Читать книгу Восхождение - Фарид Джасим - Страница 9

Эрик сидел в кресле, натянутый как струна, пил мелкими частыми глотками воду из стакана. Тревога сжимала в жесткой хватке нутро, не отпускала. С противоположной стороны стола Софья буравила напряженным взглядом лейма, который очень по-человечески вздыхал, сокрушенно качая головой, и печально смотрел на землян.

– Начну с хороших новостей, – промолвил он после долгого молчания. В его голосе послышалось нечто похожее на отчаяние, и стало ясно, что эти хорошие новости все равно что ложка меда в бочке дегтя. – Несмотря на внешнюю гетерогенность человеческого вида, разница в структуре коннектома всех рас и полов ничтожна и проявляется в настолько малом количестве областей мозга, что можно совершенно уверенно констатировать гомогенность общечеловеческого паттерна. Это значительно упрощает задачу: НСЧ потребуется лишь одного вида, и он, то есть чип, будет совместим с нейроструктурой любой человеческой особи независимо от расы или пола.

– А в чем же тогда проблема? – не выдержал Эрик. Он испытал некоторое облегчение, услышав эту новость, поскольку отчего-то решил для себя, что проблема обнаружилась именно в совместимости коннектомов разных человеческих рас. С ужасом представилось, сколько благодатной воды, узнай об этой проблеме человечество, вылилось бы на мельницу неонацистов и расистов всех мастей. Даже страшно подумать, что началось бы! К счастью, проблема была не в совместимости.

– Как я уже говорил несколько часов назад, – продолжил лейм, словно не услышал вопроса, – человечество выделяется на фоне иных цивилизаций, помимо прочего, экстремально высоким уровнем внутривидовой агрессии. Тяга к насилию и убийству вшито в человеческую сущность на уровне ДНК и вполне естественным образом проявляется в выстраивании коннектома индивида по мере роста и развития мозга. Думаю, это людям и самим хорошо известно. Однако то новое, с чем мы, к нашему изумлению, разочарованию и огорчению, столкнулись при сканировании человеческого мозга и анализе коннектома, оказалась степень того, насколько именно высок уровень агрессии. Он гораздо выше, чем мы вообще могли себе представить, и это отображается на всей структуре мозга. Около восьмидесяти процентов нейронных связей в коре так или иначе затронуты тягой к агрессии или находятся под ее прямым воздействием. Печальный результат этого – полная невозможность перекрестного подключения человеческих разумов в единую сеть.

Игорь Николаевич уронил руки на стол, перевел полный сожаления взгляд с одного гостя на другого и обратно.

– Кхм… – Софья кашлянула, сглотнула комок в горле, – это означает, что Лейм людям недоступен?

– При нынешнем уровне агрессии, увы, нет.

Последняя фраза прозвучала, как приговор. Эрик ощутил стыд, смешанный с горечью сожаления, словно совершил гадкий, гнусный поступок, в котором раскаялся слишком поздно. Судья вынес вердикт: человечество навеки обречено остаться расплодившимся в безмерном количестве стадом диких злобных обезьян. Хотя «навеки» кажется слишком оптимистичным прогнозом: вряд ли оно протянет еще хотя бы сто лет, не говоря уже о более долгих сроках – люди, скорее всего, перебьют друг друга раньше, а то и просто потонут в собственном дерьме, доведя планету до экологической катастрофы.

Софья тоже заметно помрачнела. Каким бы хорошим ты ни был как личность, как индивид, волей не волей ощущаешь стыд за своих сородичей, словно виноват во всем именно ты.

Эрик поставил пустой стакан на стол, взглянул на Игоря Николаевича.

– И… и что теперь? – неуверенно спросил он.

– Пока не знаю, – ответил лейм, – мы ищем решение. Возможно, оно есть…

– Есть? – с надеждой в голосе переспросила Софья.

– Возможно, – повторил Игорь Николаевич. – Но все будет гораздо, намного сложнее, чем представлялось вначале. И мы пока не уверены, что решение стоит таких колоссальных энергетических затрат. Не исключено, что целесообразнее было бы покинуть Землю и продолжить поиски других разумных цивилизаций. На данный момент мы обдумываем и сравниваем обе альтернативы.

Эрик потемнел лицом. Вот так вот, подразнили куском пирога, поводили им перед носом, а теперь свалят с концами. Стало немного не по себе. Беспокойство о судьбе человечества никогда прежде не входило в число достоинств Эрика, но сейчас, услышав вердикт лейма, он, к своему удивлению, испытал досаду и разочарование. Идея подняться на уровень надразума выглядела интригующей и привлекательной, но оказалась недосягаемой, как мираж в пустыне. Обидно. И как потом с этим жить? Может, попросить, чтобы стерли память?

