Читать книгу Рассеянные по Вселенной - Эйльем Лард - Страница 3

В школе я училась хорошо. А вот с одноклассницами подружиться, почему-то, никак не получалось. Все считали меня ненормальной и воображалой. Как-то раз я по секрету рассказала одной из них, что я не человек, а оборотень, что на самом деле я дочь пумы и только кажусь человеком. Вначале она приняла это серьёзно, даже подыгрывала мне в тех сценах, которые мы разыгрывали у меня дома. Но потом, поссорившись из-за уличного котёнка, моя бывшая подруга рассказала о моей «тайне» всему классу. С тех пор меня постоянно дразнили «пума», «алина-вралина», постоянно спрашивая, не отрастают ли у меня по ночам шерсть и когти. Чтобы хоть как-то вернуть себе репутацию я стала больше проводить время с мальчишками, даже записалась в спортивную секцию восточных единоборств и часто дралась с девчонками, отпускающими в мой адрес очередные «дразнилки». Меня и мою маму часто вызывали в школу за плохое поведение и двойки по литературе. Я принципиально не читала школьную литературу, предпочитая упиваться фантастикой. Я даже придумала себе целый фантастический мир, где я являлась жрицей, повелевающей тысячами преданных мне людей. Однажды тесно подружившись с парнем, я пришла к нему домой. Я рассказала ему о своем фантастическом мире, думая, что он разделит со мной эти волшебные картины иной реальности, но он только делал вид, что слушает меня, а сам завалил меня на кровать и начал нахально лапать. После того, как он получил сначала ладонями по ушам, а потом ногой по мужским органам, он страшно обозлился и сказал, что я шизофреничка и моё место в психбольнице, что я начиталась ненужных книжек и вообразила себя невесть кем, вместо того, чтобы заниматься тем, чем занимаются все нормальные подростки.

Я не помню, как добежала домой и, рыдая, закрылась в своей комнате. На вопрос матери, что случилась, я грубо попросила её отстать от меня. Потом ночью со мной случилась настоящая истерика и на утро меня в первый раз привели к психиатру.

***

Вокруг была кромешная тьма. Вначале ему даже показалось, что веки всё ещё закрыты. Он моргнул, затем, ещё раз. Нет со зрением, хвала Крылатому, было всё в порядке. Странник попытался пошевелиться… и не смог. Руки и ноги были плотно привязаны к койке мягкими ремнями.

– Кровь Дракона, что там ещё случилось? Эй, есть тут, кто поблизости? – на всякий случай прокричал он на аэртийском.

– А очнулся, бродяга, – хриплый голос Брата Ависцермона проявился в тишине зала. – И не ори ты так. Мёртвые, как правило, так не кричат.

– Какие к хлэйфу мёртвые? Эсси, ты чего кайриотля накурился? Она уже в Храме?

– Кто? А-а… эта рыжая? Она всегда здесь, никуда не исчезала, – Ависцермон зажёг световой зелёный кристаллик и, поднеся его к лицу Странника, внимательно посмотрел ему в глаза.

– А ну быстро развяжи меня, лекарь. Мне нужен Грэйф и срочно.

– А Отец наш Крылатый тебе часом не нужен? Спокойно, не дёргайся, эти ремни очень прочные, специально для тебя подбирали. Через час к тебе придёт один из Чёрных Мастеров, он тебе всё и расскажет. А это мой подарок тебе – в руке Брата Ависцермона появился шприц. – Да не дёргайся ты так, это всего лишь пока активизирующая смесь для странников, вроде тебя.

***

На огромном из орехового дерева рабочем столе не было знакомой серебряной фигурки дракона и это не укрылось от внимательных глаз лара. Его собеседник то же заметил блеск удивления, промелькнувший в огромных тёмных радужках миндалевидных глаз своего бывшего ученика.

– После ваших неслыханных экспериментов, поставивших на уши всю Сеть, меня возвращают обратно. Я уже сдал дела преемнику – Ауми Альвэрману. А сейчас слушай меня внимательно и запоминай. В городе тебе показываться нельзя. По посёлку можешь бродить только ночью. Через полгода на морском катере тебя тайно переправят в Мархаджакали, там отыщешь то, что нужно для работы и переедешь в Аль-Бион. Там и встретишься с ней.

– Почему она не вернулась, как было обещано Зелёными?

– Ты меня не перестаёшь удивлять, Ксиорри. Ты что и вправду думаешь, что её тело способно родить ребёнка в отсутствии айри. Минимум пять лет она будет жить с сыном в другом мире.

– В каком?

– Ты думаешь, они мне об этом сообщили. Это теперь тайна за семью печатями. А, что делать с вашим сыном вообще никому непонятно. Ты хоть представляешь себе, что за айри заселится в его тело?

– Но за это время можно было переместиться сюда и вернуться обратно.

– У её Кураторов были другие мнения на этот счёт.

– Дайте, мне только до них добраться, – подумал Лунный Жрец.

– Мой друг, ты забыл надеть на голову свою диадему. Поосторожней, прошу тебя, с подобными мыслями. А то и вправду вместо Аль-Биона полетишь на Лорену.

– Хорошо, Грэйф. До встречи на Тэе.

Ауми Грэйф как-то странно посмотрел на Лунного Жреца, но ничего не сказал, лишь ещё больше сгустил маскировочный туман над некоторыми своими магнетическими звёздами.

***

Он вышел из Храма, когда полная Луна, значительно уменьшив свои видимые размеры, была уже почти в зените. Надвинув капюшон серо-голубого балахона глубоко на голову, Странник скрыл свою приметную диадему с ярким изумрудом. Свежий морской воздух приятно наполнял его лёгкие. Ему было очень хорошо после пыльных затемнённых подвальных комнат Храма оказаться на воле и ощутить бескрайний простор зелёного острова.

– Бреду глубокой ночью при свете местной Луны, словно мертвец, восставший из своего саркофага, – мрачно подумал Странник.

И в этом была прискорбная доля правды. После двухчасовой беседы с Мастером его, наконец, освободили от оков. И когда Странника оставили одного в комнате, где покоились приёмные биометрические саркофаги, он долго ещё стоял у одного из них, глядя через прозрачный верх крышки на закрытые веки своей любимой и единственной, ожидая, что вот сейчас они дрогнут, приоткроются лукавые зелёные глаза, и знакомый голос насмешливо произнесёт:

– Эй, тебе ещё не надоело прожигать меня своим взглядом? Лучше бы пошёл в сад и принёс мне пару спелых максинов, а то я целую вечность уже ничего не ела.

Странник вспоминал недавние и такие далёкие встречи у моря, заново переживая каждое мгновение этих встреч. Ощущения вновь оживали в нём, наполняя его теплом воспоминаний… и тянущей болью разлуки.

Странник не спеша пошёл по дорожке между домами посёлка. Все окна были тёмными, нигде не горел свет, – рыбаки и сервы вставали рано и теперь отдыхали.

