Читать книгу Россия во мгле, 2020. Книга вторая - Езид Гехинский - Страница 2

Барак Обама: «Америка должна устанавливать правила. Америка должна принимать решения. Другие страны должны играть по правилам, которые будут установлены Америкой и её партнёрами, а не наоборот».

И.А.Шнуренко: «Послушайте последние речи Обамы в Вест-Пойнте и в Нормандии, где он превозносит американскую исключительность и американскую мощь.

Некоторым сдерживающим фактором по инерции служит российское ядерное оружие, но Запад, во-первых, активно развивает систему ПРО, а во-вторых, не верит в то, что Россия применит это оружие».

РБК: «Глава российского МИДа отметил, что Обама изложил взгляд на мир страны, которая привыкла подчёркивать свою исключительность. „Это американский взгляд на мир, который изложил президент, неоднократно подчёркивавший и свою, и собственной страны исключительность, и взгляд на мир страны, которая в своей доктрине о национальной безопасности записала своё право независимо от каких-либо решений Совета безопасности ООН или других международно-правовых актов применять силу по своему усмотрению“, – заявил Лавров».

А.А.Куртов: «Факт, что США ведут на международной арене крайне циничную политику. Суть этой политики состоит в том, что Соединённые Штаты пытаются закрепить своё доминирование на планете. Средства же им безразличны».

Рэй Макговерн: «В США слишком велико лобби военно-промышленных корпораций, которым выгодны вооружённые конфликты, в том числе на Украине».

RT: «Мира на земле не будет, пока США не перестанут торговать оружием и развязывать войны, заявил бывший американский посол в ряде стран Дэн Симпсон. По его словам, в других странах американцев считают убийцами, поскольку Вашингтон в любое время под предлогом установления «подходящей» формы правления или из-за якобы совершённых другими лидерами ошибок может обрушить на них свои бомбы.

«Рассматривая отношение к США по состоянию на конец 2015 года, я пришёл к выводу, что мы – нация убийц, у себя дома и за рубежом», – пишет отставной дипломат».

О.А.Матвейчев: «Общее недовольство Америкой заключается в следующем. За многие годы мы не можем припомнить ни одного американского вмешательства, которое бы кончилось позитивно для того региона, куда США вмешиваются. Везде война, распад стран, дестабилизация и нарушение инвестиционного климата».

Н.В.Стариков: «В 1969 году произошла революция (в Ливии), и к власти пришёл Муаммар Каддафи, устроивший наиполнейшую демократию с отменой всех государственных органов. Нефтяных гигантов сразу потеснили – теперь нефтедобыча перешла под управление государственной Ливийской национальной нефтяной компании. Вместе с ручейком нефтедолларов иссякли и симпатии „цивилизованного мира“. Каддафи разом взял да и национализировал всю „нефтянку“, попав за это в разряд изгоев».

Сара Вагенкнехт: «Целью Вашингтона ещё никогда не была демократия и права человека, если они самостоятельно и высокомерно решают какие диктаторы в мире должны быть поддержаны и вооружены и какие диктаторы дестабилизированы и свергнуты. Ведь во всех этих войнах дело было только в газе, в нефти и сферах влияния».

Самое страшное для США это установление демократии, то есть власти народа в стране, где они организовали цветную революцию. Колонизируют не для того, чтобы осуществилась власть народа.

Вера Кузьмина: «Ни в одной стране, где вот эти цветные революции победили, выборы не стали честнее, свободы не стало больше, жить не стало лучше».

Н.В.Стариков: «Запад всегда положительно относится к тем нашим политикам, которые сдают наши интересы и соответственно ругают, демонизируют тех, кто эти интересы отстаивает.

Так возможно ли договориться..? Либералы считают, что да. И обязательно нужно. Точно так же считали американские индейцы. Они наивно думали, что если отдать англосаксам этот холм или эту равнину, то их оставят в покое и позволят спокойно охотиться на бизонов. Получилось договориться? Нет, миллионы индейцев погибли. Большинства племён больше не существует. Все уцелевшие индейцы в США живут в резервациях».

Арнольд Джозеф Тойнби: «Триумф англосаксонских народов можно лишь в некоторых отношениях считать благом для человечества, но в отношении рискованного расового вопроса это беда… Утвердившись в Новом Свете, за океаном, они просто смели с лица земли своих предшественников, лишь кое-где позволив коренному населению остаться в живых…»

Деловая газета «ВЗГЛЯД»: «Геополитическая субъектность как ЕС, так и отдельных его стран сегодня так слаба, что ожидать от них каких-то идущих вразрез с планами США действий вряд ли возможно».

Н.П.Патрушев: «В отношении Европы в той или иной мере преследуется цель лишения её какой-либо самостоятельности и окончательного подчинения Соединённым Штатам».

А.Б.Шатилов: «США в течение последних семи-восьми лет провели мощную „зачистку“ европейской элиты, и поставили во многих странах свои креатуры. Теперь они больше ориентируются не на интересы собственных стран, а на интересы Вашингтона».

Генри Томас Бокль: «Люди, начинающие с потери своей независимости, кончают тем, что теряют и энергию».

Л.Г.Ивашов: «Руководство большинства европейских стран занимает явно проамериканскую позицию, они выполняют указания из Вашингтона – нередко в ущерб национальным интересам собственных государств».

«Свободная Пресса»: «Вооружённые силы США расположены в десятках стран мира, и Вашингтон использует эту силу, чтобы влиять на то, кто будет управлять этими государствами».

Филипп де Вилье, 2014 г.: «Для меня Евросоюз – это географическое и геостратегическое приложение к Соединённым Штатам. Его вес или, скорее, отсутствие оного, определяется именно этим обстоятельством».

РИА Новости: «Франсуа Фийон заявил, что Европа находится в полной зависимости от Соединённых Штатов, которые втягивают её в „крестовый поход“ против России и проводят политику, противоречащую европейским интересам».

Р.В.Ищенко: «За десятилетия американской гегемонии европейские политики настолько привыкли к безальтернативности доминирования США, что вопреки очевидным фактам сохраняли уверенность в том, что американцы всё равно победят».

Ханна Херланд, Норвегия: «Тот факт, что Ноам Хомский, считающийся наиболее выдающимся интеллектуалом Америки и самым цитируемым учёным в мире, пишет о том, что США превратились в крупнейший источник террора нашего времени, удручает. Уже давно было известно, что, по мнению Хомского, США больше не являются демократией, а больше походят на однопартийное государство, в котором олигархические элиты правят от лица народа и зачастую вопреки его интересам.

К аналогичному выводу приходят и авторы нового исследования Принстонского университета. Мартин Джиленс и Бенджамин Пейдж изучили, каким образом США за последние десятилетия превратились из демократии, где власть действительно принадлежит народу, в олигархию, где финансовые элиты, стоящие как за правой, так и за левой частями политического спектра, весьма скоординировано правят страной. Классического разделения на «правых» и «левых» уже практически не существует. Похоже, старые добрые США, которых мы знали по Плану Маршалла, гражданским правам и борьбе за личную свободу, находятся в глубокой стагнации.

Ещё один ключевой тезис Хомского состоит в том, что НАТО также претерпела радикальные изменения. После падения Советского Союза Североатлантический альянс превратился из европейского оборонительного союза в управляемое США орудие интервенций и агрессора, жаждущего доминировать в мировой нефтегазовой отрасли.

Недавние революционные высказывания Хомского о США как источнике террора становятся особенно актуальными в свете неудачной ближневосточной политики Вашингтона в течение последних лет и происходящей сейчас угрожающей эскалации напряжённости до уровня новой «холодной войны».

И.В.Зорин: «Экономическая и военная гегемония, не подкреплённые духовным лидерством, обречены, мировая оккупация, оказавшись пагубной для самой Америки, разъедает её изнутри».

Эммануэль Тодд: «Не подумайте, что мною движет некий антиамериканизм. Отнюдь. Тем не менее, не могу не констатировать, что американская „империя“ находится в стадии упадка».

Джон Кеннеди: «Мы должны осознать тот факт, что Соединённые Штаты не являются ни всемогущими, ни всеведающими, что наше население составляет всего 6 процентов мирового, что мы не можем насаждать свою волю 94 процентам жителей Земли, что мы не можем исправить каждую ошибку и отвратить любое бедствие. И что поэтому не существует сугубо американского решения для всех мировых проблем».

Приведём немного примеры неблаговидных дел Америки.

А.П.Назаретян: «В 1537 году папа Павел III издал буллу, в которой аборигены Америки были „официально“ признаны человеческими существами, но и после этого самые беспринципные из конкистадоров (вроде Ф. Писарро) продолжали считать их животными и на этом основании с лёгкостью игнорировали данные им обязательства. В XVIII веке Джордж Вашингтон объявил индейцев „зверьми, которых надо полностью уничтожить“, а в XIX веке президент Э. Джексон публично хвастал тем, что собственноручно дубит их кожу, из которой делает подпруги для лошадей. Ещё в конце века правительственные организации США публиковали прайс-лист на индейские скальпы».

Майкл Паренти: «В Америке никто не отрицает факты, но считается дурным тоном лишний раз напоминать о том, что путь Соединённых Штатов Америки к благополучию и процветанию щедро полит кровью ни в чём не повинных коренных жителей этой земли – несчастных индейцев».

Lenta.ru: «Полвека назад президент США Линдон Джонсон подписал Закон о гражданских правах 1964 года. Эта правовая норма запретила расовую дискриминацию в сфере торговли, услуг и при приёме на работу».

Мартин Лютер Кинг: «У меня есть мечта, что настанет день, когда четверо моих детей будут жить в стране, где о них будут судить не по цвету их кожи, а по тому, что они собой представляют».

Расовую сегрегацию (в США) в общественных местах полностью отменили только в 1964 году, а в 1965-м афроамериканцы получили равные с белыми права на выборах.

В США до середины ХХ века проводили политику сегрегации. Как относятся президент Барак Обама и бывшая в недавнем прошлом госсекретарём Кондолиза Райс к политике сегрегации? Обаме следует помнить, что США нередко совершали ошибки и нарушали международное право. США противоправно вмешивались во внутренние дела многих стран: финансировали оппозицию, способствовали свержению законной, в том числе и демократически избранной власти, производили бомбардировки, вводили войска, арестовывали или устраняли политических лидеров и глав государств, меняли правительства в угоду своим интересам. Примерам нет числа, приведём некоторые из них: Вьетнам, Камбоджа, Куба, Чили, Гренада, Эквадор, Панама, Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Египет, Сирия, Украина.

«Свободная Пресса»: «13—15 февраля 1945 года ВВС Великобритании и США совершили одно из самых страшных преступлений за всю Вторую мировую войну. Целый город был ими в буквальном смысле выжжен. Этим городом стал Дрезден – культурный центр Германии, не имевший военных производств».

РИА Новости: «США являются единственной страной, применившей атомное оружие против беззащитных городов Хиросимы и Нагасаки».

Андрей Сидорчик: «К середине 1970-х годов в странах Латинской Америки при поддержке США к власти пришли сразу несколько крайне правых диктаторских режимов, призванных подавить рост влияния в регионе левых сил.

Однако полностью свести влияние левых так и не удалось. И тогда ЦРУ США организовало операцию «Кондор» – масштабную «зачистку» региона от сил, выражающих антиамериканские настроения.

Непосредственное выполнение грязной работы было предоставлено спецслужбам Чили, Аргентины, Парагвая и других стран, где к тому времени закрепились проамериканские диктаторы.

В ходе операции «Кондор» было убито, по самым скромным оценкам, около 60 тысяч человек – коммунистов, социалистов, профсоюзных активистов и прочих идеологических противников. Уничтожали не только лидеров, но и рядовых членов организаций, членов их семей, невзирая ни на пол, ни на возраст.

О том, что США имели к этим убийствам самое непосредственное отношение, стало известно в начале 1990-х годов, когда после падения военных диктатур в Латинской Америке на свет выплыли документы, подтверждающие это».

М.С.Ростовский: «Иран, 1953 год. Гватемала, 1954 год. Южный Вьетнам, 1963 год. Греция, 1967 год. Чили, 1973 год – стоит ли вставлять в этот далеко не полный список успешных государственных переворотов, совершённых с прямым или косвенным американским участием, новый пункт: Украина, 2014 год?»

Вспомним ещё несколько стран, на которые обрушили бомбы Соединённые Штаты Америки с союзниками в нарушение норм международного права: Камбоджа, 1973 год; Югославия, 1999 год; Ирак, 2003 год; Ливия, 2011 год, Сирия, 2018 год.

«Политэксперт»: «Устроенные войны в Ливии, Афганистане, Ираке, Сирии являются частью плана по завоеванию мирового господства. Ведь Европа усилиями блока НАТО уже давно контролируется Штатами…»

А теперь укажем на некоторые положительные результаты США.

Генри Томас Бокль: «В 1776 г. американцы показали Европе ту благородную Декларацию, которой следовало бы висеть в детской каждого королевского дворца. Они провозгласили в выражениях, память о которых никогда не умрёт, что цель учреждения правительства заключается в обеспечении прав народа».

Америка – крупнейший и самый успешный общественный эксперимент всех времён.

Алексис де Токвиль: «Процветание американской демократии обеспечивается отнюдь не выборными должностными лицами; оно обеспечивается тем, что эти лица назначаются выборным путём.

Президент Соединённых Штатов несёт ответственность за свои действия. Французские же законы говорят о том, что особа короля Франции неприкосновенна. В Америке эта власть оказывает своё влияние в ходе выборов и при принятии тех или иных решений; во Франции она проявляется в виде революций.

Американцы меняют главу государства каждые четыре года, каждые два года они избирают новых законодателей и каждый год меняют местные власти. Политическая жизнь в Америке постоянно подвергается воздействию реформаторов.

Невозможно резко сменить одну систему управления на другую без своеобразной революции. В Америке же такая революция происходит каждые четыре года, и притом от имени закона.

Президент Соединённых Штатов никоим образом не участвует в формировании законодательных органов и не имеет права их роспуска.

В Америке государство берёт на себя заботу о бедных».

У Рузвельта был свой рецепт борьбы с экономическим кризисом: Демократическая партия под его началом провозгласила «Новый курс» – серию мер, направленных на поддержку безработных, молодежи и стариков, и на регулирование банковского сектора.

М.Л.Хазин: «Конечно, в США для бизнеса сильно легче, чем во многих других странах, в том числе и в Европе. Надо отдать им должное».

В.Б.Мантусов: «Развитие США началось после того, как там были созданы внутренние условия для экономического роста».

«Свободная Пресса»: «Cредняя почасовая зарплата в США составляет $ 25, а пособие по безработице – ориентировочно половину, но чаще всего – треть. Если работу американца отдать, к примеру, вьетнамцу, то за тот же объём труда азиат получит $ 1 за час».

Ноам Хомский: «США – самая технологически продвинутая страна в мире и лидирует с большим отрывом».

В.Б.Мантусов: «Основной экспорт, особенно высокотехнологичной продукции, приходится на Соединённые Штаты».

ДРСМД, подписанный в 1987 году генсеком ЦК КПСС Михаилом Горбачевым и президентом США Рональдом Рейганом, запрещает сторонам иметь баллистические ракеты наземного базирования и крылатые ракеты с дальностью от 500 до 5,5 тысячи километров. В рамках соглашения СССР за три года уничтожил 1846 ракетных комплексов, примерно половина из них была произведёнными ракетами, которые так и не заступили на боевое дежурство. США за тот же срок ликвидировали 846 комплексов.

Заключение Договора о ликвидации ракет средней и малой дальности (ДРСМД) между СССР и США стало односторонним разоружением для Советского Союза, заявил на заседании коллегии Минобороны президент России Владимир Путин, передает ТАСС. Соглашение было подписано генеральным секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым и президентом США Рональдом Рейганом в 1987 году.

«Зачем руководство СССР пошло на это одностороннее разоружение, одному богу известно, но это было сделано», – сказал Путин.

Он напомнил, что тогда у Советского Союза имелись ракеты средней и малой дальности только наземного базирования, а США обладали также морскими и воздушными версиями таких ракет. В то время как СССР разоружался, Соединённые Штаты продолжали развивать имеющиеся у них системы, не подпадающие под действие ДРСМД, заметил российский лидер.

Как рассказывал С.А.Караганов, во второй половине 90-х годов в высших эшелонах власти вполне серьёзно обсуждался вопрос о полном отказе России от ядерного оружия. Это, скорее, обсуждалось под влиянием американской администрации. И только после бомбёжки Югославии поняли, что с Россией без ядерного оружия могут поступить точно так же.

М.Н.Полторанин: «…Создание ядерного заслона. Без него Россия в современных условиях – лёгкая добыча для международных налётчиков. Без него России попросту не быть. (Американцы большие мастера бомбить тех, кто не может дать сдачи – Югославию, Ирак и далее по глобусу. А на наши природные ресурсы у них давно зуб горит. И беззащитная Россия, у которой суммарная стоимость разведанной минерально-сырьевой базы составляет 30 триллионов, а оценочной – 60 триллионов долларов – это как бесхозный тугой кошелёк на дороге: наклонись и бери.)

Вожди Суперордена знали прекрасно способность нашей страны возрождаться и идти на прорыв после любых катастроф. Но в результате ельцинского правления, строили планы владыки мира, она как держава и как суверенное государство должна наконец-то исчезнуть с политической карты. Исчезнуть окончательно, навсегда. Место постельцинской России – в ряду подвластных Бнай Бриту протекторатов, где командуют утверждённые Вашингтоном марионетки и откуда финансовые потоки направлены в общаг Всепланетной Олигархии.

Такая перспектива неприемлема для воинственного русского народа, способного объединяться с оружием в тяжёлые времена. Народа этого пока ещё намного больше, чем требуется для нужд сырьевой провинции. Он будет пытаться свергнуть компрадорский режим и отвоевать национальную независимость. Чем? Надо принудить патриотов России, чтобы в ответ на этот вопрос они беспомощно разводили руками.

У русских не должно остаться эффективной защиты своей территории и возможности парировать ядерные атаки. Значит, все ядерные зубы России надлежит вырвать с корнем. Тогда с ней проще будет говорить на грубом языке шантажа, диктовать свои условия, удерживая её в положении покорной служанки и гарантируя несменяемость марионеточного режима. На роль стоматолога, зубодёра согласился Борис Николаевич.

Он много врал и редко согласовывал своё поведение с нормами права. При вступлении в должность президента клялся охранять свободы граждан на общепризнанных принципах, защищать Конституцию, а в мемуарах бесстыдно хвастался, как собирался откладывать выборы, безо всяких причин распускать оппозиционную партию или разгонять Госдуму. Он уже не отличал чёрное от белого и не понимал, что вся его сброшюрованная самореклама – сплошные признания в клятвоотступничестве.

Но даже не это характеризовало моральное содержание Ельцина. Мне кажется, в борьбе за удержание высшей власти он выронил из себя что-то существенное. Что-то такое, что не позволяет человеку предавать мать и отца, наслаждаться несчастьем своей страны. […]

Уговорчивый Горбачёв летом 91-го, перед августовскими событиями, спешил закруглиться со своими делами: подписал советско-американское соглашение СНВ-1, по которому преподнёс целый ряд беспрецедентных уступок «друзьям из Вашингтона». Он, в частности, распорядился поставить на прикол боевые железнодорожные комплексы со «Скальпелями» – ещё одним кошмаром для янки. Михаил Сергеевич… ни с того ни с сего «в знак доброй воли» согласился в одностороннем порядке вдвое сократить количество тяжёлых МБР и дал американцам право постоянно и беспрепятственно инспектировать Воткинский машзавод – производитель ракет. США не подпускали российских специалистов к своим ракетам на пушечный выстрел. […]

А чем русские действительно могут дать сдачи – тяжёлые межконтинентальные баллистические ракеты с многоцелевыми разделяющимися головками, – следует руками Ельцина с его паркетными генералами пустить под нож.

Эта концепция была заложена в «Договоре СНВ-2», который с нетерпением ждал на подпись Борис Николаевич. А разве кто против ограничения запасов оружия массового поражения? Но только сокращения на взаимных, равных условиях.

Здесь же наши коллаборационисты преднамеренно выбрали по отношению к России капитулянтскую позицию.

Ельцин подписал «Договор СНВ-2» в начале 93-го года. Хозяин Кремля гарантировал выполнение всех антироссийских условий горбачёвского соглашения СНВ-1. И обязался к концу своего второго президентского срока полностью ликвидировать наши тяжёлые межконтинентальные баллистические ракеты с разделяющимися ядерными боеголовками (МБР с подобными боезарядами на американских подлодках оставались).

И, наконец, Договор вообще не касался стратегических ядерных сил союзников США по НАТО – Великобритании и Франции, как будто там кроме пищалей ничего нет.

Словом, не без основания многие специалисты назвали «Договор СНВ-2» актом национального предательства.

Несмотря на увещевания президента, чиновников МИДа и генералов Минобороны в 93-м году хасбулатовский Верховный Совет отказался ратифицировать документ. После расстрела Белого дома вместе с несговорчивыми депутатами Ельцин внёс соглашение по СНВ-2 на утверждение в созданную им Госдуму РФ.

Госдума тогда, как и хасбулатовский Верховный Совет, тоже отказалась ратифицировать этот документ. Борис Николаевич не раз ещё торкался в двери парламента со своим соглашением, но всё безрезультатно.

К двухтысячному году Борис Николаевич посадил в своё кресло испытанного на верность Владимира Путина. И тот сначала выпустил оскорбительно-дерзкий указ о гарантиях Ельцину и членам его семьи, а потом ещё в качестве и. о. президента поехал в Госдуму проталкивать ратификацию Договора СНВ-2. Выступил. Проблем с «агрессивно-послушным большинством» депутатов не было: голосов фракций Примакова, Грызлова, Кириенко, Морозова, Жириновского и проч. для одобрения Договора вполне хватило.

Замыслы у янки прозрачнее некуда: исключить способность России рыпнуться, если её решат наказать «воспитательными ударами», поскольку у нашей страны после превентивной по ней атаке не должны сохраниться ядерные носители. […]

Где напрямую через чиновников разных уровней, а где зигзагами – через братство неправительственных организаций, подкармливаемых грантами, заокеанские наставники «царя Бориса» выведали строжайшие тайны нашей страны. Им раскрыли организационную структуру группировки ракетных войск стратегического назначения, местоположение хранилищ ядерных запасов, рассчитали эффективность высотных атомных взрывов на новые телекоммуникационные сети и проч. и проч.

Россию, укутанную прежде секретами – от Америки всегда веяло холодом – раздели донага и просветили рентгеновскими лучами. […]

Когда начнёт звонить колокол, то есть падать бомбы на голову неприкрытой России, он будет звонить по нам с вами, по нашим братьям, сёстрам и детям».

К.В.Сивков: «У американцев сохранён так называемый возвратный потенциал. После договора CНВ-1, заключённого Горбачёвым, произошло глубокое сокращение ядерных вооружений – примерно с 10 тысяч до 4-х с каждой из сторон. Наши 6 тысяч головок уничтожили. Более того, оружейный уран и плутоний, полученный в результате разборки этих боеголовок, в рамках сделки Черномырдин-Гор был передан США за символическую сумму. Сегодня американцы его используют для своих атомных станций и поставляют на Украину. А американцы свои 6 тысяч ядерных боеголовок не разобрали, они у них хранятся. Эти боеголовки в любой момент могут быть установлены, скажем, на вторые ступени ракет „Минитмен“, которые тоже не уничтожены, уничтожены только третьи ступени. А вторая ступенька ракеты „Минитмен“ имеет дальность вылета порядка 5 тысяч километров. Они могут её развернуть на территории Европы. Поэтому сегодня Россия в очень тяжёлой ситуации».

М.Г.Делягин: «Огромные запасы урана, произведённые чудовищной ценой, массовым героизмом советских людей, были по дешёвке „загнаны“ нашим стратегическим конкурентам – американцам».

М.Н.Полторанин: «Указом №526 от 11 мая 2009 года президент (Д.Медведев) исключил из перечня стратегических девять предприятий: среди них Московский институт теплотехники, где разрабатывалось ядерное оружие, а также Воткинский завод (Удмуртия) и объединение «Баррикады» (Волгоград), которые это оружие производили.

Не успела страна ахнуть, как в середине июня распоряжением 824-р за подписью Путина все девять стратегических объектов пустили в приватизацию. Какая удивительная синхронность у нашего тандема!»

По словам Руслана Дзарасова, американские аналитики открыто обсуждают, что главной целью модернизации ядерных сил и развития ПРО является «попытка выйти из ядерного тупика и использовать шанс на создание потенциала, позволяющего безнаказанно первыми нанести ядерный удар». «Эти идеи обсуждаются как совершенно реальные и приемлемые в американской специальной литературе по этим вопросам», – указал эксперт.

Владимир Путин тоже сделал намёк, сказав: «Ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна, бить надо первым».

В политике правыми (наиболее крайние формы называют ультраправыми или праворадикальными) традиционно называются многие направления и идеологии, противоположные левым: правые выступают за общественное неравенство и придерживаются принципов капитализма.

Правая идеология – идеология социального господства, выражающая интересы господствующего социального класса или определённой властвующей группы внутри господствующего класса. Левая же идеология – идеология оппонирования власти, которая отрицает легитимность существующего господства и предъявляет политическую альтернативу, востребованную новыми господствующими группами и нижними классами, претендующими на участие в распределении богатства и власти.

Термины «правые» и «левые» возникли в начале Французской революции и касались расположения депутатов в парламенте. Сидевшие справа выступали за сохранение Старого порядка (монархии, аристократии и государственной религии). Сидевшие слева выступали за учреждение республики, отмену сословного неравенства и отделение церкви от государства.

М.Г.Делягин, 2008 г.: «Страна, в которой государство и бизнес буквально захлёбываются от нефтедолларов, но 12% населения (данные центра Левады, соответствующие данным Росстата) испытывают нехватку денег на еду, то есть являются нищими, а 84% – нехватку денег на простую бытовую технику, то есть являются бедными, конечно же, является левой».

Левыми или правыми людей делают обстоятельства жизни. Россия в силу низкого уровня жизни населения является страной с преобладанием левых взглядов. У нас власть в руках привилегированных правых и всё это недовольство социальной несправедливостью, беззаконием пока находится под спудом, но если плотину прорвёт, то затопит многих. Вследствие того, что власть придерживается правых взглядов, а общество – левых, то между ними будет нарастать напряжение. И общество вынуждено будет искать какой-то выход. Надежда, что власть сама пойдёт навстречу обществу, мала, потому как власти в России редко хватало здравомыслия, чтобы решиться не на словах, а на деле пойти на позитивные реформы, повышающие благосостояние всего народа, а не только правящего класса. Для этого избранный президент должен быть масштаба Франклина Рузвельта, Дэн Сяопина или Ли Куан Ю. Если Чубайсу и Авену дать поработать на шахте в забое год без зарплаты, а потом ещё год заставить работать, выплачивая и так низкую зарплату углём, который они добывают, то их взгляды тоже полевеют ввиду явной несправедливости происходящего.

Ведь как бывает: политик, стремящийся к бесконтрольной власти и тирании, когда он находится у власти, начинает ратовать за демократию, как только он теряет власть и становится оппозиционером. Когда у власти – за диктатуру, когда в оппозиции – за демократию.

А.Коржаков понял, что нужна демократия только тогда, когда его вытолкнули из сферы власти. А хотелось бы покомандовать. Оказывается, надо попасть в опалу, чтобы немного прояснилось в голове. Поддержка расстрела Парламента и участие в этом является несмываемым пятном в его биографии.

«Свободная Пресса», 2009 г.: «Предприниматели имеют возможность уходить от налогов, регистрируя компании в офшорных странах, с которыми у России заключены договоры об избежании двойного налогообложения. Поясним, что по этим договорам компания, которая зарегистрирована в офшоре, не платит налоги у себя дома – дескать, чтобы не платить их дважды. Но в офшорах суммы налогов для иностранных компаний минимальные, можно сказать, чисто символические. Вы приезжаете на остров, регистрируете компанию и платите, скажем, 1,5 тыс. евро в год, и за эти деньги можете пользоваться всеми благами островной жизни. При том, что у себя на родине вам пришлось бы заплатить в бюджет миллиарды рублей. Поэтому такие острова – просто рай для российских бизнесменов.

Вспомнить хотя бы ведущих олигархов, которые ведут исключительно островную жизнь. Компания «РУСАЛ» Олега Дерипаски прописана на острове Нью-Джерси, поэтому, как утверждают эксперты, мы фактически не знаем, кто является её бенефициаром – получателем доходов и владельцем. Говорить конкретно о Дерипаске здесь можно, но весьма условно. Это островной офшор, в котором требований по раскрытию информации о конечных бенефициарах компаний не существует. А компания Millhouse Capital, зарегистрированная в Лондоне, имеет фонды на островах в Гибралтаре и Карибах. Она управляет непрофильными активами бывших акционеров «Сибнефти», в том числе губернатора Чукотки Романа Абрамовича. Как распределены доли партнёров в Millhouse Capital и через какие схемы закреплено за ними право собственности на российские активы, можно только догадываться. На рынке принято считать, что Абрамовичу принадлежит как минимум половина собственности, управляемой Millhouse Capital. Открытых данных о выручке и прибыли компании также нет.

Финансовые компании наших государственных холдингов тоже не отстают от них. Например, у «Газпрома», который возглавляет Алексей Миллер, есть финансовая компания Gazprom Finance B.V., которая находится в Голландии, а фонды на Британских Вирджинских островах. Островную жизнь предпочитает и всеми «любимый» Анатолий Чубайс, компания Rusnano Capital которого зарегистрирована в Швейцарии, а первый фонд, «стоимостью» 500 млн. долларов, будет прописан на тех же Британских островах. Какие суммы они переводят через границы и для чего – уследить невозможно. Кстати, по аналогии с олигархами, нельзя сказать определённо, кому точно принадлежит эта «государственная» собственность через офшоры.

И потом, у каждого более-менее крупного чиновника есть своя офшорная компания. Кого же они будут раскрывать, самих себя? Просто представьте, сколько таких компаний и как это будет происходить.

Напомним, что свободные зоны или «офшоры» – один из самых известных и эффективных методов ухода от налогов».

Я поддерживаю либеральную идеологию в её классическом виде, но проводимую разумными людьми, а не невежественными фанатиками, безнравственными уродами и неимоверными ворами и казнокрадами.

Надо развязать связанных россиян, дать им возможность проявить инициативу, повысить деловую активность. Но если даже ты былинный богатырь, то в связанном состоянии ты не сможешь проявить свою потенциальную силу. Так и россияне, к большому сожалению, живут не используя своих потенциальных возможностей, тратя свою жизнь на добывание средств к существованию. Сколько людей, задавленных неблагоприятным общественным устройством, бедностью, тяжелыми условиями жизни, в очень малой степени смогли реализовать свой потенциал. А ведь они при меньшей коррупции и чиновничьем произволе, повышении заработной платы, благоприятном деловом климате, более дешёвых кредитах, эффективной антимонопольной политике, активной продуктивной государственной поддержке малого и среднего бизнеса могли бы быть успешными гражданами, предпринимателями, специалистами, а не влачить жалкое существование, имели бы возможность богатеть и соответственно пополняли бы бюджет страны, а также создавали бы новые рабочие места. То, что этого не происходит, показывает, что интересы правящего класса мало выходят за пределы личного обогащения и заботы общественного благополучия их не особо волнуют. Чтобы что-то сдвинулось с места, нам, видимо, нужна новая социальная катастрофа, то есть смена неэффективного правящего класса. Но насколько эффективен будет новый правящий класс, если он возникнет, и будет ли он служить целям общественного развития, остаётся под большим вопросом. Для положительных сдвигов в общественном развитии нужно уважать закон, не прибегать к насилию, а уметь договариваться, соблюдать демократические процедуры, не допускать больных большевизмом радикалов к власти. Но у нас обычно происходит не так, как надо, то есть побеждает не закон и демократия, а произвол, беззаконие и антидемократия, хотя власть или олигархия, подмявшая средства массовой информации, кричат, что установилась подлинная демократия. Пока мы не излечимся от большевизма, ведущего народ к самоуничтожению, и не научимся жить по законам, всё время так и будет: зловредные большевики в левых или правых одеяниях захватят власть, используя самые изуверские методы, и объявят, что в России установилась настоящая демократия, которую мир не видывал.

Государство должно сказать и сделать: мы вам, гражданам России, предоставляем возможности, вы их используете для реализации своего потенциала. Трагедия России в том, что в силу неэффективного государственного управления огромное число граждан страны не имеют никакой возможности реализовать свой потенциал, а проводят жизнь в тяготах и лишениях, как будто крепостное право приняло новые формы.

Астольф де Кюстин, 1843 г.: «Тяжёлое чувство, владеющее мною с тех пор, как я живу среди русских, усиливается ещё и оттого, что во всём открывается мне истинное достоинство этого угнетённого народа. Когда я думаю о том, что мог бы он совершить, будь он свободен, и когда вижу, что совершает он ныне, я весь киплю от гнева».

Сколько людей, задавленных неблагоприятным общественным устройством, бедностью, тяжелыми условиями жизни, в очень малой степени смогли реализовать свой потенциал.

А.А.Пионтковский, 2011 г.: «Непопулярные меры» двадцатый (!) год реформ подряд обещает и навязывает народу политический класс России, реализовавший за эти же двадцать лет очень популярные в своём узком кругу меры по бесстыдному личному обогащению».

Артур Шопенгауэр: «Все идёт, как в Мексиканской республике, где каждый старается только для личных выгод, добиваясь только для себя положения и силы и нимало не заботясь о целом, которое и гибнет через это».

