Читать книгу Мальчики с кладбища - Эйден Томас - Страница 6

Ядриэль на цыпочках взобрался по крыльцу; Марица и Джулиан не отставали. Синий цвет протанцевал по кружевным занавескам на переднем окне.

По крайней мере, Ядриэль знал, что отца нет дома, – это успокаивало его, и не только потому, что он собирался провести духа в дом прямо у отца под носом. После ссоры Ядриэль пока не готов был встретиться с ним лицом к лицу. Живот скрутило при мысли о неизбежных и неловких попытках отца принести извинения.

Благодаря Джулиану он мог отвлечься – у него появилась веская причина, чтобы избегать любых контактов с семьей.

Тем временем мертвый мальчик ходил туда-сюда по крыльцу, подбираясь вплотную к окнам и не волнуясь ни о чем. Джулиан потянулся к колокольчику, свисавшему с навеса, и его пальцы прошли прямо сквозь полированные стеклышки.

– Эй! Иди сюда! – прошипел Ядриэль, махая ему.

Марица приподнялась на носках и посмотрела в маленькое окошко, вырезанное в верхней части входной двери.

– Спит, – самодовольно сказала она. – Я же говорила.

Ядриэль медленно толкнул входную дверь, и та издала низкий скрип. Он на секунду застыл, но, услышав глубокий, шумный храп, понял, что путь свободен. Сразу же вслед за Ядриэлем через дверь проскользнула Марица; Джулиан плелся позади.

Лита сидела в кресле перед телевизором с откинутой головой и широко разинутым ртом. Ядриэль закрыл за ними дверь как можно тише.

Тем временем Джулиан небрежно прошагал внутрь.

– Эй, а по какому поводу? – усмехнулся он, оглядывая груды украшений.

От резкого всхрапа Литы Ядриэль и Марица подпрыгнули на месте. Ядриэль застыл с бешено колотящимся в груди сердцем, но Лита лишь немного поворочалась и вернулась к прежнему ритму. По телевизору шла теленовелла[59].

– Санта Муэрте, – прошептала Марица, прижимая ладонь ко лбу.

– Джулиан, закрой рот! – Ядриэль впился в него взглядом, рассекая рукой воздух.

Джулиан пригнулся, примиряюще выставив руки вперед.

Ядриэль двинулся на кухню, жестом приглашая их следовать за собой.

По маленькой кухне все еще витали теплые запахи корицы, сладкого хлеба и позоле. Рядом с раковиной побулькивала огромная мультиварка. Вся стойка была заставлена подносами с пан де муэрто и разноцветными булочками. На плите стоял большой глиняный горшок с остатками кофе де олья.

Глаза Джулиана расширились, но прежде чем он успел что-нибудь сказать, Ядриэль стрельнул в него взглядом и поднес палец к губам. Джулиан кивнул, пожирая угощения глазами.

– Нет, правда, что за праздник? – спросил он шепотом, точнее, шепотом по стандартам Джулиана, то есть вообще не шепотом.

– День мертвых, – ответил Ядриэль, набирая еду. – Для нас это важный праздник.

– А, вот оно что, – закивал он.

Марица подкралась к плите и заглянула под крышку мультиварки.

– Интересно, а веганам это можно? – спросила она, принюхиваясь к позоле.

– По-моему, здесь все с курицей.

Марица поморщилась.

– Ладно, я буду на стреме, – ответила она, возвращаясь в гостиную.

Джулиан парил над пан-де-мэурто, едва не пуская слюни на круглый складкий хлеб. Каждая булочка была украшена съедобной костью. Одни были покрыты сахаром, а другие посыпаны розовой крошкой. Ядриэль сообразил: это единственная еда, которой он может накормить Джулиана. Он оставил позоле в покое. Вряд ли получится накормить духа супом.

– А ваша семья празднует? – спросил Ядриэль, выбирая булочку. Все они еще были теплыми. В желудке заурчало.

– Не-а, мы не религиозны, – пожал плечами Джулиан, осматривая связки сахарного тростника в углу.

