Читать книгу Хозяева джиннов - Ф. Джели Кларк - Страница 9

Хозяева джиннов
Глава седьмая

Оглавление

Когда Фатима добралась до улицы Мухаммеда Али, было уже пол-одиннадцатого вечера. Один из самых живых районов Каира наполняли обрывки музыки, а клиенты ныряли в заведения с кричащими вывесками. Электрический уд[32] переливался зелеными алхимическими лампами, а над другим заведением сиял красный силуэт танцовщицы кабаре. Желанная передышка после сегодняшнего дня.

Им понадобились несколько часов, чтобы перебрать все документы на лорда Уортингтона: его бизнес, персонал, финансовые трансакции. Компания Уортингтона выросла из торговли и строительных контрактов – поскольку даже в мире магии и джиннов вам нужны обыденные вещи, вроде инвесторов и капитала. А когда убивают богатых людей, следователь практически неизбежно возвращается к их капиталу. Но они остались с пустыми руками. К вечеру Фатима решила закругляться и отправила Хадию домой. Оставалось только ждать, что люди Асима нароют к понедельнику. Все это подпортило ей настроение, и Фатима еще сильнее ждала ночи.

Она свернула с бульвара на одну из темных улочек. Здесь их было меньше, чем в Хане, но все-таки заблудиться несложно. Фатима прошла под аркой у плохо освещенного скверика и спустилась по ступенькам к почти невидимой двери. Затем постучала тростью в определенном порядке: три быстрых стука, два медленных, три быстрых. В верхней части двери открылось окошко, в нем показались глаза с изменчивыми пурпурными зрачками.

– Потерялась?

– Ищу жасминовый чай, – ответила она.

– Сколько сахара?

– Совсем чуть-чуть.

Окошко захлопнулось, и в двери появился здоровенный джинн в черном фраке. Он взмахнул рукой, блеснули пурпурные зрачки:

– Добро пожаловать в «Жасмин».

Фатима прошла внутрь, и ее захлестнуло маленьким штормом какофонии музыки и кутежа.

«Жасмин» не указывался ни в одном путеводителе. За его стенами никто даже этого названия не произносил. Все называли его «Пятачок».

Посетители общались или смеялись, пока автоевнухи в смокингах и красных фесках убирали со столов пустые бокалы. В «Пятачке» выпивка лилась рекой. В основном пиво, любимый египетский алкоголь. Но пили и вино, и новомодное шипучее шампанское с зачарованными эликсирами, которое, вполне буквально, поднимало тебя над землей.

Но никто не приходил сюда только за алкоголем. Его можно без труда добыть где угодно в Каире, даже иностранные марки. Уникальным «Жасмин» делала его клиентура. За одним столиком две женщины в парижских платьях курили тонкие сигареты в длинных черепаховых мундштуках – светские львицы решили спуститься на дно. Между ними сидел высокий молочно-белый джинн с неестественно красивым лицом, он затягивался кальяном и выдыхал вращающиеся серебряные кольца. На площадке с грацией танцоров кабаре кружились юноши с манерами уличных бандитов – в паре с аристократичного вида женщинами, которых они никогда бы не встретили в другом месте, ни днем ни ночью. Часть мужчин танцевали друг с другом. Все окружение двигалось под завораживающую музыку с приподнятой сцены.

Пробираясь сквозь толпу, Фатима профланировала до бара. Напитки разливал невысокий джинн-бармен с шестью руками. Она поймала стакан, проехавший по стойке, и подняла его, чтобы сделать небольшой глоток.

– У тебя такое лицо, будто что-то серьезное пьешь, – прокомментировал кто-то на английском, – хотя это всего лишь сарсапарель![33] – Она повернулась и увидела немолодого мужчину в коричневом костюме, который сидел через несколько стульев.

– Сарсапарель с мятой и чаем, – поправила она. – Попробуй как-нибудь.

Мужчина фыркнул:

– Я люблю, чтоб выпивка была выпивкой! – Его коричневое лицо расплылось в улыбке. – Как дела, Фатима?

– Нормально, Бенни. Давно не виделись, – улыбнулась она в ответ.

– А будто только что! – Он пересел ближе, положив рядом корнет.

Бенни был родом из Америки, как большинство музыкантов в «Жасмине», – из места под названием Новый Орлеан. Люди стекались в Каир отовсюду. Кто-то искал работу или хотел увидеть механические чудеса и джиннов. Бенни и другие люди сбежали от Джима Кроу[34]. Они привезли с собой надежды, мечты и фантастическую музыку.

– Ты сегодня играешь? – спросила Фатима.