Почему мы не видим телевизионных сравнительных программ о высоких достижениях стран при переходе к либеральной экономике, в том числе в Японии, Южной Корее, Сингапуре, Китае, что позволило им добиться за довольно короткий срок таких разительных позитивных результатов, и беспримерном падении России несмотря на огромный потенциал страны и всеобщие оптимистические ожидания?

Почему нет аналитических, информационных программ об ошибках экономической политики в 90-х годах, о преступлениях Ельцина и его окружения, о криминальной приватизации, приведшей к появлению олигархов и обнищанию абсолютного большинства россиян, о преступном обогащении властной верхушки на рынке ГКО, ставшим финансовой пирамидой и способствовавшим дефолту 1998 г., о тотальной коррупции в системе власти, о криминальной внешнеторговой деятельности, о вывозе за пределы России преступно нажитого капитала, о внедрении в России внешнего управления и мафиозно-олигархического правления, усиленном стремлении превратить Россию в колонию и сырьевой придаток западных стран?

Единственным объяснением является то, что правда неудобна действующей власти, которая хотела бы законсервировать олигархическое правление. Оно не даёт развиваться обществу, не даёт развиться потенциалу людей, но олигархическое правление позволяет безнаказанно незаконно обогащаться верхушке власти и олигархам и передавать власть преемникам, которые крышуют эту систему. Выбор невелик: или Россия распростится во власти с теми, кто работает на геополитического соперника и будет экономически высокими темпами развиваться, или Россия и дальше будет деградировать и утратит суверенитет и по открыто озвучиваемым геополитическим соперником планам будет расчленена и разграблена. Ведь если заяц и черепаха соревнуются в беге, то чем больше времени проходит, тем более увеличивается расстояние между ними. А у нас экономическое развитие напоминает черепаший шаг. Возможности у России есть, и они колоссальные, но они не реализуются, и всё в первую очередь упирается в вопросы государственного управления.

А.П.Назаретян: «Популяции, которые принято считать „тупиковыми“, являются таковыми не потому, что их дальнейшее развитие было исключено, а потому, что другие развивались быстрее».

Роскошь немногих и нищета миллионов, эта страна – ненормальная. Такое мнение сложилось о России на Западе, что у нас общество, где царят несправедливость и беззаконие.

Тони Ллойд: «В России сейчас существует квазирыночная экономика, которая функционирует в интересах очень узкой прослойки, а отнюдь не в интересах российского населения».

Клод Адриан Гельвеций: «Существует иного рода испорченность нравов, подготовляющая падение государства и предвещающая его погибель; её я называю политической развращённостью».

Жан Жак Руссо: «Если пойдут по одной дороге великан и карлик, то каждый шаг и первого и второго даст новое преимущество великану».

Л.А.Моисеева: «То, что совершают нынешние правители страны (1999 г.), есть не что иное, как реализация давних намерений Запада в отношении России».

Находясь у власти, Ельцин смог нанести столько вреда России, тем не менее удерживаясь у власти, что кажется, следующие президенты могли бы в качестве компенсации, не теряя власти, принести и много пользы.

В середине XX века российский и американский социолог Питирим Сорокин разрабатывал теорию конвергенции. Эта теория утверждала, что в результате эволюционного развития и взаимопроникновения капитализма и социализма возникнет некое единое общество, основанное на сочетании положительных качеств обеих систем. Будущее развитие человечества он связывал с общественным строем, в котором в равной степени соединятся ценности капитализма и социализма.

В отличие от Китая, которому удалось органично сочетать положительные элементы двух систем, Россия преимущественно отказалась от всего хорошего, что было при социализме и взяла на вооружение всё, что есть плохого в капитализме. Люди знающие заранее сказали о нашем переходе к капитализму: «Вы думаете, что получите родниковую воду, нет, вы подключитесь к канализации». Когда криминал-реформаторам и их прихлебателям говорят про положительные примеры на западе: прогрессивное налогообложение, когда богатые платят больше, налог на роскошь, налог на недвижимость, высокую зарплату, борьбу с бедностью, социальную ответственность государства перед своими гражданами, стремление к более равномерному распределению собственности и доходов, создание конкурентной среды, они отвечают – нам Запад не указ. Но они пытаются копировать всё, что есть самого худшего на Западе: спекулятивную экономику, финансовые пирамиды, частные монополии, бегство в офшоры, чтобы не платить налоги, олигархическое процветание меньшинства и прозябание большинства, пропаганду насилия и всего непотребного в человеке.

Как говорит аналитик по макроэкономике Станислав Савинов, надо создавать устойчивые и долгосрочные системы стимулов, которые бы содействовали переходу к более сбалансированной структуре промышленности и выпуску инновационной и конкурентоспособной продукции.

Р.И.Хасбулатов: «На деле, нам нужно полностью переориентировать экономику. Причём, делать это нужно было ещё вчера-позавчера, и больше с этим тянуть нельзя. Нужно развивать переработку, снижать цены на электроэнергию и сырьё, – создавать условия, которые бы обеспечили реальный рост многоотраслевой экономики России.

Отдельной проблемой стала неоправданно высокая стоимость электроэнергии. Даже при прочих адекватных решениях это обстоятельство не даёт развиваться не только мелким и средним, но даже крупным компаниям. Цены «за свет» губят и сельское хозяйство, и промышленность. Эксперты как один говорят, что электроэнергия в России, по всем выкладкам, должна стоить дёшево. Но правительство ничего не делает, чтобы снять эту проблему.

Известно, что одна проблема немедленно порождает другую, более сложную, если её не решить.

Почему мы «догоняем и обгоняем» самые развитые страны мира по ценам на товары и услуги – при нищенских «доходах» рядовых граждан?

Колоссальное неравенство, – или избыточное неравенство – это мощный тормоз инновационной парадигмы развития.

Самое главное – добиться серьёзного экономического роста и развития, сбалансировать экономику за счёт машиностроения, станкостроения, отраслей лёгкой промышленности, переработки аграрного сырья и т. д. Сильная экономика – это материальная база для самостоятельной внешней политики.

Наш капитализм оказался самым неэффективным. Если не будет реальных успехов в экономическом развитии, то все предыдущие рассуждения о политических целях России – это всего лишь несбыточные мечтания идеалиста-романтика.

Плохо развивается мелкое предпринимательство, – а ведь именно оно – самое производительное во всех странах мира. Слов много, а дел – мало».

Н.П.Шмелёв: «Ведь мелкий и средний бизнес на самом деле это то, на чём раскочегарился Китай! Он начал не с таких монстров, как Уралмашзавод, он начал с малого и среднего бизнеса, оживил мёртвую экономику, а потом уже дошли руки и до супертяжёлой промышленности, до суперкомпаний».

Маршалл И. Голдман: «До сих пор, к сожалению, ещё относительно немного случаев, когда государственная поддержка (в России) является чем-то само собой разумеющимся, а не оказывается в обмен на скрытую или откровенную плату «под столом».

К счастью для себя, китайские чиновники не заняли такой ограничивающей позиции. Если бы они это сделали, Китай сегодня, вероятно, находился бы там же, где и Россия. Однако сейчас на новые предприятия Китая приходится более 60% годового экономического роста, который составляет 7—10%. Китайские частные и наполовину частные заводы чаще всего начинались с торговли вразнос на углу улицы. Это требовало маленького стартового капитала. Следующим шагом была торговля со стола, затем – оптовая торговля и, наконец, – производство. Тем не менее они начинали с «базарной» экономики.

У Китая было ещё одно отличие от России: он одновременно с рыночной начал сельскохозяйственную реформу. В Китае крестьянам позволили выходить из коммун и создавать свои собственные хозяйства. К 1982 году почти каждый в Китае управлял своей собственной фермой на условиях долгосрочной аренды. Коммуны постепенно исчезли. В городах любой человек мог открыть своё собственное предприятие, пусть оно было не больше ларька на углу. Другие рычаги управления экономикой были ослаблены только постепенно. В Китае не применялась «шоковая терапия».

Жан Жак Руссо: «Единственное средство удержать государство в состоянии независимости от кого-либо – это сельское хозяйство. Обладай вы хоть всеми богатствами мира, если вам нечем питаться – вы зависите от других… Торговля создаёт богатство, но сельское хозяйство обеспечивает свободу».

Один житель сельского района Волгоградской области в 90-е годы говорил мне, что сельское хозяйство спланированно, целенаправленно разваливается и по другому быть не может. «Сельскохозяйственные поля не засеиваются, а с тех, что засеяны, урожай не убирается», – удивлялся он. Другой знакомый рассказывал мне, что западные страны стремятся развалить сельскохозяйственное производство в России, поставляя сельхозпродукцию по демпинговым ценам, в частности, через Польшу, которая активно этому способствует. А уже в последующем Россия вынуждена будет закупать импортную сельхозпродукцию, то есть закупать у них, тем самым поддерживая иностранного сельхозпроизводителя. А разве не в маленькой Голландии закупала Россия картофель, лук и другие продовольственные товары, хотя вполне могли бы наладить их производство у себя, в своей стране.

После развала Советского Союза сельское хозяйство оказалось полностью заброшенным и почти никому не нужным. Прекратился поток техники, удобрений, денег и т. д. Сельское хозяйство с начала 90-х почти 20 лет реально бедствовало. На десятки миллионов гектаров сократились пахотные земли.

Ю.А.Песков: «Мы сидели долго и рассуждали по поводу того, что же делать с предприятием, потому что Чуб (губернатор Ростовской области) принял решение (в конце 90-х) всё-таки банкротить завод (Ростсельмаш). Я не исключаю, что кому-то очень хотелось пустить под строительство жилья площадку завода.

Я приехал к Чубу и говорю: «Владимир Фёдорович, вы понимаете, что Россия останется без хлеба? Потому что, что бы ни говорили, но как раньше „Ростсельмаш“ своими комбайнами убирал 70 процентов зерна, так он и по сей день убирает 70 процентов. И только 30 процентов – импортными». А он мне в ответ: «Я ничего больше сделать не могу – я получил официальное указание из Москвы завод обанкротить». Я говорю: «Тогда я вынужден включиться, „Ростсельмаш“ банкротить нельзя». […]

Тогда, в 1986 году, «Ростсельмаш» выпустил 87 500 комбайнов «Нива» и около 3000 «Донов». Сейчас «Сельмаш» делает 3000 комбайнов «Вектор», «Акрос», «Торум» и «Дон-680» в год. Для страны это катастрофа, потому что урожай надо убирать за десять дней, а мы убираем за месяц. Под конец уборки там уже зерна в колосьях нет, мы солому молотим – и теряем за счёт этого очень много.

Мы ведь уникальная страна. И уникальность в том, что у нас 120 миллионов гектаров пашни – это 10 процентов мирового запаса чернозёмов. А населения у нас – два процента от мирового. То есть мы должны кормить как минимум пять таких стран, как Россия. А мы 50 процентов продуктов сегодня завозим в страну. Это просто катастрофа! Уровень жизни в сельской местности можно поднять, только поднимая производительность, а это невозможно без развития сельхозмашиностроения.

У нас для сельхозмашиностроения сегодня нет ни одного завода, выпускающего дизельные двигатели, нет производства мостов, комплектующих – это всё очень плохо для ВВП, это потеря квалификации рабочих и станкостроения.

В советское время главными поставщиками для машиностроения были Минавиапром, Минавтопром, Минсудпром, Минсельхозмаш, Миннефтехимпром и ВПК. Сегодня уже возродили ВПК. Крайне необходимо восстановить оставшиеся пять комплексов. Они поднимут отраслевую и заводскую науку».

Мы ещё раз убеждаемся, что недоразвитые ельцинские реформаторы, за которых он стоял горой, сознательно разрушали сельское хозяйство.

Б.Ф.Ключников: «Всемирный банк признаёт, что „сокращение числа людей, живущих в абсолютной нищете, есть следствие быстрого экономического роста в Китае после 1980 года“. То есть за счёт страны, которая не приняла неолиберальные установки и сохранила многие черты социализма. Поистине шила в мешке не утаишь».

Наблюдатели отмечают, что благодаря рыночным реформам в таких странах, как Индия и Китай, экономический рост способствовал улучшению условий жизни огромного количества людей, исчисляемое сотнями миллионов.

В современной политологии Россию вместе с республиками Средней Азии, Закавказья и Белоруссией относят к категории «гибридных» режимов, которые не являются переходным этапом от диктатуры к демократии, а имеют собственную динамику и специфические свойства. Д.Е.Фурман предпочитает называть такие системы «имитационными демократиями».

Д.Е.Фурман, 2010 г.: «Сейчас прошло 18 лет после падения СССР и коммунистической системы. Это очень большой срок. За это время все те страны, которые действительно переходили к демократии, уже давно к ней перешли. С.Хантингтон писал, что демократия, система, основанная на единых «правилах игры», в рамках которой в соответствии со свободным выбором избирателей происходит чередование победителей и побеждённых, ротация власти может утвердиться, стать для общества нормой, только после двух-трех таких ротаций. Но если мы примем хантингтоновскую точку зрения (а она представляется совершенно бесспорной), то должны будем признать, что большинство постсоветских стран за почти два десятка лет не сделали ещё и первого решающего шага на этом пути.

В ходе нашей политической эволюции возможность мирной конституционной ротации власти не увеличивалась, а уменьшалась, и в настоящее время равна нулю. Логика развития российской и других подобных ей систем – отнюдь не логика постепенного изживания черт, унаследованных от коммунистического прошлого, и приближения к демократической модели общества. Скорее, наоборот, мы можем говорить, что в ходе эволюции этих систем изживались элементы демократии, которые были в наших обществах в недолгое действительно «переходное» время конца 80-х – начала 90-х годов, и «на новом витке спирали» в новой и более «мягкой» форме возвращались многие характеристики советской системы.

Как у большинства народов бывшего СССР, у русского народа в его истории не было опыта избрания верховной власти на альтернативных выборах и почти никакого опыта демократии.

Если в обществе нет «серьёзных» альтернативных демократии идеологий, но установление демократической системы для него предельно трудно, то имитация демократии, создание авторитарной системы, камуфлируемой в демократические одежды, становится для него самым естественным путём выхода из кризиса, в котором оно оказалось с распадом коммунистической системы.

Реализовался один из возможных вариантов. Приход к власти в 1991 г. российского антикоммунистического демократического движения во главе с Б.Ельциным был зарождением данной индивидуальной имитационно-демократической системы, которая дальше развивалась по своей внутренней логике.

Беловежские соглашения, решившие судьбу государства тайно, без какой-либо консультации с народом и без какого-либо народного мандата, были абсолютно недемократическим и неконституционным актом. И именно этот акт превратил Ельцина в реального главу независимого российского государства, а его соратников-демократов в политическую верхушку этого государства.

При всех колоссальных различиях революций 1917 и 1991 годов между ними есть весьма существенное сходство. И в 1917, и в 1991 г. к власти неправовым путём приходит меньшинство, убеждённое, что оно призвано привести тёмную народную массу к светлому будущему. И после этого пришедшее к власти революционное меньшинство уже не может от власти уйти и обречено создавать систему, делающую такой уход невозможным. Это сходство начальных ситуаций «зарождения» российских советского и постсоветского режимов обуславливает и сходство их последующих эволюций.

В России действительная демократичность президентских выборов в июне 1991 г. гарантировалась именно наличием либерального союзного центра, и эти выборы стали последними реально альтернативными. Победа демократов означала конец демократического развития. После Беловежских соглашений российские демократы и их лидер Ельцин фактически закрыли для себя путь к отступлению и уходу из власти.

Каждый шаг на пути закрепления у власти Ельцина и правящей группировки делает их уход из власти ещё более чреватым гибелью и, следовательно, ещё менее возможным. Если теоретически ещё можно как-то представить себе Б.Ельцина, уступившего власть оппозиции сразу после Беловежских соглашений, то после приватизации и расстрела парламента в 1993 г. это уже просто не представимо. Поэтому у Б.Ельцина и его окружения был только один путь – не назад, а вперёд, ко всё более прочному закреплению у власти президента, а затем и его «династии» – тех, кого будут назначать своими преемниками стоящие у власти президенты, то есть по пути всё большего выхолащивания демократического содержания при сохранении демократической формы.

Таким образом, в 1991 г. мы как бы вступили на эскалатор, сойти с которого было уже практически невозможно и который сам вёз нас вперёд, к теперешней развитой (и уже начинающей «стареть») имитационно-демократической системе.

Главной движущей силой и главным направлением развития российской постсоветской системы является последовательная ликвидация угроз сохранению верховной власти в руках президентов и её передаче избранным ими преемникам. При этом развитие «политического организма» аналогично развитию любого организма. Вначале он слаб, его могут уничтожить какие-то внешние воздействия или «болезни роста», и он борется с реальными и опасными угрозами, преодолевает кризисы, которые действительно могут иметь летальный исход. Эти кризисы в развитии нашей системы приходятся на ельцинский период, когда закладываются её основы. Но, преодолевая эти кризисы, организм развивается, растёт, становится всё крепче.

В последующий, путинский период организм уже достаточно крепок, власть достаточно сильна и действительно опасных для неё угроз нет. (Эти угрозы возникнут вновь позже, на следующем, завершающем этапе развития.) Но обеспечение гарантированной безальтернативности верховной власти предполагает последовательное устранение всё более отдалённых опасностей.

Последовательное устранение сначала непосредственных, затем – потенциальных угроз означает расширение сферы контроля власти над обществом. Развитие идёт от безальтернативности президентской власти к «безальтернативному» (то есть определяемому самой президентской властью) составу парламента, «безальтернативным», назначаемым губернаторам и даже – «безальтернативным» комментариям политических событий по телевидению. Это развитие идёт «по восходящей», пока на самом пике могущества системы не обозначаются «пределы роста» и появляются новые признаки слабости.

Если в августе 1991 г. демократы – сторонники Ельцина – организовывали оборону Белого дома от танков ГКЧП, то в октябре 1993 г. они сами осаждали этот же Белый дом при помощи танков. Но в отличие от «реакционеров» гэкачепистов у них было значительно меньше страхов перед пролитием крови (чужой).

Расстрел Белого дома делает ненужными для Ельцина какие-либо компромиссы и согласования по поводу текста новой Конституции, и 12 декабря 1993 г. на референдуме, организованном по указу президента, принимается Конституция, полностью удовлетворяющая Ельцина.

В новой Конституции, естественно, прописаны все права и свободы. Но полномочия президента значительно расширяются. Президент – глава государства, «гарант Конституции, прав и свобод человека и гражданина». Он – верховный главнокомандующий и осуществляет руководство внешней политикой. Президент назначает правительство, может сам председательствовать на его заседаниях и принимать решение об его отставке. Правительство утверждается Думой, но президент имеет право распускать Думу, если она трижды отклонит предложенную им кандидатуру премьера (причём это может быть одна и та же кандидатура) или дважды в течение трёх месяцев проголосует за недоверие правительству. Более того, председатель правительства может сам потребовать голосования о доверии, и если Дума в доверии отказывает, президент может её распустить в течение семи дней. Таким образом, над депутатами постоянно висит дамоклов меч роспуска, и законодательная власть оказывается в полной зависимости от исполнительной, которая всегда может «отправить в отставку» неугодный парламент. Президент издаёт указы, предлагает законопроекты, подписывает законы (для преодоления президентского вето нужно две трети голосов депутатов обеих палат), может вводить чрезвычайное положение, а в случае военной угрозы – военное положение, предлагает кандидатуры членов высших судебных инстанций, генерального прокурора, председателя Центрального банка. Процедура импичмента президента прописана, но, в отличие от предельно простой процедуры роспуска парламента, она настолько сложна, что это делает импичмент практически невозможным.

При имитационно-демократическом режиме не конституция устанавливает неизменные «правила игры», в которой победители и побеждённые могут меняться местами, но пришедший к власти победитель устанавливает удобные для него, периодически меняющиеся, но гарантирующие ему постоянную победу «правила игры».

То, что власть коммунистам независимо от исходов выборов (1996 г.) всё равно не отдадут, было очевидно, и об этом говорилось совершенно открыто. Возможность передачи власти оппозиции правящей группой просто не рассматривалась.

Выборы 1996 г. фактически ликвидировали иллюзии возможности конституционной смены власти в рамках складывающейся системы. Стало очевидно, что отныне оппозиция может ставить своей целью не достижение власти, а лишь всё более трудное для неё прохождение в бессильную Думу и какое-то (всё более слабое) давление на власть. У электората исчезают стимулы голосовать за оппозицию, о которой заранее известно, что прийти к власти она не может (и даже не собирается). Начинается процесс отмирания оппозиции.

Осуществись победа Зюганова, она бы стала первым случаем победы оппозиции на выборах верховной власти в русской истории. Теоретически это мог бы быть первый шаг на пути к реальной демократии, ибо возможности реставрации советского прошлого не было вообще, а возможности Зюганова построить режим безальтернативной власти были неизмеримо меньше, чем у Ельцина.

Дальнейшее обогащение и спокойная жизнь «олигархов» также были неразрывно связаны с «крышей», которой служила для них президентская власть. У менее крупных собственников были свои, менее могучие, «крыши» в государственном аппарате. Одновременно олигархические богатства служили «карманом» для президента. Не случайно «олигарха» Р. Абрамовича называли «кассиром» семьи Ельцина. «Сомнительное» происхождение крупнейших состояний и «презумпция» их нечестного происхождения в глазах большинства усиливало у олигархов чувство тревоги. Тем более что среди владельцев самых больших состояний значительное место занимали евреи (ими в 1998 г. возглавлялись семь из девяти крупнейших банков).

Крупные собственники понимали, что приход к власти оппозиции, не только, коммунистической, но любой, угрожает расследованием обстоятельств их обогащения и «переделом собственности», что стало для них «кошмаром, преследующим в ночи». Тесно связанные с криминалом, создавшие свои службы безопасности, где работали ушедшие со службы видные чины КГБ, и контролирующие СМИ олигархи постоянно боролись друг с другом, интригуя друг против друга в Кремле, выливая друг на друга компромат и даже организуя убийства и покушения. Но когда возникала опасность для власти, они могли выступать сплочённо. В 1996 г. сплотившиеся «олигархи» затратили колоссальные суммы на избирательную кампанию Ельцина, за что власть расплатилась, организовав переход в их собственность ряда ещё не приватизированных крупных предприятий (через пресловутые залоговые аукционы).

После 1996 г. в отношениях олигархов к власти обозначилась новая тенденция. Олигархи «обнаглели». Сосредоточив в своих руках колоссальные богатства, придя в 1996 г. на помощь власти по её просьбе, они резко выросли в собственных глазах. Высокая степень самооценки олигархов породила стремление к частичной конверсии богатства в политическую власть и общественный статус. Некоторые олигархи сами становятся депутатами и участниками исполнительной власти, пытаются воздействовать на политику, прежде всего, в чисто личных интересах, борясь с конкурентами и используя своё положение для дальнейшего усиления и обогащения.

Квазизаконный характер приватизации и обретения крупнейших состояний открывал для президента громадные возможности контролировать «олигархов». Власть в любой момент могла «вынуть из шкафа» дела о приватизации, уплате налогов и т. д. и организовать преследование ставших «неуправляемыми» и политически опасными магнатов даже на совершенно законных основаниях (это, конечно, облегчается значительной фактической подчинённостью судов президентской «властной вертикали»).

Путин проделывает эту операцию по отношению к трём крупнейшим и самым амбициозным «олигархам». Двое из них в результате оказываются в эмиграции, потеряв значительную часть состояний. (В.Гусинский, медиа-магнат, связанный с Лужковым и «московской группировкой», в период кризиса преемственности власти бывший активным противником Путина, и Б.Березовский, которому, напротив, Путин едва ли не был обязан своим президентством и которому, правда, по словам самого олигарха, в период своего прихода к власти он говорил: «…Ты для меня больше, чем брат». ) Третий, самый богатый и самый опасный (прежде всего, потому, что, в отличие от других, его деятельность имела некоторую демократическую и правовую идейную мотивацию, он стремился к более «прозрачным» отношениям власти и бизнеса и сознательно поддерживал деньгами оппозицию, даже коммунистическую) М.Ходорковский – в тюрьме. Компания Ходорковского была обанкрочена, а её активы перешли в руки близких к президенту лиц. Арест в 2003 г. Ходорковского и последующая ликвидация его «империи» – переломный момент в отношениях власти и крупного бизнеса.

Ненавидящий олигархов народ приветствовал расправу над ними, которая только усиливала престиж власти. Какие-либо серьёзные проявления оппозиционности в олигархической среде отныне прекращаются. Но прекращаются и преследования олигархов и антиолигархическая кампания в СМИ. Как и от региональных «баронов», от олигархов власть требует, прежде всего, лояльности, но если эта лояльность подтверждена, их оставляют в покое и позволяют поражать мир экстравагантным использованием своих сказочных богатств.

Если режим строится как режим безальтернативной президентской власти, когда власть фактически передаётся от одного президента к другому, оппозиция фактически не нужна. То есть, естественно она не нужна власти, но она не нужна и обществу, потому что оппозиция заведомо бессильна.

Постсоветская российская система создавалась как система личной власти Ельцина. Но любая личная власть, даже если она никак не ограничена политически, ограничена «биологически». И переход власти от одного лица к другому в авторитарной системе – всегда в той или иной мере кризис, ибо новый правитель обязательно меняет кого-то в окружении и что-то в политике. Это всегда для одних катастрофа, для других – счастье.

Для его (Ельцина) семьи и окружения дилемма выглядела иначе – организовать уход президента и передачу власти доверенному лицу или идти на риск преследований в случае неконтролируемого ими прихода к власти кого-то, кто таким доверенным лицом не является.

С избранием Путина процесс построения системы безальтернативной президентской власти был в основном завершён.

В имитационно-демократической системе «настоящие» рыночные отношения невозможны – квазидемократии соответствует квазирынок.

Известна шутка второго президента в его выступлении на банкете по случаю Дня чекиста в 2000 г., когда он сказал, что поставленное перед ним задание по завоеванию власти полностью выполнено. Через год на таком же банкете он повторил эту шутку. Зал каждый раз взрывался аплодисментами.

Но как в избрании Ельциным преемником именно работника КГБ, так и в усилении «кагэбэшников» есть определённая закономерность. Дело в том, что в имитационно-демократической системе управление не может осуществляться в соответствии с формальными правовыми нормами. Обеспечить безальтернативность власти можно, лишь нарушая или обходя эти нормы, действуя где-то на грани законного и незаконного или вообще за пределами закона.

Устранение опасных кандидатов и обеспечение нужных результатов голосований, контроль над высшей бюрократией, олигархами и региональными «баронами», их проверки на лояльность, подбор компромата на них, организация процессов против непослушных олигархов, подбор кадров на высшие должности, передача стратегически важных объектов в собственность доверенных людей, и т. д. – все эти необходимые для поддержания системы действия по сути своей представляют «тайные спецоперации». Они становятся не чем-то исключительным, а постоянным и важнейшим аспектом любого политического действия. Но для проведения таких операций наиболее подходят специалисты в этой сфере.

Советская система с её догматической тоталитарной идеологией и имитационно-демократическая постсоветская система – изначально очень разные. Но в них есть и общее – в обеих этих системах власть не только может создавать условия, обеспечивающие свою «безальтернативность», но и не может этого не делать, у неё нет возможности «уйти». Следовательно, и эволюция обоих систем подчинена общей логике установления максимально возможного контроля над обществом.

Сейчас возникающая у нас система управляемой многопартийности наиболее близка к созданной в Узбекистане И.Каримовым, где ряд партий соревнуются в своей любви к президенту.

Имитационно-демократической системе имманентны глубокие противоречия, которые с течением времени обостряются и ведут к кризису системы и её разрушению. Прежде всего – это противоречие между авторитарным «содержанием» и демократической «формой». Система прочна до тех пор, пока это противоречие не осознаётся. Но вся естественная эволюция системы, равно как и эволюция общества, совершающаяся в рамках этой системы, ведут к тому, что это противоречие всё более «выходит наружу». Логика развития системы ведёт к превращению выборов в фикцию.

Процесс делегитимации – один из аспектов эволюции системы на «нисходящем» этапе её развития. Сама логика развития системы приближает её естественный конец. Но эта делегитимация ускоряется идущими независимо от эволюции системы процессами развития общества. Если эволюция системы ведёт к тому, что выборы становятся всё более фиктивными, то эволюция общества ведёт к тому, что его способность увидеть эту фиктивность становится всё больше.

Послушная, безликая, безынициативная и коррумпированная элита идеальна для авторитарной власти в условиях стабильности – «застоя». Такая элита не может стать идейно оппозиционной, в ней ослаблена солидарность, и на отдельных, почему-либо взбунтовавшихся её представителей у власти всегда найдётся управа. Элита всегда будет исправно приносить «дань» (местные власти – «правильное» распределение голосов на выборах, владельцы СМИ – «правильное» освещение событий, судьи – «правильные» судебные решения, олигархи – просто деньги), получая взамен «индульгенцию на коррупцию».

В кризисной ситуации такая элита неизбежно окажется бессильной и готовой как можно быстрее покинуть «тонущий корабль», с которым её не связывает ничего, кроме личных интересов.

Сейчас у нас не только нет такой (сильной) оппозиции, но уже и нет возможности для её возникновения. И выборы практически уже утратили у нас характер важного события, с которым связываются общественные ожидания. Наша эволюция в направлении установления всё большего контроля власти над обществом зашла слишком далеко.

Все варианты относительно «мягкого» и организованного демонтажа системы, таким образом, оказываются невероятными или очень маловероятными. Но это означает лишь то, что всё равно неизбежный кризис, скорее всего, примет у нас более неожиданные, стихийные и неорганизованные формы.

В российском сознании существует порождённый нашей историей невротический страх безвластия и хаоса, побуждающий общество легко соглашаться с установлением авторитарной власти (любая власть ощущается как меньшее зло по сравнению с безвластием). Но именно внешне стабильные авторитарные системы в своей естественной эволюции ведут к тем периодам хаоса, которые мы так хотим избежать. За стабильность российского самодержавия в XIX в., так контрастирующую с бурной историей Западной Европы, расплачиваться пришлось катастрофой 1917 года. За застойную стабильность позднесоветского периода – катастрофой 1991 года. И очень вероятно, что за стабильность и управляемость путинского периода нашей истории тоже придётся расплачиваться будущим новым периодом хаоса и распада.

Конец жизненного цикла теперешней системы, как я пытался показать, является «безальтернативным» результатом её развития. Он – не вероятен, а неизбежен. И с каждым годом он – всё ближе. Но предсказать сроки и форму будущего кризиса принципиально невозможно. Такие кризисы всегда наступают неожиданно.

Неожиданно пало самодержавие, неожиданно пал СССР, неожиданно происходили цветные революции. Очень вероятным представляется и то, что будущий кризис, как это было при конце советской системы и ещё раньше – при падении царской системы, и как это происходит при всех падениях подобных систем, будет вновь сопровождаться апелляциями к демократическим принципам и явится новой попыткой установить реальную демократию. Иную идеологическую форму этого кризиса представить практически невозможно. Но, как я думаю, ясно из всего предшествующего изложения, апелляции к демократии и даже желание её установить, совершенно не достаточны для её победы. Поэтому исход будущего кризиса не предопределён, альтернативен. Логически мы можем представить себе два варианта этого исхода – переход к демократии и новый цикл, «изоморфный» предыдущим.

Первый вариант – это успешный переход к демократии сразу же после падения данной системы. Демократия провозглашалась в России в 1917 г. и в 1991 г., и оба раза попытки перейти к демократии проваливались. Но при этом «провал» 1917 г. был во много раз страшнее, чем «провал» 1991 года.

Постсоветская система значительно «мягче» советской, элементы демократии сохраняются в ней значительно дольше, и роль демократического и правового «фасада» в ней – значительно больше.

Со времени падения советской власти прошло 18 лет. 18 лет после падения царизма – это 1935 год. Развитие в обоих циклах шло в направлении установления всё большего контроля власти над обществом, но достаточно сравнить степень контроля 2009 г. со степенью контроля 1935 г., чтобы увидеть всё колоссальное различие двух систем и двух циклов развития. Это различие циклов – прежде всего, результат той модернизации, которая совершилась в нашем обществе за советский период. Если на поверхности общественной жизни в советское время шёл циклический процесс развития и затем упадка советской системы, то «в глубине» шли поступательные, модернизационные процессы. И хотя к концу советского периода российское общество не было достаточно готовым к тому, чтобы жить в условиях демократии, оно всё же было неизмеримо более готовым, чем в 1917 году. Как и в 1917 г., в 1991 г. мы не смогли «взять планку», однако на этот раз «до планки» нам не хватило значительно меньшего расстояния и мы создали не тоталитарную, а имитационно-демократическую систему. Но ясно, что в рамках постсоветской системы также «на поверхности» – цикл развития системы, а «в глубине» совершаются не всегда видимые модернизационные процессы, создающие базу для демократии.

Вполне можно предположить, что третья российская попытка перехода к демократии, которая произойдёт в две тысячи каком-то году, окажется удачной (говорят, «Бог любит троицу»). Это значит, что после глубокого политического кризиса будут проведены первые в русской истории действительно свободные и неманипулируемые выборы верховной власти, и победители на этих выборах не будут стремиться (или будут, но им это не удастся, это не позволят оппозиция и общество в целом) закрепиться у власти, манипулируя следующими выборами. После нескольких ротаций система реальных выборов закрепляется. Страх свободного выбора и перемены власти уходит в прошлое. Россия выходит из циклов систем с безальтернативными властями, отделяющихся друг от друга «смутными временами» безвластия. Сейчас это выглядит совершенно утопически, но это казалось также утопическим во множестве стран, успешно пришедших к стабильной демократии.