Внезапно он почувствовал, что в одном из домов что-то происходит. Что-то внутри него подсказало, что стоит подойти поближе. И хотя Странник нисколько не сомневался, что его сородичи сейчас тайно следят за ним, охраняя его и тщательно контролируя каждый его шаг и вздох, он всё же приблизился к тёмному окну небольшого рыбацкого домика. Его тут же охватило жаром, идущим изнутри дома, и он услышал лёгкое поскрипывание ложа и приглушённые сладострастные стоны. Лар почувствовал, как внутри его айри вновь распускается цветок. Тот самый огненный цветок, что подарила ему напоследок Аэви и которого так боятся его хладнокровные наблюдатели. Улыбнувшись, он отошёл от окна и усилием воли постарался приглушить охвативший его жар. Переключив сознание на составление плана своей миссии, Странник тотчас же восстановил внутреннее равновесие и быстро зашагал туда, где слышался громкий рокот прибоя, перекатывавшего мелкую прибрежную гальку. Там он сел на отполированную морем сухую корягу, снял диадему и погрузился в размышления.

Встретившиеся на его обратном пути поселяне с удивлением посмотрели на странного лара, но ничего не сказали, лишь приветственно поклонились и пошли по своим делам, несколько раз оглянувшись. Странник научился чувствовать их удивление, начал замечать в поселянах то, что раньше ускользало мимо его внимания. Он ощущал их маленькие радости и в душе разделял с ними глубокую печаль. Благодаря Аэви, лар научился различать свои чувства и даже выучил несколько аэртийских слов, которые означали некоторые эмоциональные состояния. Он прочувствовал на себе, что означают такие слова, как гнев, страх, тоска, удивление, радость, любовное влечение и блаженство. И ещё огромное множество их различных оттенков, которым пока нет названий. Лар понял, что природа сильно обделила гартов, сделав их холодными, лишённых живых эмоций, высоко разумными существами. И поэтому в его родном языке и не было слов, означающих эмоциональные оттенки, а существовало всего два слова: фау (состояние зверя) и фаульри (животно-эмоциональные состояния человека) и всё.

Поселяне, видевшие ночью странника в храмовой одежде, который очень напоминал собой погибшего лара, про себя прозвали его Лунным Жрецом, или по-альтэйски – Вэйтларом, за что сам лар был им премного благодарен. Это прозвище надолго закрепилось за Странником и заменило ему его настоящее имя на туманных берегах далёкого Аль-Биона.

Элиосса, Аольриэм. 2392 г. от Рождения Эа

Из дневников Алины Вэйст

По древней традиции Тэи учеников, достигших тринадцати лет, собирали в огромной пещере, где они получали своё настоящее Имя. Я не видела смысла в этом ритуальном действе. Меня вполне устраивало моё имя. И, в конце концов, я убедила учителей и Кураторов, чтобы меня освободили от этого процесса и оставили мне имя – Алина.

В тринадцать лет я познакомилась с одним парнем. Его звали Ау’Тэллар и он был родом с заснеженного Лау-тэ-Виля. Он переехал на Элиоссу в трёхлетнем возрасте вместе со своими родителями. Ау’Тэллар сильно отличался от местных гартов и сразу понравился мне. У меня нашлось с ним много общего, и я тогда твёрдо решила создать по достижению своего брачного возраста с ним семейный Очаг. Несмотря на запрет Учителей, я пригласила лаутэйца к себе в домик. Однако наше уединение на самом интересном месте было прервано, появившейся из ниоткуда, парой каэйров. На этот раз они предстали перед нами в виде поспешно слепленных зелёных облаков со свисающими из них тонкими щупальцами. Они убедительно и проникновенно попросили моего парня помочь им найти в парке сбежавшего от них крэйба. Я начала орать на Зелёных, что в жилище нельзя входить никому и, что они грубо нарушают Кодекс Школы. Я попросила Ау’Тэллара проигнорировать их просьбу, мол, этот крэйб никуда не денется и быстро найдётся с помощью поискового кристалла. Но один из Зелёных, извинившись, вежливо произнёс, что в противном случае они будут вынуждены пустить в ход щупальца с парализующим ядом и сообщить старшим Учителям о нашей беспрецедентной выходке.

Больше я о Ау’Тэлларе ничего не слышала. По слухам, его на следующий день после нашей встречи перевели в другую школу, находящуюся за три тысячи лиг на западном материке Элиоссы. Я спросила Учителя, почему здесь всё решают эти иноземные Кураторы. На что Учитель, помявшись, сообщил, что это является важным пунктом договора, заключённого триста лет назад между гартами и каэйрами на Элиоссе.

Глава 3

… И те, кто до старости глубокой Любовь в сердце своём сохранят, Истинно живыми в Свете нарекутся, а те, кто без Любви истинной Богу поклоняться будут лишь для того, чтобы грехи свои низменные замолить пред ликом Его навеки духовно мёртвыми так и останутся.

***

Здесь воистину совершались великие Таинства Жизни. Переливы всевозможных зелёных оттенков от светло-салатового до насыщенного изумрудного цвета заполняли собой всё пространство этого сказочного места. Казалось, что весь мир представляет собой единый массив зелёноватой клубящейся биоплазмы. Сгустки зелёных облаков, которые не имели ни постоянной формы, ни стабильности зелёноватой окраски, клубились, сплетались, разделялись, кружились, то создавая немыслимые причудливые полотна, то вдруг исчезая из виду, оставляли после себя полупрозрачные разреженности. Менялась и освещённость. Там, где солнечные лучи касались зелёной биоплазмы, активность её бурления в разы возрастала. Больше всего это перемещение зелёных масс аэрогеля напоминало одновременно идущие процессы конденсации и возгонки. Густые зелёные капли медленно формировались на остром конце какого-то невидимого зелёного сталактита, закутанного густым зелёным дымом. Некоторое время они неспешно вытягивались, повисая на тонкой удлиняющейся зелёной паутинке и затем, наконец, отрывались и падали вниз. Тут же в полёте они таяли, и от них шёл клубящийся лёгкий зелёный дымок, который снова поднимался кверху, конденсируясь в капли и так без конца. Иногда длинные тонкие струи закручивались блестящими спиралями, похожие на гигантские свёрла. Ничего знакомого, что мог бы выделить глаз постороннего наблюдателя, здесь не было. И поэтому созерцатель никогда бы не смог описать все нюансы происходящих здесь процессов. Да и подходящих слов для описания у него вряд ли бы нашлось. Но посторонних глаз здесь быть не могло. Крэмль-Тойр недаром считался святая святых жизнеобильной Каарны. Лишь сами местные Хранители Жизни разбирались в нюансах происходящих здесь Таинств. Они знали, что крэм – Семена Жизни представляли собой дымящиеся крохотные капельки, а иногда и споры насыщенного хвойно-зелёного цвета, а биоматериал, «почва» – клегма была обширным постоянно колышущимся массивом светло-салатового цвета. Чудесный изумрудный оттенок появлялся только у полностью сформировавшихся живых организмов.

