Читать книгу В городе, где нет тараканов - Ф. Ибраева - Страница 3

Наутро Робби проснулся в приподнятом настроении. Они делили с младшим братом комнату и диван. Мелкий просыпался обычно в хорошем настроении, готовым ко всяким приключениям. Робби лень быть активным и позитивным. Спозаранку его накрывает скукота. Не скука, именно протяжная, липкая скукота. Делать ничего не хочется, даже зевота бесит, не кончается вовремя. Они с братом одни гены унаследовали, но они такие разные, даже внешне. Почему он хмурной, нелюдимый, Мелкий – наивный и забавный? Робби любил братишку, готов зубы выбить любому, надумай тот задеть Мелкого. Робби любил братишку не только по факту родства. Не только потому, что младший был частью жизни Робби. Робби в глубине души верил, что и он когда-то превратится в открытого, доброжелательного, веселого шустрика, который примагничивает к себе окружающих. У них одна кровь, их одинаково воспитывают, по крайней мере, воспитатели одни и те же. Следовательно, вероятность правильной его трансформации высока.

Как-то состоятельные родственники пригласили Наминых встретить Новый год в недавно отстроенном коттедже. Родичи провели экскурсию по дому, показали даже туалетные комнаты на обоих этажах. Когда чинно расселись за праздничным столом, Мелкий громко заявил: «А-аа, я понял, почему у вас два туалета. Один чтобы пи́сать, другой – чтобы какать!». Все грохнули от смеха, новогоднее настроение было обеспечено. С тех пор пересказывают эту байку всем гостям, которые заходят в их дом впервые. Наминых, кстати, родичи больше не приглашали в гости. Плебеи и мажоры – не ровня.

На следующий Новый год Намины решили пригласить Деда Мороза по вызову. Дед Мороз пришел в назначенное время, отыграл программу, вручил подарок, ушел восвояси. Мальчик долго ходил по комнате, держа неразвернутый подарок на вытянутых руках. Робби поинтересовался: «мама с папой подарили?» Малыш в ответ уверенно: «Нее, Дед Мороз. Знаешь, у него на самом деле нос красный». Робби подыграл мальчику: «борода у него есть?» Услышал «да, белая». Мальчуган решил поделиться потрясающей новостью среди соседских дошколят. Он подходил к ним, объявлял: «Ко мне сегодня Дед Мороз приходил, он – настоящий». Дворовая малышня начала подтрунивать, втолковывать дурачку про переодетого студента. Обе стороны доказывали: «врешь; нет, ты врешь; дурак, веришь в сказки; это ты дурак, Дед Мороз к дуракам не ходит, я дурак?!» Страсти накалились по-взрослому. Назревала драка, силы были неравные. Робби увидел, как дети окружили Мелкого, выбежал из квартиры, стал колбасить обидчиков Мелкого. Те мгновенно в рассыпную.

Через минуту братья остались одни. Мелкий, глядя в глаза Старшего Брата, задал принципиально важный вопрос: «он, в самом деле, существует?» Робби ответил искренне: «Да. Ты его по телевизору видел? Видел. Он домой к нам приходил? Приходил. К ним никогда не приходил, поэтому они не верят». «А на следующий год Дед Мороз придет?» – не унимался мальчик. «Придет, конечно», – заверил Робби. Мелкий выдохнул довольное «понятно», схватил руку брата, и с гордо поднятой головой пошел домой. Мало у кого во дворе были сильные старшие братья, у него есть! Блаженная улыбка долго не сходила с лица Мелкого. Весь вечер он сокрушался, что Робби не увидел, как неожиданно к ним в гости пришел Дед Мороз. Робби же в этот вечер думал совсем другие думы: «Зачем говорить правду? Придет время, сам поймет».

У братьев Наминых общие предки, квартира, диван. Однако имелась роковая разница между начальными страницами их жизненных историй. Отца «закрыли», когда Робби было чуть меньше, сколько сейчас Альберту. Мама много работала, бабушка жила отдельно, Робби рос сам по себе. Потом отец вернулся, бабушка продала дом, переехала в город, сообща Намины купили большую квартиру. Вскоре родился братик. Он стал центром Вселенной, вокруг которого вертелась жизнь семьи. Мелкий не соприкасался с негативом ни в какой форме, как Буддёнок – Будда – в детстве. На него не кричали, не оставляли одного, ему разрешалось пачкать обои, прыгать в постели, есть на завтрак одни конфеты. Когда в детстве простывал Робби, мама ему давала противные горькие пилюли. Сейчас для малышни завались сладких сиропов, шипучих витаминов, пить которые сплошное удовольствие. Мелкому покупали яркую одежду, Робби – не маркую. Отец постоянно возился с младшим сыном, разговаривал с ним перед сном подолгу, носил на руках, опасно вертел, побрасывал к потолку, брал в гости: «Будет хныкать без нас с мамой». Робби в гости не брали, он «взрослый» по гостям ходить, и оставляли, как на привязи, под охраной бабушки возле телевизора.