Тем не менее этот сценарий возможен, но не неизбежен. Препятствующие установлению демократии глубокие культурные и психологические особенности нашего общества воспроизводятся и в новом поколении, вступая в сложное взаимодействие с новыми, «модерными» особенностями сознания.

И в следующем поколении переход к демократии будет очень трудным, значительно труднее, чем просто пресечение правящей президентской «квазидинастии» и приход к власти неких «демократических сил». Будут какие-то элементы анархии, и в обществе снова возникнет желание убежать от этой анархии под сень «сильной власти».

Люди, которые придут к власти, вполне могут приложить все усилия, чтобы закрепиться у власти и не допустить ротаций в будущем, как это сделали победители 1991 г. и как это происходило много раз в истории самых разных народов. И вполне может оказаться, что они не встретят достаточного сопротивления. Ведь для демократии нужна не просто победа «демократических сил», но нужно и наличие сильной и также принимающей демократические «правила игры» оппозиции. Но практически несомненная слабость (или просто отсутствие) сопротивления со стороны теперешней элиты не будет благоприятствовать установлению демократии, как ей не способствовала слабость сопротивления революции 1991 г. со стороны советской элиты. Тотальный переход старой элиты к победителю будет скорее благоприятствовать восстановлению в новой форме старых порядков. Поэтому говорить о неизбежности успеха третьей попытки всё же нельзя.

Второй вариант исхода будущего кризиса, который тоже нельзя исключать, – это неудача и третьей попытки, новое возвращение безальтернативной власти. В этом случае за двумя циклами перехода от неудачных попыток установления демократии к временному успокоению при авторитарной системе, а затем – к новому кризису и новой попытке, последует третий. Подобные многократно повторяющиеся циклы были в истории очень многих стран «третьего мира». В ряде стран Латинской Америки они повторялись даже десятки раз. При этом объективная задача перехода к демократии остаётся неизменной, хотя её разрешение снова отодвигается в неопределённое будущее, до следующей попытки. Вообще же «снята» эта задача быть не может. Демократия – один из аспектов современного мира и переход к ней – один из необходимых элементов современного развития, модернизации. Это – один из компонентов «взрослости», «развитости» общества. Зона демократий постепенно расширяется – к демократии переходят всё новые и новые страны, в том числе и очень далёкие по своей традиционной культуре от тех стран Запада, в которых современная демократия родилась. В Европе Россия и Белоруссия – последние несвободные страны. И как ни труден в силу особенностей её традиционной культуры и её исторического опыта переход к реальной демократии для России, в конечном счёте, после кризиса теперешней системы или позже, после кризиса следующей, он неизбежен. Сейчас задача перехода к демократии представляется предельно трудной, если не неразрешимой, но ещё относительно недавно совершенно неразрешимой казалась задача ликвидации коммунистической системы.

Дело в том, что переход к демократии от имитационно-демократической системы практически сводится к созданию активной оппозиции и перехода к ней власти – осуществлению первой демократической ротации, которая открыла бы путь к системе, в которой ротации – норма. Но задача создания оппозиции, которая сменила бы действующую власть, как задача самого носителя верховной власти – психологически «противоестественна». Президент не может создавать оппозицию самому себе и готовить своё собственное электоральное поражение – это противоречило бы всем нормальным человеческим инстинктам. Представить себе, как демонтаж имитационно-демократической системы мог бы произойти сверху, по «плану президента», – очень трудно, и я лично не знаю таких исторических примеров.

Демократия – не «счастье», а современная норма. Чувство счастья может сопровождать переход к демократии, как у индивида оно сопровождает любое трудное достижение нормы, например, окончание школы или вуза. Но после недолгой эйфории начинаются суровые будни. Пройдёт время, и человек может даже начать с ностальгией вспоминать тот период своей жизни, который он так спешил оставить позади и который вернуть уже нельзя. Те проблемы, которые будут стоять перед российским обществом в середине и конце начавшегося века, возможно, будут значительно труднее, чем проблема перехода к демократии. Но мы здесь говорим именно об этой проблеме. А она к этому времени будет уже решённой и забытой проблемой далёкого прошлого.

По оценкам неправительственной американской организации «Фридом Хауз», в 2009 г. из 193 государств мира «свободными» были 46%, «частично свободными» – 32%, «несвободными» – 22%.

Россия включена в число несвободных стран».

Постсоветская демократия даёт основание сказать, что единственным источником президентской власти в России является сам президент.

Ю.Ю.Болдырев: «Наше общество такое рыхлое, что опереться на него невозможно, даже защищая его же интересы».

В начале XX века, разочаровавшись в царизме, российский народ устремился к социализму, но попал в ловушку сталинско-бериевской тоталитарной диктатуры. В конце XX века, разочаровавшись в советском социализме, устремился к демократии, но попал в ловушку ельцинско-чубайсовской мафиозной олигархии. Если нравственные уроды и предатели называют себя демократами, не верьте им. Судите о них по делам. По плодам их узнаете их.

Российское общество перенесло столько этапов трагедии самоуничтожения, что пора было бы поумнеть. Но в 90-е годы эта трагедия повторилась снова. К трагедии российское общество идёт из желания лучшего, переходя меру, насилием подавляя одну часть населения другой, считая, что одним скачком, быстрым революционным насильственным путём рванём в светлое будущее. Но вместо светлого будущего в очередной раз производим на свет божий уродство.

Л.А.Андреева: «Российские политики должны помнить мудрый вывод Арнольда Тойнби, сделанный им в работе «Постижение истории»: «Все задержанные цивилизации потерпели фиаско, пытаясь преодолеть возникшие препятствия рывком».

А.Д.Тойнби: «В результате социального надлома накатанный путь становится неприемлемым и общество ищет новые возможности. […]

Мы видели, что пути архаизма и футуризма несовместимы с любого рода ростом, а принцип непрерывности представляет собой сущность движения роста. Архаизм – это попытка совершить прыжок из настоящего в прошлое, тогда как футуризм – аналогичная попытка совершить прыжок в грядущее. Футуризм и архаизм – прямые отрицания роста, и в этом суть их трагедии».

Е.К.Васильева: «Сколько мифов бродит в человеческих головах со дня сотворения мира! Увлечение одними приводит к открытиям. Фанатичная вера в другие – к трагедиям. Среди последних – миф о якобы легко достижимом счастье и благоденствии при изменении некоторых политических и социальных схем».

Герберт Спенсер: «Авторы большинства социальных схем исходят из предположения, что все будут правильно поступать и судить честно, будут мыслить, как они должны мыслить, и действовать, как они должны действовать, и держатся этого взгляда, невзирая на повседневный опыт, доказывающий, что люди не делают ни того, ни другого, и забывая, что его сетования на существующий порядок вещей доказывают его убеждение в том, что людям как раз недостаёт того благоразумия и той честности, которые нужны для осуществления его плана».

И.А.Ильин: «Здоровая, мудрая, спасительная политика всегда консервативна, ибо она охраняет, оберегает, поддерживает всё историческое наследие страны; охраняет и тогда, когда совершенствует; оберегает и тогда, когда видоизменяет; поддерживает и тогда, когда приспособляет и обновляет».

Н.А.Бердяев: «Смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к состоянию, предшествующему образованию государств и культур. Смысл консерватизма – в препятствиях, которые он ставит проявлениям зверино-хаотической стихии в человеческих обществах».

Ю.Г.Григорьева: «Он (Аристотель) доказывал, что в политике не нужно ориентироваться на то, что желанно, но абсолютно неосуществимо в настоящий момент, а лучше усовершенствовать то, что есть».

Н.И.Лобачевский: «Мое мнение: ничего не уничтожать и всё усовершенствовать».

Герман Раушнинг: «Нет ничего лучше, чем подключение к уже существующим звеньям элементов новизны, способных совершенствоваться».

О.Конт говорил, что всё, чем пользуется данное поколение, добыто продолжительными трудами предшествовавших поколений, и мы не имеем права расточать общечеловеческое наследство, но должны передать его с известным приращением последующим поколениям.

Президентско-правительственная команда Ельцина в основе своей состояла из правых экстремистов, рыночных большевиков, либерал-фашистов, криминал-реформаторов, псевдодемократов, они под видом реформирования разгромили экономику страны, ввергли население в нищету, при этом сами фантастически разбогатели.

Одни говорят, вот бы сейчас Сталина, другие, кто вовлечён был в 90-х в свободное безнаказанное криминальное обогащение, хотели бы вернуть времена Ельцина, большинство на сегодня (2019 г.) устраивает Путин. При Сталине концентрация власти у одного лица – Генерального секретаря ЦК КПСС, главной была коммунистическая идеология, готовность узурпаторов власти заморить, уничтожить часть народа ради этой идеологии, люди были вторичны. Внедрение этой тоталитарной идеологии было основано на страхе, сильнодействующие приёмы внушения страха – выстрел в затылок, пытка, тюрьма и мощная пропаганда, что всё делается для блага людей. Если голодающий человек подобрал несколько колосков пшеницы на поле – тюрьма, если клеветнический донос, какие-то подозрения, то снова пытка, расстрел или тюрьма. При Ельцине концентрация власти у одного лица – президента, главное – квазилиберальная идеология, готовность узурпаторов власти заморить, уничтожить часть народа ради этой искажённой в их головах идеологии, внедрение этой квазилиберальной идеологии при полном правовом беспределе и разгуле преступности, отстреле защитников закона и справедливости, свободе для финансовых махинаций, разного рода мошенничества и афёр, люди вторичны. Распределение государственной собственности, самых крупных и прибыльных предприятий страны, связанных с природными ресурсами, среди узкого круга лиц, вхожих в семью президента, то есть среди своих, их фантастическое обогащение за чужой счёт, в то же время нищета миллионов, не имеющих работу, не получающих месяцами и годами заработную плату, пенсии, и пропаганда, что через несколько лет, если выживете после шоковой терапии, станет легче, что всё делается для блага людей. В чём глубинный смысл шоковой терапии по Ельцину и Чубайсу? Российский народ получает шок и нищету, а случайные люди, вхожие к ним, которые ничем не отличились кроме игнорирования правовых и нравственных норм, присваивают мошенническим способом государственную собственность, какую пожелают, без ограничений, только успевай прихватизировать, оформлять документы. Потом эти прихватизаторы крупной собственности, став миллиардерами и олигархами, уже сами определяют кто будет премьер-министром России, а кто президентом. Появляются льготы по налогам для олигархов, которые они и так обходили, происходит бесконтрольный и безнаказанный вывоз награбленного капитала за рубеж. Оба эти режима антинародные и чтобы понять это не надо много ума, достаточно немного здравого смысла. Надо понять, что и Сталин, и Ельцин, как главы государства – это катастрофа для страны, потому что в стране будет царить произвол власти. По нормальным человеческим правилам не люди ради идеологии, а идеология ради людей. Тысячелетняя история подтверждает, что режимы, пренебрегающие людьми, человеческой природой, рано или поздно терпят крах. И сколько бы дифирамбов этим антинародным режимам ни пели их заинтересованные прихвостни, спасения таким режимам нет.

О.Н.Барабанов: «При Горбачёве и затем при Ельцине чудовищная цена привела к ничтожному результату, к трагедиям и поломанным судьбам. Нам нужен, условно говоря, XX съезд, нам нужно покаяние за ельцинский период. Деяния Сталина осуждены XX съездом КПСС. Деяния Ельцина не осуждены никем».

Люди, жаждущие новой крови, защищают и хвалят Сталина. Вот как он люто кровь проливал, никто не смел и слова сказать. Кучки грабителей, нажившиеся в 90-е годы, защищают и хвалят Ельцина. Вот как мы хорошо награбили, присвоили себе безнаказанно все богатства России. Вторые возбуждают первых, то есть ельцинисты всё больше возбуждают сталинистов и не только их. И действия у власти фанатичных криминал-реформаторов, называвших себя российскими либералами и демократами, были настолько аморальны и антисоциальны, что до сих пор призрак бродит по России, призрак кровожадного сына сапожника. Садист, изверг не может вести страну к коммунизму, вор, коррупционер не может вести к демократии. Неужели мы обречены колебаться между двумя крайностями и идти в государственном масштабе от одной трагедии к другой? Нормальные люди устали от этого.

А.Е.Хинштейн: «Россия – всегда страна максимализма. Либо левый, либо правый, либо почвенник, либо западник – третьего не дано. Но как быть людям трезвым, здравомыслящим, если им не нравится ни одна из крайностей?»

Смог ли бы Сталин получить власть, если бы народ заранее знал о характере его зловещего тоталитарного правления с десятками миллионов насильственно убитых и искалеченных судеб? Конечно, нет. Смог ли бы Ельцин получить власть, если бы народ заранее знал о его антисоциальном, антидемократическом, подлом, воровском и предательском правлении. Ответ очевиден, конечно, нет. Бывают правители, которых по результатам их правления народ оценивает высоко, но в этом плане России везёт меньше всех. Поэтому одна часть общества пытается возвеличить главного убийцу, а другая часть пытается возвеличить главного вора. Ведь при первом были не только те, которых убивали, но и те, кто убивал, а при втором были не только те, кого обворовывали, хотя их было абсолютное большинство, но и те, кто обворовывал и обогащался.

А.А.Гончаров: «Современной цивилизации известны различные формы публичной политической власти. Однако, как показывает история, проблема эффективности политического управления остаётся нерешённой: государственно-властные институты любой из форм государственного устройства склонны при отсутствии над ними действенного контроля вырождаться и деградировать».

Государственный аппарат блокирует сигналы, поступающие со стороны гражданского общества, и приобретает тем самым свойства закрытой системы, обречённой на последующее саморазрушение. Как показывает практика, аппарат органов власти не способен эффективно бороться с присущими ему негативными факторами, используя всего лишь внутренние властно-аппаратные механизмы. Противостоять предопределённым тенденциям государственного аппарата к саморазрушению призван гражданский контроль.

А.Г.Арбатов: «Истинную свободу – разумеется, в рамках конституционных полномочий – лидеру даёт только демократическая среда, обеспечивая альтернативные источники информации и возможность совместно с законодательной и судебной властями контролировать бюрократию. Но такая система не терпит самоуправства и со стороны президента, заставляет его вести постоянную политическую работу по обеспечению парламентской поддержки своего курса, предъявлять высокие требования к репутации своих подчинённых, блюсти реноме всей своей администрации.

Понятно, что нигде демократия не действует по идеальной схеме. Отнюдь не гарантирует она и от ошибок, подчас серьёзных. Дело в другом: отсутствие демократии, независимо от личности лидеров, гарантирует совершение ошибок, невозможность их вовремя исправить и в конечном итоге глубокий кризис политики и государства. Это полностью относится и к нынешним российским реформам».

М.Г.Делягин: «Как в своё время говорил Рузвельт, капитализм – исключительно устойчивая система, с которой ничего не смогут сделать никакие революционеры. Единственный гарантированный способ уничтожения капитализма заключается в предоставлении полной свободы действий самим капиталистам».

О.М.Попцов: «Отнюдь не праздный вопрос: почему капитализм в своей современной фазе достаточно широко использует элементы социализма? Швеция, Англия, Финляндия, ФРГ».

С.М.Миронов: «В странах Европейского союза треть правительств – социалисты или социал-демократы. В последнее время много нового появилось в Латинской Америке, Китае».

В западноевропейских странах социализма, то есть социальной справедливости, было больше, чем в нашем развитом социализме до 91 года, а после – и говорить нечего. Следовательно, мы в России строим нечто не соответствующее западным демократиям, хотя руководство утверждает, что страна движется по демократическому пути развития.

С.М.Миронов: «Духовные ценности не должны быть вытеснены стяжательством. Общество, распавшееся на богатых и бедных, раздираемое социальными противоречиями, несолидарное и безответственное, не имеет перспектив. Но мы не считаем, что путь к социальной справедливости должен быть вымощен всё возрастающими государственными расходами. Речь не идёт об уравниловке. Социальная справедливость – это эффективное распределение доходов общества. Разрыв между богатыми и бедными надо выправлять разумной государственной политикой в области заработной платы, социальными гарантиями и налогами, достойными пенсиями. […]

К сожалению, многие новоявленные представители российской бизнес-элиты ведут себя недостойно. Социальная модель, в которой господствуют получатели прибыли, а работающие люди бесправны, нам не подходит. Мы уже проходили эту идеологию сто лет назад, когда немногие представители тогдашней элиты отдыхали на курортах в Баден-Бадене, а страна оставалась неграмотной и бедной. Те либеральные консерваторы дождались своей Октябрьской революции, от которой по их вине пострадала вся Россия. Вот и сейчас те, кто пропагандирует безграничную власть собственников, откапывают топор классовой войны.

Уничтожив идею социализма, подвергнув её осмеянию, радикал-либералы в начале 90-х годов открыли дорогу дикому капитализму, когда работодатель смотрит на людей наёмного труда как на лиц второго сорта. И теперь поход за истинно социалистическими идеалами надо начинать заново».

Карл Поппер утверждал, что поскольку процесс накопления человеческого знания непредсказуем, то теории идеального государственного управления (которая, по его мнению, лежит в фундаменте тоталитаризма) принципиально не существует. Следовательно, политическая система должна быть достаточно гибкой, чтобы правительство могло плавно менять свою политику и чтобы политическая элита могла быть отстранена от власти без кровопролития. Такой системой Поппер полагал «открытое общество» – общество, открытое для множества точек зрения и субкультур.

Из пяти комбинаций: крайне правые, правые, центр, левые, крайне левые, – в России с пугающей закономерностью власть захватывают или крайне левые, как в 1917 г., или крайне правые, как в 1993 г.

Большевизм – это навязывание силой своих крайних взглядов всему обществу. Россиянам надо изжить болезнь большевизма, неразрывно связанного с насилием. Богатства России велики, желающих их прихватить в угоду себе и в ущерб народу и установить своекорыстную власть, не останавливаясь ни перед каким обманом и насилием, более чем достаточно. Большевики на обещания не только не скупятся, но и обещают больше всех, они за счёт обмана, которому иные и сами верят, привлекают на свою сторону, а потом силой подчиняют своей власти. Для борьбы за власть используется заимствованная притягательная идеология, набирающая популярность в народе, но в процессе практического воплощения она искажается до нелепости или отходят от неё с лёгкостью. Власть большевиков неподконтрольна обществу, более того, большевистская власть подчиняет себе общество. Если бы заранее знали что сотворят большевики после 1917 года с Россией, они не смогли бы удержаться у власти, то же самое можно сказать о либерал-большевиках 90-х годов. У нас что в коммунизме, что в либерализме, везде превалирует большевизм. Большевики провозглашают, что только они знают как привести народ к счастью и благополучию и ведут его насильственным путём.

Мандел Крейтон: «Уже было такое в истории: является один или кучка людей, и берутся осчастливить сразу всех, и начинают уничтожать тех, кто не радуется, что их осчастливливают…»

Уинстон Черчилль: «Большевизм – это не политика, это заболевание».

В России одни левее здравого смысла, другие – правее, но всё, что выходит в управлении за пределы здравого смысла, позволяет говорить только о вариациях на тему катастрофы.

Ф.М.Достоевский: «Факт мой состоит в том, что русский либерализм не есть нападение на существующие порядки вещей, а есть нападение на самую сущность наших вещей, на самые вещи, а не на один только порядок, не на русские порядки, а на самую Россию. Мой либерал дошёл до того, что отрицает самую Россию, то есть ненавидит и бьёт свою мать. Каждый несчастный и неудачный русский факт возбуждает в нём смех и чуть не восторг. Он ненавидит народные обычаи, русскую историю, всё. Если есть для него оправдание, так разве в том, что он не понимает, что делает, и свою ненависть к России принимает за самый плодотворный либерализм».

Н.А.Бердяев: «Наши правые круги лишены истинного государственного и национального сознания».

К.Поппер: «Радикализм должен привести нас к отказу от разума и замене его безрассудной надеждой на политические чудеса».

Для большевиков, и левых, и правых, характерно тоталитарное сознание, нетерпимость к инакомыслию, даже если это здравомыслие, деятельность их принимает воинствующий характер в силу невежества, фанатизм одних увлекает других, в обществе разжигается дикая вражда, подтачивающая силы общественного организма. И левым и правым большевикам присуща жестокость, для них позволительны любые средства для достижения своих целей. Убеждённость, что они обладают монополией на истину, делает их готовыми идти на любые преступления, в стране устанавливается неправовой произвол. Несмотря на недовольство их политикой большинства россиян из-за резкого ухудшения уровня их жизни, нельзя выражать недовольство властью даже словесно после того, как большевики её захватили. Узурпировав насильственным путём власть, они объявляют себя народной или демократической властью и недовольных причисляют к врагам народа – монархистам, или к врагам демократии – коммунистам, с печальным для недовольных исходом, их ждёт третирование, преследование, тюрьма или лишение жизни.

И у левых и у правых большевиков развивается аллергия на правду, поэтому они стремятся к полному контролю над средствами массовой информации. В результате после длительного периода борьбы народа за своё освобождение устанавливается большевистское ярмо, левое или правое, т.е. вследствие гнусности методов большевики приходят к целям противоположным провозглашаемым и ожидаемым. После того как народ начинает осознавать это ярмо, борьбу за освобождение приходится начинать сначала на новом витке.

Социальная болезнь большевизма страшна своими катастрофическими последствиями, колоссальными человеческими жертвами, она ведёт к постепенному самоуничтожению народа, не даёт возможности развиваться обществу в современном цивилизованном русле.

Народ, если ему позволят, всегда может сделать выбор через демократические процедуры. Насилие, применяемое властью к мирной оппозиции или одной ветвью власти по отношению к другой, делает её не вполне легитимной в тех случаях, когда можно обойтись демократическими процедурами.

Как же оценивает один из лидеров демократического движения конца 80-х – начала 90-х годов Юрий Афанасьев результаты либерально-демократических преобразований? Дадим слово Ю.Н.Афанасьеву, 2011 г.: «Мне довелось быть не просто участником этих массовых спонтанных порывов (конца 80-х – начала 90-х), но и одним из организаторов обеспечения их безопасности и проведения. Я знаю, в них было много искренности, благородства, много протеста против всего дурного в том, надоевшем всем порядке. И была надежда на перемены к лучшему.

Наши либерал-демократы вообще никогда не были никакими ни либералами, ни демократами. Однако всё равно неоспоримо, что всё сделанное за последние двадцать лет в массовом сознании воспринимается как сделанное от имени либерализма и объявляется либерализмом и демократией. А общий итог всего сделанного, и это тоже неоспоримо, – нарастающее всеобщее крушение.

Приватизация как произвольный, вероломный единоразовый раздел доступа к основным ресурсам страны — включая землю и её недра (а также все основные виды деятельности, основанные на таком доступе) — между приближёнными, которых назначили таковыми сами же ельцинские «реформаторы», привела к тотальному и глубокому погружению России в омут организованной преступности, атомарного агрессивного эгоизма, ко всеобщей ненависти и абсолютной общественной безнравственности. […]

Предназначение думающего класса любой страны, не будем забывать, проявляется в его умении и готовности адекватно воспринимать происходящее и в каждый данный период быть способным давать происходящему максимально верную и непредвзятую оценку.

Сегодня, как мне видится, актуальным стал такой вопрос: а есть ли вообще будущее у той России, которую вот уже 20 лет пытается выстроить по давно уже устаревшим лекалам ельцинско-путинский режим?

Когда, имея в виду системный либерализм, речь пойдёт о недоумении (для меня, например), а именно: почему все системные либералы так неистово, словно какой-то религиозный орден, как какая-то секта, все как один продолжают определять всё своё реформаторство в 1990-х годах в целом успешным и меры очевидно антилиберальные продолжают называть либеральными, – тогда станет ясно, почему надо выделить особо социальную составляющую их несвободы. Иначе говоря, гвоздь проблемы в их незаметном и постоянном, в их неизбывном не только интеллектуальном, но и социальном рабстве.

Речь идёт о либеральной риторике, фразеологии, слоганах и так далее, которые используются властью для маскировки антилиберальной, антидемократической политики.

Применительно к современной власти слово «либерализм» до сих пор остаётся в обиходном российском лексиконе как проистекающее из самоназвания «либеральные демократы», которым нарекли себя оказавшиеся у власти в России люди во главе с Ельциным – в результате распада Советского Союза.

Они и тогда, двадцать лет назад, не были никакими ни либералами, ни демократами.

Наша власть неподсудна, внеморальна, амбивалентна, персонифицирована. Если ту же власть рассматривать в категориях социально-политических, её следует персонифицировать как ельцинско-путинскую, а в сущностном плане она предстаёт как сращённая на преступных основаниях власте-собственность. По отношению к подвластному населению российская власть является нелегитимной, насильственной и оккупационной. По своему характеру она находится в переходном состоянии от авторитаризма (с элементами автаркии, госкорпоративизма, патримониальности) к неототалитаризму.

Подобная общая характеристика нашей власти выглядит настолько странно неприглядной, что может вызвать впечатление настоящего абсурда – так не бывает! На самом деле даже все отмеченные здесь характеристики не исчерпывают всей её абсурдности. Например, таких парадоксов: само государство в рамках этой власти оказалось фактически приватизированным очень узкой группой лиц; а «силовые структуры» и правоохранительные органы возглавили преступную «вертикаль» и «крышуют» по всей стране бандитизм и организованные преступные группировки. Целенаправленные и долговременные действия существующей власти – в том числе и в первую очередь корыстные, хотя и оформленные законодательно – окончательно превратили народное хозяйство страны в сырьевой придаток мировой экономики, а бизнес стал паразитическим и компрадорским; население России, в субъектном его качестве, полностью исключено из экономической и политической жизни.

Так вся российская экономика вполне естественно стала сырьевым придатком настоящего капитализма. А все флагманы этого придатка вместе со всей российской элитой столь же естественно стали российской паразитической компрадорской составляющей мировой экономики.

Как ни парадоксально звучит, но именно так называемые «либерал—демократы» внедрили коррупцию в качестве основного, даже единственного – как наиболее эффективного – способа устанавливать и регулировать отношения между людьми, между бизнесом и властью и даже в какой-то мере между народами. Из-за этого не только у российской интеллигенции, но и во всём социуме в целом наблюдается утрата целей, нравственных принципов и ценностей. Между этикой и социальной практикой образовалась необозримая пропасть.

Путин ничего принципиально нового не привнёс ни в расклад рассматриваемых отношений, ни в технологию властвования. Он лишь несколько расширил за счёт «своих людей» круг крупных власте-собственников, включил их в эту технологию властвования и сделал всё возможное и даже невозможное для того, чтобы это властвование было «вечным».

Главной особенностью прошедшего двадцатилетия стало то, что выход из смутного времени шёл в традиционном для русской архаики направлении – к усилению авторитарного начала, его враждебности в отношении любых инициатив и творческих проявлений со стороны населения, вплоть до полного их подавления к концу двадцатилетия.

– Русский социум.

Здесь надо скрывать целенаправленно осуществлённую «либеральными демократами» невиданную в мире поляризацию российского общества. То есть они сами своими действиями усугубили веками существовавшую болезненность нашего социума. Задолго до их прихода к власти из исторического опыта России было известно, что его раскол на многие враждующие между собой, уничтожающие одна другую части – не только его болезнь, но и главная сущностная характеристика.

– Русская власть.

Она всегда была враждебной населению покорённой страны. Это тоже было хорошо известно из исторического опыта. Известно вплоть до деталей, до механизмов превращения её в «моно-" и даже в «само-" субъекта, в «волящую себя волю». За прошедшие двадцать лет наша власть с участием в ней либералов стала не отчасти – как было всегда, – а абсолютно воровской.

Люди, пришедшие к власти в России в 1991 г. и передавшие её в 1999-м по наследству таким же, как они, думали и думают не о России, а о преобразовании её на основе чужих ценностей, но – теперь уже в полной мере – в своих собственных интересах. Так получилось, потому что среди думающих людей в России просто не было таких, которые выстрадали бы свои думы на историческом опыте самой России. Людей, способных думать независимо, давно уже поистребили. А таких людей во власти (или даже около неё) вообще даже близко никогда не было. В результате, как и в 1917 году, Россию во второй раз за одно столетие использовали как средство для испытания какого-то очередного вздора.

Нужно провести жёсткую демаркационную линию между либерализмом в России и обслугой Русской Системы в её новой реинкарнации. Оказалось, что старая, кондовая Русская Система умеет воспроизводиться в любой идеологической одёжке, что она и сделала, провозгласив свои как бы реформы либеральными и даже, с ума можно сойти, демократическими. Сегодня я, с печалью и грустью, констатирую: так же, как некогда, 20 лет назад, массы людей в России отторгали опостылевшее им, невыносимое коммунистическое прошлое и всё с ним связанное, так они сегодня ненавидят – прошу прощения – «либерастов-дерьмократов». И происходит это не в последнюю очередь именно из-за неразборчивости многих из них, путающих собственное благо с благом общим.

Между тем – я в этом убеждён – без современных, имманентных самой России форм либерализма и демократии, а не в качестве ценностей, заимствованных извне и навязываемых, как обезьянам для подражания, у России нет будущего. Нужно спасать и теперь уже – вот до чего дожили – реабилитировать, во всяком случае, попытаться это сделать – репутацию свободы в России».

Lenta.ru: «В 1991 году для участия в президентских выборах достаточно было собрать 100 тысяч подписей. В 1996 году их число увеличили до одного миллиона, но на сбор отводилось три месяца. На выборах 2004 года нужно было собирать уже два миллиона подписей, а количество бракованных автографов не могло превышать 7 процентов. В 2007 году срок сбора сократили до месяца, а максимальное число недействительных подписей снизили до пяти процентов».

Какие у нас действовали в постсоветский период модели управления?

При Ельцине: воруй без оглядки ни на что. Целью либерализма были провозглашены воровство, грабёж и исчезновение государства. Итог – криминальное мафиозно-олигархическое государство. Главенствовала мафия.

При Путине: воруй, но плати хоть какие-то налоги. Это позволило на определённый период повышать уровень жизни и привело к стабилизации, восстановлению государственности. Итог – государственно-олигархическая система правления, где не обеспечивается контроль общества над властью. Главенствует государство. В силу этого, помимо определённых успехов – нарушения, злоупотребления, остающиеся безнаказанными, застойные явления в экономике, обвалы рубля и остановки в развитии.

Следующая модель: обогащайся и развивай страну. Для этого государство и общество должны проводить соответствующую стимулирующую политику при более строгом подходе к соблюдению права и равенству всех перед законом. Кстати, по этому пути идёт Китай. Желаемый итог – общество народного благосостояния. Главенствовать будет общество и закон. Надо серьёзно взяться за теневую экономику и офшоры, а для этого по-другому должны работать правоохранительные органы. Государство должно сдерживать тарифы естественных монополий, низкие тарифы будут конкурентным преимуществом нашей страны. Необходима система правления, когда богатеют не только олигархи и властьимущие, но и остальные граждане, у которых появляются возможности и стимулы для деятельности. Ведь люди будут упорно трудиться, если им это выгодно, если это обеспечивает им приличный уровень жизни, в этом нет никаких сомнений. Если же в силу высоких налогов, высоких банковских процентных ставок, повышения разного рода тарифов монополиями, частых наездов алчных контролирующих органов, высокой платы за аренду, бюрократических преград и коррупционной составляющей труд будет убыточен, то всё движение к развитию затормозится, начнётся стагнация или рецессия.

В.В.Путин: «Административно-плановая система в экономике и полное доминирование Компартии в политической сфере привели страну к состоянию, когда люди в основной своей массе перестали дорожить государством: такое государство оказалось им не нужным. И поэтому нет ничего удивительного в том, что люди так относились к этому государству, им было его не жалко, потому что казалось, что хуже уже не будет. Но выяснилось, что стало ещё хуже. Эта трагедия заключается в том, что наступило разочарование, потому что за демократию начали выдавать вседозволенность, за рынок и рыночные отношения начали выдавать обкрадывание миллионов и обогащение единиц, допустили расхищение и разворовывание огромных, принадлежащих всему народу ресурсов».

Прикрываясь фразеологией о демократии и либерализме, те, кто находился у кормушки, увлеклись своими частными интересами. При таком развитии событий надеяться на повышение уровня жизни рядовых российских граждан, не допущенных к кормушке, было бессмысленно. Россияне знали, что тоталитаризм – это плохо, но когда после тоталитаризма вместо провозглашаемой демократии установилась плутократия, многие поняли, что попали из огня да в полымя.

Почему наши российские «демократы» исключили из своих «либеральных реформ» гуманное отношение к человеку, стремление к справедливости, верховенство закона, равенство всех перед законом, то, что является ядром европейского либерализма, а применили только шок без терапии, освободили цены, тем самым обнулив сбережения людей, и произвели криминальный раздел государственной собственности? Понятно, что внезапно свалившиеся на них власть и богатство просто вымели из их неокрепших голов заимствованные и плохо усвоенные теории либерализма, а личный интерес остался. Знали бы отцы либерализма кто в России будет называть себя либералами и демократами, они бы ужаснулись.

Российскому обществу никак не удаётся выйти из порочной системы отношений власти и общества, когда власть делает что хочет, а влияние общества на власть минимальное. Следствие этого – злоупотребление властью.

Российскому народу только и остаётся, что надеяться на доброго царя. А любой царь обслуживает тех, кто обеспечивает ему власть, так что оставь надежды всякий угнетённый. Может быть, в новом круге российской истории появятся снова декабристы, народники, большевики, когда слишком много станет тех, кому нечего терять, кроме своих цепей, если отношения власти и народа не перейдут в новое качество. А новое качество – это когда власть будет обслуживать интересы народа, способствовать улучшению жизни народа, а не паразитировать на теле народа.