Тихая, еле слышная музыка заполняла собой всё пространство Крэмль-Тойра, входя буквально в плоть и кровь, стремящегося к жизни, биоматериала. Но музыка здесь была весьма странная и обладатели музыкального слуха, привыкшие к доминированию темперированного строя, сочли бы её, мягко говоря, вычурной. И это было правдой, ведь эти акустические звучания вовсе не предназначались для чьих-либо ушей, – они создавали специальную волновую среду для деления живых клеток. И модуляции, и тембр этих причудливых мелодий весьма способствовали этому тонкому процессу. Да и сами живые клетки здесь сильно отличались от живых элементов в других мирах, хотя бы тем, что не имели защитных мембран, и в их строении присутствовало минимальное количество органелл. Другими словами, разделительные функции, в виде посредничества различных мембран, фактически отсутствовали, и органические молекулы контактировали друг с другом исключительно через многочисленные функциональные силовые поля, которые и управляли различными процессами на клеточном уровне. Зато, в большом количестве присутствовали переносчики кислорода, а также вещества, способные расщеплять азот и углекислоту. Их роль исполняли, окрашенные в различные оттенки зелёного цвета органические комплексы магния, причём, не только хлорофилл, но и другие соединения, не известные ни аэртийцам, ни даже гартам.

Каарна, Крэмль-Тойр. 2084 г. от Рождения Эа

В замкнутом пространстве пещеры в небольшом озерце, больше напоминающим собой бассейн с пузырящейся водой, медленно и грациозно плавали обнажённые женщины. Они, то тёрлись друг о друга тугими тёплыми бёдрами, то попарно нежно гладили подруг по чёрным распущенным волосам. Их трудно было различать, настолько они были похожи друг на друга.

– Айсиа, ты не находишь, что вода сегодня, как никогда подходит для наслаждения жизнью в полном объёме?

– Нет ничего прекраснее, чем прикасаться к тебе своими упругими сосками, подруга.

– Архэосы Тэрры высоко оценили бы подобное купание и не прочь были бы присоединиться к нашей компании. Может позвать их сюда?

– Кстати, айсиа, а ты случайно не в курсе, что они там затеяли неподалёку от Мархаджакали?

– Айсиа, мы же договорились, что о делах будем говорить не здесь, а на Летающей Станции.

Надо ли теперь добавлять, что сама вода в бассейне светилась изнутри мягким зеленоватым цветом, а женские тела были хотя и совершенными, но всего лишь временно существующими объёмными копиями аэртиек. Слово же «айсиа» не было именем; – имена у каэйров были чересчур длинными и труднопроизносимыми. «Айсиа» на местном диалекте Всеобщего Языка означало «сестра». Каэйры не хотели признаваться друг другу, что им нравилось пребывать в телах аэртиек и ощущать ни с чем несравнимое волнение от соприкосновения плоти.

Зэйта. 2469 г. от Рождения Эа

– Братья и сёстры, друзья и близкие, в этот знаменательный день вспомним же тех отважных людей, которые стояли у истоков, давших нам свободу и независимость. Братья и сёстры, давайте же почтим память героев прошлых веков храмовой песней номер четырнадцать.

Зал Славы наполнился лёгкой органной музыкой и нестройным хором голосов. Когда последние отзвуки храмового гимна затихли под сводами Храма, наступила полная тишина. После продолжительной паузы, в ходе которой люди, вероятнее всего, обращались памятью в своё далёкое прошлое, послышались тихие приглушённые мягкой обувью шаги, и в Зал со стороны нефа через потайную дверь вышел хрупкий юноша со светлыми волосами, облачённый в черный балахон, перевязанный толстым плетёным шнуром ярко золотого цвета. В руках он нёс неяркий факел, которым стал зажигать огромные свечи, расположенные по бокам зала и тянущиеся вверх на добрых три метра. В передней части зала сразу стало светлее.

С верхней галереи, где скрытно располагались стрелки с лучевыми парализаторами, свешивались огромные полотна праздничных знамён. На золотом фоне флагов был изображён чёрный дракон, прижимающий к земле своей мощной когтистой лапой воина в красной накидке, кольчуге и шлеме. Длинное чёрное копьё воина было сломано пополам, а белый бездыханный конь валялся неподалёку.

Перед аудиторией высилась огромная пятиметровая золотая статуя дракона. Дракон расправил в стороны свои мощные перепончатые золотые крылья, немного пригнул голову и, казалось, внимательно рассматривал каждого из собравшихся в зале людей. Перед его огромными вытянутыми лапами располагался высокий трон, обшитый чёрным бархатом и украшенный золотыми руническими знаками. Перед троном лицом к собравшимся поселянам стоял верховный правитель, старший Вазарри, облачённый в золотую сутану с угольно-чёрными вставками. Владыка был крупным видным мужчиной средних лет с необычными для гартов светлыми золотистыми волосами. Скуластое волевое лицо, серые холодные внимательные глаза, подчёркивали образ человека, рождённого повелевать. Голос у правителя Зэйты был громким и твёрдым, под стать его внешнему облику:

– Братья и сёстры, наш небесный Отец, Ведущий наш Крылатый вчера благословил нас на строительство новой четырёхполосной магистрали, которая соединит Аульберг и Айлэг через ряд навесных мостов, проходящих над топью. Ударные передовые бригады бионов уже возложили первые опорные блоки для этих мостов. К концу этого года мы сможем не только быстрее достигать Айлэга, но и увеличить объём горючего газа, поставляемого в Зоргв добытчиками из северных окраин ампельглата. Братья и Сёстры, давайте же дружно восславим Отца нашего Крылатого храмовой песней номер тридцать один.

Обычно женщины и мужчины даже на расширенное заседание Совета собирались в разных залах. Но сегодня был особый случай, который позволял всем собраться вместе.

После недолгих дебатов и принятия прошений от поселян Владыка снова покинул свой трон и торжественно объявил:

– Братья и Сёстры, на этом наш Совет закончен. Мы желаем всем вам всегда чувствовать поддержку наших Ведущих, и убедительно просим вас не забывать Их в своих вечерних молитвах. Ваузэ!

Совет в Зоргве закончился, но вазарри не спешили расходиться. Когда последние персоналии из числа паствы покинули Зал Славы, вазарри вышли через потайной вход в небольшой, покрытый серой брусчаткой внутренний дворик. Там их уже ждал громадный планетарный катер чёрного цвета с шестью золотыми направляющими дугами.

Тринадцать членов Совета и семеро приглашённых неспешно заняли в нём свои места. И катер, стремительно набрав обороты, тотчас же перенёс их в тайное место, расположенное на южном полушарии планеты, о котором знали лишь немногие.