Отец Робби не обижал, но и не замечал, разговаривал сугубо по необходимости и кратко: вопрос-ответ, вопрос-ответ. В присутствии посторонних формально проявлял отеческую заботу. Во время разборок по поводу учебы, поведения в школе или соседи пожаловались, любые попытки Робби оправдаться тут же пресекались приказами: «пасть закрой», «заглохни». Нелицеприятные сцены огорчали женщин Наминых. Ради мира в семье мать и бабушка не вмешивались в разговор отца и сына, не перечили главе семьи. «Образумится со временем», – обманывались женщины. Для них казался важным залогом хороших отношений отца и сына в будущем то обстоятельство, что лицом и статью старший сын был копией отца, чего тот не мог не видеть.

Терпел ситуацию и Робби. Ясное дело, отец ушел в места не столь отдаленные, когда ему было четыре года. Он быстро забыл папу. Соседский мальчик бросал все игры, кидался к отцу, едва завидев родителя во дворе. Вслед за ним, с возгласом «папа, папа!» бежал навстречу соседу Робби. Малышу нужен был отец, у других же есть. Повторялось это регулярно, пока сосед не попросил мать объяснить ребенку, кто есть «папа» и почему не он папа Робби, а то «перед соседями неудобно, не дай Бог, поверят, что я действительно отец вашего ребенка».

Вернулся из колонии Намин, а в квартире незнакомый подросток, скрытный и подозрительный. Их подталкивали друг к другу: «обнимись». Мужчины, юный и зрелый, так и не обнялись. Младший сын – другое дело, он родился и рос на глазах отца миролюбивым и общительным мальчуганом. «Хорошо, что есть папа родной, биологический», – утешал себя Робби. Почти у половины класса биологических отцов не было. У кого-то на заработках неизвестно где; у кого-то скупой отчим или тупой мамин приходящий «друг». У некоторых вообще нет взрослых мужчин рядом. Роббиным отцом можно было даже похвастаться в подходящий момент. Когда, например, разговор про наколки заходил. У Намина старшего набиты наколки со смыслом, не какие-нибудь татушки для выпендрежа. И тачка не хилая, корейская. В целом, на родителя Хмурый не обижался, видел, как тот относится к младшему сыну, и мог, теоретически, также относиться к нему когда-нибудь в будущем. Беспечный, наивный и улыбчивый Мелкий мог расположить отца в любой момент. Что Робби не скажет или не сделает, – все вызывало у отца раздражение.

Зато во дворе ему никто не делал никаких замечаний, но он мало с кем из дворовых ребят тесно контачил, предпочитал безмолвно торчать в компании. Откровенничал Робби лишь с Костей. Костя Бимакин – сын подруги матери. Женщины в молодости вместе учились на педфаке, потом их жизненные дороги разошлись. Когда Намины купили квартиру, выяснилось, подруги живут в одном квартале хрущоб. Обрадовались, жизнь их вновь свела вместе, стали дружить домами. У одной муж был семь лет «закрыт», у второй – отправился с молодой женой и пасынком жить в соседний городок. Подруги болтали часами по телефону, советовались по любому пустяку, делились опытом выживания, выручали друг дружку деньгами. Мама Кости посылала сына с подарком на день рождения Робби, Робби был званым гостем на дне рождения Кости. Со временем Робби стал ходить к Косте и без повода. Туда его отпускали без проблем. Намины радовались, Робби шел общаться с примерным мальчиком, который дурному не научит. Они тайно надеялись, со временем у Робби появятся манеры Кости, пристанут хотя бы некоторые признаки привлекательной бимакинской благовоспитанности. Правда ведь, с кем поведешься, от того и наберешься