Пусть политики и государственные деятели говорят что угодно о росте благополучия и процветании народа, но если в нашей стране заработная плата в несколько или в десятки раз ниже, чем в развитых европейских странах, и она значительно не растёт, мы всё равно остаёмся отсталой страной с пренебрежением к человеку труда и с чудовищным злоупотреблением властью.

Мы настолько европейская страна, насколько средняя заработная плата в нашей стране соотносится со средней заработной платой в европейских странах. Если мы сравним среднюю заработную плату рядовых работников на Западе и в России, то увидим, что там заработная плата в десять и более раз выше, чем у нас. Я имею в виду средний заработок низового и среднего звена работников, а это абсолютное большинство работающих. То же самое касается пенсии.

Почему у нас экономический блок правительства и Центральный банк находятся в руках неолибералов, хотя, мягко говоря, в народе их недолюбливают, а попросту говоря, готовы их вывести на лобное место, так как они работают в интересах богатых, то есть обогащают проворовавшихся? Да потому что их поддерживает мировая финансовая олигархия, то есть это их ставленники. В то время, когда наши геостратегические соперники ведут против России в том числе и финансовую войну, российские неолибералы находятся у них на службе. Пока такая ситуация будет сохраняться, россияне будут жить от кризиса до кризиса, от одного обвала рубля до другого, от одного дефолта до другого, в то же время эти самые неолибералы будут сколачивать огромные капиталы за счёт народных бедствий, которые, естественно, будут вывозиться за пределы страны.

РИА Новости: «Совершенно ясно, что прогнозы и советы МВФ нацелены не на повышение финансово-экономической стабильности, а на замедление экономического роста страны.

Проще говоря, эксперты международного кредитора рекомендуют российскому правительству и дальше снабжать мировой рынок нефтью, а все полученные от этого сверхдоходы вкладывать в американские облигации, вместо того чтобы тратить их на жилищное строительство, улучшение медицины, образования и многое другое».

К.П.Победоносцев, 1876 г.: «Как давно нам надо было понять, что вся наша сила в нас самих, что ни на одного из так называемых друзей и союзников нельзя нам положиться, что всякий из них готов на нас броситься в ту же минуту, как только заметит нашу слабость или ошибку. А мы всё к ним льнём, всё на них глядим, всё от них хотим заимствовать и не заботимся собирать свою собственную силу и готовить свои собственные средства».

И.А.Ильин: «История учит нас, что в мире есть иные державы, всегда готовые приложить руку к тому, чтобы урезать существование русских национальных интересов, навредить России, лишить её права иметь свой флот, отрезать её от выхода к морю, предать её, как союзника, ослабить её внутренней смутой или при первой же возможности безнаказанно расчленить её».

Высказывание Карла фон Клаузевица, которое часто цитировали стратеги западных стран: «Россия не та страна, которую можно действительно завоевать, то есть оккупировать… Такая страна может быть побеждена лишь собственной слабостью и действием внутренних раздоров».

С.Глазьев говорит прямым текстом, что ЦБ и американское правительство действуют заодно, губя экономику России санкциями извне и уничтожением внутреннего кредитования изнутри.

С.Ю.Глазьев: «Сегодня, как показывает мировой опыт, промышленность не может жить без длинных кредитов. Без этого невозможны ни импортозамещение, ни модернизация. Но вместо того, чтобы в условиях внешнего давления и отключения российских заёмщиков от мировых рынков кредитования замещать внешние источники, ЦБ наоборот усугубляет дефицит кредитных денег. Сейчас опросы предприятий показывают: у большинства из них нет средств на реализацию масштабных проектов. Проблем с деньгами не испытывают только сырьевые корпорации».

«Вести»: «Экономикой России управляют извне, поэтому действия российских властей по решению экономических вопросов не увенчаются успехом, считает доктор экономических наук, профессор кафедры международных финансов МГИМО Валентин Катасонов.

«Необходимо определиться с путями выхода из кризиса. Во-первых, поставить под национальный контроль Банк России. Второе – деофшоризация экономики. Третье – установить контроль над трансграничным движением капитала», – заявил Катасонов».

С.Ю.Глазьев: «В 90-е годы Соединённые Штаты уже решили, что мы их периферия. И с точки зрения макроэкономики мы действительно оказались их периферией. И по офшоризации, и по внешней зависимости, по доле внешнего кредита мы оказались на периферии американской финансовой системы. Они хотят нас в этом же состоянии и дальше держать.

Если мы не изменим экономическую политику, не перейдём к стратегии развития, которая сочетает в себе деловую активность бизнеса, научные достижения нашей страны и стратегию развития, основанную на сочетании индикативного планирования и гибкого денежного предложения с контролем за целевым использованием денег, то мы долго не сможем проводить самостоятельную политику и в других областях. Поскольку без сильной экономики, без конкурентоспособной экономики невозможно быть самостоятельным».

Если Джозеф Байден высказывает такую мысль, что ослабленная Россия подчинится Соединённым Штатам Америки, то можно себе представить как считала Администрация Клинтона, что они уже подчинили Россию, возглавляемую Ельциным и криминал-реформаторами, которые безоговорочно выполняли заказ Запада.

С.Ю.Глазьев: «Ведь если политика, которая убивает экономический рост и развитие России, проводится, значит, кому-то это нужно. Эта политика обслуживает интересы иностранного капитала и офшорных олигархов. Последние пользуются возможностью вывозить деньги из страны без уплаты налогов и затем обратно их возвращать под огромные проценты. И пока мы не сдвинем ЦБ с такой политики, развитие – в условиях сжимающейся денежной массы и дорожающего кредита – невозможно. […]

Если главная цель у государства закрыть недостающие доходы бюджета, бюджетный дефицит (приватизацией), я могу предложить два, как минимум, более простых и более безболезненных способа для нашего государства. Первый способ, почему бы нам не ввести налог на сверхприбыльные операции по манипулированию курсом рубля, которое даёт астрономические прибыли. Это налог Тобина, хорошо известный в литературе, связан с классиком денежной теории, который доказал, что главной задачей денежных властей должна быть максимизация инвестиций в экономике и предлагал в качестве инструмента, который будет дестимулировать спекуляции и работать в пользу инвестиционного использования денег налог на спекулятивные операции, прежде всего на валютно-обменные операции. Так вот по моим оценкам введение умеренного налога Тобина дало бы нам как раз два-три триллиона рублей, которые нам нужны для финансирования дефицита бюджета.

95 и даже более процентов операций, совершаемых на валютном сегменте биржи это чисто спекулятивные операции, которые не нужны ни для экспорта, ни для импорта.

И второе, то, что делают американцы, европейцы, японцы, а именно – эмиссия денег под долговые обязательства государства. Это общепринятая в мире практика. Почему наше правительство эмитирует облигации свои в евро, этого тоже не понимаю. Это очень странная политика затыкания бюджета за счёт внешнего долга».

Более семидесяти лет советские граждане самоотверженным трудом создавали и сохраняли собственность России, чтобы передать её в наследство Березовскому, Абрамовичу и другим олигархам. А они укатили в Лондон и счета от полученного в России наследства перевели в офшоры. Вместо себя оставили на предприятиях своих ставленников, которые переправляют им прибыли. Вся Россия платила дань Березовскому и Абрамовичу и иже с ними и продолжает до сих пор платить, что возможно только при условии, если от них получают мзду власть предержащие. Нет, они не покорили Россию во главе всесильного войска, они не оккупировали её территорию при помощи военной интервенции, они просто, подкупив власть, называвшую сама себя по недоразумению демократической, присвоили собственность государства и продолжили делиться с властью доходами. Этого оказалось достаточно. Эти псевдодемократы, пользуясь демократической фразеологией в качестве прикрытия, привели страну к мафиозно-олигархическому правлению. Судят же по делам и по результату, а не по словесным завесам. В общем, привели страну к тому, чего на самом деле и добивались. Есть какие-то общественные интересы? – думают они, так пусть общество само и добивается их, мы же добивались богатства и влияния, и мы этого добились.

В народе говорили: «А и Б (Абрамович и Березовский) сидели на трубе, а потом пересели на алюминий, позже пересели ещё на Останкинскую телебашню». Можно вспомнить и такие гиганты, которые подмял Березовский, как «Аэрофлот», «АвтоВАЗ», наверно, есть и многие-многие другие предприятия, о которых мы и не знаем. В их руках была волшебная палочка, именуемая безотказной подписью президента. Остальное было делом техники и неимоверных аппетитов. Коррупция в семье первого президента стала притчей во языцех. Ведь не из сочувствия к облысению Березовского исполнял Ельцин все его желания по присвоению государственной собственности. Кстати, узурпировав власть, Ельцин стал считать общенародную собственность чуть ли не своей частной собственностью, и распоряжался этими несметными богатствами страны по своему усмотрению, обделяя миллионы граждан, наделял ими узкую группу грабителей, воров и коррупционеров, которых он считал опорой своей власти.

Первый президент решил, раз он называется президентом, то государственная собственность чуть ли не личная его собственность, и он начал торговать ею по очень выгодным для покупателей ценам, составляющим от 0,5 до 2 процентов от рыночной стоимости. Если допустить, что взятки обходились приблизительно в половину или в ту же стоимость, то госсобственность уходила в частные руки в пределах от 0,75 до 4 процентов их реальной стоимости. Тот, кто получал такие дары от Советского Союза, так как всё это было создано в советский период, сразу становился богатейшим человеком. Он мог просто продать подаренную ему собственность уже по рыночной цене, в том числе и обратно государству, как это сделал Абрамович с Сибнефтью, и он становился обладателем крупнейшего, даже фантастического капитала.

Маршалл И. Голдман: «Экономические реформы, начатые Никитой Хрущёвым, продолженные Борисом Ельциным и даже Владимиром Путиным, были основаны во многом на тех же самых посылках, которых придерживались и цари, а именно на том, что государственные правители властны раздавать в управление, если не во владение, ценные активы вассалам, которые в той или иной форме присягают на верность партийному лидеру и его ближайшим сподвижникам. Эти привилегии включали не только очевидное „владение“ фабриками, но и освобождение от налогов и тарифов, доступ к государственным фондам и получение разрешений и лицензий. И точно так же, как во времена царизма с его чиновничеством или Генерального секретаря с его аппаратчиками, посткоммунистическое российское правительство управляется современными бюрократами, маскирующимися под гражданских служащих. Побочные продукты – коррупция и необходимость в патроне на высоком государственном посту, который оказывает протекцию, – во многом остаются всё такими же, как и были».

Сокрушение России в 90-х годах происходило под диктовку Америки. Американцы использовали российского президента и российское правительство, состоявшее из правых экстремистов, в своих целях, целях ослабления, разрушения России. Наши радикал-демократы с открытыми ртами внимали советникам и консультантам из США, слепо подчинялись их указаниям, платили им баснословные деньги из российского бюджета за их разрушительную для России деятельность, то есть позволяли американцам разрушать Россию за российские же деньги.

Президент оказался резидентом Америки и сделал с собственной страной то, что хотели с ней сделать правители Америки сами. Билл Клинтон просто обвёл вокруг пальца своего «друга» Бориса Ельцина.

Комментарий к статье о ельцинских реформаторах: «Необходимо осуществить пересмотр преступных „достижений“ всех „реформаторов“ России последнего времени и дать им соответствующую оценку с точки зрения нравственности, а также с уголовно-правовой точки зрения. Потому что именно под уголовную ответственность попадают все основные „достижения“ „реформаторов“, так как являются попросту „достижениями“ воровскими. И всех проворовавшихся „реформаторов“ необходимо предать заслуженному уголовному наказанию».

ИА «Росбалт»: «Суд двух наших олигархов (Березовского и Абрамовича) в Лондоне показывает, какое беззаконие творилось в стране в девяностые-нулевые и косвенно свидетельствует об ангажированности всех российских правоохранительных органов. Вообще это – оскорбление граждан страны, которых ограбили люди, переехавшие в Лондон и выясняющие там между собой отношения – кто больше украл».

В.Д.Попов: «Когда Чубайс с подельниками нагло затеяли свою обвальную «приватизацию», на что они прежде всего набросились? На нефть, разумеется. Именно заполошная и беззаконная приватизация нефтяных активов покатила камень с горы. Взвинчивание цен на энергоносители подорвало целые отрасли хозяйства. По сути, захват нефтяной ренты олигархами предопределил «обесточивание» финансового состояния страны.

Нефтяные олигархи по-прежнему вывозят сверхприбыли за рубеж, покупают забавы ради футбольные клубы на Альбионе. Между тем вся технологическая и коммунальная инфраструктура страны прохудилась, а правительство ни о чём больше не помышляет, как только сохранять статус-кво. Я задаю себе вопрос: ну почему невозмутимо относится к этому президент? Зато власть его устами заявляет со всей определённостью: сомнительные приватизационные сделки в сырьевом секторе – неприкосновенны. Тем не менее олигархи, от греха подальше, норовят сбыть свои активы западным транснациональным компаниям (ТНК). Таким способом, отныне и присно, узаконить проведённую втёмную приватизацию».

М.И.Веллер: «Недра должны вернуться к народу».

А.Ю.Мельников: «Я ещё раз хотел бы обратить внимание: поймите, не надо недра приватизировать, они находятся в общественной собственности».

Джозеф Стиглиц: «Естественные ресурсы принадлежат народу».

А.К.Исаев: «Опять-таки, ещё один важный момент. На сегодняшний день получилось таким образом, что нефть и газ принадлежат тем компаниям, которые их добывают, а по Закону они принадлежат всему народу».

В.Д.Попов: «После чёртовой дюжины лет, как власть узурпировали ельциноиды, и всех напастей, которые обрушили на страну туземные «монетаристы» -реформаторы, которых у нас по недоразумению долго почитали поборниками классического либерализма, они так ни в чём и не раскаялись, ничего будто бы и не поняли, а только закостенели в своей «правоте».

Готхольд Эфраим Лессинг: «Самый отъявленный злодей старается извинить себя и уговорить, что совершённое им преступление не особенно существенно и обусловлено необходимостью».

Президент, которому нужен поводырь – это слабый президент. А Ельцину нужен был поводырь. В начале XX века на семью царя российского государства влиял авантюрист Григорий Распутин, в конце XX века поводырем семьи главы российского государства стал авантюрист Борис Березовский. Подписью президента Ельцина Березовский распоряжался как своей собственной. В Лондонском суде Абрамович рассказал как в 90-е годы миллиарды американских долларов от него и других соискателей государственной собственности текли к Березовскому, а потом как по мановению волшебной палочки руководством страны выносились решения, в которых был заинтересован Березовский.

Большинству россиян Б.Березовский запомнился как «кукловод» семьи первого президента РФ Бориса Ельцина.

Михаил Берг: «Этому человеку (Б.Березовскому) нравилось добиваться результата. Быть кукловодом целого слоя политиков и молодых бизнесменов. И именно он открыл, что называется, ящик Пандоры, из которого буквально выскочило огромное количество совершенно безнравственных – и политиков, и бизнесменов. Он был первым в этом ряду людей, начавших действовать уже без всякой оглядки на общепринятую мораль. Разумеется, и до него существовали и напёрсточники, и устроители фальшивых лотерей. Но он-то играл не напёрстками, а людьми, облечёнными властью. И в частности, президентом Ельциным и его окружением…»

Lenta.ru: «В марте 1995 г. Березовский был заподозрен правоохранительными органами в причастности к убийству генерального директора ОРТ Владислава Листьева: предприниматель был вызван на допрос, а в его офисе был проведён обыск. По некоторым сведениям, в офисе Березовского сотрудникам милиции оказали противодействие сотрудники Федеральной службы контрразведки, охранявшие помещение. Вскоре после этого были уволены начальник ГУВД Москвы и прокурор города».

Евгений Черных: «В ходе процесса (Березовский – Абрамович) было доказательно установлено, что практически все российские капиталы 90-х носят нелегальный характер. С точки зрения западной правовой системы „нелегальный“ звучит как „криминальный“ со всеми вытекающими последствиями».

NEWSru.com: «Опальный олигарх (Б.Березовский) заявил, что Абрамович воспользовался его доверием и «кинул» (это слово предприниматель сказал по-русски) его. На вопрос адвоката Сампшна, что означает «кинуть», истец заявил: «Это именно то, что он со мной сделал».

BFM.RU: «Как нетрудно заметить, такие понятия, как „крыша“, „замочить“, „кидалово“, „отмыть“ из обихода российских бизнесменов и политиков не исчезли до сих пор. И, несмотря на принятие антикоррупционных законов, в рейтинге стран с развитой коррупцией Россия всё ещё занимает лидирующие позиции».

РИА Новости: «Адвокаты Абрамовича представили суду 53-страничный документ, где описываются крупные сделки с участием бизнесмена, а также характер его отношений с российскими властями и коллегами по бизнесу. „Роман Абрамович… признался в том, что платил миллиарды долларов за политические услуги и защиту своих интересов при разделе природных богатств бывшего Советского Союза“, – отмечает „Таймс“, в распоряжении которой оказался документ. Касаясь периода „алюминиевых войн“, жертвами которых стали около ста бизнесменов, трейдеров и журналистов, Абрамович признал, что во многом обязан своим успехом ныне покойному грузинскому бизнесмену Бадри Патаркацишвили».

Коммерсант.ru: «Говоря о роли оппонента как «политической корпорации», Абрамович дал понять, что значительная роль Березовского в окружении президента Бориса Ельцина привлекала к нему весь крупный бизнес страны, который «оплачивал его услуги».

Lenta.ru: «После президентских выборов 1996 года политическое влияние предпринимателя Бориса Березовского настолько усилилось, что в его покровительстве стал нуждаться весь крупный бизнес в России. Такие показания дал Высокому суду Лондона российский миллиардер Роман Абрамович, передаёт РАПСИ.

Объясняя свою позицию, Абрамович утверждает, что Березовский в конце 1990-х годов превратился в «политическую корпорацию», оказывал влияние на ближайшее окружение тогдашнего президента России Бориса Ельцина, и его услуги оплачивал весь большой российский бизнес».

Андрей Сидорчик: «К середине 1990-х успешный олигарх Березовский был не только сказочно богат, но и достиг самых вершин власти. Оттеснив со своих позиций „старую ельцинскую гвардию“, Березовский поднялся наверх, став фактически „серым кардиналом“ Кремля».

«Гардиан»: «Мы смотрим на сообщество русских, осевшее в Лондоне, без осуждения – и, вполне возможно, напрасно. Среди тех из них, кто окопался на Бонд-стрит или в ресторане „Гаврош“, крайне мало таких, в чьих карманах лежат честные, по нашим меркам, деньги. Большинство из них – порождения бандитской культуры. Да, их чеки всегда оплачиваются, но они оплачиваются за счёт воровства, и неважно, что иногда это воровство происходит с ведома Кремля. Если мы позволим богатым бандитам жить у нас, то от них наверняка раньше или позже заразится и наше собственное общество».

И.А.Ильин: «Политик…, который не имеет ни одного Божьего луча для управляемой им страны; циник по призванию, который может иметь «успех в личной карьере», но никогда не будет иметь истинного политического успеха. Вокруг его имени может подняться исторический шум, который глупцы и злодеи будут принимать за «славу». Вокруг него могут пролиться потоки крови; от него могут произойти катастрофические бедствия и страдания; но творческих путей он не найдёт для своего народа. […]

Истинный политический успех состоит не в том, чтобы завладеть государственной властью, но в том, чтобы верно её построить и направить её к верной и высокой цели. Итак, надо различать истинный политический успех и мнимый. Частный, личный жизненный «успех» тирана есть мнимый успех. Истинный успех есть публичный успех и расцвет народной жизни. И если кто-нибудь удовлетворяется устройством своей личной карьеры и пренебрегает благополучием народа и расцветом его национальной жизни, то он является предателем своего народа и государственным преступником».

Как политик Ельцин добился успеха, возглавив государство, но как государственный деятель проявил себя, если судить по результатам деятельности, как полное ничтожество. Ельцин-президент был проклятьем для России, возможно, за какие-то грехи. Думаю, что некоторые олигархи, ограбившие страну, и радетели американской гегемонии другого мнения о нём, но Бог им судья. Надеюсь, преступления Ельцина и его сообщников против россиян и России рассмотрят в судебном порядке и будет вынесен заслуженный ими приговор. Что он не знал, что Конституцию и законы нельзя нарушать, что коррупцией нельзя заниматься, что нельзя в Кремле организовывать воровскую малину, т.е. убежище крупных воров, что нельзя в угоду своему окружению вытягивать богатства страны, отдавать на разграбление страну, доводя Россию до судорог, что нельзя прикрывать преступников и их преступления, делая их опорой своей власти, что нельзя травить и лишать жизни тех, кто пытается бороться с коррупцией и вообще с преступностью? Знал и продолжал этим заниматься. Тем мы пока и варварская страна, что любые преступления верховной власти остаются безнаказанными.

И.А.Ильин: «История знает множество авантюристов, честолюбцев, хищников и преступников, овладевших государственной властью и злоупотреблявших ею.

И вот если такие люди «имели успех», если им удавалось захватить в государстве власть и осуществить в своей жизни торжество произвола и своекорыстия, то это означает, что они «преуспели» в своей частной жизни, на горе народу и стране, а сам народ переживал эпоху бедствий и унижений, может быть, прямую политическую катастрофу.

Комплот обманщиков, провокаторов, диверсантов, словом – людей бесчестных и безответственных никогда не создаст ни здорового государства, ни верной политики».

Мафиозно-олигархическое сооружение, которое строил Ельцин при соучастии самозваных демократов, начало рушиться под проклятиями россиян.

Народ отказался от самозваных демократов, убедившись, что они защищают всё, что угодно, но только не народ и не демократию в России. По итогам выборов в Госдуму, прошедших 12 декабря 1993 года, так называемый демократический блок «Выбор России» получил по партийным спискам 15,51%, Жириновский же, выстроивший предвыборную тактику на неприятии и критике самозваных демократов, получил 25%. С 2003 года самозваные демократы вообще не проходят в Парламент, а получают где-то в пределах 1-го процента, да и то из-за использования ворованных денег. Уже это показывает, что они никогда не были демократами, а были самыми ярыми противниками установлению народовластия в России. Вначале я думал, что партия Жириновского, названная им как бы в насмешку либерально-демократической, потеряет своих избирателей и продержится на политическом олимпе недолго, но то, что Жириновский, в отличие от других политиков, публично по телевидению называет Ельцина полупьяным недоумком, а самозваных демократов бандитами и убийцами и выговаривает многое другое, выражающее мнение значительной части россиян, заставляет думать, что его политический век будет длиться неопределённо долго.

Один из символов мрачной эпохи в истории постсоветских государств – эпохи насилия, лжи, появления нынешних «владельцев мира», жестоких войн и подковёрных политических игр – Борис Березовский – стал частью истории.

Комментарий из твиттера: «Один из семи банкиров, сделавших из России свою кормушку, Березовский «отправился в ад».

Сергей Трошин, комментарий к сообщению о смерти Б. Березовского: «Начинаю верить в справедливость…»

После ухода Березовского в мир иной в нижних кругах дантовского ада стало теснее ещё на одного грешника.

Я хотел обратиться с нравоучением к Борису Березовскому, когда он был ещё живой: «Не убивай, не кради, не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, не желай дома ближнего твоего. Что пользы тебе, если ты весь мир приобретёшь, душу же свою погубишь?» Но он бы не послушал. И библейские заповеди тоже игнорировал.

А.В.Коржаков: «За несколько месяцев до выборов (1996 г.), когда результаты ещё были малопредсказуемы, Березовский как-то произнёс назидательный монолог перед Барсуковым: „Если вы не понимаете, что мы пришли к власти, то мы вас просто уберём. Вам придётся служить нашим деньгам, капиталу“. Потом и Гусинский, как попугай, повторял везде слова Березовского».

«Вечерняя Москва»: «Березовский создал науку конвертации близости к власти в звонкую монету. В 90-х схема работала безотказно, в нулевых – засбоила, а потом обратилась против своего создателя. Власть освободилась от дурмана, а самого Березовского мутная, как вся его жизнь, волна выбросила на английский берег…»

Lenta.ru: «В ноябре 1996 года в интервью изданию The Financial Times Березовский заявил, что более половины российской экономики контролируют семь банкиров, финансировавших предвыборную кампанию Ельцина. Впоследствии появился термин «семибанкирщина».

«Вечерняя Москва»: «К началу 2000 года олигарх (Б. Березовский) контролирует ОРТ, ТВ-6, газету „Коммерсантъ“, журналы „Власть“, „Деньги“ и „Огонек“, „Независимую газету“, „Новые известия“, молодежный журнал „Молоток“, радиостанцию „Наше радио“ и ряд других СМИ. Наблюдатели говорят, что, будь у Бориса Березовского чуть меньше неуёмной энергии и амбиций, он оставался бы в российской политике до конца жизни».

У Березовского общее с Герценом было то, что он был изгнанником и проживал после выезда из России в Лондоне. Оба были в оппозиции к российской власти, правда, оппозиционность Березовского была специфической, не идейной. Но больше было различий, фактически они были антиподами. Если по высоте духа Герцен парил в воздухе, то Березовский ползал по земле. Герцен издавал журнал «Колокол», номера которого становились глотками свежего воздуха на родине. Он оказывал влияние на общественно-политическую жизнь России и оставил после себя литературное наследие, очень интересные, исторически важные и поучительные до сих пор книги и статьи. Березовский же оставил два покаянных письма Путину, к тому же неопубликованные, указывая на свои ошибки, с просьбой простить его и дать возможность вернуться в Россию, чтобы, как и другие олигархи, снова прильнуть к российской кормушке, а на мошеннические схемы, столь популярные в России, он был горазд. Герцен слыл порядочным человеком, моральным авторитетом, защищающим интересы общества, Березовского больше заботило личное обогащение в ущерб обществу, и влияние на президента и правительство или прямое управление ими. Герцен боролся за правовое российское государство, Березовский строил криминальное государство.

«Forbes»: «Первый главный редактор журнала (Forbes) Пол Хлебников, погибший в результате покушения в 2004 году, был автором одной из самых известных книг о Борисе Березовском „Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России“. В 2003 году Березовский выиграл суд у Forbes в Лондонском суде из-за статьи Хлебникова с тем же названием – „Godfather of Kremlin? “. Среди прочего он требовал опровергнуть информацию о том, что являлся владельцем акций „Сибнефти“. Спустя девять лет его показания на том процессе стали главными козырями адвокатов Романа Абрамовича в другом процессе – Березовский в Лондонском суде доказывал, что всегда был совладельцем „Сибнефти“. И проиграл».

В одной из своих передач телеведущий Владимир Соловьёв назвал Березовского вором и убийцей.

Марк Адоманис: «Как точно выразился мой коллега по Forbes Ричард Бехар, Березовский был «коррумпированным и опасным подонком, а также хроническим лжецом (последнее засвидетельствовано судом)», по уши замешанным во всех самых жестоких и чудовищных эпизодах посткоммунистических 1990-х. Березовского заботило многое: деньги, власть, репутация, слава и – в первую очередь – он сам. Однако демократия, как и любые другие возвышенные и абстрактные концепции, его заботила мало. Утверждения о том, что его конфликт с Путиным был как-то связан с подобными вещами, просто очевидным образом не соответствуют действительности. Путин и Березовский сцепились потому, что Березовский хотел продолжать играть решающую роль, как было при Ельцине, а Путин не хотел, чтобы он это делал. Вот и всё. Никаких споров из-за «демократии» и прочих высоких материй: это была чистая борьба за власть и влияние.

Истина проста и неприглядна – Березовский обладал чудовищно скверной репутацией и был одним из самых ужасных людей, которых только можно вообразить».

Когда стали заканчиваться награбленные в России миллиарды, Березовский потерял смысл жизни. Благодаря коррумпированному полупьяному недоумку Ельцину Березовский превратился не только в политическую фигуру, но и стал, по выражению Пола Хлебникова, крёстным отцом Кремля.

Кончились ворованные деньги – кончился и Березовский, лопнул как мыльный пузырь. Чтобы продолжать грабить миллиарды, ему нужна была такая богатая и терпеливая страна Россия и такой неадекватный и управляемый президент Ельцин.

Савёловский суд Москвы в 2009 г. приговорил к 6 годам заключения предпринимателя Бориса Березовского за хищение около 215 миллионов рублей авиакомпании «Аэрофлот». Это первый судебный процесс в отношении Березовского. В общей сложности в России ему предъявлено 11 обвинений, в том числе о хищении 13 миллионов долларов банка «СБС-Агро», и заочно выдано шесть санкций на его арест. Еще одна санкция была выдана властями Бразилии, расследование в отношении Березовского велось также в Швейцарии и Франции.

Борис Березовский получил второй заочный приговор в России. Красногорский городской суд заочно приговорил бизнесмена Бориса Березовского к 13 годам заключения за хищение 58 млн рублей «ЛогоВАЗа».

Страничка Бориса Березовского в Facebook, 2012 год: «Я каюсь и прошу прощения за алчность. Я жаждал богатства, не задумываясь, что это в ущерб другим. Прикрывая свой грех „историческим моментом“, „гениальными комбинациями“ и „потрясающими возможностями“, я забывал о согражданах. И то, что так делал не я один, не оправдывает меня».

Эдуард Биров: «Судьба Бориса Березовского, советского инженера НИИ, ставшего торгашом, криминальным олигархом и затем на предательстве страны взлетевшего до самых высот, после чего выжатого Западом как лимон и повешенного за галстук, является символом позднесоветской элиты и отрезвляющим примером для новой российской».

Ирина Павлова: «Березовский – проходимец, оказавшийся в нужное время и в нужном месте, нажившийся на трагедии и смуте несчастной страны. Не знавший истории страны и ничего не понимавший в её политическом и социально-экономическом устройстве. Внёсший свой немалый вклад в деморализацию общественного сознания в России. И кстати, само сегодняшнее внимание к Березовскому – яркий признак этой деморализации».

Збигнев Бжезинский: «Если Америка желает контролировать мир, а она этого желает, тогда она должна установить главенство над Евразией, особенно над Западной периферией (Евросоюз), над её сердцевиной (Россия), Ближним Востоком, Центральной Азией и над нефтяными запасами, которые там имеются».

В.М.Коровин: «Для американских стратегов фрагментация России является сегодня одной из основных задач».

Б.Ф.Ключников: «Раздел и захват России не досужая выдумка, а тщательно отрабатываемый план».

О.Н.Четверикова, 2014 г.: «На последней встрече Бильдербергского клуба речь шла именно о подготовке к войне против России. Это прямо признал один из участников встречи голландский политик С. Дидерик».

«Мы уничтожили Советский Союз, уничтожим и Россию. Шансов у вас нет никаких. Мы сделаем так, что у вас и союзников никаких не будет», – изрёк Бжезинский во время встречи с генералом Львом Рохлиным в 1997 году.

Слова, приписываемые З. Бжезинскому: «Наша задача – не дать России подняться с колен. Никогда. Россия будет раздробленной и под опекой».

Широкую известность получила фраза З. Бжезинского: «Америка будет строить новый мировой порядок без России, за счёт России и на обломках России».

Говоря о роли НАТО, Бжезинский открытым текстом признал, что целью альянса является «обеспечить безопасность по разделительной линии между Атлантическим сообществом и Россией». «Все страны, которые хотят войти в НАТО, они не хотят находиться под контролем Москвы», – добавил он.

А.П.Бунич, 2011 г.: «Россия похожа на страну, которую выбрали для очередного ограбления. Запад стремится к завоеванию мирового господства, к захвату всех стратегических отраслей и рынков, и, я бы сказал, к фактическому аннулированию своих долгов».

Сергей Кургинян: «Мы искушаем мир собственной слабостью».

Марк Кац: «Россия чрезвычайно богата нефтью и другими природными ресурсами, однако, с другой стороны, имеет плохо развитую экономику – что в перспективе усложняет задачу защиты её природных богатств от посягательств внешних врагов».

Джульетто Кьеза: «У вас много ресурсов, очень много. И поэтому вы – лакомый кусок. Вы заметили? Сейчас на волне украинских событий в Европе, Америке, в целом Западе – волна русофобии. Я говорю открыто, я не русский, но я друг России. Это показатель, что война готовится. Это против вас. И нельзя это недооценивать».

Бжезинский говорил, что главным в России для США является ядерное разоружение. Но он не договорил, что после такого разоружения России, когда будут утрачены возможности соответствующего ответного удара, с ней поступят как с Югославией.

С.А.Караганов: «Господь Бог наградил нас ядерным оружием. Пока оно у нас есть и пока человечество не придумало средство полной нейтрализации ядерного удара, до тех пор крупные страны не будут воевать друг с другом».

Читаю, что у России была попытка вступления в НАТО, но она получила грубый отказ. Это относится к периоду правления Ельцина и присущего ему примитивизма мышления. Западу нужны природные ресурсы России, её территория. В его задачу вовсе не входит развитие России и защита её суверенитета. Единственной преградой, что Запад не поступил с Россией, как с Югославией, стало обладание России ядерным оружием. Поэтому в 90-е годы Америка попыталась задушить Россию в своих объятиях.

Идиотизмом было провозглашение криминал-реформаторами, что у России нет врагов, одни друзья, поэтому надо ускоренно разоружаться. Расширение НАТО на восток, осуществление цветных революций, всемерная поддержка тех стран, где установилось руководство антироссийской направленности, показало, что нас обманывают. Во-первых, даже если сегодня нет врагов, они могут появиться завтра. Во-вторых, Россия, как всем известно, богатая своими природными ресурсами страна, и если в разворачивающейся борьбе за ресурсы она станет слабой, хозяевами этих природных ресурсов станут уже не россияне, а те, кто посильнее и поумнее.