– Каждую ночь.

Их внимание привлекла труба на сцене. Мужчина играл, откинувшись назад, движения его пальцев сливались в пятно, заставляя инструмент издавать пронзительные стоны и вскрики, словно любовники поздней ночью или ссора ранним утром. Позади него группа присоединилась к тираде в многообразной гармонии кларнетов и тромбонов.

У Бенни не было названия тому, что они делали. Он говорил, что это новоорлеанский звук. Но он утверждал, что однажды эта музыка станет самой крутой во всем мире. Фатима охотно верила. Когда она впервые услышала эту гипнотическую, прекрасную музыку, ее словно накрыло волной. Синкопированные ритмы и мелодии поднимались по спине, заставляли двигаться, жить, быть свободной.

– Банки умеет дудеть!

Фатима повернулась и заметила, что вокруг нее расселись другие люди. Щекастого мужчину в голубом костюме звали Альфредом, по кличке Лягух – он играл на тромбоне. Коротышку с тонкими губами и в красной феске, сжимающего футляр с кларнетом, – Бигсом. Худой парень в золотом костюме и шляпе в цвет, который произнес последнюю фразу, играл на пианино. Она не была уверена насчет его настоящего имени, поскольку он отзывался только на Манса Муса[35].

– Да, есть такое, – кивнул Бенни. – Но слышал и лучше.

– И кого именно?! – вскричал Манса Муса.

– Я трех назвать могу. Но достаточно и одного.

– А ну давай.

– Бадди Болден[36].

Манса Муса застонал:

– Почему каждый раз, как мы говорим о музыке, ты вспоминаешь Бадди Болдена?

– Если бы ты хоть раз его услышал, – квакнул Альфред, – ты бы не спрашивал.

Все остальные закивали.

– Помню, видел раз, как играет Бадди, – продолжил Бенни. – Вот, что я тебе скажу, Фатима, – это было нечто. Он играл так громко, что его труба сдула весь первый ряд. Нет, говорю тебе, это правда! Люди кубарем катились! Одна женщина, она вообще прям из зала выкатилась! Продолжала катиться всю субботнюю ночь, и никто ее найти не мог, пока она не докатилась до церкви воскресным утром!

Манса Муса вскинул руки, и группа взорвалась смехом. Фатима улыбнулась.

– Ну, Бадди больше нет, – вставил Альфред. – Оставили его, Джима Кроу и старый Новый Орлеан позади. – Он поднял стакан. – За Короля Болдена. Им не отнять твою магию.

Остальные подняли стаканы, поддерживая тост. Когда аль-Джахиз вернул в мир волшебство, это произошло не только в Египте. Оно появилось повсюду. Во всем мире. В Америке возвращение магии встретили гонениями. Бенни и остальные до сих пор шептались с широко распахнутыми глазами о чародее по имени Роберт Чарльз[37], который чуть не поставил Новый Орлеан на колени. Они утверждали, что Бадди Болден своей музыкой творил волшебство иного рода, и дорого заплатил за этот дар.

– Иногда я скучаю по дому, – вздохнул Альфред. – Но точно не по Джиму Кроу.

– Аминь! – добавил Бенни. – В Каире нет Джима Кроу!

Хор «Да, это точно!» поддержал его со всех сторон.

– Не знаю как-чего, – вмешался Манса Муса, взбалтывая содержимое стакана. – Ко мне ничего относятся, потому как я не отсюда. А вот другим ребятам, черным, как мы, повезло меньше. Видал, как их выставляли из разных мест, и не раз. Даже плевали на них. Пощечины давали на улицах. И кто живет в трущобах? Бу-ку[38] лица, как у нас. Все, как дома.

Фатима не могла отрицать его слов. У Египта хватало своих проблем. То, что аль-Джахиз был суданцем, немного улучшило ситуацию. Предпринимались даже попытки принять закон против дискриминации. Но укоренившиеся предрассудки трудно побороть.

– Фигня, – проворчал Бенни. – Дома Фатима бы катала с Джимом Кроу. Половина здесь не пройдет тест с бумажным пакетом.

– Многие даже за окторона[39] не сойдут, – сказал Альфред. – Черт, даже за кватерона.

– Но они этого не знают, – хмыкнул Манса Муса.

– Некоторые октороны и кватероны тоже не знают, – съязвил Бенни.

Снова раздался смех, а Фатима зачарованно слушала их разговор. Она многое от них почерпнула для своего английского. Даже выучила ритм их речи и словоизменения. Но просторечия от нее иногда ускользали. Что за штука такая – окторон?