Костя – начитанный, исполнительный и замкнутый, особенно среди взрослых, пацан. Младше Робби на два года. В классе открыто признают его безусловное первенство в учебе. Чтобы не произошло накануне, хоть потоп, хоть землетрясение, у Бимакина Константина будет выполнено домашнее задание. Быстрее него никто не решал задачи по алгебре, физике и химии, он всем давал списывать во время контрольных работ, успевал решать задания не своего варианта. В классе сложилась традиция приходить в школу за десять минут до звонка, чтобы скатать у Кости домашку по всем предметам, включая английский и ботанику. Костик не отказывался самолично нарисовать пестики и тычинки одноклассникам, у которых «не выходит красиво» выполнить задание по ботанике. Слово «благородный», любимое у преподавателя истории, ассоциируется у ребят конкретно с Костей, хотя вслух никто его так не называет. У Кости лишь одна слабина. Не спортивный он пацан: пропорционально сложенный, достаточно высокий и сильный, но не очень ловкий. Учителя физкультуры завышают оценки прилежному ученику, уважая Бимакина, у которого отлично тренированные мозги и манеры. Учителя уважают некоторых учеников, хоть скрывают это. Бимакин – из уважаемых.

Молчаливый в присутствии посторонних, Костя становился разговорчивым, когда приезжал отец. Когда Аскар жил вместе с мамой Кости, Викой, он в каждую свободную минуту сажал возле себя сына, или они ложились рядом на диване, и начинал рассказывать. Объяснял про технику, Вселенную, дикую природу, историю народов, сюжеты книг и фильмов. Они вместе читали статьи из научных журналов и энциклопедий. Отец Кости слыл большим эрудитом, Костя был на пути к этому. Все, что отец рассказывал, слушать было интересно и понятно. При случае Костя пересказывал услышанное и прочитанное одноклассникам и Робби. Намин задавал много вопросов. Если оставались наедине, Костик терпеливо разъяснял, о чем спрашивал Робби. Получалось, больше говорил Костя. Парень старше него, внимал.

Еще Аскар делал оригинальные зарисовки, писал маслом. Костю живопись не увлекала. Его способности к рисованию сводились к тому, что один в один мог изобразить супер героев на обложках тетрадей одноклассников, просивших запечатлеть грозные фигурки среди монотонных учебных записей. От отца ему перешла также любовь к музыке. Костя часами слушал музыку, всякую: от старинной классики до рэповских новинок. В доме Бимакиных накопилась богатая коллекция музыкальных записей, собранная отцом, теперь пополняемая Костей. Вика была музыкантом по образованию, но музыкальные пристрастия семьи Бимакиных формировал Аскар. Вика ухаживала за своими мужчинами, занималась хозяйством. Она закинула нотные тетради глубоко на антресоли. Когда муж оставил их, бросив музыкальную школу, пошла работать продавцом в салон элитной обуви. Папа – инженер редкой специальности, работал исключительно по специальности. Им дорожили на работе.

Отец Кости нравился женщинам. Он не ухаживал за ними, не делал намеки, держался нейтрально. Но как держался! Опрятно одетый, загорелый, мускулистый, слегка полноватый, не суетливый. Сдержанный в любой ситуации, он никогда не грубил, не матерился. Коллеги и подчиненные не замечали его недовольство, но технично-ироничные комментарии воспринимались ими болезненнее, чем прямые упреки.

В адрес женщин ирония проявлялась редко. Аскар не раз говорил Вике, что женщинам трудно уловить нотки иронии. Поэтому в адрес женщин как бы невзначай дарил лишь искренние комплименты, преподнесенные как уместное замечание по существу. Вика соглашалась, да, с чувством юмора у нее туго, как у всех женщин. Женщины Технического Центра горой стояли за профессионально компетентного и любезного заведующего отделом, и откровенно, то есть вслух, мечтали о более тесных отношениях с ним, чем просто служебные. До Вики доходили слухи, как вздыхают женщины по Аскару, но она была уверена, что он никогда не предаст ее и сына. Вика, безапелляционная в суждениях, измену расценивала как непростительное предательство, о чем был прекрасно осведомлен Аскар.