Аэрта, город вблизи полюса холода. 5767 г. от Рождения Эа

Из дневников Алины Вэйст

После окончания школы я решила поступить на юридический факультет местного университета, чтобы, получив диплом, заполнить освободившуюся нишу в этой огромном имперском механизме, под названием «государство». Слава Богу, благодаря врачам и таблеткам мои приступы истерики сошли на нет, и помощь психиатров уже не требовалась. В университете я увлеклась модной в то время тантра-йогой, и это стабилизировало мою психику. Я твёрдо наметила себе после окончания университета перебраться в столицу и поэтому все предложения местных студентов по созданию прочных семейных уз решительно отметала в сторону.

***

Огромный серебристый диск, кварцевое дно которого было прозрачным и всегда направленным к планете, медленно вращался по эллипсоидальной орбите вокруг Каарны на высоте семи тысяч лиг. Снизу в днище Летающей Станции бил широкий столб зелёного света, по которому свободно могли перемещаться разумные обитатели этого мира. Обычно на Станции царил покой и умиротворение, но только не сегодня.

– Они предали нас! Эфраимы обещали, что Смещение не коснётся зелёной Каарны. И что теперь, – два полюса нашего мира покрылись льдом. И все находящиеся там Семена Жизни находятся на грани гибели.

Внезапно вокруг странного, усеянного острыми шипами, устройства, похожего на увеличенный в десять раз плод аэртийского каштана, засияла яркая золотая аура, разогнавшая полумрак Летающей Станции, и безжизненный сухой голос произнёс:

– Успокойтесь, вы, презренная тля. Никто не собирается предавать нашему Дару ваши бесчисленные яйца. Они живы, и образовавшиеся цисты прекрасно сохранятся в холоде. Откат от ударного действия нашей арды всего лишь снизил вашу чрезмерную активность и всем от этого будет только лучше.

– Но Кариолла будет разгневана!

– Нам больше нет дела до Зоарим. Теперь мы сами Повелители этой Вселенной и творцы грядущих событий. И будьте добры, впредь обращаться к нам с должным почтением, если хотите сохранить природу на Аэрте.

Зэйта. 2469 г. от Рождения Эа

Зэйта была воистину затерянным миром*, расположенным весьма далеко от планетарной системы Аудэ на другом краю галактики. Плохо освещаемая из-за постоянной облачности небольшим жёлтым солнцем, планета была немного меньше размером, и сила притяжения на ней так же значительно отличалась от других миров, заселённых гартами. Две Луны – тёмно-красная Сиарра и бледно оранжевая Вэйла сменяли друг друга на сумрачном ночном небосводе Зэйты.

Полярные области планеты представляли собою подвижные ледники, огромные языки которых зимой сползали в более южные районы, слизывая и ломая редкие деревца и кустарники, а весной интенсивно таяли, затопляя холодной водой околополярные низменности. Одно единственное внутреннее море занимало одну пятую часть мира, и оно было очень солёным, несмотря на то, что в него впадало множество пресноводных рек и речушек. Лесных массивов как таковых не было, были лишь заросли низкорослых кустарников с серо-зелёной чахлой листвой. Но главной «достопримечательностью» этого затерянного мира были, конечно же, ампельглаты. Эти огромнейшие топкие непроходимые болота, представляющие собой вязкую взвесь глины в воде, наполненную к тому же пузырьками горючего газа, занимали собой большую часть планеты. На этих гиблых местах ничего не могло расти, поскольку поверхность болот постоянно бурлила, меняла свою консистенцию, взрываясь грязевыми гейзерами и образуя воронки. На отдельных островках, на красных каменистых россыпях стабильной материковой суши умудрились вырасти и окрепнуть семь городов Зэйты, соединённых между собой весьма протяжёнными трассами. Столица единой страны Зэйты – белокаменный Зоргв был окружён со всех сторон мощными городскими стенами. Животный мир Зэйты был весьма беден, местная орнитофауна включала в себе лишь несколько сот видов небольших перелётных птиц. Зато здесь в изобилии водились драконы.

(* Слово «зэйта» в переводе с альтэйского имеет два значения: первое, – Мир, хранимый Ведущими и второе, – затерянный, отдалённый мир. Примечание автора.)

***

Когда Вайге ещё учился в Школе, ему рассказали, что где-то в прибрежные топи ампельглата, недалеко от Зоргва упал с неба, сияющий синим цветом, драгоценный камень айфранг. И говорили, что этот камень может исполнять любые желания. Говорили шёпотом, что многие газодобытчики видели не раз его сияние. Вот только подойти к нему ночью они боялись. А днём его света не было видно. Рассказывали также, что его охраняет страшное чудовище, которое способно ползать по ампельглату, как змея, и не проваливаться в трясину. Вайге поверил этим слухам и страшно захотел найти легендарный айфранг. Никому ничего не сказав, он в одиночку вошёл в ампельглат, перепрыгивая с кочки на кочку, выискивая сияние айфранга, но, конечно же, ничего не увидел. Разочарованный он прыгнул обратно к берегу, но промахнулся и по пояс провалился в трясину. Он помнил, как ему рассказывали Учителя и старшие товарищи, что, попав в объятья ампельглата, ни в коем случае нельзя дёргаться, пробовать выскочить из трясины. Что нужна длинная палка, которой кто-либо мог тебя вытащить. Но рядом не было ни палки, ни друга. Не было рядом и растущего дерева. Тогда Вайге вцепился обеими руками в прибрежную траву, и, несмотря на порезы, плавно без пауз начал подтягивать себя к берегу и каким-то чудом вырвался из трясины. Он никому не рассказывал, как ему было страшно, находясь по пояс в ампельглате.

***

Вайге с усилием отодвинул мощный входной засов и толкнул от себя тяжёлую бронзовую дверь. В огромном вытянутом в длину помещении стоял приятный полумрак. Его действительно ждали и ждали с нетерпением. Все семеро были в сборе: близнецы Тиль и Тэль, красавица Аресса, Зэтис, Каунэйда, Рина и Легро.

Вайге переступил через порог и, подмигнув своим старым знакомым приятелям, весело произнёс:

– Ну что, братва, порезвимся?

Затем он открыл ещё одну тяжёлую дверь, ведущую в соседнее огромное круглое помещение стометрового радиуса. Огромный купол этого тренажёрного зала представлял собой решётчатую полусферу с частыми и прочными пересечёнными металлическими дугами, через которую на них укоризненно смотрело серое и угрюмое небо Зэйты. По периметру весь загон был хаотично уставлен, скреплёнными между собой, деревянными балками, на которых явственно виднелись, оставленные не так давно следы зубов и когтей.

Бионы уже закончили свою работу и разошлись по домам. Теперь можно было приступать и к своей работе. Вначале он открыл клетки с взрослыми драконами. Тиль и Тэль неуклюже проковыляли мимо Вайге, потеряв к нему тотчас же всякий интерес, с трудом протиснув свои грузные тела со сложенными крыльями в дверь зала. А затем, мощно взмахнув крылами, взмыли к противоположной стене загона, уселись на прочные деревянные насесты и принялись по-птичьи чистить свои чешуйки и перепончатые фасции огромных когтистых лап.

