Читать книгу Древняя история казачества - Евграф Савельев - Страница 7

За изучение и критический разбор древнерусских летописей, как это ни странно и не больно для самолюбия русских людей, взялись впервые иностранцы и особенно немцы. Все выдающееся в истории Руси ими нарочито или замалчивалось, или искажалось; все характеристическое русское они старались присвоить своей расе и даже нередко покушались отнять у нас не только славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но и племенное имя – имя руссов, известное исстари, как славянское.

Во главе таких критиков славяно-русских летописей стоит Август Людвиг Шлецер, случайно попавший (в 1761 г.) в Россию (по приглашению придворного историографа Г. Ф. Миллера), а потом ставший членом нашей академии наук.

В своем труде «Нестор. Русские летописи», изданном на немецком языке и переведенном Языковым на русский в 1809–1810 гг., Шлецер, переставляя и выбрасывая произвольно слова (из Ипатьевского списка), сделал вывод, что варяги – народ германского племени, живший по берегам Балтийского и Немецкого морей, и что Руссы принадлежат к этому же племени и могут означать шведов. Выводы Шлецера усиленно стали повторять его соотечественники, а потом и наши историки, не разбираясь в том, что продают славу своей родины и ее великое прошлое. Эта инертность и нежелание разобраться в многочисленных источниках, прямо говорящих о славянстве древних Руссов, поразительны. Впрочем, мы привыкли перенимать все целиком от запада и во всем ему верить, в особенности немцам.

Из позднейших наших историков один только Иловайский восстал против шлецерианства, т. е. германского происхождения Руссов, в своем труде «Розыскания о начале Руси» 1882 г., но все-таки целиком отнес варягов к норманнам, что, как мы увидим ниже, не следовало бы делать.

Материалы, служившие для созидания древнейшей славяно-русской истории, много веков лежали под спудом, не разобранные, не рассмотренные и не пропущенные сквозь горнило здравой и беспристрастной критики, подобно тому, как Геркулан и Помпея скрывались около двух тысячелетий под пеплом. Между тем история славянской Руси так богата фактами, что везде находятся ее следы, вплетенные в быт всех европейских народов, при строгом разборе которых Русь сама собою выдвинется вперед и покажет все разветвления этого величайшего в мире племени.

Хотя путь к тому, по обширности своей, довольно трудный, но уже несколько знакомый: по нем пускались и вели ожесточенную борьбу с скандинавоманией Ломоносов, Катанчич, Венелин, Шаффарик, Савельев-Ростиславич, Морошкин, Надеждин, Боричевский, Чертков, Вельтман, Лукашевич и многие другие, и, скажем с благодарностью, не без успеха. В особенности потрудился над этим вопросом во 2-й половине прошлого столетия Егор Классен, а до него исследователь славяно-русских древних археологических памятников Фаддей Волланский. Трудность в изучении этих памятников заключается в том, что исследователю необходимо знать все главнейшие славянские наречия и происшедшие в течение веков перемены в них от внутреннего развития слова и от соседнего влияния; также необходимо знакомство с характером, нравами, обычаями, домашним бытом и внутренним движением славянского мира.

Мы знаем, что история не должна быть пристрастной к данному народу, но не дозволим и мало осведомленным иностранцам, как например шлецерианцам, обращать русскую историю в сатиру.

Может быть, русские последователи Шлецера, не разбирая сущности дела, по одному влечению к этому, по их словам, величайшему критику вступятся за своего кумира, но, чтобы наперед охладить жар этой партии, выводящей, посредством невозможных натяжек, огромнейшее племя Руссов, занимавшее некогда половину Европы, из крошечного скандинавского народца, напомним им, что их «великий критик и филолог» производит чисто славянское слово «дева» от германского «Tieffe» (сука). Одного такого факта достаточно, чтобы понять Шлецера без дальнейших исследований его доводов. Но чтобы опровергнуть это грубое лжеучение, что будто Россия развила свои силы от влияния на нее скандинавов и что самое имя свое она получила от них же, мы представим здесь материалы, которых, как говорится, тля не тлит и ржа не разрушает.

