Читать книгу Параллельный катаклизм - Федор Березин - Страница 35

В том грохоте, глушащем звуки даже на расстоянии километров, можно не слишком таиться. Можно, отгибая встречную сухую ветвь, неожиданно сломать ее, и ничего не случится. Можно говорить в голос с едущим позади товарищем и не прерывать лошадиное ржание, которое ты чувствуешь заблаговременно по вскинутой вверх такой родной и огромной морде, не наклоняться при этом, прислоняясь к теплому уху, и не предупреждать будущее спокойным шепотом: «Тихо, тихо, Огонек, молчи – всякая сволочь вокруг бродит», поглаживая под большущим черным глазом свободной ладонью. Многое можно, только нельзя забывать внимательно вглядываться вперед, в стороны, да и назад тоже, а еще вслушиваться, сквозь дальний шум танковых пушек, селектируя звуковую какофонию доставшегося нам мира – нельзя допустить, чтобы где-то поблизости клацнул незамеченным пулеметный затвор или раздалась беспорядочная нерусская речь в командной тональности. Слишком мало их в этом рейде-разъезде, и негоже растрачивать лошадей и товарищей в бессмысленных маленьких боях – у них впереди жирная, славная своей значимостью цель. И надо дойти без потерь, потому как неизвестно точно, сколько они там положат этих самых товарищей и тех же самых лошадок. И хочется скакать в галоп, ускоряя развязку, какой бы она ни была, потому как вон она – цель путешествия и кровавой охоты на людишек, периодически выдает себя ударами по перепонкам, солидными такими ударами, будто в самое ухо просовывают исправный Царь-колокол. Но нужно ехать не торопясь, с опаской, не угодить в засаду и беречь копящееся конское напряжение для грядущего стремительного броска.

– Давай я пойду вперед, Ренат, – предлагает скачущий вторым Сережа Лоза.

– Не стоит, Серый, – без улыбки улыбается Джумахунов. – В следующий раз.

А какая, к черту, разница, размышляет он про себя, если впереди, в засаде, «МГ-34», на две сошки поставленный, то первый ты или второй – разница невелика – всех положат, как оловянных солдатиков. Были у него когда-то в другой жизни, в неизмеримо далеком, как звезды, Бишкеке такие солдатики. Он не помнил, откуда они у него появились, кто из взрослых купил их или выменял на что-нибудь, может, они присутствовали в их маленьком домике с самого рождения. Зато он помнил их всех – всех своих оловянных воинов. А еще старый дедуля-аксакал из соседнего дома, почему-то не имеющий ни детей, ни внуков, ни даже жены, преподнес ему однажды вырезанных из дерева малюсеньких конников. Он понятия не имел до этого, что старик такой мастер. И вот тогда, наверное, все и началось, мыслил далее Джумахунов, улетая частью сознания в неизмеримые глубины или выси памяти. Теперь эта явившаяся неизвестно откуда конница всегда и неизменно решала исход производимых на глиняном полу боев в пользу того отряда, за который сражалась, она всегда сваливалась на врагов как снег на голову, прячась за старой тумбочкой или за свернутым рулоном верблюжьим одеялом. Вот, может, с того момента все и вытекло, продолжает рассуждения Джумахунов. Доигрался. Он снова улыбается без улыбки. А еще он продолжает вслушиваться попривыкшими к грохоту канонады ушами в обманчивую ближнюю тишину.

– А мы точно сможем подойти к ним, не выходя из леса, Ренат? – в который раз интересуется Сережа Лоза.

И Джумахунов отвечает, что да, сможем. Он знает, что его конкретный ответ абсолютно не требуется, Лоза сам прекрасно видел карту и изучал самолетные фотоснимки. Просто перед боем Лоза всегда волнуется, как ребенок, и этими наивными вопросами он хоть частично сбрасывает напряжение. Наверное, Лозе очень хочется для разрядки запеть свои жалостные украинские песни, но сейчас не время и не место. И еще Джумахунов знает, тысячу раз подтверждалось практикой, что когда они ринутся в последнем броске, громче всех «ура!» будет литься из луженой глотки Сергея, и будет он красив и страшен, как шайтан, и не понадобятся ему никакие отвлекающие разговоры-примочки. Просто Сережа Лоза не может, подобно Джумахунову, раздваиваться, находясь одновременно там, в старом Бишкеке, теперь именуемом по-новому – Фрунзе, или где угодно еще, и здесь, в разросшемся в лес кустарнике южной Германии. Наверное, он забывает, как забывал маленький, увлеченный игрушечным боем Ренат, играя за противную сторону, что там, за скатанным одеялом, таится непобедимая армада из двух деревянных всадников с пиками и что когда про нее вспомнят, все сразу разрешится само собой. Надо бы сказать Лозе про эту спрятанную, схороненную за одеялом и в сердце, подмогу и тогда, может, он успокоится до самого боя. Или нет, нельзя выдавать самые секретные резервы Верховного командования.

И они едут молча. И Ренат почесывает широченную шею лошади, у которой не понравившееся ему поначалу имя – Огонек. И конь идет вперед, шевеля своими большими ушами, водя ими как локаторами. Между ним и Джумахуновым телепатическая связь. Животное совсем спокойно, оно знает о спрятанных за верблюжьим одеялом чудо-солдатах.

И они едут молча, не выдавая никому своей маленькой решающей тайны.