– Вот почему я наряжаюсь, куда бы ни шел, – поделился Манса Муса. – Люди к тебе относятся как надо, если ты в костюмчике. Как оно, Фат? Четкий прикид сегодня!

Фатима, как обычно, щелкнула по котелку. Она выбрала яркий винный цвет с парчовой жилеткой. Темно-оливковый галстук держал на месте зажим с серебряным шариком поверх полосатой рубашки с воротником-стойкой. Он был прав. Люди действительно относятся к тебе иначе, когда ты в костюме.

– Все в курсе, что это я научил Фатиму одеваться? – спросил Манса Муса.

– Но у тебя все костюмы золотые. – Фатима смотрела на него без выражения.

Бенни залился лающим смехом, вслед за ним затряс щеками Альфред, хлопая по стойке.

– Вам, ребят, – оскорбился Манса Муса, – надо следить, как вы говорите с королем! – Он взял псевдоним после того, как услышал о малийском императоре, который ехал на хадж через Египет, рассыпая вокруг столько золота, что хватило бы обрушить местные рынки – во всяком случае, так утверждали истории. Свои номера Манса заканчивал душем фальшивых золотых монет, которые люди разбирали как сокровище.

– Ого! – воскликнул Бенни, глядя в зал. – А вот и беда нагрянула!

Фатима проследила его взгляд до высокой фигуры у входа. Сити. И Бенни был прав. Она выглядела настоящей бедой – в длинном красном вечернем платье с кружевами и шифоном, ниспадавшим до ног. Под газовым верхом был лиф с сеткой бисера, поблескивающей в приглушенном свете, талию охватывал такой же бисерный пояс.

Взгляд нубийки наткнулся на Фатиму, и она отправилась в медленное дефиле, сопровождаемая восхищенными взглядами. Ее встретил хор приветствий. Бенни с друзьями относился к Фатиме как к своей, но Сити совсем другое дело – женщина, которую следует осыпать комплиментами и обмениваться колкостями. Когда утих шум, она скользнула на стул перед Фатимой и протянула руку, чтобы подергать ее за галстук.

– Забавно тебя здесь встретить.

Фатима бросила взгляд на золотую диадему, угнездившуюся в коротком парике, который сегодня надела Сити, – на ней была выгравирована львица.

– Выглядишь…

– Как пламенный гнев богини, воплотившийся на Земле?

– Я собиралась сказать «прекрасно».

– Сойдет и так. – Она поймала напиток, запущенный барменом, и опустошила стакан одним глотком. Перевела взгляд на стакан Фатимы. – Сарсапарель? С мятой?

– И чаем.

– Мы здесь, чтобы отрываться, – цыкнула Сити. – Нарушать правила.

– Я уже практически преступница.

– Не пойми неправильно, но эти твои ясные карие глазоньки выглядят усталыми. Длинный день в службе «Охотников за жутью»?

«Охотников за жутью?»

– Знаешь, как скучно изучать финансовые отчеты транснационального бизнеса с десятками дочерних компаний?

– Нет. И не хочу знать. Никогда.

– Даже вместе с Хадией это заняло несколько часов.

– Хадией?

– Моя новая… напарница. – Слово по-прежнему звучало странно.

– Напарница? – Глаза Сити вспыхнули. – Новая леди в команде «Охотников за жутью»? Симпатичная, как ты? С фетишем на костюмы и язычников? Чего ж ты ее не привела?

Фатима попыталась представить Хадию в «Пятачке» и не преуспела.

– Мне кажется, она нарушает даже меньше правил, чем я. Вся такая светлая и энергичная. Мне пришлось силком ее из офиса выставлять. Зато любит печатать отчеты.

– Агент Фатима и энергичная леди-напарница. Дождаться не могу нашей встречи.

Фатима замерла посреди глотка. Встречи? Сити рассмеялась, прикрывая рот.

– Расслабься. Но тебе придется сообразить, как ей объяснить, что она постоянно натыкается на меня в твоей компании. Я довольно запоминающаяся девушка.

– Значит, ты собираешься еще долго здесь оставаться?

Сити ответила, прикончив еще один стакан, что ответом вовсе не являлось.

Воздух обожгло внезапным грохотом барабанов, к которым присоединились удары ладоней по дарбукам[40]. Для того чтобы новоорлеанская музыка смешалась с местной, много времени не понадобилось, – словно родня воссоединилась. Получился яркий стиль, бьющийся вместе с сердцем Каира, выплескивающийся из подпольных притонов на улицы города. Звуки взбудоражили ринувшуюся на танцплощадку толпу.

К девушкам придвинулся Манса Муса, предлагая нубийке руку:

– Король проводит тебя стильно.