Ядриэль заглянул в холодильник и положил в пустой стакан кубики льда. Порез на языке опух и начал пульсировать.

С охапкой еды он направился обратно в гостиную. Он ткнул Марицу в бок, чтобы привлечь ее внимание, и кивнул в сторону лестницы. Он жестом показал Джулиану следовать за ней:

– Туда, – сказал ему Ядриэль. – Последняя дверь слева…

Скрип Литиного кресла прервал Ядриэля на полуслове. На сей раз она не вернулась ко сну – Лита устало простонала и приподнялась в кресле.

Марица уставилась на него широко раскрытыми глазами. Ядриэль в ужасе погнал их к лестнице. В панике он попытался толкнуть Джулиана, но рука прошла сквозь спину.

Из легких выбило весь воздух, как при погружении в холодную воду, когда одна из булочек упала на пол.

– Кике? – позвала Лита отца Ядриэля по его прозвищу. Голос был хриплым от сна.

– Это всего лишь я, Лита! – отозвался Ядриэль, затаив дыхание и чувствуя, как по венам пульсирует лед.

Лита зевнула и встала с кресла.

Он бешено замахал Джулиану, взбегающему по лестнице. Марица помчалась за ним.

Лита, хромая, подошла к Ядриэлю, пытающемуся удержать булочки в одной руке. Марица и Джулиан замерли, стараясь не привлекать ее внимания.

Лита сердито посмотрела на Ядриэля:

– Я волновалась.

Он сделал все возможное, чтобы скрыть вину, умоляя сердце перестать биться так быстро.

– Прости. – Он наклонился, чтобы подобрать с пола упавшую булочку. – Мне нужно было… – Он осекся, размахивая хлебом в воздухе и не зная, как закончить.

Лита кивнула, упершись руками в бедра.

– Знаю, знаю, – сказала она ему.

«Нет, вряд ли», – подумал он.

Лита открыла рот, чтобы сказать что-то, но вдруг остановилась и вздрогнула.

Сердце Ядриэля бешено забилось.

Лита, нахмурившись, потерла руку.

Ядриэль затаил дыхание и силой заставил себя не смотреть на Марицу и Джулиана на лестнице. Если Лита их заметит, то им всем крышка.

Джулиан в мгновение ока взбежал по последним ступенькам.

Ядриэль резко втянул воздух.

Лита подняла голову на долю секунды после того, как Джулиан нырнул за угол.

Перед ней предстала Марица, раскорячившаяся на лестнице.

– Марица? – спросила Лита, щурясь на нее сквозь темноту.

Она вскочила и улыбнулась.

– ¡Hola, Lita! – сказала она, помахав пальчиками.

Ядриэль выдохнул.

Лита строго посмотрела на Марицу:

– Ах, ах! Es muy tarde[60], – сказала Лита, неодобрительно помахав пальцем им с Ядриэлем. – Утром в школу. Пора домой!

Марица выпятила нижнюю губу и с тоской взглянула на второй этаж, но Ядриэль бросил ей красноречивый взгляд. «Нас и так чуть не поймали. Не будем испытывать удачу».

– Но… – заныла она.

Лита прервала ее:

– Пойдем, – сказала она, жестом приглашая Марицу спуститься. – Позвоним tu papá и попросим его заехать за тобой.

Марица протопала вниз по лестнице.

– Увидимся утром, – заверил ее Ядриэль по дороге к двери.

– Напиши мне, а не то… – пригрозила Марица.

Ядриэль хотел сказать ей: «Если ничего не хочешь пропустить, то должна была взять Джулиана к себе», – но для этого было немного поздно.

Лита взглянула на контрабанду у него в руке и улыбнулась:

– Ах! Наконец-то ребенок поест! – усмехнулась она. – Bueno, bueno. – Лита потянулась. – Ешь и ложись спать. Тебе нужен отдых, – сказала она ему.

Ядриэль выдавил смешок. Недосып – наименьшая из его забот.

– Sí, Лита.

– Поищи завтра под потолком la garra del jaguar, – пропыхтела она.