Затем настал черёд Арессы. Эта молодая драконесса (ей недавно исполнилось шесть лет) была весьма требовательной и агрессивной особой. Свой первый полёт в годовалом возрасте она совершила, спикировав на грудь толстому и сварливому дядюшке Джебу, биону-уборщику. Чем он не угодил Арессе никто так и не понял. Но Вайге то знал, что утончённо чувствующей чистюле Арессе не понравился запах жевательной смеси, которую иногда употреблял дядюшка Джеб. Вцепившись когтями в его грудь, она, что было сил, боднула его своим бронированным лбом между глаз, чем и отправила биона в глубокий нокаут. По счастью ничего страшного помимо гематомы, расплывшейся на оба глаза, с бионом не случилось. Но после этого Арессу решили строго наказать. Её собирались приковать за лапы к стене и выгуливать только на специальном поводке с парализующими иглами. Находившийся там по окончании школы, Вайге встал грудью за Арессу и ценой яростного скандала с первым помощником начальника стражи Дэн Курцем юноше удалось защитить драконессу от наказания с обещанием взять её воспитание в свои руки. Тем самым Вайге в один день обрёл для себя верного друга и злейшего врага. Драконесса глубоко прочувствовала случившееся, и теперь они крепко сдружились. Но, что касается воспитания, то скорее Аресса собралась воспитывать самого Вайге, чем позволять ему воспитывать и дрессировать себя. Вот и сейчас, стоило юноше открыть клетку и призывно посмотреть ей в глаза, драконесса демонстративно отвернулась, однозначно давая понять, что её надо было выпускать первой.

– Ну что ты, Аэви, не стоит обращать внимание на подобную ерунду… ну, ладно, извини, а теперь посмотри, что я тебе принёс!

Вайге знал, что драконесса обожает кальвеоны и протянул ей сочный фрукт, недавно сорванный им с дерева. Аресса повернулась и, яростно посмотрев Вайге в глаза, злобно зашипела, низко пригнув к земле голову. Вайге, оторопев, инстинктивно сделал полшага назад. Даже малыши перестали жевать сочные побеги местной ксайвы, высунули из клетки свои любопытные мордашки и во все глаза уставились на неё.

– Ну что же опять ей не так? – сокрушённо вздохнул Вайге, потом, наконец, сообразив, выразил всем своим лицом восхищение красотой и грацией Арессы, неспешно преклонил одно колено к земле и грациозно протянул ей фрукт.

На один кратчайший миг ему показалось, что серые губы драконессы растянулись в довольной улыбке. Она вытянула их в направлении к Вайге, и её чёрный узкий язык вместо того, чтобы взять фрукт с ладони юноши, нежно облизал его щёку.

– Да, уж, кто кого тут собрался дрессировать, непонятно, – приходя в себя от изумления, подумал Вайге.

Драконесса была действительно прекрасна. По драконьим меркам, конечно. Грациозные изгибы линий тела, развитые мышцы лап, резко очерченные красивые крылья. Даже тёмно-серая кожа имела несвойственный другим драконам изумрудный отлив. Её миндалевидные глаза, словно дивные полупрозрачные дымчатые опалы цвета морской волны с чёрными точками зрачков посередине, холодно и в то же время очень внимательно смотрели на Вайге. В этом взгляде Вайге порой даже чудилось человеческое тепло и отзывчивость. Ему вдруг вспомнилась забытая сказка, рассказанная матерью в далёком детстве, о том, как айри Странника после долгих скитаний по мирам соединилось с телом молодой драконессы. И не найдя в себе достаточно сил, чтобы прервать контакт айри с телом, драконесса стала лидером своей стаи.

Настала очередь молодняка. Он с трудом оторвал от земли крошку Куню (так сам Вайге ласково-лаконично величал Каунэйду) и поднял её на руки. Молодая самочка попыталась выскользнуть из его рук, не понимая, что с ней собираются делать и, изогнув шею, вопросительно и тревожно поглядела на Вайге. Он с силой подбросил её вверх. Неуклюжее создание в ответ пискнуло что-то невразумительное, распустило свои неокрепшие крылья, но не смогло лечь на поток, бесстрашно опереться на него внутренней стороной своих крыльев с вогнутыми перепонками, прочувствовать его направление, чтобы затем плавно набрать высоту и, завалившись на одно крыло, грузно плюхнулось на землю.

– Лишь бы она себе крыло не повредила, – не на шутку испугался Вайге.

Аресса всё это время старательно делала вид, что не замечает усилий Вайге, хотя сама искоса наблюдала за происходящим.

– Эх, Куня-макуня, – произнёс Вайге, аккуратно ощупывая ей крыло. – Форма у тебя сегодня далеко не лётная. Надо будет сказать сегодня же Брэйну, чтобы посадил её в отдельную клетку и поменьше давал корма, а то совсем располнела толстушка. Ну, ничего, малышка, скоро ты будешь порхать у меня, как ночные крыланы.

Вайге был занят Куней и поэтому не уследил того момента, когда Аресса поднялась в воздух, насколько отточено и неслышно она это совершила. Только воздух слегка колыхнулся, да быстрая тень стремительно скользнула по полу. И теперь молодая драконесса грациозно нарезала круги под куполом зала, то отвесно пикируя вниз, то резко набирая по крутой спирали высоту. Памятуя о её капризном своенравном характере, Вайге пришлось приостановить занятия и во все глаза смотреть за полётом Арессы. Причём наблюдал не только он один. Каунэйда застыла, как древнее изваяние, и, не отрывая своих изумлённых глазёнок от мелькающей то здесь, то там крылатой бестии, заворожено смотрела вверх. А затем вдруг быстро засеменив по ковровой подстилке пола, словно по взлётной полосе, захлопала что было сил своими крылышками, подгребая воздух, и оторвалась от земли… но только для того чтобы через пару мгновений снова плюхнуться на согнутые лапы. Вайге показалась, что в уголках её миндалевидных глаз блеснула слезинка глубокого разочарования.

С остальными молодыми дракончиками дела обстояли получше.

Глава 4

И спросили ученики Мессию:

– Учитель наш, как познать нам то, что не от мира сего, что сокрыто семью печатями от разумения нашего?