– Боюсь, этот танец зарезервирован. Йа Алла! – ответил она, обнимая Фатиму.

Фатима поднялась, беспомощно пожала плечами и щелкнула по котелку в качестве извинения Мусе. Он рассмеялся и щелкнул по золотой шляпе в ответ. Подруги ступили на площадку как раз, когда зазвучала труба. Сити повернулась, а Фатима сделала шаг вперед, ловя ее за талию, притягивая к себе и отыскивая общий ритм. Пара обменялась понимающими улыбками, позволяя движениям говорить за себя. Фатима считала, что если это не магия, то магии и вовсе не существует.

* * *

Несколькими часами позже они брели по переулкам рядом с улицей Мухаммеда Али. Фатима постукивала на каждом шагу тростью, под руку с приплясывающей Сити, словно в голове у той продолжали играть трубы и барабаны. Они или алкоголь.

– Куда теперь? – невнятно спросила она.

– Я думаю, – посмотрела на нее Фатима, – что для твоей семьи ты сейчас будешь немного слишком.

– Я сплю в комнате тетушки Азизы. Она мало что замечает.

– Я в этом не уверена. Давай лучше ко мне.

– Будто я собиралась куда-то еще, – подмигнула Сити.

– Но тебе придется воспользоваться парадной дверью. Не люблю забираться в окна.

– Собираешься познакомить меня с тем пронырливым бавабом? Он всегда у дверей.

Махмуд всегда оказывался у дверей.

– Пусть думает, что хочет. Я плачу за аренду.

– Нам не обязательно прям сейчас идти, – хихикнула Сити. – Я все еще в платье под этой штукой. – Она указала на свой темный кафтан.

Фатима с сомнением прищурилась. Она и раньше с трудом переживала ночные гулянки с Сити.

– Как насчет пойти домой? Я заварю чаю, мы поболтаем. Сегодня пятница. Можешь остаться ночевать.

– Да ты романтик. – Сити поцеловала ее в ухо. – Может, еще стихами меня соблазнить собираешься?

– Ты любишь стихи? – подняла бровь Фатима.

– Только старенькие. Могу наизусть прочитать Маджнуна[41].

– Впечатляет. Любишь персидские истории о любви?

– Нет ничего круче трагической и неразделенной любви. Еще немного из Антара[42] помню.

– Это объясняет слова твоей тети. Она полагает, что я должна читать тебе стихи.

– Тебе это тетушка Азиза сказала?

– Айва. Сказала, я так могу завоевать твое сердце.

– Коварная старушка, – пробормотала Сити.

– Она говорит, что ты слишком похожа на отца. И что поэтому ты так любишь бродяжничать. – От наступившей тишины Фатиме немедленно захотелось забрать свои слова назад.

– Ну, – сказала Сити после долгой паузы, расслабляя руки. – Тетушка любит поговорить.

– Извини. – Про себя Фатима проклинала свой болтливый рот. – Мне не стоило…

Сити махнула рукой, будто отметая извинения – или отсутствующего отца.

– Думаю, немного чая и сплетен вполне сгодятся. – Она постучала пальцем под глазом. – Но он тоже с нами идет?

– Что?

Фатима повернулась было назад, но Сити прищелкнула языком:

– Ну не так же явно!

Она ограничилась тем, что скосила глаза, поймав темную фигуру боковым зрением. За ними следили.

– Сколько он за нами идет? – прошипела Фатима.

– Не уверена. Скорее всего, от самого «Пятачка».

Фатима обвела улицу взглядом. В этих переулках таилось много теней.

– Мы ведь тоже так встретились.

– Ты меня обокрала, чтобы привлечь внимание. Потому что ты со странностями. Он, скорее всего, вор.

– Или маньяк-убийца. Который охотится на девушек в ночном городе!

– Не повезло ему.

– Не повезло, – почти прорычала Сити.

Парочка завернула за угол, проходя мимо заостренной арки и вниз по ступеням, ведущим в тени. Затем они разошлись, занимая позиции по разным сторонам. Фатима зажала набалдашник трости, обнажая меч на несколько дюймов. Люди всегда предпочитали болезненный путь, чтобы выяснить, что трость у нее не только для украшения. Сити стояла, подавшись вперед, оскалив зубы и в полной готовности наброситься.

В тишине раздались шаги их преследователя. Он заколебался, прежде чем спуститься по лестнице и войти в тени. Фигура в темном плаще и капюшоне проплывала прямо между ними.

