Читать книгу Крой тела - Файт Этцольд - Страница 10

– Простите, – сказала женщина в окошке терминала «Люфтганза Сенатор Лаундж», когда Торино уже почти прошел мимо нее, – могу я взглянуть на ваш билет? У вас статус «сенатор»?[8]

– А какой же еще, по-вашему? – резко бросил Торино и помахал билетом, словно отгонял мух. – Может, «заклинатель змей»?

Он вошел в новый зал «Люфтганза Сенатор Лаундж». «Люфтганза» и управление аэропорта два года назад затеяли здесь стройку, но теперь терминал был открыт, и Торино в нем разочаровался. «Черт, чем эти идиоты все это время занимались?» Сопя, он поставил сумку и чемодан на колесиках и осмотрелся. «Такое могли натворить только немецкие строители, – подумал он. – Берутся за работу в последний момент, только халтурить умеют, а в конце выставляют счет, которому позавидовал бы любой инвестор».

Он оглядел зал и заметил партнера по переговорам. Том Мирс, исполнительный директор фирмы «Ксенотех», путешествовавший в статусе HON[9], считался одним из лучших клиентов «Люфтганза», но снизошел до терминала «Сенатор Лаундж». С одной стороны, потому что Альберт Торино летел в статусе «всего лишь сенатор», с другой – остальные VIP-пассажиры не могли услышать обрывки разговоров, не предназначенные для их ушей. Но лучше всего было бы встретиться в зале бизнес-класса, чтобы вообще никто не мешал. Этим классом летали подчиненные боссов от торговли и практиканты из консультаций по вопросам менеджмента, которые сами не могли и слова сказать.

Том Мирс отвечал за глобальную стратегию «Ксенотеха» – самого большого веб-портала в мире. «Ксенотьюб», видеоканал интернет-гигант, считался самым посещаемым видеоресурсом в мире – канал, ключ к которому был только у Мирса. Он был словно апостолом Петром в воротах Интернета.

Торино присмотрел сайт «Ксенотьюба» для своего нового шоу-формата. Остается лишь правильно обработать Мирса, потому что тот не был в восторге от порнографических проектов Торино, хотя и считал его идеи «в принципе нормальными», как он выражался. Торино полагал, что Мирс их все равно не поймет.

Мирс, рыжеватый мужчина с голубыми глазами и выдвинутым вперед утесом-подбородком, уткнулся в газету «Файненшл таймс», поверх которой время от времени поглядывал то на вход в зал, то на табло прилетов и вылетов.

– Альберт! – воскликнул он и поднялся, когда заметил Торино. – Here you are! How was your flight?[10]

– Work and pleasure in good measure[11], – ответил Торино и продолжил говорить на английском: – Почти закончил презентацию для инвесторов, поел нормально, а поспать практически не смог.

Мирс указал на место рядом. Торино взял в автомате капучино и опустился в кресло около него.

– Итак, – начал Мирс, – перейдем к делу, через двадцать минут я лечу во Франкфурт. Ты хочешь сделать смесь из шоу «Американский идол» и «Минута славы», так?

– Чепуха! – Торино всыпал сахар в кофе и тщательно перемешал его длинной пластиковой палочкой. – Это все отработанный материал. Обычные шоу звездного формата оказываются телятами, для которых секс до брака – настоящий скандал.

– Они все так говорят. – Мирс отпил воды из бутылки. – Я просмотрел твое электронное письмо, но понял только, что пользователям предстоит самим определить суперзвезду.

– Именно, – ответил Торино. – Суть прежних форматов заключалась в том, что зрителям предлагали ограниченное число кандидатов, о которых жюри говорит, что они не более чем дегенераты, от которых завтра же нужно избавиться. Но для небольшой группы участников это правило не действует, они-то и становятся новыми суперзвездами.

– И этот принцип работает железно, – добавил Мирс.

– Да, потому что диванные имбецилы там, снаружи, в зомбистане, глотают все, – он ткнул пальцем на дверь «Сенатор Лаундж», словно там начинался другой мир. – И пока никто действительно не захочет чего-нибудь новенького, все будут рады этой тухлятине, даже после того как попробовали ее сотню раз.

– И что?

– Как что? – переспросил Торино. – Это же ничего общего не имеет с многообещающей интерактивной медиакультурой. Зрителю насильно предлагают то, чего он, может, вовсе не хочет видеть. Если продукт нравится создателям, это еще не означает, что он нравится зрителям. Червь, – Торино поднял указательный палец, – должен прийтись по вкусу рыбе, а не рыбаку!

– Милое сравнение, – ответил Мирс. – И что дальше?

– Ответный вопрос, – бросил Торино. – Что, если тебе как зрителю, например, нравятся длинноногие модели, а по телевизору показывают какого-то балабола, рекламирующего диетические продукты? Или ты тащишься от стройных, а тебе говорят, что сейчас будет королева красоты из Эфиопии?

Мирс глянул на табло с вылетами и закусил нижнюю губу.

– Возможно, я и додумаюсь до мысли, что хорошо бы самому выбирать, что смотреть.

– Именно, – сказал Торино. – У тебя как у зрителя должна быть возможность выбрать свою топ-модель.

– Это значит, что зрители ставят на понравившихся моделей? Как на ипподроме?

– Совершенно верно! – кивнул Торино, помешивая капучино и наблюдая за караваном китайских торговцев, которые потянулись в сторону выхода. – Модели на этой платформе смогут сделать собственную страничку и будут там представлять себя зрителям. Как на тех форумах, где народ ищет друзей, секс или еще бог весть что. Одновременно зрители на этой платформе могут сделать выбор и давать оценочные баллы.