Идиотизмом было и провозглашение того, что государство не должно вмешиваться в экономику и социальную жизнь, и отказать ему в регулирующей роли, рынок якобы всё сам расставит на места. Но если процессом управляет шайка распоясавшихся негодяев, то цивилизованного саморегулирующегося рынка не будет в принципе, будет бесправие и произвол, установится бандитский капитализм, где только аморальность, предательство и преступления ведут к обогащению, а обнищавшему обществу будет указан путь к колонизации, угнетению и вымиранию.

Евгений Примаков говорил о том, что и в то время, когда он был премьер-министром России, американской стороной навязывалась модель с невмешательством государства в экономику, что рынок всё сам отрегулирует. Но, как заметил Е. Примаков, из кризисной ситуации общество никогда не выходило без участия государства, об этом свидетельствует и опыт самой Америки.

Люди с примитивным мышлением не способны на сложные многоходовые комбинации, не могут в политике выстраивать верную стратегию, которая вела бы к успеху. И когда такие люди взбираются на вершину власти, то им ничего не поможет. Ими будут управлять другие в своих интересах. Единственное, что поможет, то это замена такого лидера на более здравомыслящего, адекватного задачам, стоящим перед страной. К сожалению, в России нет механизма смены неадекватного правителя. В царское время это было невозможно, в советское время тоже, в постсоветский период это возможно только теоретически, а не практически. А сколько бед принесло это российскому народу, вспомним царизм, вспомним социализм, вспомним либерализм ельцинского формата. История должна нас чему-то научить.

– Говорят, что внешние враги России не спят и не дремлют, им нужна слабая Россия. Кто или что может развалить Россию? Как этого избежать?

С.А.Марков, 2016 г.: «Сейчас Россия находится в состоянии войны. Точнее сказать, Россия защищается. Против неё ведётся гибридная война. Конечная цель – ликвидация России. Более-менее о деталях данного плана проговорился Андрей Илларионов, бывший советник президента России, проживающий в Вашингтоне, вращающийся в высоких вашингтонских кругах. Кстати, он женат на гражданке США.

Причём так называемый «план Андрея Илларионова» в документах ЦРУ не прописан, но осуществляется. По нему захват России сродни уничтожению индейцев на американском континенте. Был такой тренд – сначала захватили побережье и вытеснили индейцев, потом захватили территорию до Аппалачских гор и вытеснили индейцев, далее перешли горы, большую равнину до Миссисипи и вытеснили индейцев. И дальше шаг за шагом. Это стратегия «фронтира», стратегия достигнутых рубежей. Если мы будем уступать, как уступали индейцы, эта стратегия будет реализована в России. Поэтому мы должны дать отпор.

Цель гибридной войны – убрать Путина, а на его место поставить проамериканскую хунту. Народ никогда не проголосует за проамериканских правителей, поэтому придётся недемократическим путём как в Киеве навязать хунту. Также по этому плану от России должен быть отторгнут и передан Украине не только Крым, но Кубань, Ростовская, Белгородская, Курская и Воронежская области. Белоруссии должны быть переданы Брянская и Смоленская области. Финляндии – Печенгский район и Карелия, Германии – Калининградская область, Японии – все Курилы и Сахалин. В результате реализации плана должно быть поставлено под международный контроль ракетно-ядерное оружие России, нефть и газ, наша атомная промышленность. Также в России должна быть проведена глубокая конфедерализация с целью создания полунезависимых государств вместо нынешних российских регионов. Вот такая политика. Де-факто это обозначает ликвидацию независимой страны. Вот такой план».

Сейчас после изуверских атак Запада на Россию стало очевидно, что российские псевдолибералы занимали, занимают и будут занимать предательскую позицию. Они хотят чтобы, не сопротивляясь, не защищаясь, Россия подчинилась Западу на условиях, которые ей будут продиктованы. В таком случае получится – горе побеждённым!

Что ждёт в таком случае нашу страну? Расчленение, гражданская война, кровавый хаос, чтобы никогда больше она не могла стать единой страной, подчинение фрагментированной страны западными государствами, которые поделят территорию на зоны влияния. Пощады для России не будет. С ней расправятся сполна с особым злорадством за столетия противостояния.

Уинстон Черчилль: «Нация, которая пытается избежать войны ценой позора, в итоге получит и позор, и войну, но только уже в гораздо более сложных для себя обстоятельствах».

Тем либерал-предателям, твердящим, что у России нет сил бороться с Западом, что надо сдаться на милость победителям, ответим: мы не нападаем, но у нас достаточно сил и здравого смысла, чтобы защищаться от агрессии Запада в отношении России и в конечном счёте победить, как это не раз бывало в истории нашей страны. Ни шведский король Карл XII, ни Наполеон, ни Гитлер, начав захватническую войну, даже в мыслях не допускали возможность поражения от России. Правда имеет за собой определённую силу, сокрушающую с течением времени ложь и агрессию. Если бы в планетарном масштабе правда не побеждала ложь, то человечество перестало бы существовать.

По сути наши самозваные демократы были выразителями интересов не российского народа, а американской администрации, пользовались и до сих пор продолжают пользоваться всемерной поддержкой администрации из Вашингтона, в том числе и финансовой.

И.Ю.Коротченко: «У нас получается, что российские либералы это агенты влияния, в данном случае США, ряда других европейских стран, поэтому надо об этом говорить. Вся внешнеполитическая повестка, которую предлагают либералы, повестка национал-предателей».

Бартош Бекер: «Продажных лакеев чужих государств следует депортировать или, по крайней мере, устранить с должностей и выслать на перевоспитание».

Политическая сказка о русском богатыре.

Жили-были рядом богатыри разных народов. У русского богатыря территория была самая большая, обильная разными кладовыми, но неухоженная, земля хорошая, но малоиспользуемая, леса много, но деревянная изба его была ветхая и перекошенная. И при всём этом изобилии приходилось русскому богатырю иногда и голодать и терпеть всякие лишения. У рядом живущих богатырей вся территория вместе взятая была намного меньше, чем у русского богатыря, но жили они гораздо лучше, места были благоустроенные, дома просторные, урожаи земля давала высокие, и были они искусные в разных ремёслах, но тесно им было немного. Поэтому часть из них уехали за океан на материк и там поселились. Считали они русского богатыря диковатым и немного недалёким. Зачем ему такая громадная территория, если он не умеет ею пользоваться, рассуждали они. Русский богатырь обменивался с ними, давал им меха, лес-кругляк, энергоносители, другие полезные ископаемые в больших количествах, а они ему давали продукты, ложки, вилки, миски, одежду и другие изделия, но в малом количестве. Соседи зарились на территорию русского богатыря, некоторые, почувствовав свою силу, нападали, чтобы отнять её. Но русский богатырь был очень силён и вооружён, никому не удавалось завладеть его территорией. Вообще вооружению он уделял большое внимание, зная, что охрана такой территории нелёгкое дело и без серьёзного оружия невозможно её защитить. После последнего нападения сильного богатыря-соседа, чуть не потеряв всю территорию, он выкопал шахты и установил в них ракеты с ядерными боеголовками. Нападать на него практически стало невозможно из-за своей уязвимости, то есть из соображений собственной безопасности, он даже стал представлять угрозу для соседей. Решено было действовать с русским богатырём не военным способом, а изощрённо, хитростью, изворотливостью. Богатырь, уехавший за океан на материк, стал самым сильным, процветали его дела, и благодаря своему успеху начал он учить всех уму-разуму, и некоторым богатырям немало помогли его советы и материальная поддержка. Русский богатырь тоже стал прислушиваться к заокеанскому. Ему тоже хотелось быть преуспевающим и равным с другими и по благоустроенности и по сытости и по другим параметрам, и начал он всё делать по чужой указке, особо не загружая свою голову раздумьями. Заокеанский богатырь и иже с ним другие богатыри предварительно напоили русского богатыря водкой и сказали: «Вот прыгнешь через эту пропасть на другой берег, а в этом нет никаких сомнений, то обретёшь новые силы и новые возможности и будешь равным с нами», – заранее зная, что он не допрыгнет, потому что прыгать он собирался согласно их указаниям в два прыжка. Разбежался и прыгнул русский богатырь, но, не достигнув противоположного берега, полетел в пропасть. «Прощай, русский богатырь», – говорили они про себя с ликованием, правда, на словах, некоторые выразили сожаление. Но больше они думали как будут осваивать новые земли, новые богатства, единственное, что их сдерживало – это ракеты с ядерными боеголовками. Хоть русский богатырь и полетел в пропасть, но пульт остался в его руках и могло грохнуть. Так прошло некоторое время и вдруг они с изумлением увидели, что русский богатырь с разбитым лицом, весь в ссадинах, истекающий кровью, но всё ещё сильный, вылезает из пропасти с пультом для ракет, который вызывал у них наибольшие опасения. Весь их удивлённый вид говорил: «Вас же не было! Откуда вы взялись?»

Специалист по вопросам глобализации Александр Сергеевич Панарин опубликовал в 2003 г. книгу «Стратегическая нестабильность в XXI веке». Хотя после издания книги произошло много событий, изменивших мир, она актуальна и на сегодняшний день. Он задолго предвидел политические процессы в мире и России, свидетелями которых мы стали. Эта книга показывает, что он был проницательным исследователем. Есть истины, которые достаточно высказать, чтобы они стали очевидными.

Итак, слово А.С.Панарину: «Начнём с выяснения отношений понятия «народ» с понятием «демократия», как они выглядят в свете ныне господствующей (то есть либеральной) теории демократии. Это важно уже потому, что народ в 1990 – 1991 годах пошёл за «демократами», поверив в буквальное значение термина «демократия» («власть народа»). Он выразил своё недовольство властвующей коммунистической номенклатурой как раз по причине того, что она подменила власть народа властью партии в её значении привилегированного и узурпаторского меньшинства. В момент этой национальной иллюзии передовая теория поощряла народ, замалчивая свои принципиальные разногласия с ним. И только после того, как дело было сделано и «демократический переворот» состоялся – в Кремле впервые поселилось правительство, устраивающее Запад, передовая теория подала свой голос, обнажив перед всем миром тот факт, что настоящим оппонентом её является не коммунизм как более или менее эфемерное образование, а народ вообще, русский народ – в особенности. […]

Название этому феномену – глобализация. Обычно под этим понимается новый мир с прозрачными как никогда границами, небывало взаимосвязанный, помещённый в единое экономическое, политико-правовое и информационное пространство. Но при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что, когда говорят о глобальном мире, на самом деле имеют в виду не мир народов, а мир элит, неожиданно вышедших из-под системы национального контроля и принимающих решения за спиной местного населения. Мы никогда не разберёмся ни в причинах крушения СССР, ни в механизмах приватизации, если не поймём, что главной характеристикой новой политической, экономической и интеллектуальной элиты, захватившей позиции в августе 1991 года, является то, что эта элита мыслит и действует не как национальная, а как глобальная, связавшая свои интересы и судьбу не с собственным народом, а с престижной международной средой, куда она в обход этого народа стремится попасть. […]

Все представители теневых практик, связанных с паразитарной экономикой спекуляций и перераспределений, выступают ныне в авангарде экономического либерализма. Они решительнее всех отстаивают принцип невмешательства государства в экономическую и социальную жизнь, осуждают национальные суверенитеты в качестве пережитка «агрессивного традиционализма» и ратуют за всемирное открытое общество, в котором никто не берёт на себя защиту ни национальных богатств, ни социальных и человеческих прав туземного населения.

Принцип демократического суверенитета народа предполагает выборность правящей элиты и возможность контроля за её действиями. Сегодня глобализация порождает наднациональные центры власти, которые законодательно не контролируются избирателями.

Неконтролируемые решения по определению становятся всё более догматическими и далёкими от реальной жизни, с одной стороны, всё более своекорыстными, учитывающими лишь интересы тех, кто их принимает, с другой. Именно таким характером отличаются решения МВФ, МБ и других инстанций, предписания которых, ревностно выполняемые компрадорскими правительствами, опустошили и отбросили на столетие назад целые регионы планеты. Характерно, что те самые люди, которые проявляют завидную бдительность в отношении пережитков авторитаризма и тоталитаризма на Востоке, приветствуют бесконтрольную авторитарную власть глобалистов, прямо угрожающую народам социальным геноцидом.

Никогда ещё нацию не отбрасывали так далеко назад, не похищали так дерзко её ресурсы и права, и тем не менее она молчит. А всё дело в том, что элита, переориентированная на глобальные приоритеты, перестала быть полпредом нации и её голосом.

Если противостояние государства с гражданским обществом рождает тоталитаризм, то противостояние элит местному населению рождает колониальное гетто, у которого нет выхода во внешнюю среду и нет будущего.

Если прежний глобализм питался чувствами сострадания к потерпевшим и безгласным, то новейший питается расистскими и социал-дарвинистскими комплексами, презрительной ненавистью к неприспособленным.

Глобалисты не только лишают свои жертвы элементарных жизненных прав, но и стараются всеми способами дискредитировать их. Организаторы масштабной деиндустриализации, лишившие миллионы людей права на труд, говорят о неисправимой лености «этого» народа.

Пропагандистская война с неадаптированным большинством мировой и национальной периферии скорее всего является подготовкой к физическому насилию и геноциду. Та невиданная социальная поляризация, которую вызвали реформы глобализма на всём пространстве расширяющейся мировой периферии, не может кончиться добром.

Как избежать грядущей тотальной катастрофы – мировой гражданской войны, подготовленной неслыханной социальной поляризацией? Если бы глобалисты в самом деле хотели её предотвратить, они бы не демонтировали социальное государство и не дискредитировали «неадаптированное» народное большинство. Следовательно, они готовятся к мировой гражданской войне. Их оплотом в этой войне является победившая сверхдержава, ставшая отечеством глобалистов, порвавших с прежними отечествами. Наметилась удивительная однозначность идейно-политических позиций, внутренних и внешних. Те, кто исполнен расистской ненависти и глухоты к социально потерпевшим слоям туземного населения, неизменно демонстрируют пламенный американизм. Американофильство стало лакмусовой бумажкой социал-дарвинистского мышления: чем больше определённые круги проявляют непримиримость к социально незащищённым, тем более они уповают на США как носителя нового мирового порядка. Следовательно, американская мощь воспринимается как главный резерв сил глобального социал-дарвинизма в их гражданских войнах с обездоленными народами. […]

Есть какая-то тайна в том, что Россия, вчера ещё бывшая второй державой мира, неуклонно скатывается в четвёртый мир.

Российское народное большинство вряд ли подлежит реабилитации по критериям экономического успеха или державного могущества. Об этом ему не без злорадства напоминают идеологи либеральных реформ, вчера ещё заявлявшие, что «Россия обречена на процветание». Десятки миллионов людей в результате инициированной реформаторами деиндустриализации вытолкнуты из большого мира в малый – мир примитивного натурального хозяйства и натурального обмена, семейной взаимовыручки (когда старики пенсионеры кормят неприкаянную молодежь).

Сегодня мы имеем противоречивую ситуацию: всех бедных и неприспособленных уже лишили и реальных перспектив и моральной репутации, но объявить им прямо уготовленную участь глобальная элита ещё не решается. Нельзя прятаться от дилеммы: либо мы должны освоиться с перспективой ещё не виданного в человеческой истории массового геноцида целых континентов, либо найти формы и способы новой реабилитации выталкиваемого из модерна народного большинства.

Компрадорская элита не в счёт – её представители давно уже чувствуют себя внутренними эмигрантами в собственной стране.

Фиктивный спекулятивный капитал сегодня в сотни раз превышает капитал, связанный с реальными инвестициями. Невозможно отрицать, что именно он сегодня главный источник разрушительной инфляции и главная питательная среда всех теневых практик.

Односторонняя вестернизация российской внешней политики, утратившей способность к балансированию, обернулась для России не успехами, а просчётами и поражениями. По всем критериям продолжение такой политики в будущем веке неминуемо приведёт к глобальной катастрофе. […]

Решимость сильного и пространство его авантюрной деятельности возрастают по мере того, как всё более тушуется слабый.

Продвижение НАТО на восток, вплоть до прямого вторжения в постсоветское пространство, – и всё это после ликвидации Варшавского договора – это, разумеется, новый взлом статус-кво. Объявление Украины, Закавказья, Средней Азии зоной «американских национальных интересов» – это, несомненно, продолжение стратегического наступления после того, как холодная война окончена. Претензия на полный контроль российской внутренней политики – это установление оккупационного режима в стране, добровольно сдавшейся и могущей, следовательно, рассчитывать на лояльность победителя. После всех этих событий для меня лично не оставалось никаких сомнений в том, что новая война непременно перерастёт в горячую, с использованием всех методов военного поражения. Мир слишком велик для того, чтобы управляться одной-единственной страной; кроме того, такие характеристики, как полицентризм и многообразие, являются необходимой предпосылкой выживания человечества. Тот, кто посягает на это, тем самым объявляет миру войну не на жизнь, а на смерть. Единственное, в чём я ошибся, это сроки перерастания мировой войны, ведущейся нетрадиционными способами поражения (посредством «мягких военно-политических технологий»), в настоящую, горячую войну. Это произошло даже раньше, чем я предполагал, – в период нападения на Югославию.

Главным союзником Запада на Востоке были объявлены «внутренние эмигранты» – те, кто, живя в туземной среде, душой принадлежали Западу. Именно им сулили статус передового демократического авангарда, наделённого неограниченными полномочиями в деле управления своими незадачливыми народами. Но купить такой статус можно было только одним: безусловной преданностью не только идеалам Запада, но и преданностью Америке как практическому носителю нового мирового порядка.

Без всякой войны оставшаяся единственной сверхдержава получила то, что превышало всякие прежние ожидания. Без единого выстрела прежний грозный противник не только капитулировал, но и объявил самороспуск: своей страны, своей армии, своих альянсов по всему миру, своего военно-промышленного комплекса, своего научно-технического корпуса, своих «промышленных армий».

Сегодня самым идеологическим народом на земле, несомненно, являются американцы. Полнота их идентификации с новым великим учением объясняется тем, что по меркам этого учения именно они являются «избранным народом», именно им вручена миссия и обещано конечное торжество. Поэтому и решения, которые принимает Америка, – это апокалипсические решения, отмеченные близостью окончательной разводки исторической драмы человечества. Мировая война за окончательное торжество либерального идеала во всём мире для США – то же самое, что мировая революция для большевиков первого призыва. Как те, так и другие уже не способны воспринимать людей другой формации обычным человеческим образом: они наделяются демоническими чертами носителей последнего зла. Вопреки всяким разглагольствованиям о толерантности, плюрализме, диалоге и прочих реликтах старого либерального сознания, новое либеральное сознание абсолютно монологично, абсолютно закрыто для апелляций извне, для свидетельств другой позиции и другого опыта.

Либеральный джихад – вот ключевое понятие для обозначения американской «антитеррористической операции», настоящее имя которой – глобальная война с «неверными».

Америка победила в холодной войне и вступила в позицию наставника человечества в результате беспрецедентной серии демонстраций превосходства. Абсолютное превосходство для неё – не преходящее состояние или счастливая случайность, а то, без чего она не согласна жить.

Именно здесь и скрывается главная тайна начавшейся мировой авантюры. Дело в том, что наряду с идеологией существуют светские формы знания – экономика с её холодной статистикой, социология, демография. И все они достоверно свидетельствуют, что уже через двадцать лет «неправильно устроенный», «нелиберальный» Китай опередит США по большинству экономических показателей и станет первой державой мира. Примерно ещё столько же лет понадобится Индии, чтобы опередить США и стать второй после Китая сверхдержавой мира. […]

Потребительское общество реактивирует в массах молодёжи черты языческого типа личности с акцентированной телесностью, а не духовностью.

Рационализация предполагает подчинение инстинкта разуму – потребительское сознание, напротив, олицетворяет собой капитуляцию разумной воли перед напором «инстинкта удовольствия».

Ключевое слово «новый эпохи» было произнесено: социал-дарвинизм. Оно преодолело барьер общественной цензуры благодаря тому, что первоначально относилось якобы не к людям, а к предприятиям: пусть разоряются все нерентабельные предприятия – это очистит экономическое пространство для рентабельных.

И вот прошло совсем немного времени – не более 10 лет, отделяющих 80-е годы от 90-х, и социал-дарвинистский принцип стал более или менее откровенно применяться к людям. Реальное содержание термина – «естественно-рыночный отбор» – стало всё больше высвечиваться по мере того, как неоконсервативные методы оздоровления экономики стали распространяться на регион с менее ценным человеческим материалом – на бывшие социалистические страны, в особенности – на Россию. Здесь уже новая идеология отбросила «экономические» эвфемизмы и ввела в действие социал-дарвинистский арсенал прямо по назначению – то есть применительно к населению. Все те филиппики, которые деятели неоконсервативной волны адресовали экономически неэффективному предпринимательству, требуя перекрыть им кислород дешёвого кредита, наши реформаторы стали адресовать целым слоям населения, требуя перекрыть им… кислород. Возникла лексика нового апартеида: «совок», «люмпен», «маргинал», «красно-коричневое большинство» – и всё это применительно к народу, которому ещё накануне обещали демократическое процветание и вхождение в европейский дом. Ясно, что это не было «языком консенсуса» – это была лексика нового апартеида и внутреннего расизма.

С позиций российских приватизаторов, такая социал-дарвинистская компрометация большинства была необходима ввиду того, что с этим большинством не хотели делиться собственностью. Не делиться собственностью с полноценными, самодеятельными гражданами – это скандально и недемократично. Но если предварительно этих граждан опорочить, назвав совками и люмпенами, обременёнными неисправимой тоталитарно-патерналистской наследственностью, то тогда отлучение их от демократического дележа собственности начинает выглядеть как вынужденная мера, связанная с ограждением здоровой экономики от нездоровых элементов. Так вместо демократического принципа единой нации, сообща строящей новое будущее, возобладал принцип «двух наций»: достойной нового будущего и явно его не достойной.

Внутренний расизм российских «радикал-реформаторов» превратился на Западе во внешний расизм: расистское отношение к России в целом как к стране, недостойной тех бесценных ресурсов, которые лежат на её территории. Образ крайне плохо управляемой страны, начинённой саморазрушающимися ядерными складами, наводнённой экстремистами, непредсказуемой и невменяемой, – всё это выступает как объективная необходимость внешнего вмешательства и внешнего управления. Наши «реформаторы» вовремя не заметили радикального изменения своего имиджа на Западе: вместо респектабельных реформаторов-романтиков свободы там уже сложился образ насквозь коррумпированной, вороватой и вероломной шайки, все практики которой находятся вне цивилизованного поля и поля легитимности.

Иными словами, образ России начинает складываться по той же модели, что и образ Африки, нуждающейся, как сегодня вполне откровенно говорят, в «реколонизации». Если обобщить всё то, что успела написать либеральная пресса о России и всей её истории, то легко усматривается лейтмотив: главный изъян реальной истории России в том, что она не была вовремя колонизована Западом. Одни при этом сетуют на то, что Россия приняла христианскую веру от Византии, а не от Рима, другие – на то, что поворот к Западу не состоялся во времена Лжедмитрия или «семибоярщины», третьи оплакивают «демократический февраль» 1917 года, четвёртые осуждают бессмысленную жестокость «большевистского сопротивления» Германии в 1941 – 1945-х, помешавшую простому советскому человеку уже тогда пить баварское пиво.

Словом, создаётся впечатление, что российская история развёртывалась в присутствии некоего наблюдателя, «умеющего ждать». И вот наконец он, кажется, своего дождался: для реколонизации Западом Россия вполне созрела.

При этом разговор о вполне земной, материальной заинтересованности Запада в энергоносителях и прочих дефицитных ресурсах, относящихся к «низменному» уровню физической экономики, пока что в открытую не ведётся. Более респектабельным выглядит разговор о безопасности. Те самые господа, которые демонтировали доставшийся от СССР военно-промышленный комплекс и разрушали армию под предлогом того, что «у новой России нет врагов», сегодня говорят о том, что Россия слишком слаба для того, чтобы самостоятельно, без американского военного покровительства, обеспечить свою безопасность с Юга. Ну а что находится на Юге, мы знаем: там находятся нефтяные залежи Каспия – психоаналитически вытесненный из официального «госдеповского» сознания «либидональный объект».

Не установив господства над Евразией, нельзя осуществить глобального перераспределения ресурсов в свою пользу – вот аксиома нового стратегического мышления атлантизма.

Так или иначе, воля к власти возобладала над волей к творчеству и тем самым мир вступил в фазу новых военных потрясений и тотальной дестабилизации. Парадокс всей ситуации состоит в том, что рыночная идеология «новых правых», сменившая идеологию левых и «новых левых», оказалась камуфляжем, скрывающим стратегию антирыночного ответа Запада на стихийные законы рынка.

Задача в целом ясна. Если вы не желаете укрощать свои потребительские аппетиты и одновременно вам недостаёт творческой способности удовлетворить их на основе фундаментального прорыва к качественно новому уровню производительности, то вам необходимо осуществить следующее.

1. Облегчить всеми возможными мерами свой доступ к дефицитным натуральным ресурсам – сырью и энергоносителям.

2. Учитывая в принципе ограниченный характер этих ресурсов, требуется установить свою квазимонополию на их исследование. Наиболее радикальной мерой в этом отношении является такая реорганизация мировой экономической системы, которая бы предусматривала последовательное уменьшение промышленного потребления ресурсов в странах, не причисленных к кругу «избранников прогресса». Иными словами, требуется либо закрыть этим странам доступ к индустриализации, либо осуществить деиндустриализацию применительно к тем из них, которые «незаконно» – по меркам нового мирового расизма – совершили свой прорыв в круг индустриально развитых.

3. Ясно, что именно в отношении последних предстоит употреблять наиболее жёсткие меры давления и технологии направленной социально-экономической деградации. Для этого требуется всемерная дискредитация населения этих стран как недостойных владельцев своих богатых территорий и опасно расточительных пользователей ресурсами планеты.

Здесь мы и подходим к настоящей сути «реформ», организованных во всём постсоветском пространстве. Суть их с этой глобально-стратегической высоты сводится к следующему.

1. Приватизация государственной собственности, в том числе богатств земных недр.

2. Создание открытой экономики, в которой запрещены протекционистские меры, преференции для собственных потребителей и ограничения на вывоз капитала.

Сочетание пунктов 1 и 2 создаёт автоматически ситуацию, при которой преимущественными пользователями дефицитных ресурсов становятся зарубежные заказчики. Ибо открытая экономика тяготеет к установлению мировых цен на такие ресурсы, а бедные отечественные потребители не в состоянии платить за ресурсы по таким ценам. Местное население, как и местная предпринимательская среда, исключается из круга пользователей всем тем, что составляет промышленную цивилизацию, возвращаясь тем самым к допромышленному образу жизни.

3. Ликвидация государства как собственника и гаранта национальной экономики в сочетании с мерами, ставящими эту экономику в состояние свободной конкуренции с более сильной иностранной, ведёт к быстрой ликвидации собственной промышленности как неконкурентоспособной и нерентабельной.

4. Такое экономическое обесценивание национальной среды, воспринимаемой как малоперспективная, в сочетании с мерами по легализации вывоза капитала приводит практически к полному прекращению реальной инвестиционной деятельности. Складывается такая система предпринимательских ожиданий и оценок, такая «этика», при которой эффективным предпринимателем изначально считается лишь тот, кто так или иначе приобщён к передовой и надёжной зарубежной экономической среде. Национальный предприниматель в этих условиях выступает как лишённый настоящей перспективы изгой – представитель архаичного типа поведения.

Всё это означает ни меньше ни больше как переход от единого пространства прогресса, завещанного идеологиями европейского просвещения, к раздвоенному, качественно разнородному пространству, в котором предстоит обитать антропологическим типам, неравным по своему достоинству. Один, высший тип, должен отвоевать пространство у низшего – в этом суть концепции глобальной открытой экономики как среды естественного рыночного отбора человеческих типов.

Итак, суть современного монетаристского поворота состоит в том, чтобы превратить экономическую власть денег из относительной, ограниченной известными условиями места, времени и компетенции, в абсолютную, тоталитарную. Это состояние достигается тогда, когда свободной продаже подвергается всё – в том числе земля, национальная территория, равно как и все продукты человеческой деятельности, вплоть до государственных стратегических решений, имеющих своих покупателей.

Капитализм нового времени пришёл как носитель демократического экономического переворота, связанного с производством массовой продукции для массового потребителя. Новейший капитализм приходит как экономическая система, обслуживающая избранных – легко получающих деньги и легко с ними расстающихся ради гедонистических прихотей. Производить для масс в этой новой системе становится просто невыгодным; следовательно, массы отлучаются от нормального рыночного потребления, выталкиваясь в примитивное натуральное хозяйство, в попрошайничество, в криминальные субкультуры, живущие мелкими кражами и уличными набегами.

Сегодня формируется режим однопартийной диктатуры, призванной навечно закрепить «завоевание демократии» – то есть приватизации.

Действительной пружиной политической борьбы в стране, одним из кульминационных моментов которой был расстрел парламента в октябре 1993 года, является забота новых собственников о гарантиях своей собственности. Не борьба «демократии с тоталитаризмом», а борьба новых собственников за «полное и окончательное» закрепление результатов приватизации – вот истинное содержание постсоветского политического процесса.

Да, США установили свой статус в качестве единственной сверхдержавы, получили в своё распоряжение почти всё геополитическое наследие своего бывшего противника, успешно закрепляются в постсоветском пространстве как плацдарме для покорения всей Евразии. Но их грызёт та же тревога, что и наших приватизаторов: они хотели бы иметь полное силовое закрепление того, к чему они получили доступ явочным образом.

Геостратегическое мышление Соединённых Штатов «зреет» по мере того, как происходит всё более откровенная социальная поляризация мира и открываются две противоположные перспективы: одна – для избранных, предназначаемых для вхождения в новое информационное общество, другая, противоположная, – для отверженного большинства мира. Америке становится всё более ясным, что новый мировой порядок – расистский по своей глубинной сути – не может держаться на какой-то инерции – он требует силового обеспечения. Следовательно, война, которую уже фактически начала сверхдержава, – это мировая гражданская война, разделяющая экспроприируемых и экспроприаторов. В этом – ключ к объяснению и самого характера войны, и сопутствующих ей «символических репрессий» – расчеловечивание жертв агрессии, выводимых за рамки цивилизованного отношения.

Но признание социального характера начавшейся мировой войны как войны, в основе которой лежит замысел глобальной экспроприации, сегодня ещё скандализировало бы общественность на самом Западе. Поэтому мировой гражданской войне придумали камуфлирующие псевдонимы: сначала её назвали мировым «конфликтом цивилизаций», теперь склоняются к тому, чтобы назвать её «борьбой мировой цивилизации с мировым варварством».

Любопытная получается картина. Сначала новая «открытая экономика» выталкивает из сферы цивилизованного существования и потребления целые слои населения, а затем либеральные социал-дарвинисты сокрушаются по поводу изобилия столь низкокачественного человеческого материала, с которым «надо что-то делать». Специфическая близорукость этого нового либерализма проявляется в том, что он не желает видеть в этом «материале» продукты собственной политики – тех самых реформ, которых он сегодня навязывает всей мировой периферии, в том числе и странам, ещё недавно такой периферией не являвшимся.

Разумеется, наиболее ярким и чистым воплощением этого поведенческого типа являются западники в странах не-Запада. Они управляются Западом ещё до того, как могут срабатывать рационально организованные механизмы такого управления. Они прямо-таки стыдятся национальной идентичности и опасаются быть застигнутыми в роли проводников национальных интересов своих стран.

Подозревает ли это подобострастное западничество о своей подлинно исторической роли: о том, что оно подстрекает худшие силы на Западе и тем самым ведёт к скорой драматической компрометации Запада в глазах незападного большинства мира?

Сторонники этносуверенитетов, раскалывающие великие суперэтнические образования, судя по всему, выполняют чужую работу: те государства, которые образуются в результате их усилий, заведомо не могут рассчитывать на подлинную самостоятельность: их удел – стать вассалами крупных держав Запада и служить доктрине однополярного мира, в котором центральная «звезда» окружена послушными сателлитами.

Самое главное сегодня состоит в том, что развязанная США мировая война является империалистической и воплощает мировой реванш старых и новых эксплуататоров, решивших воспользоваться крушением своего давнего оппонента – социализма. По своей глубинной сути и логике развёртывания – это мировая гражданская война сильных со слабыми, богатых с бедными, привилегированных с теми, кого намеренно лишают всего.

Ставкой новейшего мирового противоборства является вся планета как среда жизни и кладовая ресурсов. Поэтому и стратегический ответ на вызов глобального агрессора должен предусматривать глобальную солидарность потерпевших.

В облике тех, кто сегодня подвергся социал-дарвинистскому натиску и лишается прав на нормальное человеческое существование, современное человечество должно увидеть не экзотические черты «дефицитной культурной специфики», а черты общечеловеческого страдания, черты современника, права и достоинство которого предстоит спасти.

Назрели условия для создания нового, антибуржуазного интернационала, объединяющего всех всерьёз озабоченных ухудшающимся качеством жизни и теми экологическими, культурными, моральными издержками, которыми чреват экономический прогресс в его буржуазном выражении. Не люмпены-потребители, завидующие сытому Западу, будучи не в состоянии до него подняться, а носители новой планетарной ответственности, исполненные решимости урезонить вскормленного на самом Западе или на примере Запада примитивного потребительского типа, – вот кто образует этот новый интернационал. Вполне естественно, что его представители активно обращаются к наследию великих незападных культур, в которых постэкономические и постпотребительские мотивации человека новейшей формации могут найти своё мировоззренческое и ценностное подтверждение. Речь, таким образом, идёт не столько о «конфликте цивилизаций» как таковом, сколько о конфликте «буржуазной цивилизации» с великими духовными традициями всех цивилизаций, включая и альтернативные течения самого Запада, в своё время задавленные и деформированные.