Эрик попытался взять себя в руки и собраться с мыслями, чтобы уговорить не оставлять землян, лейм же сказал, что решение возможно. Но облечь мысли в слова не получилось, вместо этого он просто огорченно вздохнул. К счастью, на помощь подоспела Софья.

– Человеческая сущность – не только насилие и убийства, – заметила она ровным голосом. – Это еще и поэзия, литература, музыка, искусство… наука, наконец. Это счастливые, любящие друг друга люди – мужчины и женщины, дети и родители, друзья и подруги, которые никого никогда не убивали. Это все – тоже человечество. Если вы размышляете над тем, достойны ли люди ваших усилий, то ответ мне кажется очевидным. Если решение в принципе существует, зачем отбрасывать его и лишать нас шанса, а себя самих – возможности подключить еще одну цивилизацию к сети и решить вопрос недостающих вычислительных мощностей для выполнения вашего проекта? Разве не за этим вы преодолели миллионы световых лет?

Вопрос повис в воздухе. Лейм молча откинулся в кресле, закрыл глаза. Наверное, совещался с коллегами. Эрик посмотрел на девушку, ощутил в ее взгляде поддержку и участие. Страшновато все-таки взваливать на себя груз ответственности за всю цивилизацию. Хотелось надеяться, что остальные гости в этот момент тоже пытаются уговорить инопланетян не бросать человечество на произвол безумно скроенных генов.

Прошла еще одна невыносимо долгая минута, прежде чем лейм открыл глаза.

– Ты права, Софья, – произнес он наконец. Ей показалось, что голос его прозвучал мягко и снисходительно. – Мы прекрасно понимаем и видим, что в людском обществе есть место интеллекту, плоды работы которого ты перечислила. Безусловно, человечество нельзя назвать безнадежным. Но проблема остается проблемой – подключение на данный момент нереально, причем не только из-за упомянутого уровня агрессии. Существует еще одно препятствие, хотя в отличие от первого оно количественного характера.

– Как, еще одно препятствие? – Эрик схватился за голову.

Игорь Николаевич кивнул и продолжил:

– Это тоже выяснилось в результате сканирования. Чтобы подключенные друг к другу человеческие разумы взошли на уровень Лейма, недостаточно иметь правильный архетип коннектома. Необходимо также наличие нужного количества разумов. Как в случае с отдельно взятым мозгом требуется, чтобы нейронных клеток было достаточно много, так и для Лейма важно определенное количество самосознающих сущностей – лишь в этом случае станет возможным переступить порог. Он довольно расплывчат и нечеток, но он есть, и достичь его является таким же непременным условием, как и иметь совместимый коннектом.

– Да, но нас, людей, уже больше семи с половиной миллиардов! – недоуменно воскликнул Эрик. – Неужели этого недостаточно?

– Нет, минимально допустимое количество составляет чуть более восьми. Почему именно столько? Понятия не имею, такое количество задано константой, обусловленной базовым порогом сложности, и для человеческого мозга грань проходит примерно по восьми миллиардам. Когда численность потенциально готовых к соединению разумов достигнет этой цифры и если к тому моменту коннектом будет перестроен в сторону уменьшенной агрессии, тогда и только тогда появится возможность подключения и, как результат, восхождения на Лейм.

Игорь Николаевич умолк, сложил руки на груди, ожидая вопросов и комментариев. Но земляне молчали и обдумывали услышанное.

Наконец Эрик задумчиво проговорил:

– Население Земли вырастет до восьми миллиардов в… мм… – и замолк, прикидывая в уме.

– Если темпы роста не изменятся, то восьмимиллиардную границу человечество перешагнет в две тысячи двадцать третьем году, – уверенно подсказала Софья, – но цифры могут колебаться, и поэтому предполагаю, что оно окончательно закрепится на этом уровне не ранее две тысячи двадцать четвертого года. – Заметив обращенные на себя удивленные взгляды, пояснила: – Я изучала демографию в универе.

– Еще пять лет, – заключил Эрик.

– Ну не так уж и долго, – Софья немного повеселела. – Успеем привести все дела в порядок и вперед, в светлое будущее! Интересно, каково это…

– Не думаю, что неприятно, разве нет? – с улыбкой обратился Эрик к лейму, но тот явно не разделял их оптимизма.