– И голосовать они будут за деньги?

– А как иначе? Мы же живем в реальном мире. Кто больше вкладывает денег в акции, тот и влияет на курс. Система такая же, как при голосовании на телевидении. Двадцать моделей, у которых в конце рейтинг будет выше, отправятся на кастинг в шоу.

– Поэтому и шоу будет называться «Shebay»?[12] Потому что можно будет делать ставки на женщин?

Торино кивнул.

– Да, и другое тоже. Зрители назовут кандидаток, этим обычно занимаются на шоу жюри. Из этих женщин мы и выберем Мисс «Shebay». Таким образом, зрители непосредственно участвуют в отборе конкурсанток. Если повезет, все пройдет как по маслу и мы сможем управлять сервером, маркетингом и всем остальным прямо из Германии.

Мирс снова глотнул воды из бутылки и свернул «Файненшл таймс».

– Ты сказал «и другое тоже». Что же еще?

Торино ухмыльнулся.

– Мы уже говорили о том, что зрителям не нравится, когда по телевизору заигрывают с кисками, к которым и после трех лет тюрьмы не захочется прикоснуться.

– Да, понимаю, – ответил Мирс и сунул газету и ноутбук в сумку. – Поэтому аукцион будет проходить, как торги на фондовой бирже.

– Именно, – бросил Торино. – Это выбор, который делают зрители сами для себя.

– Отсутствует только спрос.

– Правильно, – отметил Торино и наклонился вперед. – Или, лучше сказать, желание. – Он выпустил палочку из рук. – Том, ты часто видел на таком шоу женщину настолько классную, что готов был бы прыгнуть к ней прямо в телевизор?

– Ты же знаешь, я живу в счастливом браке, поэтому…

– Не неси чушь. У каждого так. И именно в этом проблема. Ты смотришь по телевизору на самых сексуальных девочек и заходишь на самые пикантные страницы каких-нибудь форумов, и пока ты – мистер 08/15, который приносит домой тысячу триста чистого дохода, неужели ты не хотел бы заполучить одну из них?

– Конечно, нет, – возразил Мирс. – Это же шоу, а не поход в бордель.

– Но почему? – с напускной наивностью спросил Торино.

– Потому что пялиться – это пялиться, а трахаться – это трахаться.

Торино негромко хлопнул в ладоши.

– Вот! Женщины или рынок акций, пялиться или трахаться – а у нас все вместе!

Мирс снова закусил нижнюю губу.

– Это значит, что у зрителей появится шанс переспать с девочкой?

– В яблочко! Каждый может выиграть ночь со своей фавориткой, и все равно, получила она титул Мисс «Shebay» или нет, – каждый может выиграть ночь с победительницей.

– И кто платит больше, у того и шансов больше?

– Да. Но все равно небольшой шанс выиграть остается для всех, даже для тех, у кого не так много бабла. – Торино ухмыльнулся. – У среднестатистического зрителя в зомбистане не так много денег. Было бы иначе, он не довольствовался бы просмотром, а старался бы рвать задницу, чтобы заработать еще больше. Но кто-то должен позаботиться о простых смертных, и это будем именно мы. Мы – настоящие марксисты. У нас даже малоимущий сможет заполучить суперзвезду. Равные права для всех.

Мирс отпил воды и захлопнул сумку.

– Ты такой же марксист, как Рональд Рейган. Девочки будут знать, что их ожидает в конце?

– А ты как думаешь? Все будет четко. Они подпишут общие условия трудового соглашения, а потом мы с ними еще инструктаж проведем. Юристы работают над последними формулировками.

– И если выиграет какой-нибудь сраный пролетарий, девочке все равно придется под него ложиться?

– Ну да, мы выдвинем минимальные требования по гигиене. Основной принцип – красота требует жертв. А слава требует жертв еще бóльших. – Уголки губ Торино, который внимательно наблюдал за Мирсом, дрогнули.

Мирс помолчал немного.

– Довольно странная идея, – наконец ответил он. – Но она подходит для нашего времени. Только следите, чтобы нас не прижали с юридической стороны. Или вы вышлете их потом в Голландию?

Торино пристально взглянул на собеседника.

– Сколько пользователей только из Германии посетили ваш сайт за прошлый месяц?

– Примерно десять миллионов.

– Тогда все совсем просто. – Торино допил капучино и бросил стаканчик на стол. – Мы сначала проведем трансляцию по ТВ. Если возникнут правовые проблемы, переключимся на вещание на сайте «Ксенотьюба».

– И вы хотите наши десять миллионов зрителей для своей мерзости?

Мирс поднялся и взглянул на часы. Но было видно, что отталкивающая на первый взгляд идея Торино его зацепила.

– Мерзость, которая произведет фурор, – ответил Торино, – и которая одним махом сделает из десяти миллионов двадцать.

Мирс повесил на плечо кожаную сумку.

– Я не знаю…

– Нет, ты знаешь, – возразил Торино. – И у тебя есть один час – время полета до Франкфурта, – чтобы решиться.

– Я подумаю.

Он пожал Торино руку. Тот кивнул.

– Только не слишком долго. Жизнь коротка. Время – деньги. А один год…

– Я знаю, – бросил Мирс. Было ясно, какие мысли проносятся у него в голове. – Один год нормальной жизни – пять лет в Интернете.