И ответствовал им Света тайного Посланник небесный:

– Прежде всего (хорошо) познайте тех, кто перед ликом вашим пребывает и всё тайное тотчас же вам откроется, ибо тайное и явное прочно связано друг с другом веригой единою…

Элиосса, Каэмми. 2399 г от Рождения Эа

Из дневников Алины Вэйст

Я так и не встретила свою амми Лауру Вэйст после окончания школу. Меня сразу же забрали к себе каэйры и решили надёжно упрятать меня в четырёх прочных стенах, изолировать меня от всех остальных. Но по счастью на Элиоссе после того, как вскрылись нарушения Договора, разгорелся конфликт между Ваэнди и каэйрами. И мои родственники по материнской линии в основном для того, чтобы насолить Зелёным, выпросили у Совета Тэи разрешение и поселили меня в своём доме. Там я, хотя и была под двойным присмотром, всё же могла выходить туда, куда я захочу. Тогда я приехала в Вандэхарг, – город, где располагался правительственный дворец Ваэнди, и попросила Главу нашего Ареала разрешить мне на неделю посетить Тэю для того, чтобы посетить её подземные храмы и ближе прикоснуться к культуре Мастеров Эа. Мне ответили, что по закону никому не запрещено свободно перемещаться на планетарных катерах куда угодно, но мы не можем нарушить наш Договор с Зелёными. По условиям Договора всю аэртийскую родовую линию на Элиоссе курируют каэйры и именно они несут ответственность за вашу безопасность перед Советом Альянса. И хотя они неоднократно нарушали принятые Альянсом договорённости, альтэйский Совет не одобрит нашего решения отпустить вас на Тэю даже временно, а каэйры перестанут снабжать гартианские поселения биологическими активаторами, что значительно снизит наши урожаи, и наступят голодные времена, как это было во времена освоение земель Элиоссы. Мы не можем рисковать нашими поселянами и многочисленными эмигрантами, поскольку хорошо знаем мерзкий характер этих зелёных медуз.

Тем временем каэйры осаждали Совет с тем, чтобы отправить меня на одну из своих Станций и даже пытались выкрасть меня и увезти силой. Зачем я им была ТАК нужна, я не знала. Я больше думала о своих планах. Мне срочно нужен был планетарный катер. Мой отец Варти учил меня им пользоваться, и я была уверена, что смогу улететь на нём. Катер был у старика Ваэнди, живущего по соседству и, чтобы заполучить летательный аппарат, мне потребовалась помощь. Сам Ваэнди Кроуфт ни за что бы мне его не дал даже с обещанием возврата, а ложиться в постель с этим дряхлым стариком было выше моих сил. И тут я вспомнила о Ау’Тэлларе.

Но где его искать? Я расспрашивала о нём моих бывших Учителей, но они лишь разводили руками и явно не хотели мне помогать. Помог случай, – как-то в городе состоялся большой музыкальный вечер. Открытая площадка собрала вокруг много людей, в том числе и приезжих. Внезапно в толпе я увидела лаутэйца. Моё сердце сильно забилось, когда я его увидела. Я уже собралась его окликнуть, но подойдя поближе, поняла, что ошиблась, и это был вовсе не мой школьный товарищ. По счастью я не растерялась и, подойдя к нему, вежливо поздоровалась:

– Хэй, лаугар! Прекрасная музыка, не правда ли? Я никогда не была в Храме Музыки и слышала эту мелодию только в записи, но вживую она звучит просто бесподобно.

Лаутэец удивлённо уставился на меня, не сводя глаз с моих ярко-рыжих волос, предательски вылезших наружу из-под платка:

– Хэй, аэртийка. Меня зовут Лай О’Рэн. И я тоже впервые слушаю эту мелодию вживую и восхищён этим чудесным исполнением. Но как ваше имя?

– Я думала, что о потомках первой аэртийки знают все. Меня зовут Алина, и я проживаю в селении Каэмми, что в пригороде. Простите меня, лаугар, но не знаете ли вы вашего соотечественника Ау’Тэллара? Мы с ним вместе учились, а потом судьба развела нас в разные стороны.

– Вам повезло, Алина, я знаю почти всех лаутэйцев на Элиоссе. Мы хорошо знакомы с Ау’Тэлларом.

– И где же он сейчас?

– Конечно же, у себя в Кэйвиальде, у него там большой дом на берегу реки Вайенги.

Я сразу поникла духом:

– Кэйвиальд. Это же у фаувна на рогах. Мне не в жизнь туда не добраться даже на аввихэйльде.

– Зачем же пользоваться машиной, когда можно за пять минут долететь на катере?

– Лай О’Рэн, ну кто даст аэртийке планетарный катер?

Лаутэеец задумался и весело сказал:

– Ну что ж я не прочь сделать своему сиару приятный сюрприз. После концерта я отвезу тебя к нему домой, а потом верну тебя обратно. Я даже звонить ему не буду.

– Ой, как это мило! Вы просто прелесть! – вне себя от счастья я обняла лаутэйца и расцеловала его в губы.

***

Поздно вечером мы пили эйхелес за столом у Ау’Тэллара. У него действительно был большой дом, и он уговорил своего друга остаться с ними до утра. Надо ли говорить, что мы с Ау’Тэлларом спали вместе в соседней комнате. А потом все трое перенеслись в Каэмми, и я познакомила их со своими домочадцами Ваэнди. Потом, проводив Лай О’Рэна, Ау’Тэллар пошёл к моему соседу Ваэнди и очень долго торговался с ним по поводу планетарного катера. Наконец, взмокший и разгорячённый после продолжительных споров со стариком Ау’Тэллар посадил меня в катер и напомнил мне, как им пользоваться. В конце концов, я, хоть и не без труда, научилась вызывать на экране нужные программы перебросок, а также освоила на всякий случай аварийный переход на ручное управление. Ау’Тэллар даже доверил мне довезти его до дома и снова принялся уговаривать провести с ним ещё одну ночь. Он даже предложил создать с ним негасимый семейный Очаг. Я не отказала ему, но ответила, что сначала мне нужно уладить кое-какие дела на Тэе. Он дал адрес местных Ваэнди, дальних родственников Кроуфта, которым я должна передать какой-то большой пакет в обмен на возможность немного погостить у них. Возвращаясь домой, я перешла на ручное управление и весьма жёстко посадила катер прямо в заросли кустарника, недалёко от Каэмми и быстро замаскировала катер ветками от посторонних глаз. Потом вернулась в посёлок и сразу же крепко уснула.

Зэйта. 2469 г. от Рождения Эа

Весь мир был единой страной, государственным строем которой была диктатура теократии. Страной правил совет тринадцати старших вазарри. Вазарри также были жрецами Храма Крылатых Ведущих, потомки золотисто-чёрных Эйнзи. У них не было своих имён. Все к ним обращались «вазарри». Древнее слово «вазарри» означало «говорящий с Ведущими». В каждом из семи городов Зэйты был свой правитель само собою тоже вазарри. Ниже рангом были шахри – управляющие-функционеры, которые отвечали за развитие экономики и промышленности на Зэйте. За безопасность отвечала служба безопасности Мира. Начальник стражи – архазэль Эрлингерт входил в тайный Совет Зэйты.

Дети с четырёх лет учились и жили в специальных монастырях, где их обучали не только учителя, бывшие Ауми, Анви и Ксиорри, но и жрецы Храма – вазарри. История была переделана. Мастер Ио Ри Эйнар, принесший смуту на Тэю и ослабивший веру в Ведущих, стал главным предателем человеческого рода.