«Дилетант», – подумала Фатима. Она выждала, пока он пройдет чуть дальше, затем вытащила меч, позволяя звуку обнажаемой стали разнестись по переулку. Он развернулся как раз вовремя, чтобы плоскость клинка опустилась на его колени. Раздался вой боли, и ноги преследователя подогнулись. Голос оборвался, когда Сити бросилась на неизвестного, отбрасывая его назад со звучным ударом. Она прижимала его грудь коленом, пока он пытался вдохнуть.

– Не тех женщин выбрал для охоты? Ты маньяк или кто ты такой? Говори!

Мужчина извивался, бился в своем плаще и булькал.

– Не думаю, что он сможет заговорить, если ты будешь так его зажимать, – заметила Фатима.

– Его проблема. Не моя. – Она сильнее нажала коленом, и мужчина вскрикнул.

Фатима нагнулась, отбрасывая капюшон.

– Слушай, друг, ты бы лучше… – Она остановилась, увидев его лицо. Лысый, кожа бледно-серого цвета. И без бровей.

– Ахмад? – спросила Сити, поднимая колено.

Он охнул, а затем слабо пролепетал:

– Можете меня называть лордом Собеком. Гневным. Защ…

– Ахмад!

– Да? – Он вздрогнул, облизывая розовым языком слишком острые зубы.

– Что ты здесь делаешь, Ахмад? – Сити спрыгнула и недоуменно пожала плечами.

Странный мужчина поднялся на ноги. Его темно-зеленые глаза уставились на Фатиму.

– Я искал вас. Видел, как вы зашли в то место. Потом Сити. Подумал, когда-нибудь вы да выйдете.

– Вы за мной следили? Давно? – нахмурилась Фатима.

– От вашей квартиры. – Он отступил, когда она сделала шаг вперед. – У меня была хорошая причина!

– Чтобы меня преследовать?

– Я хотел видеть, как вы расследуете дело! – Фатима сделала паузу, которой он воспользовался, чтобы продолжать говорить. – Я думал, что министерство будет работать днем и ночью, чтобы поймать убийцу Эстер. Вместо этого вы развлекаетесь, будто ее смерть ничего не значит!

– Не нужно мне говорить, как выполнять свою работу. – Фатима была захвачена врасплох. – У меня тоже есть своя жизнь.

– Есть жизнь? – На месте, где должны были находиться брови, поднялась кожа. – Сегодня я ходил в полицию, чтобы опознать Эстер. Чтобы ее семья могла узнать. – Его лицо исказилось. – Тело настолько обгорело, я даже лица ее не смог увидеть. Я не смог…

Гнев Фатимы ослабел. У него не было права за ней следить. Но она понимала горе.

– Ахмад, – мягко сказала Сити. – Мне жаль, что тебе приходится через это проходить. Но то, что ты крадешься за нами во тьме, тебе ничем не поможет. Почему ты просто не пришел к Фатиме и не поговорил?

– Ждал подходящего случая. – Он пожал плечами. – Не хотелось выглядеть… жутким.

– Этот корабль уже ушел, Ахмад! – вздохнула Сити.

– Министерство делает все, что в его силах, – сказала ему Фатима. – Мы расследуем каждую зацепку.

– Мне кажется, одну я вам нашел. Зацепку. – Темные глаза Ахмада вспыхнули. Он встретил их озадаченные взгляды. – Я проведу. Вам стоит самим увидеть.

* * *

Фатима украдкой бросала взгляды на сидящего напротив в автоматической карете Ахмада. Мужчина достал серебряную зажигалку-скарабея, чтобы закурить третью сигарету «Нефертари», пуская дым в окно. Он еще больше походил на крокодила: словно его лицо удлинилось.

– Разве его нос утром не был короче? – прошептала она.

Расположившаяся рядом Сити присмотрелась. Ее голос стал четче, и она казалась трезвей и более собранной.

– Он давно уже такой. Что бы ни происходило, похоже, процесс ускорился.

– Что это за магия? – спросила Фатима.

– Понятия не имею. Не мой храм.

– Похоже на какую-то метаморфозу. Ты, надеюсь, ничем таким не увлекаешься?

– Не переживай. Хатор не превратит меня в золотую корову, если ты об этом.

– А Сехмет?

– Не могу же я раскрыть все свои секреты, – сверкнула львиной улыбкой Сити. – Но Леди всегда рядом.

Фатима попыталась представить свирепую богиню внутри женщины, выглядывающую сквозь ее глаза. Однако, немного поразмыслив, она решила, что это не тот образ, который ей хотелось бы вызывать в воображении. Вместо этого она вернулась к попыткам вычислить их местоположение. Где-то за пределами города. Они ехали почти полчаса, и проводник так и не поделился, куда они направляются.