– Да, Лита.

– Где же их носит…

Когда Ядриэль повернулся, чтобы взойти по лестнице, она окликнула его.

– Ах, ах! – запричитала Лита, стуча себя по щеке. – Un besito, por Favor.

Ядриэль подавил стон и быстро поцеловал ее в мягкую, теплую щеку.

Марица фыркнула, стоя на выходе. Ядриэль мог поклясться, что услышал приглушенный смех и наверху.

– Buenas noches, mi amor, – улыбнулась Лита. – ¡Pa’ fuera![61] – сказала она Марице, прогоняя ее прочь.

Как только за ними закрылась дверь, Ядриэль рванул по лестнице. Взбежав наверх, он осмотрел коридор по направлению к своей комнате, но Джулиана нигде не было. Он нахмурился.

– Джулиан? – прошептал он, идя по коридору.

– Что?

Ядриэль обернулся.

Джулиан стоял в противоположном конце коридора. Он указал на решетчатую дверь.

– Это чулан, – сказал он, критически глядя на Ядриэля.

– Я сказал налево, а не направо. – Ядриэль мотнул головой, и Джулиан последовал за ним в спальню.

Оказавшись внутри, Ядриэль закрыл за собой дверь и еще раз пожалел о том, что на ней нет замка.

Джулиан стоял посреди комнаты и оглядывался. Ядриэль вдруг понял, насколько у него грязно: разбросанная там и сям одежда, полузакрытые ящики, спутавшаяся масса из синих простыней на кровати.

Ему было неловко и стыдно – он не знал, что ему делать с духом в своей комнате и куда деться самому.

Зато Джулиан был совершенно беззаботен. Его внимание было целиком приковано к еде, которую держал Ядриэль.

– Можно? – спросил он, поднимая темный взгляд.

– Ага. – Ядриэль столкнул стопку постиранной одежды со старого крутящегося кресла. – Бери. – Он убрал со стола учебники, курильницу и проездной и поставил туда пан. – Угощайся, – сказал он, стряхивая с рукавов кусочки сахара и засовывая кубик льда в рот. Когда Ядриэль прижался к нему языком, холод принес мгновенное облегчение.

Джулиан приземлился в кресло и потер ладони, озарившись улыбкой. Но его руки зависли над булочками.

– Стоп, но как мне их есть, если я ни до чего не могу дотронуться?

– Это пан де муэрто, – неразборчиво сказал ему Ядриэль, держа во рту кубик льда. Джулиан сдвинул брови. – Переводится как…

– Я знаю, как это переводится, – перебил его Джулиан, закатывая глаза. – Я говорю по-испански, просто предпочитаю этого не делать.

Что за странные вещи он говорит?

Ядриэль хотел спросить, что он имеет в виду, но раздраженный взгляд, который бросил Джулиан, подсказал ему, что этого делать не стоит.

– Мы печем этот хлеб для духов, – объяснил он, усмиряя собственное любопытство. – То есть мы-то, само собой, тоже можем его есть, но используем в качестве подношения во время Дня мертвых. – Он пожал плечами. – Короче, еда для духов.

Джулиану не нужно было повторять дважды.

Он схватил булочку и откусил огромный кусок. Ядриэль ухмыльнулся, глядя, как Джулиан запрокидывает голову и торжествующе смеется.

– Блин, чувак. – Джулиан одобрительно промычал, запихивая в рот еще два куска. Колени дрыгали под столом, и он с усилием сглотнул, прежде чем еще раз набить себе рот. – Вот это я понимаю, – пробормотал Джулиан, закатывая глаза в экстазе. В считанные секунды он разделался с тремя булочками.

Мама Ядриэля всегда говорила, что Литин пан де муэрто такой вкусный, что мертвый из могилы встанет, лишь бы съесть кусочек. Видимо, она была права. Наверное, стоило взять больше.