– После этого предательства, поставившего под сомнения для всей Сети благостность дел и слов наших Ведущих Крылатых, Зоарим отвернулись от гартов и перестали с ними общаться, – утверждали вазарри. – Это произошло, поскольку на Тэе в те времена ещё не было Клана Жрецов, которые могли бы исправить ситуацию. А когда он появился, Жрецы стали изгоями, над ними смеялись. Жрецы Храма стали отшельниками. Но их вера крепла, и однажды они создали свой Орден и вышли из единой Сети. И тогда Ведущий наш Крылатый указал Жрецам новые земли обетованные, где каждый мог обрести полную свободу и независимость, а также покровительство и полную защиту со стороны Ведущих. Они устремились, позвав за собой истинно верующих, туда, где Жрецы снова могли явственно слышать советы Ведущих и направлять всех жителей к светлому будущему.

– Потом, когда Ведущие откроют обратный путь, – говорили вазарри своей пастве. – Мы вернёмся на поверженную Тэю и принесём всем заблудшим альтэйским айраим благостную Весть о грядущем восстановлении настоящей Свободы.

Но миф о свободе на Зэйте испытывал значительно кризис из-за сокращения срока жизни, и как следствие, по причине растущей смертности среди населения. Первая телесная трансформация гартов проходила на Зэйте болезненно и искажённо. Многие Хранящие Молчания погибали. Умирали и сами гарты, едва достигнув трёхсотлетнего возраста. Второй телесной трансформации – перехода в Ваграйм не было вовсе. Ареалы захоронений росли.

Создание сети силовых мостов на Зэйте стало невозможно из-за постоянных сдвигов в земной коре. Поэтому силовые мосты были лишь в специальном лётном павильоне в столице – в Зоргве. По отполированным бетонным желобам, – местным дорогам передвигались скоростные транспортные средства, работающие на природном горючем газе, добываемом из ампельглата. В результате Смещения, как утверждали вазарри, координаты миров изменились, и стало невозможным использование Крылатых Башен для переброски айраим. К тому же Жрецы считали ошибочным решение гартов о Вечном Странствии. Посылки айраим вслепую к чужим мирам считали делом неугодным Ведущим. Поэтому на Зэйте не возводили Крылатых Башен. Да и плотный облачный слой препятствовал выходу айраим за пределы Зэйты. Из-за нестабильного магнитного поля планеты единой Сети на Зэйте не было, все использовали портативные радиопередатчики, но способность чувствовать магнетические звёзды айраим у местных гартов осталась, и на близком расстоянии они так же, как и на Тэе, прекрасно чувствовали мысли друг друга и видели чужие внутренние образы, как свои собственные.

Праздничных дней на Зэйте стало значительно больше. К традиционным Дням Спокойной Воды и Бушующего Огня прибавились многочисленные памятные и религиозные праздники: День Независимости Зэйты, День Великого Исхода в Земли Обетованные, Ночь благословения Зэйты Отцом нашим Крылатым, Заольгарм, – День, когда Ведущие Крылатые передали жрецам Эйнзи свитки с руническими знаками Всеобщего Языка. Правда, на Тэе на всех картинах при передаче алфавита Крылатыми были изображены мудрейшие старцы Ауми в белых одеждах, но на Зэйте вазарри решили, что чёрно-золотые одеяния будут выглядеть куда более эффектнее, нежели белые.

Клановые имена и цвета были принудительно вычеркнуты из памяти населения. За упоминание этих слов или ношение одежды национально-кланового цвета следовало строгое наказание. Это не распространялось на жрецов вазарри, которые хотя и не называли больше себя Эйнзи, хранили традиции, используя чёрно-золотые клановые одежды. Но, тем не менее, храмовники активно использовали специфические клановые способности в своих целях. Так, несмотря на провозглашённую свободу брачных отношений, контроль над генофондом всё же тайно осуществлялся бывшими Ксиорри, и, когда они забраковывали какие-либо потенциальные брачные узы, жрецы, огласив Волю Крылатых, отказывали паре в создании своего Очага. Но такие случаи по понятным причинам происходили крайне редко.

Так, прадед Вайге тоже был энгаром Ксиорри, которого Эйнзи уговорили помочь с адаптацией людей к новому миру, контролю над рождаемостью, ну и, конечно же, для выращивания пятидесяти тысяч долговечных граайлей «фэйровского» типа для переселенцев с Тэи.

Тэльвауз

В роскошной летней круглой беседке с колоннами, увитыми кустовыми акселиями, цветущими оранжевыми многолепестковыми бутонами, вокруг овального стола стояло двадцать кресел, который в настоящий момент все были заполнены. В этом удалённом городе, в южном зелёном Тэльваузе, куда не ведут автомагистрали, правителям можно было беседовать, не боясь, что их услышит кто-либо посторонний.

– Энгарим, верные Сыны Ведущего нашего Крылатого, вот уже почти четыреста лет обживаем мы свой новый дом, указанный Отцом нашим. Многое сделано для того, чтобы наш народ обрёл, наконец, понимание настоящей свободы и равенства. Люди снова обратили свои взоры к Храму, и Вера в их сердцах засияла, как в древние века, свободные от Серебряно-Чёрной скверны некромантов Ио. Золотое солнце нашей Веры затмило собою радугу всех Кланов. Теперь различия по Крови уже не являются приоритетными для социальной жизни населения Зэйты. Да и сама наша Кровь претерпела существенные изменения под влиянием инопланетного фактора. К сожалению, эти влияния имеют и обратную негативную сторону. Среди населения распространяются слухи о невозможности второй телесной трансформации на Зэйте. Наши бывшие Ксиорри безуспешно пытаются решить эту проблему. Но я сильно подозреваю, что их попытки, – это лишь ширма, а на самом деле они из-за свойств своей Крови просто не желают найти требуемое решение данного вопроса. Созданный нами миф о переходе айраим из умирающих тел сразу же в Мир Крылатых трещит по швам. Народу нужен новый миф, который будет не так легко опровергнуть. Займитесь этим, Вазарри, – Верховный Жрец кивнул в сторону почтенного старца, известного своей религиозной фанатичностью и верностью миссии Эйнзи. – Что же касается распространения ереси, то давно уже пора со всей строгостью Закона положить конец остаткам почитателей чистой Крови иных Кланов. Шахри Антэзио, доложите высокому собранию о тревожных событиях прошлой недели.

Глава Палаты хариев прокашлялся и, взяв в руки бледно-розовый маайлэнг, зачитал:

– Два дня назад неизвестные в серебристых масках осквернили памятник Ведущим в Мальборге, забросав его склянками с чёрным, трудно смывающимся соком ксепры. Вчера во время службы в пещерном храме недалеко от столицы произошёл взрыв. Лишь по счастливой случайности никто из вазарри не пострадал. В этот же день, вечером трое неизвестных, связав стражника, освободили из темницы некого Хайда, бывшего Лауви, подозреваемого в хищении неодима с наших военных складов. Для тех, кто не знает, напомню, что этот металл – важная составляющая для производства лучевого оружия.

– Что скажете на это, Дэн Курц? – Верховный Жрец с яростью посмотрел на помощника Службы Безопасности. – И где, хлэйф подери, сам Эрлингерт? Почему его нет здесь среди нас?