– Ты правда думаешь, что это хорошая идея?

– Я думаю, что стоит хотя бы глянуть, – ответила Сити.

– Что, если ты была права поначалу? Что, если он маньяк-убийца? Он себя богом-крокодилом считает.

– Думаешь, он везет нас скормить своим крокодильим миньонам? – притворилась серьезной Сити.

– Надеюсь, ты и дальше сможешь шутить, когда нас съедят заживо.

– Собек не любит смертную плоть, – вмешался Ахмад. – Но у него прекрасный слух.

Сити расхохоталась, а слегка смущенная Фатима вернулась к окну. Карета свернула с главной дороги к старым заводским районам, где поднимались обшарпанные здания.

– Здесь выходим, – сказал Ахмад, отбрасывая сигаретный бычок.

Фатима поморщилась, когда они ступили на грязную дорогу и ее коньячные туфли присыпало пылью. Они приехали в старый заводской район Каира, построенный после появления джиннов. Люди хлынули из деревень в надежде на хороший заработок в большом городе. Со временем заводы закрылись – переехали в новые производственные узлы, вроде Хелуана или Гелиополиса. Но многие люди остались, заполонив трущобы вокруг гниющих останков индустрии.

– Сюда. – Ахмад шел впереди. Они последовали за ним, спотыкаясь на покрытой рытвинами земле. То, что здесь считалось домами, едва можно было посчитать лачугами: халабуды из кирпича, известняка, даже глины. В некоторых из них горел слабый огонь, а временами лампы люминесцентного алхимического газа.

– Легко забыть, что такие места существуют, – пробормотала Сити, рассматривая старуху с ведрами.

– У прогресса свои недостатки, – добавила Фатима, когда мимо пробежало несколько взбудораженных юнцов.

– Что все эти люди делают в такое-то время?

Фатима думала о том же. В подобных местах активность не прекращалась никогда, у них были даже собственные поздние развлечения. Но эти люди слонялись вокруг, как посреди дня. Она присмотрелась внимательнее. Не слонялись. Большинство двигалось в том же направлении, куда шли они, к огромному старому заводу, построенному в центре трущоб.

Фатима догнала Ахмада:

– Куда вы нас ведете?

В ответ он остановил прохожего: мальчика не больше двенадцати лет в галабее не по размеру. Тот сморщил курносый нос и открыл было рот, чтобы запротестовать, но замер, когда увидел лицо Ахмада.

– Немного твоего времени, – прохрипел мужчина. – И кое-что за беспокойство.

Глаза мальчишки расширились, а пальцы быстро выхватили монету из ладони Ахмада.

– Храни вас Аллах, паша. То есть джинн.

Фатима ухмыльнулась. Понятная ошибка.

– Расскажи леди, куда идешь, – сказал Ахмад.

– Чтобы увидеть человека в черном! – выпалил мальчик. – Человека в золотой маске!

Фатима уставилась на Ахмада, потом на мальчика.

– Что за человек в золотой маске?

– Говорят, называть его имя к беде! – отпрянул пацан. – Но он творит чудеса! Валлахи, я их своими глазами видел!

Фатима хотела еще надавить, но Ахмад отпустил парня, который тут же сбежал.

– Что происходит? – потребовала ответа она.

– Когда вы рассказали о загадочном мужчине в поместье Уортингтона, я вспомнил о слухах. О разговорах о человеке в черном, который посещает подобные места.

– И вам не пришло в голову поделиться?

– Я хотел удостовериться. Я до сегодняшнего дня считал это уличной байкой.

– Ничего такого не слышала, – с сомнением протянула Сити.

– Ты была в разъездах. И храм Хатор посещают состоятельные прихожане, в то время как верующие Собека живут среди тех, кому повезло меньше.

– У нас вовсе не состоятельные… – начала спорить Сити, но Фатима ее оборвала. Неподходящее время. Кроме того, они добрались до старого завода. От здания мало что осталось, кроме разваливающегося остова, у него не хватало крыши и двух стен. В открывшемся пространстве десятки людей собирались в толпу. Фатима проводила их восторженные взгляды до верхней части стены, откуда вещала фигура.

Фатима была ошеломлена.

Он оказался именно таким, как описывала Абигейл Уортингтон – высоким и закутанным в черную мантию. Он был не один. Справа стоял мужчина в черной рубахе и бриджах. Он оставался неподвижным, а слова высокого человека отдавались эхом в ночи.