Кубик льда, который посасывал Ядриэль, таял, и холодная вода стекала по его горлу. Он изо всех сил старался казаться равнодушным, но вместо этого начал покачиваться на носках, наблюдая за Джулианом. Потом опомнился и встряхнул головой – наблюдать за Джулианом, пока тот ел, было невежливо. Он забыл, как вести себя нормально.

Ядриэль плюхнулся на край кровати – это показалось ему довольно равнодушным действием.

Вдруг раздалось веселое мяуканье, из-за которого он подпрыгнул, а сердце ушло в пятки. Джулиан крутанулся в кресле. Масса из одеял зашуршала, и оттуда, отряхиваясь, выползла Пуркассо.

– Господи, ты меня до смерти напугала, – сказал Ядриэль, осторожно беря маленькую кошку на руки и усаживая ее себе на колени. Он провел пальцами по костлявому позвоночнику, и она признательно замяукала, моментально простив его. Ее присутствие слегка ослабило напряжение в плечах Ядриэля.

– Офигеть, – от души рассмеялся Джулиан. – Знатно ее потрепало.

– Не говори так! – огрызнулся Ядриэль, притягивая к себе Пуркассо. – Не издевайся над ней. – Воодушевленное мяуканье отдавалось у него в груди.

Джулиан примиряюще поднял ладони.

– Эй-эй-эй, я ничего такого не имел в виду! Но признай, – зашелся он снова плохо скрываемым смехом, – видок у нее тот еще.

Ядриэль зыркнул на него, но Пуркассо это не смутило. Она выскользнула из его рук и неуклюже спрыгнула на пол. С пронзительным мяуканьем она проковыляла к Джулиану.

Он слизал сахар с пальцев.

– Как дела, кроха? – спросил он и поднял взгляд на Ядриэля. – Она меня видит?

– Кошки – своего рода покровители духов, – сказал Ядриэль, пожав плечами. – Все время тусуются на кладбище. Мама говорила, что они приносят удачу. Кошки видят духов и ощущают их присутствие, совсем как мы.

Джулиан наклонился, и, когда его пальцы коснулись ее шерсти, лицо расплылось в широкой улыбке.

– Я могу до нее дотронуться! – Он почесал за ушами, и Пуркассо прикрыла глаза, разрешая себя погладить.

Ядриэля удивило то, как быстро она привыкла к Джулиану. Обычно ее не интересовал никто, кроме Ядриэля и его мамы, но стоило Джулиану почесать у нее под пушистым подбородком, как в уголках ее пасти собрались слюни.

– У меня никогда не было животных, но мне всегда нравились кошки, – сказал ему Джулиан.

– Кстати, что насчет твоей семьи? – спросил Ядриэль.

Плечи Джулиана напряглись. Он не поднял глаз.

– В смысле?

– Разве ты не хочешь, чтобы я поговорил с ними? – спросил Ядриэль. Ему неудобно было задавать этот вопрос, но в то же время ему казалось странным, что Джулиан так беспокоится о своих друзьях, но ни разу не упомянул о семье. – Ты разве не волнуешься за своих родителей?

– У меня их нет, – грубо отрезал Джулиан. Пуркассо играла с развязанным шнурком Джулиана.

Ядриэль моргнул:

– О… – Человеку, выросшему в огромной латиноамериканской семье из нескольких поколений, идея отсутствия семьи казалась чуждой и гнетущей. – Но ты упомянул брата. Разве он не будет волноваться?

Джулиан издал резкий, лающий смешок.

– Поверь мне, моя смерть пойдет ему на пользу. Как гора с плеч. Лучшее, что могло случиться. – Он выплюнул слова так, словно они были горькими.

Ядриэль нахмурился. Но это… ужасно. Его собственная семья была отнюдь не идеальной, но смог бы он жить без них? И наоборот?

– А когда можно будет подвигать вещички? – спросил Джулиан, наконец поднимая глаза. На этом разговор о семье был явно закончен.

Пуркассо прохромала к одному из худи Ядриэля, лежавшему на полу, и свернулась калачиком, чтобы снова вздремнуть.

– Ты о чем?