Высокий, атлетически сложенный воин по-кошачьи мягко и бесшумно поднялся со своего кресла:

– Ваше святейшество, по вашему указанию архазэль Эрлингерт лично расследует обстоятельства взрыва в Храме, о результатах которого он доложит вам тотчас же, когда они появятся. Что же касается вашего первого вопроса, то стражник опознал среди предложенных ему изображений, одного из нападавших. К великому сожалению, его крепко приложили головой о стену и извлечь образы нападавших из его айри наш Эсси так и не смог, к тому же все преступники были в этих треклятых серебристых масках. За подозреваемым цеаром на бронемашине уже отправлен отряд городской стражи. Я уверен, что бессонная ночь пребывания в подвалах Серой Башни развяжет ему язык, и мы скоро узнаем, кто стоит за всеми этими беспорядками.

– Но вы уже два года не можете обезглавить свору этих подпольных хлэйфов. Два года беспорядки только усиливаются, вызывая у местного населения большие сомнения в надёжности нашей системы безопасности. То, что они совершают всё это скрытно, и то, что никто и никогда не видел лиц этих цеарим, говорит об их умелой организации и наличию завербованных ими людей среди служителей безопасности. Бывшие энгарим, не имеющие Крови Эйнзи, составляют верхушку этих террористов. Тотальная проверка на детекторах теми, кто был когда-то Эсси, ничего не показала. Они научились блокировать свои специфические магнетические зоны.

– У нас есть свой План ликвидации подполья, но он пока засекречен. Мы терпеливо ждём, когда внедрённый нами агент будет располагать достаточными сведениями для ликвидации всей верхушки этой преступной организации.

– Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день.

– Чего же они хотят, Вазарри? – спросил один из хариев.

– Конечно, того, что и все бунтари – власти. Прикрываясь словами о равенстве для всех слоёв населения, они требуют создать коалиционное правительство, чтобы расшатать устои, подорвать стабильность. Они сами не понимают, что, расшатав устои, мир Зэйты провалится в топкое болото вседозволенности и анархии и бывших любимцев народа просто сметут вырвавшиеся на волю преступные элементы. Мы им дали всё: свободу, возможность вступать в брак по любви, широкое участие в Советах. Кем бы они стали в других мирах? Служителями лечебниц на Лорене, безвольными помощниками каэйров на Элиоссе или же мутантами в Лау-тэ-Н’Аусе? А может быть они предпочли бы медленно сходить с ума на Аэрте?

Глава 5

…И спросил его Ученик:

–Учитель, как мне подавить в себе позывы плоти моей, чтобы не препятствовали они более совершенствованию Духа моего всё-созерцающего?

И ответствовал ему Мессия:

– Тот, кто подавляет силой воли своей природу страсти земной в себе самом, тот боится плоти своей, и она начинает господствовать над ним при помощи страха, умом порождённого. А тот, кто воспылает к плоти, природой порождённой, любовью неземной, тот рабом её до скончания века своего краткого так и останется. Ибо не может дать природа вещей земных удовлетворения полного для Души бессмертной.

***

Элиосса, Альканс. 2087 г. от Рождения Эа

Каррелу шёл шестнадцатый год, когда по галактике пронёсся Катаклизм, произошло Смещение. Этот памятный день он запомнил надолго. Ночью его едва не сбросило с кровати. Дом сотрясло так, что с полок посыпались кристаллы и посуда. Он, ничего не понимая, выбежал во двор. Население посёлка тоже уже не спало. Вся земля под ногами содрогалась, словно оживая. Повсюду раздавались частые сильные хлопки, а высоко в небе одна за другой зажигались фиолетовые вспышки. Каррел не сразу сообразил, что это из Пустоты выходили планетарные катера, ведь эти вспышки должны быть у самой земли. А потом прямо над крышами посёлками с низким утробным воем пронёсся наклонённый крест планетарного катера с дымящейся обшивкой и рухнул в лес за посёлком, ломая стволы высоких деревьев. Каррел одним из первых прибежал к месту падения летательного аппарата. Небольшой, весь почерневший от прохода через атмосферу, катер уткнулся сильно погнутой одной из четырёх дуг в мягкий мох небольшого болотца. Сломанная лиственная крона белоствольной наксиеры укрыла собой фотоэлементный слой крыши катера, оторванный штырь верхней антенны с многогранным кристаллическим навершием валялся в десяти метрах от катера. С места слома ствола наксиеры одна за другой, словно девичьи слёзы, устремлялись вниз мутные капли сока, которые грозно шипели, попадая на всё ещё раскалённую обшивку катера. Дверь люка наклонно стоящего катера находилась на высоте трёх метров и Каррел, недолго думая, снял с себя рубашку из плотной ткани и обмотал её вокруг правой руки. Затем, ловко забравшись на нижний сук сломанной наксиеры, перепрыгнул с него на бортик катера и, что было силы, рванул ручку двери на себя. Дверь люка даже не шелохнулась, видимо герметизирующая прослойка обуглилась и намертво заклинила дверь катера.

– Сколько же у них осталось кислорода? – мрачно подумал юноша, обстукивая кулаками дверь и вытаскивая из щели фрагменты обугленной резины. Неожиданно его стук привёл к тому, что внутри катера упало что-то тяжёлое и ручка двери начала медленно поворачиваться изнутри. Он ещё раз дёрнул на себя дверь и из катера прямо ему на руки выпала женщина со спутанными чёрными волосами, вся в многочисленных ссадинах и кровоподтёках. Из одежды на ней была лишь короткая полупрозрачная ночная рубашка, словно эта женщина вбежала в свой катер прямо из постели. Женщина судорожно и глубоко вдохнула воздух и обмякла на руках у Каррела, потеряв сознание. К тому времени уже прибежали другие поселяне. Они споро соорудили из полотна прочной ткани импровизированные носилки и бережно уложили на них ещё двух мужчин, извлечённых из катера. Женщину же Каррел понёс в посёлок на руках. Женщина была красивой. Полные бёдра, выделяющаяся талия, большая грудь, пухлые чувственные губы, утончённые черты лица. Женщина была, несомненно, гартианкой, но Каррел так и не мог понять, к какому же Клану она принадлежит, уж очень необычным было сложение её тела. И оно надо признаться честно очень взволновало молодого Каррела. У него до этого момента жизни, конечно же, были женщины, но все местные гартианки, бывшие переселенки из Клана Ваэнди, были чрезмерно субтильными, а их холодные руки, медлительная текучесть движений и чересчур внимательные большие глаза не нравились пылкому и шустрому Каррелу. Юноше порой небезосновательно казалось, что в них не было ни капли душевного тепла, а был лишь один расчётливый ум, которым они пользовались, обменивая совместную ночь с ним на его захватывающие рассказы о далёкой Аэрте. Часть этих рассказов он сочинял сам, насмотревшись, доставшихся ей от исчезнувшей амми, старинных маайлэнгов.