими ситуации. Впрочем, как и скрытых намерений касательно чего бы то ни было. Догадаться, что именно он испытывал к Алине Сёминой и к её изменам с его же сыном было просто нереально. Такое ощущение, будто они обсуждали завтрашнюю погоду в регионе, а не искали способы разоблачения это сладкой парочки.

– Нет… конечно нет. Я же не первый год в этом бизнесе. Нас всегда заранее готовят к… нечто подобному… – сложнее было отвечать не слишком дрожащим от подскочившего волнения голоском. Но, как тогда показалось Рокси, справилась она с данной задачей на редкость удовлетворительно.

И ответная улыбка хозяина номера не привнесла в растревоженную душу долгожданного послабления. Как бы она до этого не хорохорилась и не пыталась выглядеть непобедимой Рыжей Соней, все её шансы рядом с таким маститым представителем сильных мира сего сводились к абсолютному нулю. По сути, она была для него вообще никем – пустым местом, ничем незаполненным эфиром, который при других обстоятельствах не замечают буквально в упор, когда проходят сквозь него.

– Значит, я могу не только на тебя положиться, но и быть предельно спокойным, как в ближайшем будущем, так и в неопределённо далёком? Каких-либо непредвиденных сюрпризов ждать не придётся?

– Нет, что вы! Какие ещё от меня могут быть сюрпризы?..

– Ну, мало ли и так… к слову. Вдруг ты любишь вести дневники или пишешь в свободное время книги… посещаешь психотерапевта, а то и ходишь на исповеди к духовнику.

– Да нет, ничего такого. Да и не стала бы я кому-то о таком рассказывать в здравом уме и трезвой памяти.

В этот раз он ничего не сказал. Просто посмотрел ей в глаза, как делал до этого уже десятки раз, хотя с совершенно иным, чем раньше воздействием. Будто что-то проверял или с ленивой неспешностью выискивал на глубине её тщедушной душонки незамеченные им ранее погрешности. И, судя по его совершенно неуловимой реакции, он что-то там-таки обнаружил.

– Буду и дальше на это надеяться. Выход отсюда, ты ещё должна помнить. И не забудь прихватить конверт с комиссионными. Как только мне понадобятся твои услуги, я сразу же с тобой свяжусь. Так что… держи под рукой свой мобильный постоянно, даже во сне.

Последние слова уж точно не были шуткой, как и его “слегка” изменившееся к ней поведение. Теперь проложенная между ними черта-дистанция обрела дополнительную стену из титанового сплава толщиной в метр, а то и намного больше. И Лунёвой это в тот момент ох как не понравилось. Будто только что получила не щедрые премиальные чистым налом, ещё и с портретом Бенджамина Франклина на каждой новёхонькой купюре, а как минимум чёрную метку. И до выхода провожать не стали. В общем… очень и очень нехороший знак…

***

Он подождал всего пять-десять секунд после звякнувших в холле едва различимым мелодичным перебором дверей лифта, а уже потом посмотрел на циферблат массивных часов на левом запястье, почти сразу же потянувшись за айфоном к журнальному столику. Надо будет чуть позже вызвать кого-нибудь из обслуживающего персонала отеля, чтобы прибрались и что-то сделали с этим запахом. На мягком уголке он, видимо, пропитался сильнее всего. До сих пор по мозгам бьёт.

Что за мания у этих якобы элитных шлюшек душиться, будто перед смертью или предстоящим погружением в канализационные нечистоты? Такое ощущение, словно пытаются спрятать запах трупного разложения или тот обособленный амбре, свойственный чуть ли не всем блядушкам без исключения. Аромат продажности и вседоступности. Или, как он его называл лично – аромат общественной урны, со специфическими острыми нотками дублёной кожи. Почему именно кожи? Откуда он мог знать? Потому что именно этой кожей они и пахли, плюс удушающим облаком очень стойких парфюмов. Убойное сочетание, которое, казалось, преследовало его едва не на протяжении всей жизни со времён весёлых 90-ых. Скорей всего те самые исключительные маркеры, по которым и определялось чуть ли не самой природой кто есть кто. А вот с законами природы, как говорится, уже не поспоришь.