– Ну, типа… – Джулиан встал и зашагал по комнате. Ему не сиделось на месте – все время хотелось что-то потрогать. Он прошелся пальцем по стопке книг на столе и побарабанил пальцами по дверце шкафа. – Когда можно будет похлопать дверьми, свалить стулья в кучу, все в таком духе? – объяснил он, застыв у алтаря на комоде Ядриэля.

Трехступенчатый алтарь был накрыт шалью оранжевого, пурпурного и королевского синего цветов, когда-то принадлежавшей его матери. Его украшали полусгоревшие свечи разных цветов и размеров. На нижней ступени были выложены черно-белые фотографии его родственников: бабушки и дедушки по матери, стоявших возле своего желтого дома в Мексике, и дедушки по отцу, который щурился сквозь очки на новый телефон, подаренный ему семьей на день рождения.

Джулиан наклонился, чтобы понюхать незажженный ладан.

Ядриэль фыркнул.

– Ты просто насмотрелся фильмов о призраках.

Джулиан вскинул подбородок и самодовольно ухмыльнулся.

– Раз уж я теперь мертв, нужно этим пользоваться на полную катушку.

Из груди Ядриэля против воли вырвался смех.

Да что он о себе думает?

– Это дело практики, – пожал плечами Ядриэль. Он вспомнил огромные кусачки, которыми Тито подрезал свои драгоценные ноготки. – Нужно сосредоточиться.

– М-м, – прогудел Джулиан с закрытыми губами. – Не мой конек.

– Да я уж заметил.

Джулиан поднял взгляд:

– Что?

Ядриэль прочистил горло:

– Тебе повезло: чем ближе День мертвых, тем сильнее становятся духи, – сказал он. – До него всего пара дней, так что скоро ты сможешь передвигать вещи. Не трогай, – добавил он, когда Джулиан потянулся к его статуэтке Госпожи.

Джулиан отдернул руку.

– Я знаю ее, – сказал он, указывая на статуэтку. – Санта Муэрте, верно? – спросил он, поворачиваясь к Ядриэлю.

Ядриэль удивленно моргнул.

– Ага. – Он встал и подошел к Джулиану.

На верхней ступеньке располагалась небольшая раскрашенная статуэтка Смерти, которую он купил во время поездки в Мексику. Она была вылеплена из белой глины и облачена в белую тунику уипиль с радужными цветами на шее. Слои юбок были красного и белого цветов. Талия была обвязана золотым поясом, а заплетенные мяслянисто-черные волосы переброшены через одно плечо и украшены маленькими нарисованными ноготками.

– Мы называем ее Госпожой Смертью – она наша покровительница, – объяснил Ядриэль, нежно поправляя юбки и уипиль. – Это она дала нам силы. Она заботится о нас, а мы помогаем ей поддерживать баланс между жизнью и смертью.

– Ага, то бишь она одновременно ваш pátron и patrón[62], – ухмыльнулся Джулиан, довольный своим остроумием. Он сделал вид, что не заметил стон Ядриэля. – Она и наша святая тоже, – сказал он Ядриэлю, кивая. – У многих есть маленькие алтари с ней. Кто-нибудь обязательно поднимает в ее честь стопку мескаля на праздниках. У одного моего кореша есть большая татуировка с ней на груди, а у брата – на руке. – Он постучал по собственному бицепсу. – Лично мне всегда больше нравился Святой Иуда… – Взгляд Джулиана неодобрительно скользнул по шее Ядриэля.

Святой Иуда. Ядриэль совсем забыл. Он прижал пальцы к медали у горла – медали Джулиана. Ядриэль вспомнил, как свирепо тот оберегал медаль в церкви. Она явно для него много значила.

– А это кто? – внезапно спросил Джулиан, указывая на фотографию мамы Ядриэля. Снимок была сделан в ее последнее Рождество. Она смеялась, стоя в красном платье на фоне елочной гирлянды. Уши украшали изящные серьги – разноцветные перья колибри. У нее было лицо в форме сердца и каштановые волосы, всегда ниспадавшие естественными волнами.

Ядриэль сделал большой шаг назад.