Эти материалы состоят из племенных названий, рассеянных по всем историям и ныне очищенных критикой от переклада их на языки греческий, римский, татарский, немецкий и скандинавский и доведенных ею до своего прототипа; также названия городов, живых урочищ, городища, могилы, клады, насыпи, развалины, монеты, медали, кумиры, оружие, сохранившиеся местами остатки славянского языка, нравы, обычаи, поверья, порядок ведения войны, а главное – остатки древнейшей славяно-русской письменности. Эти памятники ясно свидетельствуют, что предки наши, славяно-руссы как народ существовали ранее греков и римлян и оставили после себя следы, указывающие о их существовании, а также о своем искусстве и просвещении.

Греки и римляне давали многим славянским племенам свои, произвольно составленные прозвища, относя их то к местности, то к наружности, то к суровости в войнах, то к занятиям и образу их жизни. От этого в древней истории накопились сотни лишних имен, ничего в этнографическом отношении не означающих; но кой-где выплывают и настоящие имена тех племен. На них-то главным образом мы и остановимся.

Древнейших обитателей восточной Европы, берегов Азовского и Черного морей, части Малой Азии и степей Закаспийских греки называли общим именем скифов и делили их на несколько племен[37]. Из этих племен наиболее известны: саки, парфяне, давы, массагеты, варки или урки и гирки – гиркамцы, сколоты и сарматы. Давы (Dahves, греческ. Daoi, лат. Dahae) были одним из главных скифских народов Передней Азии и берегов Каспийского моря (Страб. II, 508, 511. Плин. Ест. Ист. 6, 19, 33 и 37). В VI в. до Р. Х. даги были под властью персов. В это время некоторые племена дагов покинули свою страну и поселились по соседству с Арменией. Другая часть этого народа переселилась в Самарию (Ездра: 4. 9). Это произошло, надо полагать, после того, как родичи их скифы с берегов Черного моря проникли в Вавилонию, Сирию и Палестину, образовав там свои поселения, из которых азиатским грекам был известен город Скифополис, на месте еврейского Вефесиана. Третья часть дагов около V в. до Р. X. перешла на берега Азовского моря, а потом утвердилась во Фракии, образовав там народ, известный в истории под именем даков или дациан, двинувшийся впоследствии (в VIII в.) в верховья Дуная.

Следовательно, название «скиф» не было родовым именем этого народа, в чем сознается и сам Геродот, говоря: «Общее название всех скифов, по имени царя их – Сколоты; скифами назвали их эллины». Персы называли этот народ саками.

Барельефы на колоннах дворца в Персиполе и на скале в Багистане (Манифест Дария Гистаспа), на которых саки изображены в характерных скифских одеждах, с надписью под ними: «это сак», и теперь свидетельствуют, что персы скифов называли этим именем. Соседями европейских скифов, по словам Геродота, были сарматы или савроматы – Saurmatai, Suromatai, Surmatai Sauromatai, жившие по левой стороне Нижнего Дона до Кавказа, к востоку от берегов Азовского моря, и говорившие на одном из скифских наречий. Об этом свидетельствуют Геродот (IV, 117) и Овидий. Последний говорит, что, научившись говорить по-гетски и по-сарматски, он мог слушать речь старика варвара, т. е. скифа[38].

Позднейшие, после Геродота, историки, как то: Страбон (I в.), Птолемей (II в. по Р. X.) и др. к сарматским племенам относят Яцигов, Алан и Роксолан (рос-алан). Яцигов или Адзигов разделяют на три касты: на королевских, сидевших у Черного моря, а потом у Дуная, на хлебопашцев – у Азовского моря и на Яцигов-меченосцев (по греческому выговору «метанасте»[39]).