– Риночка, солнышко, здравствуй, моя хорошая. Как ты там сегодня? Уже готовишься к великим свершениям сегодняшнего вечера? – тут он тоже не собирался нарезать круги, хотя и воспользовался несколько иным способом воздействия. Увы, но не во всех случаях и не со всеми шлюшками можно говорить в одинаковой манере. Иногда приходится и переигрывать, почти, как сейчас. Крайние меры, которых всё равно не избежать.

– Ой, дядя Глеб! Совсем не ожидала, что вы мне позвоните. А вообще, всё отлично. Сижу в салоне, докрашиваю волосы. Скоро начнут делать укладку. Так что готовлюсь по полной и с особо тщательным подходом.

– Моя ж ты умница. Значит, скоро уже увидимся, и я смогу полюбоваться твоей неповторимой красотой воочию. – с комплиментами он явно перебрал, но для Арины они лишними по любому не будут. Тем более в свете грядущих событий. Что-то вроде компенсации за ту пару часов, которые ей предстоит вскоре выдержать в далеко не дружественной компании Кира Стрельникова.

– Ага, тоже уже не терпится. Плохо, что тёти Риты не будет. Надеюсь, Кир не последовал её примеру и никуда не сбежал из страны, лишь бы только со мной не видеться?

– В этот раз все его попытки были пресечены на корню ещё в самой начальной стадии. И я сделал всё, что было в моих силах, чтобы ты сегодня не испытывала рядом с ним уже ставшего частью ваших отношений дискомфорта. Как-никак, но этому давно следовало положить конец.

– Хотите сказать, что… Он больше никогда не позволит себе говорить в мой адрес всяких обидных выражений, едких фразочек и смотреть на меня, как на в край доставшую его язву?

– По крайней мере, сделаю для этого всё от меня зависящее. Но и тебе придётся приложить немало усилий со своей стороны. Хотя бы сегодня. Поэтому я тебе и звоню, чтобы попросить о помощи в моём нелёгком плане по укрощению нашего неподдающегося строптивца.

– Серьёзно? Вы решили взяться за его перевоспитание? – судя по развеселившемуся голоску Арины Шевцовы, она явно не приняла услышанных слов на веру, сразу же списав их в глупую шутку.

– Можно сказать и так. Хотя с твоей стороны сегодня потребуется максимум усилий по достижению минимальной цели.

– И какой же это? – во всяком случае, вызвать в девочке должный интерес у него получилось, а это практически пятьдесят процентов решения в поставленной перед собой задаче.

– Хотелось бы, чтобы ты сегодня была к нему особенно внимательна и вела себя с ним на публике так, будто вы Ромео и Джульетта наших дней, и кроме него для тебя в этом мире больше никого не существует. В противном же случае, просто не отходи от него ни на шаг, старайся всегда держать его за ручку или под локоть (если будет совсем уж сопротивляться), а вообще в идеале, найди какой-нибудь способ его рассмешить. Не важно какой, пусть даже самый дурацкий. Но, когда я у вас сегодня появлюсь, то хотел бы увидеть его улыбающееся рядом с тобой лицо, а не кислую физиономию, обожравшегося клюквой и обиженного на весь мир ёжика.

Рина прыснула со смеху ещё более эмоциональней и несдержанней. Правда в этот раз в её голосе уже чувствовались ярко выраженные нотки вполне обоснованной нервозности. Девочка она, конечно, весьма бойкая и себе на уме, но вот с Киром постоянно попадает впросак. Хоть ты тресни, не может ничего с ним сделать, с какого боку не подойди и какими кишками при этом не вывернись.

– Дядя Глеб, ну вы же прекрасно знаете, что он меня на дух не переваривает. Наверное, единственный способ заставить его улыбаться, это прийти на этот вечер в клоунском костюме и то ещё не факт.

