Читать книгу Аист мимо пролетал - Евлампия Забелина - Страница 2

Обвинение простой сибирской женщины в подозрительных наклонностях – это почти всегда весело.

Сразу представляется картинка, как ты в студёную зимнюю пору выскакиваешь из заснеженного куста, распахиваешь плащ… Хм… скорее не распахиваешь, а отдираешь от ляжек, потому что зимой в Сибири плащ можно только поверх тулупа надевать. Плащ-то мороза не боится, а вот всё что под ним отморозить легче лёгкого, даже в самые тёплые дни – когда градусов пятнадцать-шестнадцать на улице, с минусом.

В общем, совершаешь ты на морозе эротические манипуляции с плащом, а под ним… пара разных томиков со всякими нехристямими, типа Эврипид, Софокл и Аристофан.

Дожили!

Ныне звание странного человека скорее получишь за удовольствие при прочтении Софокла, а не за то, что называть нельзя, о чём мы в юности шептались и хихикали, когда про кусты вспоминали.

О времена! Мог ли Сенека в страшном сне увидеть, что его сочинения будут людей смущать сильнее, чем демонстрация первичных половых признаков посреди людной и люто зимней площади?

Правда, у нас был не Сенека, а Аристофан.

Вот сидит простая сибирская женщина на больничном, да ещё и с детьми, которых выпроводили на карантин, потому что ковид, грипп и аденовирусы захватили и школы, и садики, и даже детские площадки, почему бы ей не почитать на досуге Аристофана?

Тем более детям очень нравятся «Лягушки».

Это любимое произведение детей, потому что там лягушки, и лягушки квакают.

Ничего удивительного?

Да, если ты взрослый. А вот если ты человек ещё совсем новый в этом мире, то и в кваканьи лягушек обнаружишь немало необычного.

До того, как мать прочитала детям Аристофана, жизнь их была скучна и однообразна, а лягушки уныло говорили "ква-ква".

Благодаря Аристофану, дети узнали, что лягушки умеют говорить "брекекекс" и "коакс-коакс".

Разговорчики античных квакух детям так понравились, что они, увидев меня с Аристофаном, потребовали, чтобы я снова почитала им речи лягушек, а потом они сами стали скакать по дому и перепрыгивать через стулья, изображая этих самых заграничных квакушек, и громко распевая на все лады импортными лягушьими словами.

На ту беду, в момент удалого лягушного веселья, явился к нам педиатр. На детей посмотреть и палочки-в горлековырялочки им показать.

Педиатр у нас мужчина, и у него своих детей нет, поэтому он, видимо, не очень в курсе, что дети могут в кого угодно превратиться, если им волшебных слов почитать.

Хотя семейство наше он знает давно – и без детей мы тоже с ним пересекались – чему он так удивился, я не поняла. Особенно учитывая, что парочка здоровых детишек заперта в четырёх стенах. Мне порой кажется, что я сама во что-нибудь с ними превращусь. Большое и очень огнедышащее. Или хотя бы метко плюющееся. Кислотой.

Я ещё умудрилась ляпнуть с серьёзным видом, что дети какой-то странный вирус от книги поймали. А педиатр не понял, что это шутка. Ему бедному не до шуток – это я на больничном, а он в пене и мыле по вызовам мотается. Выслушал он мои жалобы и стал детей осматривать.

А дети, не будь дураки, говорят, что больны очень, что у них ножки болят и очень им прыгать и квакать хочется.

Смотрю, у доктора лицо странное. Не понимает он, что происходит. Стала я ему объяснять, что это я Аристофана детям читала. От таких пояснений глаза у доктора стали большие-пребольшие, а с лица он сделался вылитая сова. Дети так и покатились со смеху.

А доктор спрашивает меня:

– Вы что? Это! Читаете?!

И «это» звучало, будто речь о чём-то крайне ужасном и богомерзком. Настолько, что я не решилась уточнять, что такое у него в голове возникает при слове «Аристофан». Мне стало смешно и немножко грустно. Но смешно больше, поэтому я не смогла прекратить комедию.

Сделала вид, как на собрании анонимных алкоголиков, что страшно смущаюсь своих чудных наклонностей, но всё же призналась. А что было делать? Вопиющее свидетельство мораленарушения лежало на кухонном столе и хвастливо блестело обложкой. Я сам там его бросила, когда доктор постучался.

Доктор ушёл.

Я жду визита святой инквизиции. С костром и экзорцистами.

Дети играют в доктора. Изображают пантомиму в лицах.

Жизнь прекрасна и порой весьма удивительна.