– Вы рано радуетесь, – строго осадил он, – на нас по-прежнему висит громадная проблема: без качественной коррекции коннектома – пусть вас хоть сто миллиардов, а Лейма не будет. И нам надо ее решать.

– Значит, вы все-таки не отказываетесь помочь людям! – обрадованно заключила Софья.

Игорь Николаевич добродушно улыбнулся и сказал:

– Осуществление проекта, о котором я недавно упоминал, исключительно важно для всего Лейма. Следовательно, участие объединенного человечества оказывается непременным условием для его успешного завершения в допустимые сроки. А потому мы только что приняли решение осуществить нейрокоррекцию всего населения Земли. Это вынужденная и нестандартная мера, но она совершенно необходима. Вы отдаете себе отчет, какую колоссальную работу придется провести за оставшиеся пять лет?

Радость Софьи сменилась напряженной задумчивостью, Эрик закусил губу. До них только сейчас начал доходить весь масштаб и нравственно-этическая подоплека описанных леймом действий: полностью изменить людскую природу, исправить человека, сделать его лучше. Об этом грезили авторы священных книг тысячелетия назад, но принесли ли их писания и проповеди плоды? Или стало только хуже – еще больше крови, слез и страданий? Там, где потерпели неудачу пророки и философы за тысячи лет человеческой истории, возможно, преуспеют продвинутые технологии и благая воля инопланетного разума в течении пяти лет. Но не слишком ли велика ответственность?

Эрик ощутил тревогу и неприятный холодок, когда представил себе возможную реакцию людей. Какой она будет, понять было сложно, человечество все-таки, что бы не утверждал лейм, такое многообразное. Столько культур, религий, канонов морали, отношений и понятий. Любопытно, как путь к Лейму прокомментируют ученые-биологи? Теологи? Верующие? Атеисты? Политики? Сатанисты? Неонацисты? Огнепоклонники? Расхожая истина гласит: «Сколько людей, столько и мнений».

Размышляя о себе и своем отношении, Эрик ощущал, что идея восхождения захватывала его, чем больше он о ней думал. Он не привык мыслить столь глобально, думы о благе всего человечества казались непривычными и чуждыми его прежнему характеру. Но все, что с ним произошло за последние нескольких суток, перевернуло его личностную систему ценностей с ног на голову. Внутри оформилась четкая мысль: Лейм есть благо, сулящее лишь выгоды, причем не только лично для него как индивида. Надразумность открывает невиданные просторы развития науки и прогресса и для всего человечества как вида. А слияние с иными надразумными цивилизациями в единую ментальную сеть создает такие невероятные возможности, которые человеческий ум не в состоянии себе даже вообразить.

Вспомнилось вычитанное где-то сравнение: как представляет и объясняет себе собака действия своего хозяина, который, к примеру, сидит в кресле и читает книгу? Может ли она понять, что именно делает человек и почему? В силах ли постичь мотивы и суть его действий? Если подумать об этом, то становится видна вся немыслимая пропасть между интеллектом собаки и человека. Размышляя о надразуме, Эрик видел подобную, если не большую, пропасть между интеллектом среднестатистического землянина и интеллектом Лейма. Любопытно, что сказала бы собака, если б ей подарили шанс стать человеком? Вряд ли бы она вообще поняла суть этого дара. Мы, люди, в состоянии осознать значимость дара пришельцев, это несомненно. Но сможем ли его принять?

– Ау, просыпайся! – звонкий голос Софьи оборвал поток мыслей, вернул к действительности.

– Простите, – сказал он, наливая себе воды, – замечтался.

Лейм поднялся из-за стола, вышел на середину комнаты.

– Думаю, нам следует прерваться. Можете ли вы остаться здесь еще на сутки?

Эрик и Софья переглянулись.

– Меня никто не ждет, – пожал плечами Эрик, – останусь хоть на неделю.

Потом вспомнил про работу, но решил, что наплевать, как-нибудь разрулится. Работа, да и вся земная жизнь, вдруг показалась такой незначительной, далекой, микроскопической.

– Я… мм… у меня… – начала Софья, но замялась и посмотрела в сторону. После секундного колебания решила и твердо объявила: – Да, никаких проблем, останусь.

– Замечательно! – удовлетворенно кивнул Игорь Николаевич. – Тогда вам необходимо как следует отдохнуть, отоспаться, а завтра мы поговорим о вашей роли в решении проблемы с коррекцией и о том, что именно вам придется сделать, когда вы вернетесь на Землю.