Отвечать искренним смехом на вполне достойную шутку Арины очередь теперь перешла ему. Ну, хотя бы чувством юмора обладала на удивление здоровым.

– До таких радикальных мер доходить, конечно же, не стоит. Хотя, уверен, он бы оценил подобное рвение на все сто.

– Только, боюсь, едва ли выскажется об этом вслух.

– Главное, не переживай. Сегодня ты его точно не узнаешь. И я, как никогда уверен, что всё у вас в очень скором будущем должно наладиться. А там глядишь и до свадьбы рукой подать.

– Ой, дядя Глеб. Сегодняшний лимит по шуткам вы уже давным-давно исчерпали. А то я сейчас точно решу, что вам захотелось довести меня до слёз.

Зря она так. Знала бы насколько серьёзными были все его намеренья, никогда бы не позволила себе подобных фраз.

– Плакать будешь обязательно, но немногим позже и только от счастья. А сейчас заканчивай с приготовлениями, – он снова посмотрел на ручные часы и наконец-то заставил себя подняться с кресла, направляясь в этот раз в сторону холла. – И постарайся сделать на этом вечере хоть что-то из моих просьб. Ты же у нас очень умная и весьма находчивая девочка. Уверен, обязательно что-нибудь да придумаешь.

– Эх, вашими устами, да… – что бы она хотела сделать его устами, Арина так и не договорила, но уточнять ему и так не хотелось. Только сдержанно усмехнулся и иронично качнул головой.

– Ну всё. Заканчивай с причёской и готовься морально к встрече с Киром. А мне тут надо ещё кое с кем встретиться.

– Тогда до скорой встречи, дядя Глеб.

– До скорой, солнце.

Он как раз вовремя закончил разговор. Двери лифта в этот момент снова издали хрустальный перебор запрограммированной на открытие-закрытие мелодии и в холл номера вышла пара мужчин, один из которых являлся охранником из службы безопасности отеля. В руках другого находился пухлый кейс с хромированным корпусом из нержавейки и кодовыми замками по обе стороны от ручки.

***

Сказать, насколько мне было тогда страшно, по сути, вообще ни о чём не сказать. Всё равно что перебрать кучу схожих синонимов чисто от скуки ради. Разве что чувством скуки на тот момент меня совершенно не пронимало. А вот страхами… ожившими кошмарами, тихим ужасом и растущей с каждым ударом сердца парализующей паники – это да, пронизывало буквально насквозь до самого костного мозга. И чем ближе минутная стрелка подползала к ожидаемой отметке, тем острее и глубже становились атаки этих грёбаных страхов.

И поделать с ними всё равно ничего не можешь, потому что некуда от них спрятаться, как и от неминуемого. Как от приближения неизбежного фатума в лице одного конкретного человека, потому что чувствуешь его в эти минуты, как никого другого, потому что знаешь, что он уже рядом… уже почти тебя настиг.

Не удивительно, что к вечеру меня начало колотить куда более выматывающим тремором, чем за несколько часов до этого. До этого я хотя бы отвлекалась на подготовку, тем более что всё приходилось делать самой. Ксюха ещё с пятницы заявила, что будет очень занята в выходные вип-клиентом и даже по такому случаю отключит свой телефон. Просить о помощи кого-то из знакомых девчонок в институте или хотя бы бывших соседок по общежитию, мне банально не хватило ни смелости, ни духа. По крайней мере, я не знала никого, кто вообще бы решился потратить своё драгоценное время непонятно на кого и на кой. В любом случае, это были только мои проблемы. Да и втягивать в них кого-то ещё со стороны совершенно не хотелось. Как и не хотелось звонить все эти дни Киру…

Хотя, нет. Вру. Ещё как хотелось. Точнее, куда безумнее тянуло рвануть к нему домой, чтобы устроить напоследок развесёленький конец света. А то с какой стати я одна должна тянуть этот грёбаный крест, разбивая в кровь коленки и не имея никакого представления, как вообще выкарабкаться из этой клоаки? И ведь ничего так и не помогло за эти дни. Ни разбор подарков Глеба, ни обустройство гостиной квартиры совершенно новёхонькой мебелью и бытовой техникой, ни утренний поход в салон красоты. Всё равно, что пытаться накормить смертника за два часа до казни самыми изысканными в мире деликатесами. Толку ноль, а смысла и подавно. В таком состоянии в горло не пройдёт даже сверхвкуснейший кусок мяса. Полезет обратно сразу же после первого глотка.