– …Я узнал, что мои люди потеряны, – громыхал он. – Каир превратился в центр упадка, где копят богатства, в то время как многие брошены в нужде. Где богатей, что подает милостыню? Где врач, что лечит? Где надежда, обещанная прогрессом?

Из толпы раздались крики одобрения и просьбы продолжать. Фатима протолкалась мимо Ахмада, желая получить лучший обзор.

– Когда я пришел впервые, я жил среди таких, как вы, – продолжал мужчина. – Тех, кого отвергло общество. Теперь я вернулся, не к могущественным, но к слабым. Чтобы заполнить уши, готовые слушать! Чтобы научить тех, кто хочет учиться! Чтобы выправить то, что выросло кривым!

Еще крики одобрения. Фатима добралась до передней части толпы, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть оратора. Она склонилась к пожилому мужчине сбоку от нее.

– Дядя, кто это?

– Это он! – ответил старик, не сводя глаз с высокого мужчины. – Тот, кто вернулся!

– Кто? – потребовала она. – Кто вернулся?

На этот раз старик на нее посмотрел, на бородатом лице застыло удивление от ее невежества.

– Говорят, мы не должны произносить его имени, но он Великий Учитель, Изобретатель, Хозяин Джиннов. – Он прошептал в благоговении: – Аль-Джахиз!

Фатима потрясенно уставилась на собеседника. Перевела взгляд на Сити, которая тоже выглядела оторопелой.

– На улицах Каира, – хмуро кивнул Ахмад, – в позабытых нами местах люди говорят, что аль-Джахиз вернулся. Таинственный человек в золотой маске. Точно, как тот, что сбежал с места, где убили братство аль-Джахиза. Как думаете, каковы шансы?

Вместо ответа Фатима снова уставилась на мужчину на стене. Тот стоял, заложив руки за спину, упиваясь восторгом толпы. Он обозревал людей, а затем посмотрел прямо туда, где была Фатима. На мгновение их взгляды встретились, и ее бросило в дрожь. Лицо мужчины скрывала золотая маска. Однако даже на таком расстоянии она видела его глаза – силу, скрытую в них. Какую-то секунду они друг друга рассматривали. Затем он поднял руку и указал вниз. Неподвижная фигура рядом с ним вскинула голову, словно ожила, – чтобы броситься со стены на землю.

Фатима ахнула. Он мог погибнуть, упав с такой высоты, – по меньшей мере четыре этажа. Или сломать половину костей в теле. Но они приземлились на полуприсед, ботинки подняли облака пыли.

Фатима моргнула. «Погоди, они?» Со стены спрыгнул один мужчина. Она была уверена. Но теперь их стало двое! Одинаковых! В тех же масках: черных и в виде человеческих лиц. Они переглянулись и бросились вперед, стройные тела двигались подобно шакалам.

– Фатима!

Предупреждение Сити достигло ее ушей, когда одна из фигур приблизилась вплотную. Фатиме едва хватило времени, чтобы поднять трость, блокируя кулак, и отскочить назад, когда тот напал снова. Раздался рык, и мимо нее пронеслась Сити, целя в атакующего. Но к драке присоединился его товарищ, отвешивая пинки, которые ей пришлось отбивать.

Фатима споткнулась, когда толпа отступила от сражающихся. Мужчина двигался быстро – невероятно быстро. Не было никакой возможности извлечь меч, он не давал ей шанса. Фатиме пришлось использовать трость, чтобы парировать его атаки. Нужно быстрее что-нибудь придумать, иначе…

Размытым пятном он преодолел ее защиту, и в бок Фатимы врезался кулак. Обжигающее копье боли чуть не заставило ее сложиться вдвое. Но даже на это не хватило времени, поскольку ладонь нападающего ударила агента в грудь. Казалось, ее огрели камнем. Ноги следователя оторвались от земли, и она тяжело рухнула на спину. Аллах! Больно! Везде! Оглушенная, она посмотрела вверх, чтобы увидеть, как он приближается с изяществом кота, преследующего мышь. Фатима панически пыталась выхватить клинок, высвободив его как раз в тот момент, когда противник опустился с заведенным кулаком.

– Назад! Или…

Прежде чем она успела закончить, он бросился на меч. Лезвие скользнуло сквозь рубашку и кожу, погружаясь в его грудь. Он остановился, изучая оружие, которое, скорее всего, пробило легкое. Скоро он будет сплевывать кровь в свою маску. Проклятье! Она этого не хотела! Мужчина поднял взгляд и уставился на нее немигающими глазами – черное на черном, без намека на белок. Затем он двинулся вперед, пропуская меч сквозь себя. Глаза Фатимы расширились в неверии. На серебристом лезвии не было крови. Вместо этого ей показалось, что она увидела едва заметный черный туман, словно песчинки. Он толкнул себя ближе, пока их лица едва не касались – и не сводил взгляда нечеловеческих глаз.