Название «сарматы», как и «скифы», не было собственным именем этого народа, а дано было понтийскими греками, часто сталкивавшимися с жителями названных местностей только по делам торговли, на народных торжищах, и, надо полагать, не со всею массою, а только с известною корпорацией промышленников и торговцев, привозивших на эти торжища произведения и изделия своей и соседних стран. Как в древности, так и теперь на этих торжищах, или ярмарках, известного рода торговцы-промышленники располагаются в отдельных местах, по предметам торговли, как например: меховщики, кожевники, сыромятники, сапожники, железняки, рыбники, медовщики, бредники и др. Сыромятные кожи и меха были главными предметами вывоза из Скифии и Сарматии. Греки их поставляли во все южно-европейские страны. Из таких кож выделывались конская сбруя, воинские щиты и проч. Следовательно, прозвище «сарматы» или «савроматы» и «суроматы» произошло от «сыромяты», т. е. сыромятники, выделыватели сыромятных кож[40].

Диодор Сицилийский говорит, что сарматы вышли из Мидии. Их переселили на Дон скифы. Но почему же греки их не называли мидийцами, а сарматами или савроматами? Венелин искал в греческом языке корень этого слова и производил слово «сармат» от ящероглазый. Другие слово это производили от персидских «сар» – господин, голова и «мада» – женщина, от господства будто бы у этого народа женщин. Проф. Страсбург. ун. Ф. Г. Бергман (1860) слово «сарматы» переводит «люди севера», от Shauro – север и mates – люди (мидийское mat и древнее mant). Но по отношению к какому же народу они были северянами – трудно сказать. По древнему писанию, они жили у истоков Инда, затем южнее Мидии, а во времена Геродота в нынешнем Задонье. Как они назывались в древности, мы не знаем, но только нам известно, что этим именем их назвал Геродот в V в. до Р. X., а за ним стали повторять эти названия и все греческие историки. Следовательно, приведенные мнения являются ошибочными. Первоначальные сношения греков со скифами были на путях торговли. Известно, что на ярмарках спрашивают купцов и промышленников по товару, а не по стране, в которой они живут, и не по цвету и быстроте их глаз. Греки спрашивали, приехали ли кожевники (сыромятники), лунтайники, малахайники, рыбники и др. Скифы, как скотоводы, в большом количестве производили сыромятные кожи и продавали их грекам. Этот товар составлял одну из главнейших ветвей торговли. Вот почему греки и римляне, несмотря на постоянные войны с сарматами, всегда оказывали им предпочтение пред другими соседними народами и старались переселять их в свои владения, даже пленных не продавали в рабство, а пристраивали к излюбленному их ремеслу. Если принять это в основание, то нам будет ясно, почему древние историки писали скифы-сарматы, венеды-сарматы, алане-сарматы и проч. Фракийцы также имели сыромятников, которых греки называли Σaurmatal. Во многих местах Малороссии и теперь называют сыромятников – сырмате и кожемяте. Греки не выговаривают звука Ы и потому писали сармата, сурмата и саурмата – Saurmatai.

«Сколоты» – также слово славяно-русское. В великорусском наречии название «сколоты» означало хлопотуны, сколотин-хлопотун, от глагола колотить, сколачивать, выколачивать. Так называли купцов, торгашей, шибаев. Впрочем, в России есть несколько речек с подобным же названием, как то: Сколотка (Хар. губ.). Колота (Варш. губ.), Колоча (Смолен. губ.), Колокша (Яросл. губ.) и др. Жители Южной России, как думает Классен, названы Геродотом «сколотами» со слов только одного правителя племени, с которым он лично беседовал. Речь, по всей вероятности, шла о русских купцах-хлопотунах, людях суетливых, требовавших себе скидки или прибавки, как это делается и теперь. Геродот и правителя этого племени назвал именем Сколот. Но мнение это едва ли верно. Ведь не все же европейские скифские народы, жившие на пространстве от Каспийского моря до Дуная и далее на север на 20 дней пути, считая день по 200 стадий (около 640 000 кв. в.), были купцами и шибаями, чтобы их Геродот назвал этим случайным именем. Поищем другое объяснение этому слову. Хотя, несомненно, все ниже приведенные названия будут нарицательные.