Вот нечто подобное происходило сейчас и со мной, стоявшей перед купленным ещё вчера в спальню большим напольным зеркалом с регулируемой подставкой. На происходящий уже который день вокруг меня бардак я перестала обращать внимание ещё с четверга, поскольку именно тогда и начала его создавать. Не специально, конечно, но и без попыток остановиться. Наводить порядки в квартире, которую ни сегодня, так завтра отдадут другой более покладистой содержанке? Зачем? Я же прекрасно понимаю, что не сумею справиться с этим кошмаром. Рано или поздно обязательно сорвусь. Я уже и так на грани, потому что никак не могу понять, чего от меня ждут и хотят. Зачем весь этот цирк с походом на светский раут, где мне, с какого боку не глянь, вообще нет места? Я же там буду лишней, хоть так, хоть эдак, нравится это кому или нет. Про остальные прилагающиеся к данному цирку факторы можно и не упоминать. Но их всё равно не избежишь, как и всей предстоящей пытки. И поди угадай, что хуже – появиться под ручку с Глебом Стрельниковым пред новоявленной аристократией столицы или увидеть там же Кира с его будущей женой. Причём не только увидеть, а в обязательном порядке столкнуться нос к носу.

Почему я не отказалась от этого сразу? Почему не призналась Глебу, что изменила ему с его же сыном и готова теперь за это понести любое наказание, но только не такое. Всё, что угодно, но лишь бы не этот кошмар. Мне и без того тошно. Я и так все эти дни ходила как та сомнамбула, давно уже неживая, но вроде как и не мёртвая (раз до сих пор двигаюсь, что-то делаю и даже пытаюсь о чём-то думать). Подобной пытки не пожелаешь и врагу, переживая её раз за разом, как какую-то заевшую на пластинке мелодию. К сто миллионному кругу уже начинаешь от неё звереть, поглядывая в сторону окон с уже какой-то нездоровой тягой. Одиннадцатый этаж… Сколько понадобиться секунд, чтобы долететь до асфальта? Где-то не более пяти?..

Даже сейчас, стоя перед зеркалом в слишком шикарном платье за полмиллиона рублей (да, нашла его ценник в интернете, вместе с магазином, в котором его и купили), я не переставала думать об имеющихся у меня на данный момент возможностях “сбежать”. Хотя ещё труднее было собрать воедино постоянно разбредающиеся или перескакивающие с одной на другую мысли. Сложно находиться сразу в двух реальностях, как и пытаться понять, что и где происходит. Вот и теперь, глаза цеплялись за одно, а шокированный разум противится до последнего… Смотришь вроде как на себя, но воспринимать всю картинку в целом никак не получается.

Тончайшая сеточка верхнего слоя поверх корсажа-корсета, расшитая вручную восхитительными узорами из жемчужного бисера и более крупных бусин в тон длинной в пол юбке из многослойного шифона цвета слоновьей кости с вызывающим разрезом до середины правого бедра – скорее напоминали не вечерний, а именно свадебный туалет. Правда за последний день, в течении которого я так ничего и не смогла съесть, уж как-то лихо отощав и практически стухнув на размер (а то и целых два), я действительно узнавала себя с большим трудом, а в этом платье так и подавно. Пышная укладка собранных в греческую косу волос с украшением из жемчужных заколок и шпилек так же привнесла в общий образ дополнительные изменения, то ли усиливая аховый вид измождённой невесты, то ли превращая окончательно в шикарную, но уж больно тощую незнакомку неземного происхождения. Будь я, наверное, не настолько напугана и изведена до физического истощения собственными страхами, выглядела бы на порядок лучше. Только, боюсь, моё нынешнее состояние едва ли будет учтено перед предстоящим выездом на светский приём. Раз в обморок не падаю и ещё в состоянии говорить и ходить, значит, всё в порядке. Значит, живая и смогу много чего выдержать. Хотя…