Нет ли уже у нас, наблюдающих нынешнюю вакханалию «адаптированных к рынку», веских оснований подозревать, что «неадаптированными» оказались лучшие, а «адаптированными» – худшие? Причём речь идёт не о том, чтобы занимать позицию экономического или антиэкономического романтизма, питаемого одной только моральной впечатлительностью. Обратившись к современной экономической статистике, мы убеждаемся в том, что организаторы рыночных реформ во всём постсоветском пространстве, равно как и в других мировых регионах, опекаемых цензорами МВФ, спровоцировали не эволюцию, а инволюцию. Никто из них так и не объяснил общественности, почему в результате их «реформ» наиболее быстрыми темпами свёртываются не устаревшие, а именно самые передовые, наукоёмкие производства, относящиеся к новейшему технологическому укладу.

«Доля современного технологического уклада в структуре производства машиностроительной продукции сократилась с 33% в 1992 году до 21% в 1998-м… Если в конце 80-х годов доля промышленных предприятий, ведущих разработку и внедрение нововведений в СССР, составляла около 2/3, то после 1992 года она снизилась до 22,4%… Объём научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок сократился более чем в 10 раз…»

Подобно тому как большевики классово предпочитали материально неимущих, американские миллионеры предпочитали интеллектуально неимущих, не мудрствующих парней, любящих кока-колу и жвачную резинку.

На деле СССР и советский человек играли роль силы удерживающей перед лицом подступающих сил мирового хаоса. СССР не только сдерживал США от мировой авантюры, которая оказалась возможной только сегодня и ведёт мир к трагедии, а агрессора – к гибели. СССР как специфический тип государственности сдерживал, словно обручем, сложившуюся цивилизационную структуру, подтачиваемую разными центробежными силами.

Создатели нового, социалистического строя в России были не меньшими и не большими доктринерами, чем нынешние организаторы «реформ».

Либерализм как теория, представленная такими классиками, как Дж.Локк, Дж.С.Милль и А.Токвиль, – это одно, либерализм как феномен современной массовой культуры – это другое.

Ясно, что перед нами – стратегия сил, сознательно развязывающих себе руки для новых теневых экспроприаторских практик.

На мировом уровне уже вполне ясно, что свою гегемонистскую модель однополярного мира США могут последовательно осуществить лишь при условии разложения всех социумов, способных составить реальную оппозицию этим планам.

«Терроризм» будет менять свою форму в зависимости от нужд американской мировой стратегии. Сегодня под ним понимаются «диктаторские режимы», не склонные приветствовать новую мировую миссию Америки. Завтра это наверняка будут уже просто слабые режимы, не способные обуздать преступность в своих странах или удержать её в национальных границах. Единственным способом снискать алиби для них станет добровольное согласие принять у себя американских миротворцев – сначала как будто бы на время, а затем фактически навсегда.

Новейший либерализм не только совершил предательство по отношению к Просвещению, пойдя на потакание инстинкту в его борьбе с нравственным разумом; он предал Просвещение, пойдя на потакание этносепаратизму. Стратегический замысел понятен: оспаривать американский однополярный порядок на деле способны только крупные государства. Почти все крупные государства являются полиэтническими. Следовательно, спровоцировав племенного демона на бунт против «империи», можно дестабилизировать и в конце концов разложить крупные государства, оставив единственную сверхдержаву в окружении мира, представленного исключительно малыми и слабыми странами. И здесь мы, как и в предыдущем примере, наблюдаем загадочную встречу спонтанного хаоса, связанного с ослаблением прежних цивилизованных синтезов, со стратегическим заказчиком на управляемый хаос.

И никто тогда не отдавал себе отчёта в том, что советская программа развития останется для всех последней программой развития; впереди их ожидали программы управляемой деградации в виде деиндустриализации, обязательного свёртывания массового среднего и высшего образования, науки и культуры. Никто ещё не знал, что новый мировой порядок, куда все так стремились, будет порядком сегрегационным: для одних – продолжение эпопеи прогресса с привлечением дополнительных ресурсов, захваченных в ходе нового геополитического передела мира, для других – деиндустриализация, имеющая целью высвобождение земных ресурсов для тех, кто более этого достоин.

Подключение мировой периферии, куда теперь зачисляются и бывшие союзные республики постсоветского пространства, к глобальной экономической системе отныне возможно только на условиях реколонизации. Не самостоятельные субъекты развития, имеющие собственную программу и перспективу, а обслуживающая мировой центр сырьевая периферия.

Архаизация и деградация для всех республик бывшего Советского Союза выступают не только как стихийный результат разрушения советской системы роста, но и как обязательная к выполнению программа, навязанная МВФ и другими директивными органами нового, однополярного мира.

Если прежде республикам СССР навязывались ускоренная индустриализация и специализация, то теперь навязывается деиндустриализация вместе с обязательным свёртыванием государственных программ образования, науки и культуры. Не успели новые правящие элиты побывать в роли националистов, как им навязывается роль компрадоров, обязанных освобождать свои ресурсы и территории для новых хозяев мира. Коррумпированные правители, не способные к эффективному экономическому и административному управлению, жаждут западных кредитов. Им ставят непременное условие: кредиты даются под программу деиндустриализации и демонтажа всего того, что можно отнести к внерыночной подстраховке «человеческого фактора». В глазах новых колониальных администраций человеческий фактор местного типа не заслуживает никакого снисхождения, рассматривается как реликт советского гуманизма, не вписывающийся в новый социал-дарвинистский мировой порядок.

Наделав долгов (займов), которые немедленно раскрадываются приближёнными, новая «независимая администрация» во всех бывших республиках СССР (за исключением несговорчивой Белоруссии) фактически превратилась в администрацию по обслуживанию внешнего долга. Единственными настоящими обязательствами правящие «националисты» (они же – правящие «западники») считают обязательства по долгам перед Западом и представляющими его международными финансовыми институтами. Никаких обязательств перед собственным населением они фактически не имеют и не несут. И чем в большей степени они оказываются провинившимися перед собственными народами, тем больше они нуждаются во внешней поддержке и готовы платить за неё национальными интересами. […]

Свою приватизацию бывшей социалистической собственности они обставили так, будто это и есть естественный демократический переворот в экономической сфере – залог необратимости «демократических завоеваний». Несомненно, имел место сговор между бывшей номенклатурой, пожелавшей превратиться в новый класс крупных собственников, и западными покровителями «демократических реформ». Мы закроем глаза на ваши нелегитимные манипуляции с бывшей общенародной собственностью, вы должны закрыть глаза, а вернее – признать неизбежность наших геополитических манипуляций во всём постсоветском пространстве, незыблемость вашей собственности и незыблемость нашего мирового порядка взаимоувязаны. Такая «договорённость», основанная на увязке в один пакет признания Западом номенклатурной приватизации с признанием нашими «западниками» результатов победы Запада в холодной войне и его новых прав в мире и в постсоветском пространстве, несомненно, лежала в основе послевоенного порядка.

Однако уже со второй половины 90-х годов множатся симптомы того, что новый порядок не является послевоенным, закрепляющим некий статус-кво. Он скорее является предвоенным. Западные хозяева обманули местных компрадоров. Судя по всему, угроза пересмотра результатов постсоветской приватизации может идти не только изнутри, как утверждали западные советники, рекомендующие нашим новым собственникам хранить свои счета за границей. Сегодня она идёт не столько изнутри, сколько извне. Судя по всему, хозяева нового мира не согласны оставлять ресурсы постсоветского пространства исключительно в руках внутренних приватизаторов: они сами на них претендуют.

Сегодня на Западе поднялась настоящая волна разоблачений «русской мафии», в состав которой более или менее явно зачисляются всё более широкий круг представителей правящей российской элиты. Можно прямо сказать: общественное мнение Запада уже вполне готово к аресту российских вкладов за рубежом как запятнанных коррупцией и другими теневыми практиками. Одновременно всё более говорится о неэффективном управлении страной, готовой быть захваченной уголовными элементами и террористами. Так что объявленная Америкой глобальная война с терроризмом вполне может в самое ближайшее время перейти в войну с «правящей российской мафией». Уже сегодня Россия окружается кольцом американских военных баз под многозначительным предлогом: нежеланием и неспособностью России эффективно бороться с силами преступности и терроризма, концентрирующимися во всём постсоветском пространстве.

Периферийному же пространству отныне адресована не демократическая идея, а идея реколонизации и авторитарного внешнего управления. «Не мир, но меч», меч нового имперского укротителя туземной анархии и варварства – вот что теперь готов нести Запад в лице своей воинственной сверхдержавы на Восток. Перед лицом этой «новой мировой идеи» нашим приватизаторам уже вряд ли стоит рассчитывать на «принцип неприкосновенности результатов приватизации». Эти результаты будут пересмотрены новыми хозяевами мира, глядящими на своих бывших подручных с уже нескрываемым презрением.

Сегодня правые западники-либералы также поверили в новый мировой порядок, идущий с Запада, превратили холодную войну в холодную гражданскую войну с «красно-коричневым большинством» и приступили к тотальному национальному разоружению, объявив патриотизм «последним прибежищем негодяев». Но любимая ими Америка вместо нового мирового порядка сегодня начала новую мировую войну за окончательное прибирание всех ресурсов мира к своим рукам. Никакими новыми доверительными полномочиями нашу демократическую элиту она обременять более не намерена. Перед последней, следовательно, встаёт та же альтернатива, что и перед большевиками накануне Второй мировой войны: уйти в небытие, оставив всю свою собственность в распоряжение завоевателя, либо снова поднять патриотическое знамя. Без народа и против него отстоять свою новую собственность наша правящая элита не в состоянии – для этого она слишком перестаралась в пацифистском рвении разрушения армии и других бастионов государственности.

Отстоять собственность она может только вместе с народом, на основе новой идеи национального единства. Но для этого ей предстоит нелёгкая работа реконструкции собственности и пересмотра результатов приватизации в сторону большего демократизма и принципа социальной справедливости. Поддаются ли новый строй и новая собственность такой реконструкции и хватит ли у новой элиты коллективной мудрости и воли на это – вот поистине главный вопрос эпохи начала новой империалистической войны.

Где, спрашивается, будут искать и находить опору люди, порвавшие с национальным консенсусом и противопоставившие себя общественным интересам как таковым? Ясно, что они станут искать её во внешних силах, становящихся их единственным прибежищем.

В ком, в свою очередь, будут искать опору силы внешней агрессии, заинтересованные в том, чтобы изнутри разложить и деморализовать атакованный ими социум? Разумеется, в людях, давно уже тайно или явно этому социуму себя противопоставивших.

Всемирно-историческая неудача, постигшая новых буржуа в деле снискания социальной легитимации асоциальных практик, а также социокультурное и материальное оголение людей, лишаемых накопленного символического капитала – норм, традиций, духовных мотиваций, – открывают дорогу новому неприкрытому насилию. Новый милитарист – это не культурный герой, воплощающий харизму покровителя и освободителя слабых, а социал-дарвинистский циник, замысливший очистить себе место под солнцем за счёт всех слабых и незащищённых. Вот она, истина «союза правых сил» нашего времени: начинали они с провозглашения прерогатив рынка, во имя которых надо ограничить сферу социально и морально защищённого. Кончают – провозглашением прерогатив силы, которая «всегда права». Из «архаичной темноты» прямо на сцену современности пробирается носитель голой социал-дарвинистской «правды», не признающий прежних стеснений.

Он решил сполна воспользоваться тем радикальным демонтажом символического (морального и культурного) капитала человечества, который успели совершить «рыночные реформаторы» в разных регионах мира. Знали ли эти реформаторы, что своим погромом культуры и морали как помех бескомпромиссной рыночной рациональности они расчищают дорогу новой бестии, которая, возможно, окажется ещё ближе стихии голого инстинкта, чем белокурая бестия фашизма.

Либеральная политика в России, понятая как полный отказ от всяких специальных идей и обязательств в пользу «естественного рыночного отбора», поставила народ в условия вымирания. […]

Дело в том, что у либеральных реформаторов в России подпали под подозрение сразу два социально-исторических образования. Первое – это вся система социально-экономического роста, созданная при коммунистическом режиме, финансируемая и поддерживаемая государством. Эта система вызывает у правящих либералов одновременно и острейшее идеологическое неприятие как идеологически чуждое, и практическое (экономическое) неприятие как непредусмотренная рыночной самоорганизацией нагрузка на экономику. Разумеется, если под экономикой понимать некий коллективный общественный организм, то есть посмотреть на неё с позиций общественного воспроизводства в целом, то государственные инвестиции в науку и наукоёмкие производства, в образование и здравоохранение никак нельзя понимать как «накладные расходы», противоречащие критериям рентабельности. Напротив, как показала современная экономическая теория, вложения в развитие человеческой способности к труду – «человеческий капитал» – являются наиболее рентабельными в стратегическом экономическом плане.

Но всё дело в том, что наша либеральная идеология не оперирует такими понятиями, как «общественное производство», «национальная экономика» и другими «коллективными сущностями». Центральным понятием этой теории, основанной на номинализме, является «индивидуальный собственник», подсчитывающий только личную выгоду, причём в масштабах своего индивидуального времени. Ясно, что то, что может быть наиболее перспективным для экономики в целом – инвестиции в инфраструктуру, в долгосрочные фонды, в систему коммуникаций, равно как и вложения в систему образования, науки и культуры, – на его индивидуальном уровне не воспринимаются как рентабельные, то есть сулящие ему лично скорую и ощутимую отдачу.

Иными словами, буржуа как специфический персонаж новейшей либеральной теории не ассоциирует себя с обществом. Он скорее воспринимает себя как заброшенный в чуждую ему среду персонаж, сознающий, что всё то, что может быть выгодно ему, совсем не обязательно даёт выгоду обществу. Это сознание делает его особого рода подпольщиком, и в качестве такого подпольщика он и действует: даёт взятки чиновникам, подкупает правоохранительные органы, депутатов и министров, дабы выгодное лично ему, но не обществу тем не менее прошло цензуру общественного контроля. Между краткосрочной рентабельностью на частнособственническом уровне и долгосрочной рентабельностью на коллективно-общественном уровне возникло всё более ощутимое противоречие, которое пытается во что бы то ни стало затушевать либеральная экономическая теория. Общество предстаёт как извечный оппонент этой теории, которого она всячески стремится принизить и притязания которого – дискредитировать.

Учителя терпимости и согласия должны были бы обращаться со своей проповедью в первую очередь к тем, кто имеет преимущественные позиции – ведь именно им предстоит поступиться хотя бы частью своей властной и собственнической монополии в пользу более обделённых. Вместо этого либеральные учителя сделали мишенью своей кампании идеологической дискредитации народную «традиционалистскую ментальность», «религиозно-фундаменталистскую мораль», «архаичные мифы» социального равенства и справедливости. Получается, терпимости учат не тех, у кого всего много, а тех, у кого и без того мало, не тех, кто держит власть и собственность, не желая поступиться и крохами того или другого, а тех, кто испытывает притеснения со стороны первых. Многозначительная асимметрия «либерального разума»!

Только народ своим социальным, политическим и моральным давлением способен воспрепятствовать вырождению «гражданского договора» в манипулятивные политические игры и насытить его конкретикой эффективного социального контракта, затрагивающего повседневное «качество жизни».

Народ по некоторым признакам является природным или стихийным социалистом, сквозь века и тысячелетия пронёсшим крамольную идею социальной справедливости.

Словом, надо прямо сказать: по критериям, с которыми либеральные «младореформаторы» подходят к туземному населению, само существование последнего является нелегитимным. Ни у экспортированной либеральной идеологии, ни у рыночной теории новейшего «чикагского образца» нет никаких имманентных оснований для узаконения народов, существующих в новом реформационном пространстве лишь де-факто, но не де-юре. Когда ему не выплачивают зарплату или определяют её размер, во многие десятки раз ниже прожиточного минимума, когда его лишают других жизненных средств в виде доставшейся от прошлого системы здравоохранения, социальной защиты и т. п., то речь идёт не о каких-то ошибках, эксцессах и отклонениях, а о том, что буквально соответствует «духу и букве» реформационной стратегии. Напротив, отклонениями следует признать противоположные случаи, когда зарплату всё-таки выплачивают, услуги социального страхования предоставляют, привычные льготы сохраняют. Именно эти случаи «признания де-факто» следует считать временными, промежуточными, компромиссными. И компромиссы эти определяются не намерением реформаторов, не диктатом их теории, а инерцией «проклятого прошлого» и сопротивлением среды, искажающим логику теории.

Сценарии новейшего либерального реформаторства во всех посткоммунистических и «посттрадиционалистских» странах являются дестабилизационными в радикальном смысле. Не в том смысле, что всякий переходный период характеризуется дефицитом устойчивости, а в том радикальном смысле, что данные сценарии означают геноцид населения.

Статистика «нового предпринимательства» свидетельствует, что нувориши рынка значительно быстрее сколачивают баснословные состояния именно в деградирующей среде, лишённой привычных средств самозащиты, а не в среде развитых и хорошо защищённых гражданских обществ.

Не означает ли это, что стратегические игры раскованного индивидуализма оказываются играми с нулевой суммой: выигрыш не связанного «традиционными обязательствами» меньшинства покупается ценой проигрыша незащищённого большинства, которого сначала манят процветанием, а на деле готовят к участи изгоев?

В самом деле, если одни ожидают для себя максимально возможных дивидендов при минимальных усилиях, и в этом видят логику либеральной эмансипации и прогресса, то реально осуществить это можно только при условии, что другим, – и таких должно быть больше, – предстоит совершать максимально возможные усилия, довольствуясь при этом минимальными – мизерными – результатами. «Принцип удовольствия» для одних должен окупаться бесчеловечно жёстким «принципом реальности» для других, не причисленных к избранным «баловням прогресса». Безграничная свобода либерального меньшинства должна быть обеспечена безграничным закабалением «нелиберального» большинства. Таков стратегический горизонт нового либерального проекта для мира.

В частности, так называемые свободные экономические зоны – это зоны, где иностранный капитал освобождается от цивилизованных стандартов социального контроля и защиты трудящихся. Полная деградация социальной среды, варварство неприкрытого хищничества и социальной безответственности – таково содержание экономического либерализма для стран, «переходящих на рельсы рыночной экономики».

Как теперь оказывается, имитационная модель заменена дискриминационной моделью: на мировой периферии осваивают эксперимент капитализма, освобождённого от всех примесей социальной ответственности.

Стратегический вопрос заключается в том, какой расизм несут новые капиталистические практики: расизм, обращённый вовне, к незащищённой периферии мира, которой предстоит своими новыми лишениями оплачивать гедонизм «цивилизованного меньшинства» человечества, или внешний расизм постепенно всё больше будет переплетаться с внутренним социальным расизмом, бумерангом ударяющим по западной метрополии? В первом случае сценарий будущего соответствует модели «конфликта цивилизаций», на самом деле скрывающей мировую гражданскую войну метрополии с «реколонизуемым» большинством человечества, во втором – открывается возможность нового интернационала, объединяющего жертв внутреннего и внешнего социального колониализма и апартеида.

При этом они (претендующие на роль новых суперменов) не верят ни в прогресс, ни в светлое будущее всего человечества. Они – реалисты и отдают себе полный отчёт в том, что то, чего они желают для себя, предстоит просто отобрать у других. Прогресс заменяется новым реализмом силового перераспределительства, история – геополитикой.

Не будем прятать голову в песок: концентрированным воплощением этого изгойства по критериям нового либерализма выступает сегодня русский народ. Это он является носителем «не того» менталитета, «не той» традиции, «не той» веры. Прагматически это объясняется тем, что он оценивается как «незаконный» (то есть недостойный) наследник самой большой в мире территории и сосредоточенных на ней дефицитных ресурсов, на которые есть «более достойные» претенденты. Психологически это ещё объясняется и местью за страх, который он вызывал в качестве организатора могучей и грозной сверхдержавы.

Совсем недавно мы слышали о том, что в либеральной картине мира нет понятия коллективной ответственности и любые санкции, основанные на таком понятии, противоправны. Теперь те самые наставники принципа первонаследной ответственности (правового номинализма) занимаются демонизацией целых народов, стран и континентов, подлежащих выбраковке как источники загрязняющего планету неполноценного человеческого материала.

Внутри страны либеральные идеологи не стесняются прямо по радио и телевидению заявлять, что настоящая демократия придёт в Россию лишь тогда, когда «это» поколение вымрет. В глобальном масштабе эти же идеологи заявляют, что новый мировой порядок не совместим с существованием «стран-изгоев». Ошибаются те, кто считает себя гарантированным от внесения в подобный список, – он будет расширяться, ибо тактика новых мировых «чистильщиков» – изолировать свои жертвы и уничтожать их поодиночке или небольшими группами. За одними группами последуют другие, в свою очередь предварительно демонизируемые.

Отсюда необходимость двух презумпций.

Первая: не считать себя навсегда выведенным из круга подозреваемых – в расовой войне личные заслуги и услуги не спасают – в счёт идёт «наследственность» как таковая.

Вторая: не ждать, когда соседа уничтожат, а прийти ему на помощь в нужный момент – ведь колокол, который, кажется, звонил по нему, на самом деле звонит по тебе.

Капитулянтская податливость, как известно, распаляет агрессора, провоцируя его на эскалацию притязаний. «Все позволено в присутствии позволяющих» – так раскрывается либерально-эмансипаторская формула для господ мира сего.

Апофеозом этого реванша естественности и стал новейший социал-дарвинизм как антитеза классическому гуманизму.

Те, кто по-прежнему цепляется за демократические презумпции и видит в нынешнем глобальном сдвиге победу демократии над тоталитаризмом, свободы – над деспотизмом, обречены быть вытесненными на обочину нового мирового порядка. Ибо естественный отбор означает «демократию меньшинства» и свободу сильных – при небывалом ещё бесправии слабых – незащищённых и неприспособленных.

Романтикам свободы предстоит быть вытесненными со сцены, заполняемой последовательными социал-дарвинистами.

Точно так же и на новую мировую войну, начавшуюся как «война с международным терроризмом», необходимо взглянуть не только с военных, но и с гражданских позиций, то есть открыть в ней скрытый смысл гражданской войны преуспевших против непреуспевших, требования которых преуспевшим сильно наскучили.

Смысл глобального сдвига, понятого согласно социал-дарвинистской методологии, состоит в том, что в условиях дефицитности земных ресурсов планету предстоит избавить от лишних ртов и от всех неприспособленных: сцену займут приспособленные.

Но это означает не только безжалостную чистку в среде неприспособленных и потерпевших поражение. Решительная чистка ожидает и тех, ещё пребывающих в стане победителей, которые как раз и обеспечивали эту победу своим гуманитарным красноречием и моральным пафосом. Нынешняя смешанная ситуация, когда рыночных социал-дарвинистов дополняют носители старого либерально-демократического принципа, должна быть признана временной. Лицо завтрашнего глобального мира станут определять откровенные социал-расисты, не обременённые старыми гуманитарными комплексами, – уже сегодня вполне чувствуется их новый тон, чуждый «эклектике». Не демократы, чувствующие себя обязанными старой либеральной традиции, а новые расистские организаторы мира, осуществляющие селекцию человечества, – вот подлинная идентичность носителей однополярного мира.

И вот сегодня на месте России, олицетворяющей кичливую силу и неумолимый натиск, мы имеем слабую, незащищённую, оскорбляемую и угнетаемую сильными мира сего страну. Имеет ли такая страна свои шансы в завтрашней истории? Имеет, если политическую активность в завтрашнем мире будут питать не только носители социал-реализма и социал-дарвинизма, но и носители альтернативного принципа сострадательности, солидарности и участия.

В роли державы, насаждающей диктат силы и расистские двойные стандарты, США рискуют тем, что именно лучшие, а не худшие, воодушевлённые, а не циничные станут носителями грядущего антиамериканизма.

В конечном счёте это грозит Америке положением, в котором не раз оказывались мировые победители: одинокой силы, которую подстерегает исторический случай – тот самый, которого даже внешне подобострастное окружение тайно, но напряжённо ждёт.

Судя по многим признакам – в частности, по той «культурной революции», которую осуществляют в России правящие рыночники, соответствующая профилактическая работа, связанная с окончательным погашением нравственной, духовной пассионарности, уже вовсю ведётся. Иными словами, нынешние победители – внутри страны и в глобальном масштабе, не рассчитывая привлечь на свою сторону лучших, активизируют худших, выдавая их за современный человеческий стандарт, и всеми мерами гасят энергию лучших, сохранивших способность оценивать мир с позиций социального и нравственного начал.

Такая стратегия победителей чревата глобальным гуманитарным риском для всего человечества – его катастрофическим духовным и нравственным обеднением. Но риск, связанный с эффектами бумеранга, таится здесь и для носителей социал-дарвинистского принципа. Когда социал-дарвинизм очистится от всяких «гуманитарных примесей» и выступит в обнажённом виде перед лицом человечества, ещё недавно в значительной своей части верующего в ценности либеральной демократии, то не будет ли это означать такого сужения социальной базы нового мирового порядка, которое поневоле превратит этот порядок в заложника голой полицейской силы – неприкрытой диктатуры меньшинства?

Драматической особенностью наступившей эпохи является неожиданное доминирование первого, расистского принципа, потеснившего классический западный гуманизм.

Начавшаяся после холодной мировая война – это борьба за отвоевание маленькой планеты со всеми её дефицитными ресурсами у незападнического туземного большинства и передачу их в руки наиболее достойных – избранных. Недостойным предстоит потесниться не только в пространстве, отступив в отведённые для них резервации, но и во времени, отступив из светлого будущего, некогда обещанного всем, в проклятое прошлое, ставшее судьбой расово неполноценных и неприспособленных. Чтобы до поры до времени замаскировать этот замысел или как-то затушевать смысл новой глобальной агрессии Запада, была предложена формула «конфликта цивилизаций».

Она позволяет, во-первых, скрыть, кто же является настоящим агрессором, а во-вторых, – и в этом самое главное – замаскировать социальную природу конфликта, представив его как этнорелигиозный, вызванный фатальной некоммуникабельностью разнокачественных антропологических типов.

Сказанное позволяет уточнить, кто является истинным оппонентом глобального социал-дарвинизма. Те, кто сопротивляется новому натиску Запада, противопоставляя проекту вестернизации принцип плюрализма культур, и те, кто сопротивляется новому геополитическому гегемонизму, противопоставляя однополярному миру принцип национально-государственных суверенитетов, заслуживают понимания и поддержки.

Новая мировая война, начатая Америкой, – это процедура классового очищения цивилизованного мира от нецивилизованных элементов, в распоряжении которых даже после краха представляющей их сверхдержавы частично сохранились такие средства самозащиты, как национальное государство, армии и «фундаменталистские идеологии». Всё это и должно быть сокрушено в ходе «глобальной антитеррористической операции», организованной США. Решающим условием такой операции является идейное перевооружение «благополучной части человечества» на платформе непримиримого социального расизма. […]

В своей полемике против евразийства, отстаивающего особые геополитические приоритеты России в постсоветском пространстве и особую значимость славяно-тюркского, славяно-мусульманского народа, западники не устают подчёркивать наше христианское родство с Западом.

Но разве нынешний западный социально бесчувственный либерализм, прямо перерастающий в социал-дарвинизм, – это христиански ориентированное учение? Люди, в самом деле сохраняющие христианскую идеальность и соответствующую систему ценностей, должны были бы стать первыми, наиболее непримиримыми оппонентами рыночного социал-дарвинизма, задавшего программу новейшей западной миссии в России и во всём постсоветском пространстве.

Вторая странность наших западников – в странном игнорировании того факта, что посткоммунистическую, сознательно разоружившуюся перед Западом Россию последний ненавидит и презирает больше, чем Россию коммунистическую.

Словом, западная доктрина в отношении России основывается не на комплементарных процедурах цивилизационной избирательности, готовой отыскивать родственные себе черты в нашем наследии, а на огульном и агрессивном неприятии. Как же в этих условиях делать вид, что ничего особенного не происходит и западнический курс – единственно верная стратегия для России?

В той мере, в какой приверженность демократическим ценностям у наших западников является подлинной, следовало бы отметить, что они по меньшей мере будут шокированы не демократическим, а империалистическим, не пацифистским, а милитаристским, не плюралистическим, а гегемонистским поведением Америки.

Тем, кто готов абсолютно всё простить Америке – даже агрессивное нападение на ни в чём не повинные страны, даже бомбардировки мирных городов в центре Европы (Югославия), даже готовность нанести ядерный удар по гражданскому населению под предлогом борьбы с терроризмом, – следовало бы осознать, что сегодня быть западником (американским) – это одно, а быть демократическим плюралистом – совсем другое. Если в ответ на откровенно антидемократическое поведение Запада в условиях падения сдерживающих факторов вы продолжаете безоговорочно поддерживать западную экспансию, то следует признаться в том, что в основе вашей картины мира лежат не столько демократические ценности, сколько ценности белого расизма, отмеченного глубоко укоренившимися фобиями в отношении «азиатчины». Если Америку «полностью одобряют», несмотря на совершенно очевидные милитаристские гегемонистские сдвиги в её поведении и сознании, а Россию продолжают осуждать и ненавидеть, несмотря на её совершенно добровольное разоружение и уход из имперского пространства, то дело здесь отнюдь не в критериях демократизма и недемократизма, а в старых критериях внешнего и внутреннего расизма.

Биполярный мир означал диктат поделивших сферы влияния сверхдержав. На чём могла строиться аргументация американофилов в тех условиях? На том, что только мировая миссия США как сверхдержавы способна сдерживать глобальное наступление советского тоталитаризма. Иными словами, сверхдержавная мощь и амбиция США выступали не в качестве чего-то самоценного, а в качестве необходимого средства сохранения демократического ареала в угрожаемом мире. В те времена незыблемой презумпцией выступал полицентрический, демократически организованный мир, который должен наступить после того, как вынужденное с точки зрения Запада противостояние с Востоком закончится. И только теперь, после крушения восточной сверхдержавы, становится очевидным, что наличие Советского Союза модернизировало картину мира, осовременивая образ и поведение как Востока, так и Запада. Вслед за исчезновением СССР моментально выступила из тени зловещая архаика, казавшаяся преодолённой: колонизаторский Запад и колонизуемый Восток.

Те, кто с неожиданной лёгкостью принял порядок ничем не ограниченной американской однополярной гегемонии, тем самым демонстрируют своё расставание с ценностями демократического модерна. Они – западники, но уже не демократического, а старого колониального и расистского пошиба, связанного с безграничной верой в особые права и свободную миссию западного белого человека в мире, где «слишком много азиатов». Отныне мы имеем дело с новым типом западника.

Выстраивается достаточно определённая логика американского курса в мире после холодной войны. Стремление доминировать, прибирать к рукам ресурсы и территории ослабевших соперников, перекраивать пространство в свою пользу – в этой установке, по сути дела, нет ничего нового: она соответствует традиционному национальному эгоизму всякой, и в особенности большой, страны, обладающей имперской традицией.

Итак, перед Америкой стоит сегодня стратегическая задача: заставить мир принять однополярную диктатуру США. Выше уже было сказано, что такое принятие на базе собственно демократической традиции заведомо невозможно. Демократические ожидания нового мирового порядка однозначно связаны с плюралистической децентрализованной мировой системой, с разделением власти, исключающим диктат одной державы, с консенсусным принципом принятия глобальных решений.

Если мир однополярный и США как единственная сверхдержава готовы сделать всё, чтобы сохранить эту однополярность и извлечь из неё всё возможное, то пора по-новому взглянуть на идеологию и практику американизма. Если однополярный мир – это диктатура удобно устроившегося меньшинства, то и американизм превращается из либеральной идеологии в идеологию глобальной диктатуры «приспособленного» меньшинства над «неприспособленным» мировым большинством. Весь уже известный из опыта многовековой политической истории арсенал приёмов, посредством которых диктатуры оправдывали и обезопасивали себя, становится арсеналом победившего американизма, готового любыми средствами закрепить свою победу на весь XXI век.

В начале ХХ века коммуницизированный социализм решительно противопоставил себя классической демократии.

В начале XXI века американизированный либерализм, обретший черты социал-дарвинизма, столь же последовательно противопоставляет себя всей европейской демократической традиции.

Но в ХХ веке коммунистический тоталитаризм нашёл себе противовес в лице западного либерализма; новый социал-дарвинистский тоталитаризм, не оставляющий шансов неприспособленным, подобного противовеса пока что не имеет. Вот почему история XXI века обещает быть ещё более трагедийной, чреватой экзистенциальными «провалами» в невозможное, нежели история ХХ века.

Выше уже отмечались три направления американской стратегии во внешнем мире, связанные с оправданием однополярной диктатуры и созданием атмосферы, её питающей: противопоставление правящих элит массам; противопоставление стран, согласившихся на роль американских сателлитов, их региональному окружению (в случае, если оно считается враждебным США); насаждение «управляемого хаоса» в целях подкрепления миссии «американского народа» как последнего гаранта ускользающего порядка.