Прозвучал резкий голос, и ее противник отпрянул. На месте, где должна была появиться рана, формировался черный туман. Фатима смотрела, как он бежит к своему близнецу, с которым сражалась Сити. Атакующие соприкоснулись – и в мгновение стали одним. В невероятном прыжке он взмыл в воздух, приземлившись на стену рядом с человеком в золотой маске. Фатима поднялась на ноги, игнорируя колющую боль в груди, прижала ладонью бок и устремила взор на оратора. Что здесь вообще происходит?

Сити, однако, размышлениям предаваться не стала.

С ревом львицы она сдернула свой парик и запустила его в стоящих наверху. Затем она сама прыгнула на стену – зацепившись чем-то острым и металлическим. Фатима узнала перчатки с серебряными когтями. Она их повсюду с собой таскает? Взрыкивая, Сити принялась взбираться, все еще в платье, но уже босиком. Не только Ахмада одарили странным волшебством. У Сити были собственные чары: магия, делающая ее быстрее, сильнее. Она в секунды преодолела треть стены, влекомая гневом и чистым упрямством. Глядя на ее подъем, Фатима снова задумалась о богине, живущей в ее подруге. Затем стена взорвалась огнем.

Когда красное, как кровь, пламя осветило ночь, Фатима отскочила назад, чувствуя жар на своей коже. Сити спрыгнула. Она должна была упасть переломанной грудой костей, но как-то умудрилась приземлиться на четвереньки – грациозной кошкой. Прежде чем кто-либо из них успел вымолвить слово, огонь потух. Обе фигуры на стене исчезли вместе с ним.

– Трусы! – прокричала Сити. – Я почти его достала!

– Ты в порядке? – Фатима заковыляла к подруге.

– Меня даже не задело. – Сити согнула пальцы с дымящимися когтями. Затем ее сердитые глаза округлились в тревоге. – Ты ранена!

Фатима крякнула от боли, когда Сити взяла ее под руку, чтобы поддержать.

– Пропустила удар в бок. Думаю, он мог, – она выдохнула, говорить было больно, – сломать ребро.

– Они сильнее, чем выглядели. – Сити обняла ее за талию, позволяя опереться.

Фатима кивнула. Она вспомнила труп со свернутой шеей. Нечеловеческая сила.

– Не думаю, что они собирались вас ранить, – сказал Ахмад. Во время боя он отступил вместе с толпой и теперь вернулся. Жрец посмотрел на Фатиму и исправился. – Во всяком случае, не смертельно.

– А ты вообще был бесполезен! – вызверилась Сити. – Было бы очень мило хоть как-то помочь!

– Мне показалось, вы справляетесь, – совершенно по-крокодильи поморщился он. – Кроме того, я думаю, они хотели оставить послание, не более того.

– И что же это за послание? – пробрюзжала Сити.

Ахмад указал на стену. Кирпичи были обожжены, но в некоторых местах камень остался нетронутым, складываясь в текст, написанный сверху вниз.

– Ладно, – признала Сити. – Это послание.

Когда Фатима прочитала слова, она почувствовала, как сжимаются ее зубы вместе с желудком:


УЗРИТЕ ЖЕ, Я АЛЬ-ДЖАХИЗ.

И Я ВЕРНУЛСЯ.

32

 Арабская лютня.

33

 Корневое пиво на основе смилакса.

34

 Законы Джима Кроу – неофициальное название законов о расовой сегрегации в некоторых штатах США с 1890 по 1964 год.

35

 Правитель средневекового государства Мали, в регионе Западного Судана.

36

 Легендарный новоорлеанский джазмен, один из основоположников джаза.

37

 В нашем мире прославился тем, что при попытке незаконного задержания застрелил насмерть четырех полицейских, двух гражданских и ранил еще двадцать человек. Из-за него в Новом Орлеане были массовые расовые волнения, инициированные группой белых линчевателей.

38

 Boo-coo – сленг, от франц. beacoup: много, большое количество.

39

 Одна восьмая негритянской крови.

40

 Дарбука – арабский барабан.

41

«Лейли и Маджнун» – трагическая история любви, очень популярная на Востоке. Стихи по ее мотивам писали многие поэты, но самые знаменитые создал Низами Генджеви в XII веке.

42

 Антара ибн Шаддад – доисламский воин и поэт.

Хозяева джиннов

Подняться наверх