Года три назад в отдел Аскара устроилась ассистентом новая сотрудница. Обычно Аскар обходился без секретаря, тут сердце джентльмена не устояло, помог женщине в кризисные времена, взял на работу. У нее маленький ребенок, безработный и пьющий муж, развод маячил. Два месяца спустя вместо командировок, как говорилось Вике, Аскар ехал ночевать к новой сотруднице. Вскоре компромат на Аскара разлетелся по всему Центру, чему не в малой степени способствовала сама соблазнительница. Когда Аскар вернулся из очередной, настоящей, командировки, Вика с порога вместо «привет» спросила: «Это правда, про Ирину?» Аскар начал было: «Правда, но…». Вика не дала ни объясниться, ни извиниться. Вынесла приговор, который обжалованию не подлежал: «Мы разводимся, ты на ней женишься, не хочу мешать вашему счастью». Подруги уверяли, женщины сами вешаются Аскару на шею, прости его. Вика настояла на разводе. Отец Кости уехал в соседний город строить новую семью.

Костя с мамой жили вдвоем. Пользуясь отсутствием Аскара, подруги Вики отмечали праздники, дни рождения в тесном женском кругу в квартире Бимакиных. После застолья начиналась главная часть этих встреч – разговоры. Говорили женщины много и громко, невольно услышишь. Костя не раз слышал, не прояви Вика тогда принципиальность, отец остался бы с ними. В новой семье Аскар воспитывал пасынка. Со временем Вика и Аскар осознали, Аскара увели из семьи, чтобы обеспечить полноценное детство этому мальчику, на восемь лет младше Костика. В каждый их приезд в деревню бабушка, не стесняясь присутствия внука, ругалась: «Ты что, слепой?! Чертова баба умного папашу собственному сыночку обеспечила, а родной должен без отца расти? Чужой ребенок никогда не будет родным! Папа вас бросал? Почему вы выросли умными и ладными, а-аа? Комфорта ей захотелось, а Вике комфорт не нужен?» Аскар никак не отвечал на возгласы, знал, надо переждать ярость матери. Она повозмущается, устанет, всплакнет; поплакав, успокоится, и больше больной темы не будет касаться, пока сын с внуком гостят у них. Она видела, сын осунулся, страдает без Костика.

Аскар не просто скучал, он тосковал по Косте. Мысль, что сын растет без него, делала ему физически больно: сердце сжималось в спазмах, дышать полной грудью он не мог, желудок язвил, голова гудела. Образы Кости и Вики не покидали Аскара никогда. Они всегда были с ним, только на расстоянии и мысленно. Он заглушал преследовавшие его днем и ночью мысли работой и, о Боже, начал принимать таблетки! Помогало мало. По-мужицки хорошо воспитываемый пасынок не компенсировал тройную боль, которую испытывали он, Костя, Вика. Неравноценный обмен: один к трем. К черту успех на работе, если он плохой отец, неверный муж, источник всеобщей боли.

Точка невозврата пройдена, считали родители. Костя верил в обратное. Тетенька может найти другого мужа и папу сыночку, лучшего, чем его отец. Его папа однажды приедет к ним жить насовсем. С тех пор, как отец уехал, Костя меньше видел и маму. Вика сменила работу, с утра до вечера трудилась, желая доказать, что может самостоятельно покупать сыну все необходимое. У нее получалось. Модную одежду, акустическую гитару, карманные деньги Костик имел без проблем, хотя не выпрашивал особо. Вика чувствовала, другого мужчину в качестве отца Костя не признает, хотя на открытый конфликт не пойдет. Да и откуда появится другой? Ответственные, без вредных привычек, работящие мужчины на дороге не валяются, чтобы поднять их, привести домой. Мириться с Аскаром – поздно, пострадает другая женщина и маленький мальчик. Не зря говорится, на чужом несчастье счастья не построишь. И не восстановишь своё.

Костя и Робби не касались темы родительских междусобойчиков, чьих-то не было, Наминых или Бимакиных. Костя приветливо открывал дверь, если Робби приходил общаться. Намин без малейшего стеснения проходил в общую комнату, хватал конфету, развалясь, усаживался на диван: «Ну почему у них конфеты и бананы всегда спокойно лежат на виду, а у нас выставляют их на стол при посторонних? Деньжата у моих тоже водятся, на всем экономят. Плебеи – вот почему», – ответ вызвал неприятную оскомину во рту, Робби аж поморщился. Историк основательно втемяшил им в головы, кто есть плебеи и аристократы. Робби сунул конфетку в рот, конфетка попалась вкусная, быстренько нейтрализовала оскомину (жизни).

– Историк рассказывал, когда Титаник тонул, аристократы стояли в стороне, чтобы женщины и дети спаслись в первую очередь, а плебеи рвались к лодкам, расталкивали всех подряд.

Костя возился с записями, не отреагировал на глубокие познания Робби.

– Что слушаешь? Хорошо орет. Про что?