– Моя мама, – отрезал он, ясно давая Джулиану понять, что это не та тема, чтобы задавать еще двадцать вопросов.

Джулиан быстро отпрянул и засунул обе руки в карманы.

– Упс.

Ядриэль вернул разговор в первоначальное русло.

– В общем, у тебя будет не так много времени, чтобы играть в «Паранормальное явление». Надеюсь, мы все уладим – убедимся, что с твоими друзьями все хорошо, и узнаем, что произошло, – как можно скорее. – Он скрестил руки на груди и оперся о стол. – Типа, до пятницы.

– Хэллоуин? – ухмыльнулся Джулиан и одобрительно закивал. – Класс. Очень в тему.

– День мертвых начинается в полночь 31 октября, – объяснил Ядриэль. – Мы прибираемся на могилах и готовимся к приходу духов – что-то вроде уборки дома перед визитом семьи. Особое внимание уделяется портахе…

– Ага, ага, ага, – поддакивал Джулиан, словно все прекрасно понимая.

– Специально для духов мы выставляем офренды – выкладываем фотографии с ними, их любимую еду или игрушки, маленькие сувениры и тому подобное. Чтобы показать духам дорогу в мир живых, мы используем свечи и яркие цвета – например, ярко-оранжевые бархатцы. И конечно же, запах еды.

Джулиан погладил живот, вспоминая вкус пан де муэрто.

– В полночь звонит колокол, объявляя о начале праздника и оглашая прибытие духов. Они остаются до окончания праздника на закате второго ноября. Что-то вроде двухдневной вечеринки, на которой можно со всеми повидаться.

– Например, с твоей мамой? – спросил Джулиан, переводя взгляд на фото.

Желудок Ядриэля скрутило.

– Ага. – Он одновременно жаждал и боялся встречи с мамой. За эти несколько дней он должен был успеть многое сделать.

Джулиан внимательно изучил алтарь.

– А так… со всеми? – спросил он, не глядя на Ядриэля.

– В смысле? – спросил Ядриэль, не понимая вопроса. Было трудно угнаться за постоянно меняющимся ходом мыслей Джулиана.

Рука Джулиана поднялась к шее, пальцы ощупали ямку на шее.

– В смысле, обычные люди тоже возвращаются? – нахмурившись, спросил он. – Не-брухи?

– О… нет. – Ядриэль беспокойно заерзал. – Только брухи. – Видимо, он кого-то хотел увидеть?

Джулиан кивнул:

– Когда ты воскресил меня из мертвых…

– Призвал твой дух – ты не зомби…

Джулиан закатил глаза.

– Да, точно. Ты принял меня за другого. За Мигеля?

Сердце Ядриэля сжалось:

– Да, это мой двоюродный брат, – сказал он.

– Как он умер? – спросил Джулиан.

– Мы не знаем, – признался Ядриэль, пожимая плечами.

– Стоп, – покачал головой Джулиан. – Тогда откуда ты вообще знаешь, что он мертв?

– Мы чувствуем, когда умирает один из наших.

Джулиан все еще не понимал.

– Но при этом вы не знаете, что случилось?

Ядриэль покачал головой.

– Только то, что произошло что-то… плохое. – Он вспомнил острую боль, разорвавшую грудь. При мысли о ней по рукам пробежали мурашки. Ядриэль нахмурился. Он чувствовал себя беспомощным, ненужным. Он должен был помочь мужчинам найти Мигеля. – Надеюсь, они найдут его. Мы должны найти его, – поправил он себя. – Он может быть где угодно. Если мы ошибаемся и его дух не был привязан, то он смог уйти в загробный мир – в таком случае его дух вернется во время Дня мертвых, и тогда он сможет сам все рассказать. – И все же чем раньше мы найдем его, тем лучше. Дух не должен скитаться в одиночестве.

Джулиан приосанился.

– Это еще почему?

– Духи могут стать maligno – темными и злыми, – если слишком долго пробудут в мире живых. – При мысли о том, что это могло случиться с Мигелем, ему снова стало нехорошо.