Обычно не замечаемое, но удивительное состоит в том, что современный либерализм давно уже стал не партией мира и согласия, а партией войны – гражданской и мировой. Дело в том, что навязываемые им директивы, – а речь идёт о директивном политическом мышлении, – совершенно неприемлемы для большинства, сохранившего потребность в национально-государственной и социальной защите. Посмотрите, какие предписания содержит Вашингтонский консенсус – триумвират, олицетворяющий диктатуру финансового капитала в современном мире.

Социал-дарвинистский принцип, ориентированный на тех, кто сию минуту демонстрирует рыночный успех, следовало бы признать не только вызовом социальной справедливости, но и вызовом социальной эффективности, далеко не всегда совпадающей с критериями экономической рентабельности.

Это обещает объединить в едином протестном движении и тех, кого защитить нас обязывает великая моральная традиция, и тех, чья защита и самозащита олицетворяют императивы прогресса и развития. «Партия реванша», представленная «Вашингтонским консенсусом», противостоит тем и другим. Фактически эта партия выражает статус-кво, выгодное уже преуспевшим, и направляет свои усилия на то, чтобы не только избавить их от социально ответственного поведения, но и от возможной конкуренции тех, кто завтра мог бы стать на ноги и дать новый импульс национальному и мировому развитию. Отсюда – категорический запрет на защиту национальной промышленности, на таможенные тарифы, на государственное авансирование подсистем и групп роста.

Двойной стандарт нового мирового порядка состоит в том, что то, что позволено победителям, запрещено побеждённым – дабы их экономический, социальный и культурный реванш не мог состояться даже в отдалённом будущем.

Сомнительная миссия обеспечения соответствующей профилактики – правил игры, навсегда закрепляющих победу первого мира, возлагается на правящие элиты стран второго эшелона развития.

Ясно, что если национальная элита под давлением извне принимает подобные правила игры, она лишается широкой поддержки изнутри. Это устраивает хозяев однополярного мира, надеющихся таким образом получить «на местах» менеджерскую среду, у которой нет иной надежды, кроме надежды на крепость однополярного мирового порядка, способного защитить её от справедливого гнева преданных соотечественников.

Отсюда становится объяснимым то направление, в котором осуществляется ревизия национально-государственной системы. Либералы на местах действуют по указке извне, шаг за шагом демонтируют систему национально-государственного суверенитета. Национальное государство утрачивает многие традиционные монополии: на валюту («двоевластие» рубля и доллара в национальном экономическом пространстве), на юрисдикцию (вмешательство международных судебных инстанций), на установление порядка, на насилие, наконец, на политику в области формирования духовных ориентиров и культурной идентичности. Внутреннее законодательство, как и вся система национального суверенитета, перестает быть главным источником легитимности тех или иных общественных практик; растёт число практик, заведомо нелегитимных с точки зрения туземной традиции и даже туземного законодательства, но широко поддерживаемых извне и находящих оправдание в другой традиции и другой социальной логике.

Ясно, что речь идёт о войне с силами, представляющими нацию, её «туземное большинство». И чем более откровенно туземные проводники глобализма противопоставляют себя национальным интересам и национальной идентичности, тем агрессивнее они выступают как партия гражданской войны, готовая опереться на внешнюю поддержку в рискованных политических ситуациях. Сначала глобализм питается «силой передового примера», впоследствии его всё больше питает страх провинившихся и нашкодивших перед возможным возмездием разорённого и обманутого туземного большинства. Во избежание ситуации, когда последние захватывают государственную политическую власть в ходе очередной «приватизации-реставрации», глобалисты разрушают систему национальной власти как таковую.

Нынешний глобализированный либерализм выражает скорее прагматику компрадорского сознания, боящегося непредсказуемости национального государства, способного откликаться и на зов обиженного национального чувства, и на зов носителей социального протеста.

Сегодня мы, опираясь на конкретный опыт, можем указать на особую группу, олицетворяющую перерастание империалистической войны в гражданскую, а гражданской – в новую империалистическую. С одной стороны, эта группа объединяет в себе носителей чисто рыночного принципа – не имеющей привязки к отечеству экономической диаспоры, кочующей по миру в поисках максимальной прибыли, с другой – она представляет ту самую глобальную среду, которая опасается усиления национального государства и готова протянуть руку внешней силе. Эта группа более других соответствует новому признаку отстранённой, или дистанцирующейся, элиты, чувствующей себя эмигрантами в собственной стране и ищущей другого отечества.

Никто не может игнорировать того факта, что новая «либеральная революция глобалистов» нашла своих непримиримых идеологов и партизан в лице активного еврейского меньшинства. Для этого меньшинства почти все экстравагантности современного глобализма выглядели привычными – вписывающимися в традицию еврейской диаспоры, которая в течение многих сотен лет живёт в особом пограничном пространстве и исповедует пограничные ценности. Весь набор признаков: дистанцированность от туземного большинства, тяготение к чисто рыночной модели успеха в противовес модели национально-государственной выслуги, тяготение к неподконтрольным практикам, тайная эзоповская мораль и тайная глобальная солидарность перемигивающихся за спиной «непосвящённых», наконец, настойчивое стремление находить опору и подстраховку извне – всё это обеспечивает завидное единство традиционной психологии еврейского меньшинства с психологией новейшего глобализма. Именно это единство служит одним из механизмов взаимного перерастания империалистических и гражданских войн.

Есть все основания подозревать, что новейшая «культурная революция», случившаяся с буржуазным сознанием, инициирована евреями как адептами последовательной отстранённости гражданина мира от всего «местного» и от всего «идеального».

Вопрос о том, совпадает ли новейший прогресс с этой еврейской моделью, и если да, то какова социальная и моральная цена такого прогресса, сегодня непременно должен быть поставлен. И поставлен он должен быть в первую очередь нами, русскими, потому что именно мы дважды на протяжении одного века стали объектом расовой ненависти со стороны представителей не знающего отечества интернационала. В начале ХХ века это был левый, коммунистический интернационал, усмотревший в русском национальном типе ненавистные черты расово неполноценного местного типа; в конце ХХ века это правый, либеральный интернационал, и на этот раз сосредоточивший на нас непримиримый взгляд расово-антропологического оценщика.

Наивными будут те, кто посчитает новую нищету населения, лишаемого нормальных условий демографического воспроизводства, каким-то косвенным, стихийным следствием «рыночных реформ». Этому можно было бы поверить, если бы те, кого выбрасывают за пределы цивилизованного существования, удостаивались сочувствия или хотя бы безразличного молчания. Тогда можно было бы поверить, что мы имеем дело с бессердечным буржуа, который делает свой гешефт, не интересуясь социальными последствиями. Но дело в том, что вытесняемое на обочину жизни национальное большинство России одновременно подвергается массированной кампании дискредитации: осуждаются его историческое прошлое, его традиция и менталитет, его язык и литература, его церковь.

Иными словами, мы здесь имеем дело не с буржуа, в самом деле безразличным к гуманитарным последствиям своих рыночных экспериментов, а с расово внимательным и бдительным оппонентом национальной русской традиции, подлежащей искоренению вместе с её носителями.

Во всех тех случаях, когда современному агрессору требуется территория или ресурсы менее защищённой страны, он предварительно организовывает массированную кампанию дискредитации, дело которой – показать, что традиционный владелец либо является нелегитимным, либо преступно нерачительным и неумелым, с чем человечество, в условиях растущего дефицита ресурсов, просто не может примириться.

Глобальный рынок или глобальное открытое общество характерны тем, что в них столь многозначительно сочетается традиционная неприязнь еврейской диаспоры к крепкому национально-государственному обществу с традиционным неприятием империалистами национального суверенитета тех стран, ресурсами и территорией которых они хотели бы поживиться. Аргументы могут быть демократическими (государство потенциальной жертвы объявляется опасно тоталитарным или вызывающе авторитарным и потому подлежащим насильственной реконструкции), экономическими (жертва нарушает законы рынка и международного разделения труда), экологическими (жертва – токсичный загрязнитель планеты), относящимися к международной безопасности (жертва отнесена к покровителям международного терроризма или просто к неэффективной государственности, не способной контролировать своё опасное для окружающих стран пространство).

Суть дела во всех случаях состоит в том, чтобы требуемая дискредитация жертвы носила одновременно и имманентный (поддерживаемый демократической оппозицией изнутри), и в то же время расово непримиримый характер.

Ещё недавно либералы-глобалисты учили нас культуре мира и согласия и осуждали менталитет, в котором гнездится образ врага. Сегодня они всемерно насаждают расовый менталитет, в котором гнездится образ «человечески неполноценных» государств и культур, представляющих опасность для цивилизованного сообщества. Еврейская критика, сочетающая непримиримую внутреннюю дипозиционность с непогрешимой общечеловеческой объективностью, как нельзя лучше подходит для того, чтобы оперативно обслуживать тех, кто замыслил передел планеты в свою пользу. Для них оппозиция – всего лишь пятая колонна, обязанная изнутри открывать ворота осаждаемых ими крепостей. И лучше всего эту роль выполняет та оппозиция, которая обладает признаками неизлечимой неукоренённости – отстранённым отношением к «этой» стране и «этому» народу.

Еврейскому народу слишком знакома роль мирового изгоя, ведущего «неправильное» историческое существование. Теперь некоторые его идеологи пытаются вытеснить этот травмирующий факт из еврейского сознания и спроецировать изгойский образ на русский народ.

Нынешним заправилам мира, идентифицирующим себя с системой всёпереламывающего рыночного общества, не знающего барьеров и границ, выгодно выдавать рыночный отбор за высшую инстанцию, селекционирующую достойных и бракующую недостойных.

Гибкий еврейский ум моментально приспособился к этой новой конъюнктуре и рискует выступить в роли глашатая нового фашизма. «Еврейский фашизм» – понятие, способное шокировать благонамеренного наблюдателя, памятующего о том, насколько евреи пострадали от немецкого фашизма и расизма. Однако разве мы, русские, меньше от них пострадали? Каждая советская семья ведёт свой мартиролог жертв германского проекта покорения мира, жертв великой войны. Тем не менее еврейская публицистика не стесняется оперировать понятиями «русского фашизма» и «красно-коричневого большинства». Здесь кроются не только злонамеренная раздражительность и неблагодарность. Здесь чувствуется и какое-то стремление увести общественное внимание в сторону, скрыть действительные источники нового фашизма и расизма. «Естественный рыночный отбор», о котором новое великое учение столь настойчиво трубит, нисколько не является «естественным». Он принадлежит вполне «искусственной» – насаждаемой заинтересованными инстанциями – логике насилия: сильных над слабыми, экспроприаторов над экспроприируемыми, крикливого меньшинства над молчаливым большинством.

Значительная часть современного еврейства почему-то усмотрела в этой логике новое подтверждение еврейского избранничества и еврейской миссии в мире. Сто лет назад эта миссия понималась прямо противоположным образом. Тогда политически мобилизованное еврейство задумало насаждать в России новый строй антирыночной теократии, жесточайшим образом преследуя русскую «мелкобуржуазную стихию». Это сегодня марксистский теократический проект внерыночного общества, управляемого во всё вникающими «судиями», благополучно списывается на русскую общинность и русский традиционализм. Но тогда, после большевистского переворота, проект безрыночного и безгосударственного общества, являющего собой своеобразный «континентальный тоталитаризм», ничего не оставляющий вне своей душеспасительной опеки, воспринимался как воплощение еврейской идеи – марксистско-талмудической. Теперь, когда этот проект скомпрометирован, евреи переадресовали его русской общинной традиции, осуждаемой в качестве источника тоталитарного зла. Это неплохой приём в смысле самозащиты и самоутверждения, но принять его на веру способны только те, кто не знает истинной роли еврейского комиссарства в «русской революции».

Оценивая эпопею ХХ века, можно отметить, что идеологически мобилизованное еврейство дважды воевало с Просвещением. В начале ХХ века оно воевало с ним во имя талмудической ортодоксальности всесильной коммунистической теократии, задумавшей, подобно ветхозаветному жречеству (судиям), тотально контролировать жизнь людей и налагать на них цензуру «учения». В конце ХХ века оно воюет с Просвещением во имя рыночной рентабельности. Новейшие секвестры программ образования, науки и культуры навязываются обществу новыми шерлоками рынка, стремительно уводящими человечество из системы Просвещения. Еврейство в рамках нового рыночного проекта олицетворяет собой скопидомствующую цензуру сиюминутной прибыльности, ополчившуюся на «враждебную культуру интеллектуалов».

Теперь новые рыночники-реформаторы полагают, что «этой стране» не полагается иметь столько образованных – это не соответствует отведённой ей роли в новом мировом порядке, в котором просвещение снова становится феодальной привилегией.

И здесь нам открывается новая специфическая черта современной русофобии. Выше уже говорилось о том, что русофобия выступает в качестве частного проявления новейшего социал-дарвинистского расизма, зачислившего не только русский народ, но и всё периферийное большинство человечества в разряд изгоев, которым запрещён вход в новое постиндустриальное будущее. Русский народ в этом отношении просто оказался первой мишенью, на которой сосредоточили внимание активисты нового передела мира.

Прежде всего это объясняется тем, что русский народ оказался владельцем громадной мировой территории, и размеры этого владения под любым предлогом хотят решительно сократить. Далее – под предлогом того, что настоящая либеральная демократия лучше приживается в маленьких республиках «типа Швейцарии». На самом деле за спиной тех, кто мечтает о десятках маленьких Швейцарий на территории нынешней единой России, стоят алчные проводники передела мира. Но не только поэтому Россия стала преимущественным объектом социал-дарвинистской критики «не тех» народов. Дело ещё и в том, что социально ориентированная «демократия равенства», к которой издавна тяготеет русский народ, способна питать альтернативный проект вселенского постиндустриального общества, решительно не устраивающего тех, кто желал бы приберечь постиндустриальную перспективу только для себя, то есть превратить её в расовую привилегию.

Парадокс нашего времени состоит в том, что сегодня представители рыночной субкультуры демонстрируют черты милитаристской напористости, тогда как теснимая ими субкультура Просвещения кажется беспомощно обороняющейся. Супермены свободного рынка заранее знают правила игры, они монополизируют современность, приписывая всем уклоняющимся от их эталона образ сопротивляющегося, но обречённого традиционализма. Словом, они присвоили себе прерогативы самого Господа, для которого нет тайн будущего. Но на самом деле будущее никогда не вырастает прямо из победоносного настоящего, не является его прямым продолжением.

Новые реалии «американского века» свидетельствуют, что рынок вне Просвещения способен порождать ростовщическо-спекулятивные и криминальные экономические практики, становящиеся не меньшим вызовом цивилизованному существованию. А самое главное состоит в том, что рынок вне Просвещения означает торжество социал-дарвинистской системы, не оставляющей шансов тем, кто по одному счёту выступают как слабые и неадаптированные, по другому – как ранимые и совестливые.

После победы Запада в холодной войне, когда наметились симптомы вырождения западной цивилизации в новую экспроприаторскую систему глобального типа, под постиндустриальным обществом стало подразумеваться общество во главе с финансовыми спекулянтами, сделавшими ставку не на научно-производственные комплексы, а на банк как место сосредоточения новых технологий спекулятивного перераспределения ресурсов (в частности, посредством операций с краткосрочным спекулятивным капиталом). […]

Стратегическая цель американского гегемонизма состоит не только в том, чтобы плодить компрадорские элиты, не имеющие поддержки в собственном народе и потому готовые служить США в обмен на предоставляемые ими «гарантии», но и создавать из целых стран своеобразных геополитических компрадоров, враждебных близлежащему окружению и потому нуждающихся в заокеанской поддержке. Как известно, именно такую роль в американских планах на Ближнем Востоке играет Израиль. Его непримиримость к ближнему арабскому окружению делает его долговременным заложником американской политики в этом стратегическом регионе.

Навязывая непримиримый курс по отношению к ближайшим соседям и поощряя нелегитимные территориальные вылазки и захваты, США обрекают Израиль на геополитическое одиночество в регионе. В свою очередь встревоженный этим одиночеством Израиль ревниво следит за тем, чтобы американцы воздерживались от двойной игры за его спиной, сохраняли непримиримость в отношении всех актуальных и потенциальных оппонентов Израиля.

Никому из наших либералов не приходит в голову, что настоящее предназначение «имперской идеи» в России – не оправдание колониальных захватов, а преодоление феодального сепаратизма и усобиц. Идея централизованной империи выстрадана в России в ходе трагического опыта усобиц, разрывающих единое народное тело и препятствующих нормальной цивилизованной жизни. Централизованное Московское государство, а затем петровская империя – это ответ на трагедию киевского периода, сгубившего многообещающие начинания русского духа в мировой истории средневековья. Реальной альтернативой русской империи является не модель «маленькой демократической Швейцарии», а современная Чечня, стократно умноженная. Если нам не удастся на языке современных идей реабилитировать исторический опыт большой российской государственности, если мы капитулируем перед новейшими либеральными экспериментаторами, дни России в самом деле будут сочтены.

Главный парадокс российских западников состоит, может быть, в том, что им суждено благоденствовать в щадящих нишах российского государственного пространства именно до тех пор, пока в результате их собственных экспериментов государственные опоры цивилизованного порядка не окажутся разрушенными. Либералы настойчиво сетуют на утопизм российской мессианской государственности. Но ожидаемый ими «реванш реальности» на деле обернётся не торжеством либерально-правового порядка, а неслыханными эксцессами высвобожденных сил хаоса.

Современного российского западника необходимо понять в его настоящем значении. Одно из двух: либо он не отдаёт себе отчёта в действительных предпосылках существования цивилизации в России, невозможной без твёрдого государственного порядка и централизованно поддерживаемого единого большого пространства (административно-государственного, правового, экономического, информационно-образовательного), либо он в самом деле скрыто определил для себя участь потенциального эмигранта, не готового разделять судьбы своей страны и по-настоящему отвечать за последствия собственных либеральных прожектов.

Внешний завоеватель, нога которого никогда ещё не ступала в Евразию, решил подвергнуть континент неслыханным экспериментам. Главная цель их – расколоть местные народы в духе принципа «разделяй и властвуй». Причём раскол этот теперь осуществляется в рамках парадигмы нового века – социал-дарвинистской. Речь идёт не просто о том, чтобы столкнуть национальные интересы – речь о том, чтобы противопоставить избранных и неизбранных, цивилизованных и варваров, достойных «общечеловеческого будущего» и презренных неприкасаемых. Этой расистской сегрегации служит выдуманная дилемма принятия или непринятия в европейский дом. Противник изощряется в том, чтобы элитам новых постсоветских государств нашептать, что именно они, а не их соседи могли бы удостоиться принятия в «клуб избранных», разумеется, при определённых условиях. Российскому правящему западничеству нашёптывали, что принятие «их» России в европейский дом состоится при условии, если произойдёт решительный отказ от имперского наследия, если Россия сбросит гири азиатчины и в очищенном от вредных расовых примесей виде предстанет перед высокой европейской комиссией. Украине, в свою очередь, «доверительно» сообщали, что только решительное противопоставление бывшему «старшему брату» (который вовсе и не брат, а байстрюк с неприемлемо высокой примесью азиатско-татарской крови) создаст европейски-демократический имидж стране и обеспечит ей признание в европейском доме.

Мы ничего не поймём в истинном содержании «либеральной идеи» в Евразии, если не уясним себе того, что используемые в ней «цивилизованные понятия», относящиеся к прогрессу, демократии, модернизации, реформам, правам человека и т. п., скрывают расовое содержание, указывающее на антропологическое противопоставление перспективного и неперспективного «человеческого материала», глобализирующегося истеблишмента и туземной массы, которой путь в демократическую современность заказан.

Естественно, главная стратегическая цель атлантистов, намеченная ещё основателем англо-американской геополитики, – не допустить союза крупнейших держав – держателей евразийского хартленда. И вот в российской «демократической» печати, «как по заказу», множатся статьи, посвящённые китайской опасности для России. Противопоставить Россию Китаю, Индии, Ирану, то есть создать ситуацию геостратегического одиночества, – это и значит сделать её Израилем Евразии. С одной стороны, этот «Израиль» препятствует единству континента, ставшего главной целью американской гегемонистской стратегии на весь XXI век, с другой – попадает в ситуацию геополитического одиночества, порождающую рабскую зависимость от заокеанского «гаранта».

Стратегический заказ касается политики недопущения российско-китайского или российско-индийского блоков, способных в самом деле противостоять американскому плану овладения Евразией.

Но в российском руководстве рядом с атлантическими прагматиками, осуществляющими выгодное (заказанное и оплаченное) атлантическое мероприятие, касающееся освобождения геополитического пространства Евразии для США и НАТО, сидят и еврейские максималисты. Для них ссора России с мусульманским миром – это не только демонтаж базовой идеи российского государства, основанного на славяно-мусульманском синтезе, но и тайное уподобление статуса России статусу Израиля, проклинаемого мусульманским окружением.

В России идёт спор не между атлантистами и евразийцами, не между коммунистами и демократами, либералами и тоталитаристами. Настоящее противостояние носит социальное содержание, причём радикализированное до степени расовой несовместимости. Раса господ, давно уже разуверившаяся в реформируемости «этой» страны и утратившая веру в то, что даров прогресса хватит на всех, втайне решила приберечь для самой себя и новый европейско-демократический статус, и оснащённый всеми средствами прогресса «цивилизованный образ жизни», и пресловутые «права человека».

Всё должно быть как на Западе, и, может быть, даже лучше, но – не для всех, а только для избранных.

Бесполезны исторические и культурологические изыскания, касающиеся европейской или неевропейской идентичности России, там, где речь идёт не о коллективной идентичности народа Российской Федерации, не о его коллективном историческом проекте, вмещающем судьбу всего народа, а о стратегии сепаратного обустройства «внутренних эмигрантов», более никак не идентифицирующих себя с «этой» страной. Для них все богатства России, весь её потенциал – не более как предмет торга в глобальных «играх обмена», которые они ведут с ведущими центрами силы исключительно в собственных групповых интересах. Главное, что для них требуется, – надёжные гарантии их привилегированного статуса и их капиталов внутри страны и в отношениях с внешним миром. Они не задумываясь предпочтут любую модель власти, любую диктатуру – западную и антизападную, либеральную и коммунистическую, светскую и религиозно-фундаменталистскую, если она даёт, в сравнении с другими формами власти, по-настоящему надёжные гарантии их привилегированному одиночеству. Привилегированные, заново решившие – после столетних проб в другом направлении – ничем не делиться с непривилегированными, чувствуют небывалую тревогу одиночества. Они – «прекрасные и проклятые» современного мира, его новый «избранный народ», отделённый от всех непроходимым рвом.

Те, кто перешагнул через судьбу отчаявшегося большинства, лишаемого цивилизованных условий существования, отныне и сами обречены жить не в едином, большом, цивилизованном пространстве, а прятаться в закрытых от внешнего мира милитаризованных нишах. Для того чтобы оправдать эту стратегию сугубо сепаратного обустройства за спиной экспроприированного большинства, превращаемого в расу неприкасаемых, необходима идеология, обосновывающая и оправдывающая расовое презрение. Такой идеологией и стал новый «рыночный» социал-дарвинизм.

И вот теперь «рынок», вместивший демоническую энергию «естественного отбора», стал притягивать к себе злых божеств расизма и другой тёмной архаики. Рыночная модернизация не состоялась по банальной причине: привычке номенклатурных приватизаторов, как и их внешних покровителей из стана устроителей однополярного мира, к классовым привилегиям. Но последствия этой неудачи совсем не банальны: они уводят современное человечество из столь многообещающего модерна в самую мрачную архаику, в социал-дарвинистские джунгли.

Ясно, что у народного большинства Российской Федерации нет абсолютно никаких оснований западнически обольщаться, причисляя себя к избранной части глобального мира. Правящие западники одной рукой чертят плакаты демократизма, европеизма и плюрализма на фасаде нового здания российской государственности, а другой осуществляют ликвидацию всего того, что в самом деле ещё недавно сближало Россию с развитыми странами, с народами, имеющими свою долю в мировом прогрессе. Поэтому западнический блеф правящих реформаторов уже не в состоянии выполнить эффективную манипулирующую роль. Народное низовое большинство России реально примеривает на себя не роль новых предпочитаемых и избранных, а роль уничтоженных расистами индейцев в Америке, не роль Израиля, а роль осаждённого народа Палестины, роль всех тех, к кому западный прогресс откровенно повернулся спиной.

Народное большинство обладает своей геополитической интуицией, в основе которой лежат социальный опыт и социальный тип классификации. Простой народ, вопреки изысканиям культурологов, специалистов по сравнительному анализу цивилизаций, адептов глобальной экономики и т. п., отдаёт себе полный отчёт в том, что народы Китая, Индии, Ирана, тюркоязычных стран, вопреки своей «цивилизационной» дальности, являются для нас социально близкими, находящимися в сходной с нами ситуации перед лицом нынешних хозяев мира и победителей в холодной войне. С такой же несомненностью он знает и то, что Северная Америка и Западная Европа, несмотря на свою отнесённость к одной с нами белой расе и к одной христианской цивилизации, являются социально далекими – пребывающими в стане привилегированного меньшинства планеты, готового всеми силами защищать и умножать свои привилегии.

Таким образом, интуиции народной геополитики, вооружённой солидаристскими установками и критериями, решительно противостоят умышленным конструкциям правящего атлантизма. Этот разрыв двух типов геополитики – компрадорского меньшинства «внутренних эмигрантов» и туземного большинства, у которого есть только одна родина, – непременно скажется на раскладе сил в будущем.

Нынешняя политика правящих кругов, насаждающих выдуманную ими атлантическую идентичность России, является откровенным вызовом национальному консенсусу, противостоит интересам и интуициям большинства. Это политика, проводимая меньшинством и ради меньшинства, причём – и это является действительно новым – без всяких социальных компромиссов и обещаний. К власти в России снова пришла партия гражданской войны, причём, в отличие от предшествующей ей большевистской партии, у неё нет какого-либо проекта, предназначаемого обездоленному большинству. Она более или менее откровенно уговаривает это большинство согласиться на собственное устранение – сойти со сцены в ближайшие 20—30 лет. Этому вполне соответствуют как демографические прогнозы, так и стоящая за этими прогнозами социальная политика, являющаяся политикой геноцида.

Реализм же состоит в том, что, с одной стороны, ресурсов планеты не хватит для процветания всех, и потому тем, кто не согласен отказываться от западного прогресса, предстоит принять новые социально суженные условия его сохранения – как прогресса для меньшинства. С другой стороны, прогресс, как оказывается, порождает отходы не только промышленные, но и социальные, воплощаемые забракованным человеческим материалом. Для таких отходов должно иметься своё пространство – на периферии привилегированного мира.

Чем чётче осознаётся эта реальность, тем несомненнее перспектива новой реколонизации мира. У менее достойных и неприспособленных надо отнять дефицитные земные ресурсы, которыми они всё равно не в состоянии эффективно распорядиться. А для этого, в свою очередь, их необходимо разоружить, то есть исправить роковую ошибку прежней эпохи, давшей орудия самозащиты тем, кому в конечном счёте суждено оставаться кастой неприкасаемых.

Замысленная новыми либералами рыночная реформа предназначена была стать просвещенческой контрреволюцией: средством «вернуть к реальности» то самое плебейское большинство, которому всякого рода «левые» позволили «забыться». Сыновья многочисленного демократического плебса ХХ века, после 14—15 лет оставленные за учебной партой, непременно будут претендовать на роль суверенных хозяев страны. Но если в ходе рыночного секвестра их выбросить из системы образования и приучить мыть машины богатых людей, то их сознание станет более адекватным реальностям однополярного мира. Однополярность есть на самом деле переход от мира, отвыкшего от «естественной» иерархии антропологических типов, предающегося универсалистским иллюзиям всеобщего прогресса, к миру восстановленных иерархий. СССР был силой мирового плебса, вынуждающей привилегированных прятать своё расистское лицо. США выступают как сила, обеспечивающая возвращение мира к «естественной» (по одним меркам – исторически укоренённой, по другим – биологически предопределённой) иерархичности человеческих типов. […]

Пока национальная экономика не готова выдерживать конкуренцию с более сильными иностранными экономиками, открыть её – значит убить на корню. И напротив, никому и в голову не придёт искусственно закрывать её на той стадии, когда она готова к эффективной конкуренции.

Так что не будем заблуждаться: нынешняя идеология глобально открытого мира, как и новые практики насильственного взламывания национальных «замков», символизируют торжество мировой экспроприаторской политики, передающей планету в безраздельное пользование «единственно достойных».

Этот процесс реколонизации мира сегодня определяется в рамках двух стратегических форм.

Первая форма, в наиболее чистом виде сегодня представленная в постсоветском пространстве, связана с использованием услуг правящей западнической элиты, которой и поручается, под присмотром иностранных советников, осуществить передачу национальной экономики в ведение глобалистов, уготовивших ей роль сырьевого колониального придатка.

Реколонизация здесь выступает в форме холодной гражданской войны «демократов» с собственным народом, которого хотят лишить прежних прав и привычных форм социальной и национальной самозащиты под предлогом борьбы с тоталитарными традициями и пережитками. Либеральные реформы здесь выступают как более или менее откровенная игра с нулевой суммой: чем в большей степени новые приватизаторы идентифицируют себя как часть мирового демократического истеблишмента, тем последовательнее они противопоставляют себя туземному большинству как носителю неисправимого традиционализма и тоталитарной ментальности.

«Национал-патриотизм» потому и стал бранным словом российской демократии, что ей вменена реколонизаторская роль – отдать страну на откуп тем, кто лучше «этого» народа.

Надо сказать, что действительно момент истины для большинства наших приватизаторов только ещё наступает. Вчера ещё они могли предаваться иллюзиям, что они – последняя инстанция, в руки которой передаётся собственность огромной страны. Завтра им предстоит понять, что их подлинная роль состоит в выполнении функции временного передаточного звена. Реальность глобального мира как раз и заключается в том, что механизм естественного рыночного отбора не ограничен национальными рамками; сегодня он действует как средство перераспределения богатств внутри страны, завтра – как средство их передачи из рук менее достойных туземных приватизаторов в руки настоящих избранных.

Именно здесь лежат основания новой дифференциации внутри класса приватизаторов в России: между теми, кто хотел бы задержать процесс приватизации в рамках национальных границ, и теми, кто идёт дальше и готов принять правила глобальной перераспределительной игры. Новый атлантизм Путина, по-видимому, и означает шаг в этом направлении: от внутреннего колониализма – к внешнему, от передачи бывшей социалистической собственности своей номенклатуре – к передаче её номенклатуре глобального мира. В этом смысле гражданская экономическая война за собственность так или иначе неизбежно перерастает в империалистическую, глобально-колониалистскую.

В процессе «реформирования» сознательно была скрыта логика глобального естественного отбора, не оставляющая национальной русской буржуазии – каково бы ни было её начальное происхождение – никаких исторических шансов.

Мало кто изначально осознавал, что настоящая цена реставрированного капитализма в России – антирусский расизм, что приватизация бывшей государственной собственности получила всемирную поддержку глобалистов только в одном горизонте – горизонте последующей передачи этой собственности из национальных в «глобальные» руки.

Первыми, кто осознал и изъявил готовность без обиняков принять эту перспективу, стали еврейские олигархи. Именно поэтому они удостоились роли преимущественно доверенных – причастных к эзотерике решений, принимаемых настоящими хозяевами мира за спиной народов. Сегодня только слепые не могут видеть того, что бросается в глаза: оборонническому национальному сознанию русских в России противостоит не многотерпимый либеральный плюрализм, а нетерпимый расизм, не стесняющийся унижать национальное и человеческое достоинство тех, кого откровенно называют «совками» и плебеями, не достойными «цивилизованного отношения». Как только мы осознаем тот факт, что нынешний этап приватизации является не завершающимся, а переходным – вступающим в первую фазу перераспределительной экстерриториальности, нам перестанет казаться парадоксальным это «обострение классовой борьбы», происходящее уже после полной победы нового строя.

Нетерпимость глобальной пропаганды, направляемой олигархическими СМИ, к национальному наследию, ко всему, способному служить подспорьем национального достоинства «этого» народа, становится понятней: его территорию решено передать из национальной в глобальную юрисдикцию в качестве подмандатной. Вся так называемая «элита» новой России на самом деле пребывает в этой роли порученцев глобализма – ни в какой другой нынешние хозяева однополярного мира не согласятся её терпеть. Её руками осуществляется процесс тотального внутреннего разоружения России, дабы никакая сила внутри страны ни сейчас, ни в будущем не смогла оказать сопротивления следующему этапу передела и приватизации российских ресурсов – на этот раз глобальными приватизаторами.

Но наряду со странами, ныне управляемыми компрадорскими порученцами чужой воли, остаются страны, в которых властные элиты сохраняют верность национальным интересам и национальную идентичность.

Здесь-то мы сталкиваемся с действием второй модели реколонизации, прямо связанной с новейшими антитеррористическими инициативами американской администрации, начатыми после 11 сентября 2001 года.

Стратегия в рамках обеих моделей сходная: лишить страны, предназначенные для реколонизации, всяких средств национальной самозащиты. Но там, где это возможно, в тех или иных формах, поручить это компрадорским силам, захватившим власть внутри страны, мы имеем реколонизацию в форме более или менее скрытой («холодной») гражданской войны. Там же, где соответствующих порученцев не находится и потенциальная жертва предстаёт национальным монолитом, там глобализм являет себя в форме обычной захватнической войны, подаваемой как война «мировой цивилизации» с «мировым терроризмом».

Сейчас, когда пишутся эти строки, первым объектом планируемого нападения выступает Ирак. Но остальным не стоит обольщаться. Иракский театр военных действий – только звено в цепи глобальной реколонизации, наступающей после века демократических и прогрессистских иллюзий. Для агрессора это экспериментальная модель, на которой ему предстоит не только проверить свои новые военно-политические технологии, но и испытать солидаристский потенциал мира: способны ли потенциальные жертвы агрессии к более или менее эффективной взаимопомощи.