– Шоу маст гоу он, – Костя прокричал из кухни, он заваривал чай на кухне. – Меркури перед смертью записал. Переводится: «Жизнь шла, идет и продолжится, даже если без тебя».

– Ну, так не интересно, шоу без меня. В моем шоу я главный, – скомкав обертку от конфеты, Робби кинул ее на стол возле вазы.

– Согласен. Обидно, если у всех шоу продолжается, а для тебя нет. Мне лично помогает, когда настроение не то, – Костя замолчал. Сегодня настроение опять не то из-за папа-маминых дел. Приход Робби был кстати, отвлекал. – После Меркури тянет на Гайдна или Вивальди. Включить?

– Кто такие, почему не знаю? – Робби намеревался посидеть у Костика подольше, почему бы заодно не поумнеть.

– Типа Моцарта.

– Давай, если типа Моцарта. Уважаю Моцарта, он веселый, расслабляет, все становится до фени.

– Согласен, мажорная музыка.

– Я думал, мажоры это блатные мальчики и девочки, упакованные на сто лет вперед.

Костя поставил нужную музыку, Робби начал о том, для чего, собственно, и пришел.

– Пахан придирается, я для него пустое место, точь в точь как учителя. В школе и дома все хреново.

– Волосы под ноль побрей, заметит. В школе, гарантирую, тоже в осадок выпадут.

– Шутишь? Папаша даст по бритому котелку, мало не покажется. В школе вообще-то терпимо. Я недавно урок сорвал.

Робби рассказал историю во всех подробностях: «Короче, в «Ромео и Джульетта» Шекспир про настойку пишет…». Костя ничего конкретно по таким настойкам не слышал, не читал, но идея забыться и проснуться ему тоже понравилась.

У Бимакиных Робби просветлялся и просвещался. Бимакины извинялись, когда чихали, кашляли. Сначала Робби смеялся, когда Костя извинялся. Со временем перестал подшучивать над странной привычкой Кости, стал сам извиняться, если чихал или кашлял в присутствии девушек. Обстановка в доме, уют, чистота, вкус, негромкий разговор, – все успокаивало. Ну как у них на всё хватает денег? Как Вика находит деньги на модные штучки? Никогда не кричит. Кричит, наверное, но Робби не выпадало быть свидетелем ссор в доме Бимакиных. Костя знает, где деньги лежат, берет, сколько надо. У Наминых не так. Где деньги лежат – тайна за семью печатями. Купить модные кроссовки – безнадежная затея, прозвучит предсказуемое «денег нет».

Робби завидовал еще волосам Кости. Непонятно какого цвета редкие волосы Робби невозможно было уложить стильно. Не то, что пышные локоны Кости. Вика упросила учителей позволить Косте носить чуть более длинные стрижки, чем положено школьнику. Он выглядел романтично, как рыцарь. Косте тоже нравилось, так он больше походил на отца. Стрижка напоминало ему, что у него есть отец, только живет в другом городе.

Под музыку и разговоры прошло часа два. Пацаны разгрузились от накопившихся дневных впечатлений, уравновесились, сказали друг другу «пока», разошлись. Время делать уроки.

Единственный предмет, по которому Робби делал домашнее задание по желанию – химия. Химия поражает. Он не переставал удивляться: сливаешь две бесцветные жидкости в пробирку, она вдруг становится желтой или фиолетовой, клубиться дымом начнет, осадок на глазах выпадет. Чего стоит натрий?! Метал, который режется ножом. Неужели простая соль есть NaCl? Что соль имеет общего с хлоркой, отравой для жуков-пауков, прочих паразитов? Вонючая хлорка, которой бабашка чистила унитаз, есть в поваренной соли, и мы ее едим? Что живая клетка всего лишь комбинация углерода, кислорода, водорода, азота, фосфора и серы? Чудеса!

Химия это магия! Человек носитель почти всей таблицы Менделеева. Следовательно, с помощью химии можно вызвать любые состояния в человеке, только надо уметь это делать. Роббиных знаний математики хватало на решение уравнений с пропорциями. Дальше этого он не идет, понимая, что профессиональным химиком ему не стать. У него неразделенная любовь с химией. Баллы ЕГЭ не позволят поступить в университет. Быть ему водилой, как отец. Пусть. Робби обожал время, когда отец учил управлять машиной. Умное железо, скорость, двое мужчин, страхующих друг друга, – что еще надо для счастья и крепкого сна в шестнадцать лет?!