Читать книгу Амнезия - Федерико Аксат - Страница 3

Убитую девушку я нашел в гостиной.

Спросонок я ничего не соображал, как всегда бывало, когда случалось напиться и рухнуть без задних ног – куда угодно, только не в постель. Но реальность начинала напоминать о себе: сначала я услышал доносившийся с веранды скрип качелей, потом, не открывая глаз, потянулся и приложился рукой о торшер. По закону невезения, который в последнее время управлял моей жизнью, торшер свалился на пол, а абажур разлетелся на мелкие кусочки.

Тогда я понял, что валяюсь ничком посреди гостиной. Грудь сдавила боль, левая рука затекла, щека онемела. С трудом разлепив веки, я увидел на журнальном столике в метре от себя бутылку из-под водки. С пола она казалась огромной, этаким грандиозным памятником моему ничтожеству. Я скривился от омерзения и стал было снова проваливаться в вожделенную тьму, но голос совести не дал заснуть. Давно осознав, что у меня беда с алкоголем, я приучился слушать этот голос в самые первые горестные и тяжкие минуты после пробуждения – безропотно, как ребенок, которого ругают за дело, – помня о том, что давно перестал быть хозяином своей жизни, о том, сколько раз я обещал бывшей жене, дочке (хотя она об этом и не знала) и даже своему адвокату, что отныне все будет иначе, а потом, как последний идиот, вновь и вновь попадал в ту же ловушку. Мне было двадцать семь лет. Дональд, мой наставник в группе анонимных алкоголиков, утверждал, что я вовремя взялся за ум: сам он дурил до тридцати семи. Меня такая перспектива совсем не вдохновляла.

Я попытался подняться на ноги, и мозг тотчас же пронзило раскаленной спицей. Я чуть не упал, но все же сумел встать на четвереньки, изобразив жалкое подобие ящерицы. Руки и ноги дрожали. С легким похмельем вполне можно уживаться, с умеренным люди кое-как справляются, а вот против мощного пока ничего не придумали. И я – пора было это признать – в очередной раз столкнулся именно с ним.

Я открыл глаза.

За окном стемнело; я каким-то невероятным образом перенесся в будущее, в котором уже наступила ночь. Возможно ли, чтобы из человеческой памяти выпало несколько часов? Такое случалось уже не раз, но сам феномен не переставал меня изумлять. Обычно в этот момент голос совести принимался за меня по второму кругу, переходя от язвительных упреков к печальной констатации моего жалкого состояния; на смену злости приходило смирение перед лицом прискорбного факта: все пропало. Однако на сей раз до оплакивания загубленной жизни дело не дошло: пока я пытался разглядеть бутылку, мое внимание привлек валяющийся на полу блестящий L-образный предмет, в котором я без особого труда узнал отцовский пистолет «Ругер-P85».

Потом я краем глаза увидел тело. Все случилось где-то за полминуты, однако в моем сознании события разворачивались с чудовищной неспешностью. Я повернулся, уже понимая, что творится нечто скверное: девушка лежала на животе, укрытая белой простыней. Голова ее была слегка наклонена ко мне, широко распахнутые глаза смотрели в пустоту.

Я привык считать себя человеком неробкого десятка. Когда мне было одиннадцать, я нашел свою мать мертвой. К тому времени она уже долго угасала от страшной неизлечимой болезни. Отец задушил ее подушкой, а когда его привезли в полицейский участок, разнес себе череп из дробовика. Этого я, конечно, не видел, но вышло так, что, когда полицейские пришли сообщить дурную весть, я был дома один. И все же вид мертвой девушки – которую я со временем окрестил девушкой с ожерельем, хотя тогда никакого ожерелья у нее не было, – потряс меня до глубины души. В самом положении ее тела, в повернутой ко мне голове и невидящих глазах читалось недвусмысленное обвинение.

Преодолевая пульсирующую боль в висках, я поднялся на ноги и подошел к девушке. Мой взгляд скользил от тела к пистолету, от пистолета к телу. Стало страшно. В голове крутилась до жути очевидная мысль:

Что ты натворил?

Я готов был поклясться, что никогда раньше не видел эту девчонку, но что-то в ней казалось странно знакомым.