Всё равно не представляю ожидающего меня кошмара, да и не хочу. Я и без того прожила последние дни с ощущением постоянного давления невидимых пальцев на горле и сердце. Будто кто-то намертво в них вцепился, не собираясь отпускать меня уже никогда, даже если сдавит свою хватку чуть сильнее, окончательно перекрыв в лёгкие и кровь доступ кислорода. И бороться бессмысленно, поскольку главного источника всё равно рядом нет. Когда тебя отравили настолько сильно мгновеннодействующим ядом тут только и остаётся, что ждать. Других вариантов просто нет. Только ждать, молиться и… Верить? Верить во что? Что я выживу? Зачем? Какой в том толк, если моя жизнь может вылезти большими проблемами для близких мне людей… если она не нужна тому, кто обещал меня спасти… если я сама себе не нужна?.. А тому, кому нужна, я явно куда привлекательней в полумёртвом состоянии.

Как оказывается ничтожно мало требуется для того, чтобы превратить человеческую жизнь в невыносимый ад, живущий внутри тебя. Чтобы вытянуть из тебя весь свет и жажду к борьбе за собственное существование…

Очередной телефонный звонок вывел меня в который уже раз за день из убийственной прострации. Правда, всё равно ненадолго. Я уже знала, от кого он, как и пришедшие до этого сто-пятсот смс-ок, которые я, не читая, сразу же удаляла. В этот раз я тоже не стала изменять выбранной тактике, сбросив вызов и с полной апатией к происходящему протянула было руку со смартфоном к близстоящему пуфику. Но отложить его так и не успела. Мобильный опять завибрировал, через секунду выдав развесёленький рингтон входящего звонка. Только в этот раз на дисплее высветился другой номер… с другим, подписанным на него именем. Тот самый, при виде которого меня теперь прошибало насквозь куда более убойными ощущениями, чем раньше: выбросом по всей коже ледяной, едва не болезненной испарины, пугающей остановкой сердца и жизненно необходимого желания куда-нибудь присесть (вернее даже, прилечь). Лихорадить тоже начинало не хило так, практически на грани бесконтрольной эпилепсии. Разве что не падала на пол, хотя и казалось, что уже очень к этому близка.

– Да, Глеб?.. – как я ещё не ляпнула традиционное “Алло”? Правда, в таком состоянии очень даже запросто.

– Моя принцесса уже готова принять заслуженный титул королевы сегодняшнего бала?

Вот теперь мне срочно надо присесть, иначе точно упаду. Никогда бы не подумала, что буду так трястись и резко слабеть до состояния полного нестояния или, скорее, несуществования, при звуках этого голоса. Ещё не так давно я от него млела и текла, как какая-то в край озабоченная сучка, изнемогая от сумасшедшей похоти, а теперь чуть ли не буквально теряла сознание. Может даже и теряла, хоть и не до конца. Но назвать то, что со мной сейчас происходило – стопроцентным бодрствованием живого тела и здравого разума, совершенно не поворачивался язык.

– Всё зависит от того, какой король меня поведёт на этот бал. – видимо, я ещё не до конца была добита, раз сумела связать несколько слов в более-менее содержательную фразу со смыслом. И не только. Я даже смогла придать своему голосу подобие счастливой или, на худой конец, мечтательной “радости”, для чего пришлось себя заставить улыбаться через силу. Что меня на это сподвигло вообще не представляю. Может предыдущий звонок от Кира, мобилизовавший во мне остатки реверсивной психологии с бьющейся в угасающих конвульсиях злостью?

– Надеюсь, иных кандидатов на эту должность больше нет, иначе придётся кому-то сегодня распрощаться со своей головой. – если бы не мягкий смех Глеба, последовавший одобрительным ответом на мою совершенно безобидную шутку, я бы точно решила, что он говорит всерьёз. Кажется, я и так это решила, поскольку моё сердце долбануло очередным паническим ударом о грудную клетку, пошатнув моё тело буквально.