Если страны третьего мира, в том числе его поднявшиеся гиганты, проглотят агрессию против Ирака, последствия скажутся не менее быстро, чем после пресловутого Мюнхена, но намного превзойдут по масштабам всё, прежде виденное. […]

Этот парадокс бедных, богатых человеческим сочувствием, восходит к откровениям Христа, пославшего новую весть человечеству.

Нынешние монисты социал-дарвинизма не согласны далее терпеть это досадное противоречие: им необходимо, чтобы бедные вновь, как в старую эпоху рабства и языческого империализма, стали одновременно и презираемыми – в качестве бесправных «говорящих орудий». В этом – настоящий смысл современной социал-дарвинистской кампании в пользу естественного рыночного отбора, против всех проявлений старой гуманистической и солидаристской морали. Экспроприация символического капитала бедных, предпринятая «новыми правыми», «рыночниками», борцами против социального государства и субкультуры пособий, открыла свой конечный смысл только сегодня, когда миру явил себя новый глобальный расизм.

Второй опасной дисгармонией «старого мира», которую в новом глобальном мире не согласны терпеть, является промышленная, научно-техническая и, в конечном счёте, военная мощь тех, кого по критериям нового глобального расизма относят к разряду мировых изгоев и неприкасаемых. Научно-технический прогресс и промышленный рост вновь решено превратить в привилегию, оставляемую за лояльными и признанными. Собственно, массированная деиндустриализация постсоветского пространства – это отнюдь не только акция рыночников, движимая социально бесчувственной экономической рациональностью, это акция глобалистов, решивших разоружить тех, чьи территории и ресурсы они сочли слишком хорошими для их исторических хозяев. Если уж бедным положено быть презираемыми, то пусть они станут и безоружными – дабы их естественная обидчивость не могла принять опасной для обидчиков формы.

Именно эта «простая мысль» легла в основание новой американской доктрины глобальной безопасности. Суть её состоит в том, чтобы все страны, не приглашённые к сонму «демократически признанных», не входящие в состав нового международного истеблишмента, были лишены любых средств эффективной военной самозащиты.

Войны старой эпохи, ещё не знающей современного расового водораздела, могли представлять собой дуэли равновооружённых противников. Таковыми были, в частности, внутриевропейские войны, но сейчас, когда консолидированному союзу избранных, представляющих «цивилизованно благополучное меньшинство», противостоит периферия мира, населённая всякого рода презренным человеческим материалом, войны не являются более дуэлями. Отныне они выступают как карательные акции против «варварства», как операции профилактического типа. В таких операциях, где полноценные защищают своё жизненное пространство от неполноценных, не приемлема старая военная философия примерно равных потерь и рисков. Новая военная философия находит своё отражение в концепции бесконтактных сражений, в ходе которых «расово полноценные» просто уничтожают с воздуха и на расстоянии «неполноценную человеческую массу», в которую периодически вселяются демоны терроризма, бунтарства, злостного незаконопослушания и т. п.

Если бы ещё лет 20—30 назад, то есть до воцарения новой расовой идеологии, сторонники новой военной философии взялись озвучивать свои аргументы, мир был бы шокирован. В самом деле, как можно бомбить страну только за то, что она претендует иметь такое же вооружение, которое уже заимели вы? Как можно подходить к странам с разными стандартами, запрещая одним то, что считается нормальным для других? Эта концепция равной, коллективной, симметричной безопасности недавно считалась чем-то само собой разумеющимся – что бы то ни было другое признавалось бы неприличным и противоречащим здравому смыслу. Но глобальная идеология нового расизма успела настолько подорвать нравственное здоровье благополучных граждан мира, что они без возмущения принимают аргументы американских глобалистов, настаивающих на своём праве менять режимы или насильственно разоружать страны, не входящие в число привилегированного меньшинства. Собственно, третья горячая мировая война и начата США как война, направленная на разоружение неизбранных.

Не конфликт цивилизаций, культур, религий, этносов – все эти культурологические стилизации новейшего социал-дарвинизма не должны нас обманывать. Новый расизм носит социальный характер и делит человечество по критериям «развитости».

Если неразвитости сопутствуют презрение и фобии, если развитые консолидируют перед её лицом свои ряды в качестве держателей привилегий, которыми они не готовы поступиться, если на ней лежит печать непреодолимой культурно-исторической наследственности, которую нельзя облагородить, а нужно только вырывать с корнем, тогда мы имеем дело с расистским восприятием человеческого неравенства. А расизм закономерно ведёт к милитаризму – к идеологии тотальной мобилизации демократии, «которая должна уметь себя защищать». Без прививки новейшего расизма невозможно объяснить себе столь быстрого перехода от либерального пацифизма к глобальному милитаризму, эксплуатирующему фобии тех, кто успел заполучить себе известные привилегии, но памятует об их нелегитимности по «старым» меркам нормального человеческого равенства.

Неожиданное для многих духовное приключение Запада, увлёкшее его на путь новой расовой сегрегации человечества, не может кончиться мелкими счетами с нынешними «странами-изгоями» – Ираком, Ливией, Северной Кореей. Ибо речь идёт не просто о конъюнктурных установках прагматического сознания, ищущего незаконных материальных выгод, но оправдывающегося высокими тираноборческими мотивами. Тогда было бы ясно, что Ирак, например, в первую очередь «виновен» в том, что его территория богата нефтью, которую сильным мира сего хочется прибрать к рукам. Однако на самом деле речь идёт не столько о ресурсной катастрофе «технической цивилизации», сколько о её моральной, гуманитарной катастрофе, связанной с соблазнами нового глобального расизма. Этот расизм вряд ли сможет остановиться там, где советует прагматический рассудок: не терпеть прегрешений слабого Ирака, но находить оправдание действиям таких гигантов, как Индия или Китай.

Расизм – слишком увлекательное чувство, чтобы подчиняться одним только прагматическим правилам. Будучи раз пробуждённым, этот демон не даст себя легко усыпить. Те гуманитарные открытия, которые успел совершить новый западный расизм в области принципиальных различий между демократическим (западным) и недемократическим (азиатским) менталитетом, между открытым и закрытым обществом, между перспективной культурной наследственностью, гарантирующей успехи в школе модерна, и неперспективной, обрекающей на стагнацию и варварство, не могут пройти бесследно. Они порождают те фобии либерального сознания, которые ведут к параноидальной одержимости.

Факт остаётся фактом: произошла дерационализация западного сознания, поражённого неожиданной одержимостью. Запад снова мобилизуется «перед лицом Востока», возвращая нас к ситуации крестовых походов и ранних колониальных авантюр. Единое – в перспективе – пространство Просвещения, в котором должны были постепенно раствориться все расовые различия человечества, сменяется пространством контр-Просвещения. Теории расовой наследственности снова берут реванш над теориями воспитания и перевоспитания. Даже там, где тон задают компрадорские западнические элиты, заслужившие доверие своих западных покровителей, им отныне поручается не столько миссия перевоспитания своих народов, сколько миссия разоружения – военного, экономического, демографического и духовного.

Там же, где оппоненты Запада представлены национальными монолитами, где властные элиты опираются на поддержку большинства, на туземную традицию, там Западу предстоит вести откровенно империалистическую войну под лозунгом «конфликта цивилизаций».

Итак, вот она, стратегическая дилемма тех, кто уже дал себя увлечь идеологией нового социал-дарвинизма: либо уполномочить туземные элиты своими руками «расчистить» свои территории и открыть их новым завоевателям, либо, если этого не получится, подвергнуть все потенциально опасные участки гигантской мировой периферии всёуничтожающим военным ударам.

Случай современной России здесь самый показательный. С одной стороны, в России в некотором роде блестяще удалась операция компрадорской вестернизации: правящие западники более или менее добровольно разоружили и разрушили свою страну, добившись её полной «открытости» для внешних хищников. Но с другой стороны, эта удача стала и неудачей: пример России стал настолько обескураживающим для всех более или менее искренних и благонамеренных реформаторов других частей планеты, что повторить его в случае, например, с Китаем уже вряд ли реально. Властвующие реформаторы осуществили вестернизацию России, породив и у своего народа, и у окружающих наблюдателей такой уровень разочарования, которого вполне хватит для рождения нового мощного антизападного мирового мифа. Пример России не поколебал позиции «националистических фундаменталистов» в других странах, а, напротив, укрепил их, снабдив убедительнейшими аргументами. Сегодня «русский пример» стал главной контрпосылкой поднимающегося антиглобализма.

Ясно, что в нормальном случае это должно было бы стать поводом для серьёзной творческой самокритики и внутренних, и внешних западников. Так и случилось бы, если бы человеческое достоинство туземного большинства, ставшего жертвой «реформ», действительно уважалось бы. Тогда новые свидетельства народного опыта, ставшего опытом нищенства и бесправия, получили бы ранг непреложной объективности, обязывающей реформаторскую теорию к коррекции. Но ведь можно пойти и другим путём: наделить носителей этого опыта статусом недочеловеков, находящихся в непримиримом конфликте с современностью.

В первом случае напрашивается решительная ротация правящей элиты, смена курса, расширение социальных обязательств реформаторов. Такова модель плюралистической, многопартийной демократии, способной к рефлекции. Во втором случае мы имеем дело с элитой, исполненной решимости углублять свои реформы, «несмотря ни на что», не считаясь с интересами недовольного меньшинства и затыкая рот критикам. Это модель «однопартийной демократии» нового, неошибающегося авангарда, умеющего ненавидеть тех, перед кем он успел провиниться.

Во внешнем пространстве большого Запада, как и в пространстве «внутреннего Запада» наших реформаторов, возобладала модель однопартийной диктатуры – мобилизованного стана жителей привилегированного мира, решившегося не поступаться, а расширять свои привилегии.

Сегодня заново решается вопрос о судьбах модерна и модернизированных элит на Востоке. После известного тихоокеанского чуда никто уже не осмелится предположить, что народы не-Запада не способны соперничать с Западом по известным критериям экономического, научно-технического и культурно-просвещенческого прогресса. Но одно дело – «цветные» как носители западного цивилизационного опыта, другое – они же как продолжатели и реинтерпретаторы своего цивилизационного опыта.

Запад больше не видит оснований плодить себе эффективных экономических соперников, на что он шёл прежде, в целях противопоставления чужим, враждебным ему режимам на Востоке, своих, дружественных, обязанных быть пятой колонной Запада.

Словом, с одной стороны, Западу более не нужны удачники и отличники модерна в периферийном мире – он хотел бы приберечь ещё не растраченные природные ресурсы этого мира исключительно для себя, а с другой стороны, его новая специфическая расовая проницательность проявляется в принципиальном недоверии к чужой наследственности.

Запад стал однопартийным обществом в смысле принципиального неприятия «идеологически чуждых» установок, восходящих к любой незападной традиции. Его нынешний партийно-политический плюрализм выхолощен дважды: в смысле исчезновения всякой терпимости к действительным выражениям социально-протестного сознания и в смысле исчезновения терпимости к проявлениям инокультурного опыта.

По опыту затонувшего коммунизма мы знаем, что особо нетерпимых ждёт одиночество в мире, желающем оставаться многообразным.

Однако парадоксальным образом эти антропологические пессимисты остаются мироустроительными оптимистами: они почему-то уверовали, что неприспособленное большинство мира не окажет серьёзного сопротивления их миссии социал-дарвинистского огораживания планетарного пространства для избранного меньшинства.

Дело, разумеется, не только в упованиях на голую силу и технологическое преимущество. Устроители однополярного проекта, по-видимому, убеждены в том, что лишаемая ими прав старая и новая периферия мира, образованная третьим и бывшим вторым мирами, окажется не способной ни к проявлениям социальной – классовой – международной солидарности, ни к солидарности цивилизационной, в рамках ареалов незападных мировых религий.

В этом вопросе устроители нового мира также тяготеют к двойному стандарту. Они, с одной стороны, убеждены, что победивший в холодной войне Запад и в грядущей горячей войне продемонстрирует неколебимую социальную, межклассовую и этнопрофессиональную монолитность, тогда как осаждённая мировая периферия окажется не способной ни на то, ни на другое».

А.И.Деникин: «Антиеврейское настроение в повстанчестве (Белой армии) было всеобщим, стихийным, имело корни в прошлом и подогревалось видным участием евреев в составе советской власти».

Л.Г.Ивашов: «В Российской империи проживало тогда (к началу XX века) более половины евреев всего мира, организованных и тотально мобилизованных через различные политические структуры. Тех евреев, кто не желал «идти в революцию», всячески преследовали и даже убивали.

Результаты хорошо известны – в первом советском правительстве из 22 членов 18 были еврейской национальности. Во ВЦИК – 43 еврея из 66 человек. Русские в этой революции были «наверху» в явном меньшинстве. Иными словами, отстранены от управления своей страной».

– В одном интервью вы подчеркнули: ошибка Ельцина состояла в том, что он окружил себя евреями. Кого вы имели в виду?

А.В.Коржаков, 2008 г.: «В Администрации Президента евреем был каждый второй: Илюшин, Филатов, Сатаров… Пожалуйста, ради Бога, я же не против них, но если, допустим, у нас в России евреев один процент, то почему в Администрации их должна быть половина?»

Антуан де Ривароль: «Основополагающая мысль иудаизма состоит в том, что бог предпочел евреев остальным народам».

Из комментария блогера: «Меня всегда интересовал вопрос, как представители воистину небольшой еврейской общины стали настолько могущественны в присвоении богатств России».

Ф.М.Достоевский: «Евреи всё кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О, Боже! Да разве в этом дело? …Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир…»

Н.В.Левашов: «Каждый народ имеет право на место под солнцем, но не за счёт других…»

Егор Ардов: «С декабря 1991-го года рубль был поставлен в прямую зависимость от наличия в стране не золота, как было прежде, а долларов. […]

Через полгода своего президентства, 2 декабря 1991 года, он (Б. Ельцин) подписал закон «О Центральном банке РСФСР». И с тех пор, для того чтобы напечатать новые рубли, страна должна иметь соответствующее количество золотовалютных резервов (ЗВР), проще говоря, долларов. Когда нам говорят о накопленных в стране золотовалютных резервах, то очень многие полагают, что речь идёт, в первую очередь, об увеличении золотого запаса РФ. «На самом деле в запасах России золота не более 11%. Всё остальное – запасы валютные. Но это вовсе не штабеля банкнот. Это даже не валюта, а… облигации. Львиная доля – американские. И не бумажные. А компьютерные, электронные. Когда нашему государству требуется валюта, происходит обратный процесс: облигации продают американскому государству, получаются доллары, и уже их ввозят в Россию». «Иными словами, существует зависимость и жёсткая привязка денежной массы внутри России и долларовой массы, которую Россия получает извне. А это значит, что мы уязвимы. Мы не до конца самостоятельны. Почему же ЦБ сохраняет паритет между количеством долларов в ЗВР и общим объёмом эмиссии рублей? Потому что Центральный банк осуществляет управление эмиссией рубля в режиме „currency board“ („валютного совета“). Это нужно потому, что любая страна – член МВФ обязана обеспечить одномоментный обмен всего объёма своей национальной валюты на доллары и фунты стерлингов из собственных золотовалютных резервов. В любой момент времени это правило должно соблюдаться. Без этого не берут в МВФ. Без этого не возьмут в „цивилизованное человечество“. (Стариков Н.В. Национализация рубля – путь к свободе России.) „Важно понимать, что золотовалютные резервы страны не являются „резервом“ государства. Эти деньги нельзя тратить. Они должны лежать в „кубышке“ ЦБ просто для того, чтобы ЦБ мог печатать рубли. Золотовалютные резервы не приносят государству и народу никакой пользы. Их функция совершенно другая – это гарантии, которые нельзя тратить, чтобы можно было эмитировать рубли. Почему нельзя тратить ЗВР, тоже понятно – завтра продадим доллары для покрытия внешнего долга страны, а напечатанные под них рубли останутся. Баланс нарушен. Это не по правилам. Так нельзя“. „А в итоге денег в экономике России не столько, сколько необходимо для её нормального функционирования, а столько, сколько долларов лежит в кубышке Центрального банка. Сколько долларов выручили за проданные нефть и газ, столько можно напечатать собственных российских рублей. То есть вся экономика России искусственно поставлена в прямую зависимость от экспорта природных ресурсов. Вот почему при падении цен на нефть рушится всё и вся. Дело вовсе не в недоборе налогов от продажи самой нефти. Дело в том, что в экономике исчезают рубли. А уже потом падает торговля, строительство, урезают зарплаты, и встаёт весь производственный процесс“. (Стариков Н.В. Национализация рубля – путь к свободе России.) Что всё это означает?

1. Это означает, что рубль перестал быть независимой валютой. Если в Советском Союзе рубль зависел от наличия в стране количества золота, т.е. от „нейтральной“ меры, независимой ни от какой другой страны, то теперь финансовая система РФ поставлена в прямую зависимость от наличия в стране долларов (лукаво названных ЗВР), хозяином которых является не правительство РФ, а США. 2. Это означает, что другая страна мира (США) получила возможность через финансовую систему влиять на экономику РФ, на её структуру и содержание, а значит, и на политику. Так как политика и экономика не существуют вне зависимости друг от друга, а финансы, как известно, есть кровеносная система экономики. То есть, политика, экономика, финансы – всё это единое и неразрывное целое. 3. Это означает, что экономика РФ теперь недостаточно полно ориентирована на обеспечение безопасности и национальных интересов страны, так как хозяева доллара подчинили её интересам глобального рынка, т.е., по сути, интересам США и ФРС. 4. Это означает, что РФ вынуждена поставлять на международный рынок лишь тот товар, который не вызовет возражения у мирового финансового диктатора. Это значит, что РФ отныне обязана поставлять на мировой рынок только сырьё, нефть, газ, круглый лес, зерно. 5. Это означает научно-техническую и индустриальную деградацию РФ и скатывание страны из статуса мировой державы (2-й державы мира) в разряд вечно развивающихся стран, которых ещё совсем недавно называли странами „третьего“ мира. 6. Это означает, что в стране создана ситуация „финансового сквозняка“. Так как для наполнения бюджета страна вынуждена продавать за рубеж свои невозобновляемые ресурсы, превращая затем доллары в рубли для внутренних потребностей. А олигархи, монополисты и банкиры свои доходы превращают из рублей в доллары и вывозят их из страны для удовлетворения своих заграничных запросов. „За 20 лет из России, в основном через офшоры, вывезено 2 трлн долларов“. 7. Это означает, что теперь все беды и трагедии долларовой зоны (кризисы, дефолты, инфляция, безработица и др.), неизбежно будут отражаться на населении нашей страны. Это значит, что все проблемы хозяев доллара будут теперь решаться за счёт ущемления интересов РФ и её граждан».

Есть все основания полагать, что российский Центральный банк приобрёл в ходе реформ не только независимость от российских органов власти, но и стал элементом западной международной финансовой системы. Об этом говорит политика ЦБ, который работает сейчас в режиме «currency board» – «валютного совета» или «валютного режима». Что это такое? Это колониальная финансовая система и суть её в том, что выпуск национальной валюты колонии идёт только под обеспечение другой, считающейся «резервной» – валюты той страны, чьей колонией является страна. По сути, центральный банк страны-колонии лишён эмиссионной функции – он лишь меняет одну валюту на другую.

Н.В.Стариков: «Наш Центральный банк создаёт рубли только как отражение количества долларов, которые вошли в нашу экономику. Вот это и есть прямая привязка по правилам МВФ. И в этой ситуации ничего иного быть не может, когда мы включены в качестве вторичной экономики вот в эту американскую систему».

С.Ю.Глазьев: «Привязать эмиссию рублей к покупке валюты, чтобы рубль был устойчивым как бы, эта мифологема внедрялась Международным валютным фондом для стран африканских слаборазвитых, у которых были проблемы возврата кредитов. Так вот по своим последствиям эта политика по сути является геноцидом. У меня даже книжка есть под названием „Геноцид“, где, опираясь на международное право, доказываю, что происходившие в России в 90-е годы реформы привели к геноциду населения Российской Федерации».

Н.В.Стариков: «Закон о Центральном банке России был написан так, чтобы этим Центральным банком управляли из-за границы».

В.Ю.Катасонов: «По поводу Центрального банка России я прямо и открытым текстом говорю – это филиал Федеральной резервной системы (США)».

Б.Ф.Ключников: «Россия была последней страной в мире с самодостаточной экономикой, и её открыли мировому рынку без какой-либо подготовки, и потому она стала одним из его слабейших звеньев. Неолибералы из проамериканского лобби уложили великую страну под дамоклов меч финансовой олигархии».

Н.В.Стариков: «Россия в результате поражения в холодной войне лишена значительной части своего суверенитета. Российский рубль больше не принадлежит её народу. Выход из тупика для нашей страны – изменение существующей модели выпуска денег.

Путь к свободе для России, как это ни странно, лежит в финансовой сфере.

Разве рубль не является нашим? Как бы помягче сказать… рубль сегодня… не вполне наш. И такое положение является главным тормозом развития нашей страны.

Сегодня финансы подчинили себе политику, подменили её собой и сами стали политикой. Непонимание этой сферы может уничтожить целые народы и страны. Наш сегодняшний мир стоит на финансах, живёт ради финансов и финансами управляется.

Краеугольным камнем современной финансовой системы является доминирующая роль доллара. Это значит, что все цены в мировой экономике определяются только в долларах.

Сегодня доллар является не только основным средством платежа в международной торговле, но и основным средством накопления. Имеется в виду не накопления граждан разных стран, а накопления самих этих стран. Так называемые золотовалютные резервы. Какую бы страну вы ни взяли – золота в её резервах будет меньше, чем валюты.

Выпускает, то есть эмитирует главную валюту мира не государство Соединённые Штаты Америки, а частная структура под названием Федеральная резервная система США. Перед вами не доллар США, а доллар Федеральной резервной системы. Главные деньги для торговли и главные деньги для накопления в мировом масштабе выпускает организация, принадлежащая неизвестной группе частных банкиров».

А.М.Эткинд: «Представим ещё, что исторически сложилось так, что государство контролирует гораздо больше территории, чем та, на которой добывается ресурс, и населения там гораздо больше, чем нужно для его добычи. Возникают два класса граждан: небольшая элита, которая добывает, защищает и торгует ценным ресурсом, и все прочие, чьё существование зависит от перераспределенной ренты с этой торговли. Такая ситуация создаёт жёсткую структуру, похожую на кастовую. Государство полностью зависит от первой группы; более того, эти незаменимые люди и являются государством. Но оно не обязательно игнорирует остальной народ; из опасений восстания или для поддержки нужной демографии государство предоставляет народу безопасность и другие блага, оставшиеся после удовлетворения собственных потребностей государства. Человеческий капитал тут избыточен; не он определяет богатство государства. Наоборот, в ресурсозависимой стране государство оказывается благотворителем, а население становится предметом его неусыпной филантропии.

В соседней стране, которую я назову трудозависимой, богатство нации создаётся трудом граждан. Тут нет другого источника благосостояния, чем конкурентоспособная работа населения. В этой экономике действует старая аксиома: стоимость создаётся трудом. Государство облагает этот труд налогом и не имеет других источников дохода. Тут не только граждане заинтересованы в своём образовании и здоровье, но и государство, поскольку чем лучше работают граждане, тем больше они платят налогов.

В «естественном государстве» доминирующая группа ограничивает доступ к ценным ресурсам, создаёт на их основе ренту и управляет населением с помощью принуждения и благотворительности. Другой социальный порядок возникает в «государстве открытого доступа», которое берёт внутреннее насилие под демократический контроль, предоставляя гражданам равный доступ к образованию и карьере. В таком обществе нет правовых и метафизических различий между элитой и народом.

Хотя ресурсозависимое государство больше всего боится истощения сырья, его кризисы чаще происходит из-за падения спроса на него, вызванного новыми технологиями».

Маршалл И. Голдман: «И в конце концов несчастье России состоит в том, что она очень богата. Это может показаться странным лидерам большинства остальных стран мира, которые завидуют богатейшим российским запасам газа, нефти, золота и других драгоценных и цветных металлов: если бы только они могли быть такими удачливыми! Проблема, однако, в том, что именно наличие таких богатств и порождает худшие из форм российской жизни.

В Польше же и Китае природные богатства, напротив, значительно скуднее, поэтому «вознаграждение» обычно не стоит того, чтобы рисковать, прибегая к насилию или даже убийству».

Необходима стимулирующая рост экономики кредитная и налогово-бюджетная политика. Повышение ключевой ставки приводит к снижению экономической активности и эффективности, делает кредиты очень дорогими в обслуживании.

Мы можем рассчитывать на взрывной рост предпринимательской активности, только если людям выгодно заниматься разными видами деятельности.

М.Л.Хазин: «Есть довольно много знакомых предпринимателей, они все в один голос в личных беседах говорят, что в нашей стране невозможно заниматься предпринимательством, не нарушая закона».

Януома Цусита: «К сожалению, в России созданы такие правила для ведения бизнеса, что всё приходится делать без правил».

Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) опубликовал данные очередного исследования, посвящённого теме предпринимательства в России.

Более половины россиян (63%) категорически отказываются связывать своё будущее с предпринимательской деятельностью. Основными препятствиями для развития своего дела россияне посчитали высокие налоги, бюрократию и общие финансовые затраты. Серьёзными трудностями также назвали коррупцию, административные барьеры и отсутствие поддержки от властей. Но самое главное – 62% опрошенных заявили, что вести бизнес по-честному в России просто-напросто невозможно.

ТАСС, 2016 г.: «Зарплата российских граждан растёт быстрее производительности труда, это создаёт инфляционные эффекты. Об этом сообщила глава Банка России Эльвира Набиуллина на объединённом заседании комитета Госдумы по финансовому рынку, по бюджету и налогам и комитета по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству».

Эльвира Набиуллина заявляет, что зарплата россиян растёт быстрее производительности труда, и оценивает это как негативное явление. Об этом же говорит представитель либерального клана бывший министр финансов Алексей Кудрин. Но все аналитики и социологи говорят, что доходы россиян в последние годы постоянно снижаются. Набиуллиной надо напомнить, что благодаря её высокопроизводительному труду российская национальная валюта в конце 2014 года обвалилась в два раза, и россияне резко обеднели. А заработная плата руководителей Центробанка, составляющая десятки миллионов рублей, превышающая зарплату россиян в сотни или тысячи раз, разве соответствует их производительности труда? Конечно, нет. Если вся деятельность либерального финансово-экономического блока, представителей которого смело можно назвать американской агентурой, препятствует экономическому росту России, развитию промышленности, то пока они у власти, рост производительности труда в России невозможен. Либералы в правительстве ещё с 90-х годов показали, что они воры и разрушители государства, и их антинародная экономическая политика в правительстве слишком затянулась. У нас зарплата топ-менеджеров, от которых в большей степени зависит рост производительности труда, в сотни раз превышает зарплату рядовых работников, но от этого производительность никак не растёт. Вот им и надо сокращать зарплату.

Н.В.Стариков: «Руководство Банка России, согласно закону о ЦБ, само „устанавливает формы и размеры оплаты труда Председателя Банка России, членов Совета директоров, заместителей Председателя Банка России и других служащих Банка России“. И размеры „пенсионного обеспечения“, кстати, тоже банкиры из Банка России сами себе определяют».

«Парламентская газета», 2016 г.: «Обнародованы декларации о доходах за 2015 год руководителей Центрального банка России. Эти документы вызывают радость: хоть кто-то в нашей стране благополучен, улучшая личное благосостояние в кризисные времена. В лидерах по темпам повышения личных социальных стандартов, как и положено руководителю, сама Эльвира Сахипзадовна Набиуллина: её доход увеличился на 80 процентов по сравнению с 2014 годом, с 12,2 миллиона рублей до 21,9 миллиона рублей. Но по абсолютным показателям Председатель ЦБ уступает своему заместителю Сергею Швецову, который заработал 58,1 миллиона рублей.

Неплохо выглядит доход другого заместителя – Ольги Скоробогатовой, (красивая банкирская фамилия!), он составил 53,2 миллиона рублей. У других членов совета директоров и заместителей Председателя ЦБ доходы на этом фоне выглядят поскромнее, но тоже вполне достойные, от 17,5 миллиона у Василия Позднышева до 42,9 миллиона рублей у главного бухгалтера Андрея Кружалова.

Поражает непоследовательность Председателя ЦБ: пару недель назад Эльвира Набиуллина поддержала идею Минэкономразвития о том, что бороться с инфляцией целесообразно, ограничивая уровень зарплат населения. И в то же время или чуть раньше проиндексировала выплаты своим подчинённым на фантастические для абсолютного большинства населения суммы! Да зарплаты только руководящего звена ЦБ разгоняют инфляцию гораздо сильнее, чем увеличение хотя бы на один процент уровня доходов жителей среднероссийского областного центра! И не было бы гораздо правильнее начать борьбу с инфляцией с себя, доведя уровень выплат если и не до зарплаты командующего Российской гвардией (напомню, она составляет 54 тысячи рублей в месяц), то хотя бы до доходов президента Путина (8 миллионов 891 тысяча рублей)?»

Доход по декларации Эльвиры Набиуллиной в 2015 г. составил за месяц 1 млн 825 тысяч рублей, за один день в среднем, включая выходные, – 60 тысяч рублей.

Ю.Ю.Болдырев: «Проверять ЦБ Счётная палата может исключительно с согласия Национального банковского совета, в котором контрольный пакет голосов, разумеется, у президента, правительства и самого подконтрольного – Центрального банка».

В.С.Жуковский, 2014 г.: «В целом отношение к Набиуллиной в экспертной среде весьма и весьма негативное. Она откровенный сторонник либеральной политики, которую проводили „младореформаторы“ в 90-е годы. В аспирантуре МГУ её научным руководителем был Е.Ясин, тот самый идеолог „рыночных преобразований“ и „перестройки“, которые обернулись социально-экономической, демографической и научно-технической катастрофой для страны».

Вот что про Е.Ясина, бывшего министра экономики, писал П.Хлебников: «Ясин предлагал решительно снизить реальные доходы среднего российского гражданина; а инфляция тем временем уничтожит оставшиеся сбережения россиян, как источник внутреннего капитала. «Есть только один способ – это затягивать пояса, – сказал Ясин. – Снижение жизненного уровня». У Е.Ясина, его ученицы Э.Набиуллиной и других вороватых неолибералов есть задача, поставленная перед ними МВФ и другими западными директивными органами: довести основную часть населения России до нищеты, создать для россиян социальное гетто, чтобы они разбегались из страны в поисках пропитания, а оставшиеся работали бы на них за мизерную плату. Поэтому при минимальных зарплатах россиян повышаются тарифы на энергоносители, на услуги ЖКХ, налоги на имущество и многое другое.

Ю.Ю.Болдырев: «Центральный банк Российской Федерации реализует базисную функцию государства – денежную эмиссию и кредитно-денежное регулирование. Можно ли допускать чтобы базисную функцию, отнесённую к ведению Российской Федерации, осуществлял кто-либо иной, нежели орган государственной власти? Нельзя. Хитрые формулировки о том, что это орган (Центральный банк) с особым статусом, это всё попытка создать субъект, реализующий функции государства, но не подконтрольный, не подотчётный, не наказуемый».

М.Л.Хазин: «Нужно будет менять руководство Центробанка полностью. Сегодня Центробанк занимается тем, что ликвидирует реальный сектор российской экономики».

В.Ю.Катасонов, 2015 г.: «С моей точки зрения, несправедливо мало сказано и написано о том, что в 2014 году финансовый блок правительства допустил одно из крупнейших ограблений нашего народа за последние два десятилетия. Может быть, более крупными ограблениями по сравнению с последним были лишь фактическая конфискация вкладов в Сбербанке десятков миллионов граждан правительством Е.Гайдара более двадцати лет назад (в результате бешеного разгона инфляции). Или так называемый дефолт 1998 года, спровоцированный правительством С.Кириенко (трёхкратное падение валютного курса рубля).

Наш Центробанк, согласно Конституции Российской Федерации, обязан обеспечивать стабильность национальной денежной единицы – рубля. Это не просто красивая фраза, некая абстракция из разряда макроэкономики. Это экономическая безопасность нашего государства и благосостояние наших граждан. В силу особой важности этой политической, экономической и социальной задачи она зафиксирована в Конституции Российской Федерации».

М.Л.Хазин: «В конце 2014 г. Центробанк организовал катастрофу, резко девальвировав рубль. Институциональной задачей нашего Центрального банка является обеспечение устойчивости национальной валюты, т.е. рубля. По итогам 2015 г. в рейтинге мировых валют по устойчивости мы заняли почётное последнее место. Первое с конца. Это выдающийся результат, который одной некомпетентностью объяснить нельзя».

Резкая девальвация рубля ведёт к падению уровня жизни населения. В итоге декабрьская (2014 г.) девальвация и свободный курс рубля привели к резкому падению жизни населения. «По итогам 2015 года ВВП составит, я думаю, минус 8 – 10 процентов, а спад жизненного уровня населения – процентов 20, – делится своими оценками Михаил Хазин. – У людей, которые много зарабатывали, спад их личного жизненного уровня – процентов 40, то есть почти в 2 раза».

Lenta.ru, 2016 г.: «За год – с середины 2015-го до середины 2016-го – благосостояние россиян упало сразу на 14,4 процента. В течение 12 месяцев активы домохозяйств сократились с 12 086 до 10 344 долларов. Об этом свидетельствует исследование Global Wealth Report швейцарской финансовой корпорации Credit Suisse.