– Так вот ты как расправляешься с неугодными конкурентами.

– Увы, но этим методам десять тысяч лет в обед. По-другому с неугодными королями раньше и не разбирались. Только так, голову с плеч и в лучшем случае прилюдно. В назидание всему миру. Но, обещаю и даже клятвенно, сегодня обойдёмся без кровопролития. Хочу, чтобы моя принцесса получила от предстоящего праздника максимальное удовольствие.

– Такое ощущение, что его устраивают в мою честь, даже не догадываясь о последнем.

– Если и не официально, то это не означает, что им нельзя воспользоваться в желательном для себя ключе, по назначению, так сказать. Поднимать тосты за твоё здоровье и сыпаться благодарственными речами-пожеланиями в твой адрес, конечно же, не будут, но в остальном – блистать и затмевать всех и вся тебе никто не помешает.

С одной лишь маленькой поправочной. Этого хочет Глеб Стрельников, но никак не я.

Но спасибо хотя бы за попытку меня удержать у самого края бездны, до которого он сам же меня и подвёл. Даже если это и не попытка, а самая банальная игра с жертвой. Что-то вроде привычной для него забавы, водить заарканенную добычу по острейшим граням смертельно опасной ситуации, направляя каждый мой шаг в нужном для себя направлении. Управлять, наблюдать, следить за моей реакцией… Он же так любит смотреть. Разве он сам не признавался, что это его главный фетиш? Любоваться чужой красотой, чужими эмоциями и чужими ответными действиями на его пытки.

– Означает ли всё это пугающее вступление, что ты вот-вот за мной подъедешь?

– Разумеется. Как раз для этого и звоню. Мы только что выехали. Поэтому у тебя всего несколько минут, чтобы закончить с приготовлениями. И, самое главное. Макияж тебе делали в салоне? Губы уже замазали?

Уж чего-чего, а подобного рода вопросов я точно не ожидала.

– Не совсем. Наложили матовый тон и немного блеска, чтобы выглядело максимально естественно.

Опять же почти свадебный макияж, ложной невинности и наивности, уделив больше внимания глазам и идеальному разлёту бровей. Если бы ещё и губы разрисовали контрастной помадой, от меня бы прежней точно и следа не осталось.

– Ладно, посмотрю по приезду. Но, на всякий случай, прихвати помаду, и чем ты там обычно подкрашиваешь свой сладкий ротик. А то нам предстоит немалый путь до пригорода. За это время по любому успеет много чего случиться…

На угрозу определённого формата это, конечно же, не тянуло, но мне хватило и того смысла, которого Глеб даже не думал скрывать. Вот именно. Того, что я так боялась всё это время. Неизбежного с ним столкновения. Наедине… В интимной обстановке и… в его руках.

Только сейчас я поняла, насколько не была готова к этому. Вместо того, чтобы всё предыдущее время настраивать себя морально на предстоящую с Глебом встречу, на его прикосновения и неминуемый прессинг его близости, я занималась не пойми чем, думая не понятно о чём. А теперь…

А что теперь? Теперь у меня всего несколько минут, чтобы отдышаться, подавить в себе панические приступы подступивших к горлу рыданий и хоть как-то унять в руках и ногах ненормальный тремор. Если я не сорвусь в истерику, когда скоро увижу Стрельникова-старшего на пороге этой квартиры, то это точно будет сродни чуду. Хотя всё равно не представляю как. То, что мне удалось поговорить с ним по телефону, при этом ни разу не сорвавшись и даже сумев изобразить чувство “искренней” радости, не означало ровным счётом ничего. Я ведь не видела его лица, как и он моего. Иллюзия мнимой “безопасности” сделало своё чёрное, но не думаю, что у меня так же “легко” получится притвориться, когда я увижу его воочию… Очень и очень скоро. Единственный выход, если и был, то, весьма сомнительный.