Читать книгу Очкарик. Боевик. Альтернативная история - Федор Николаевич Рублев - Страница 7

Как оказались в подвале Андрюша почти не помнил. Горячка боя и последующие события, Пальме с выбитыми в каску мозгами, чью фамилию он разобрал на залитой кровью куртке, винтовка, которая приятно оттягивала руку и придавала уверенность, безумное переползание среди куч, и потом, почти не прячась, короткие перебежки за «Ковровым двором», между разбитых домов и мёртвых автомобилей, набитых мёртвыми водителями и мёртвыми пассажирами (мельком Андрюша заметил труп девочки, разорванной одновременно двумя автомобилями) – всё это отключило полноценное восприятие, пропуская картины мимо сознания и механически фиксируя «объекты». – Ваня, Витя – проверить здание, Кулиев – спрятать АГС, остальные вниз. Ваня останься, понаблюдай. Через час спустишься, – команды майора вернули Андрюшу в реальность. Десантники осторожно проникли в колледж через разбитое окно, Кулиев с расчётом исчезли куда-то под землю, остальные, кряхтя и тихо поругиваясь, сноровисто и деловито, даже как-то привычно, словно лазили по подвалам по нескольку раз в день, пролезли в низенькое окно. Полноватый Кулиев в окно не втиснулся и замер в куче мусора поблизости, пока из-за здания не показался Виктор, бесшумно скользнувший из обвалившегося угла аудитории. Поманив Кулиева, десантник быстро мелькнул в парадной входной двери. Через несколько минут в комнате, где все собрались, заскрипела дверь, та самая, что не могли открыть ребята изнутри, и оттуда появился старшина, смахивая с головы паутину и тихо ругаясь, – ушиб голову о низкую притолоку в темноте. Собравшиеся опустили оружие.

– В здании живых нет, Иван на крыше – коротко доложил Шилову Виктор и устало опустился в углу, прислонив к стене ружьё.

Стоял теплый летний день, клонившийся в вечеру, и было слышно, как по улице деловито ревут движками тяжёлые машины, над площадью стрекочет вертолёт. Несколько раз ухнули довольно сильные взрывы. Петух показал гвардейцам воду и те с удовольствием, но очень тихо, её пили, отчего блаженство разливалось на их уставших помятых лицах, что было ясно даже в темноте по неуловимо изменившейся общей атмосфере.

Шилов приказал сидеть молча, чтобы разговорами и случайным звуком не выдать себя, и теперь разглядывал подростков, прикидывая как с ними поступить в создавшейся ситуации. На ум пока ничего не приходило, да и мысли больше возвращались к оценке их текущего положения и поиску выхода из него. Постепенно Андрюшу стало отпускать, голова наполнилась разными мыслями, а к горлу подступила тошнота. Внутренне переживая убийство шведа, понимая и соглашаясь с его необходимостью и всеми другими важными, нужными и такими правильными доводами, Андрюша не мог пока принять этого. Мощное психологическое противоречие между суровой реальностью и разумом, вызванное событием убийства и своей прямой причастностью к лишению человека жизни, несмотря ни на какие усилия, открыло внутри какие-то клапаны, Андрюшу затрясло и вырвало как тогда, в развалинах кафе, где он с трудом узнал себя в осколке разбитого зеркала, пускавшего на бетон солнечные зайчики. Мучимый переживанием убийства, Андрюша в судорогах скорчился в брызгах собственной рвоты, размазывая её лохмотьями и что-то мыча. Десантник бесшумно оторвался от пола, приподнял его и приложив палец к губам, знаком показал место рядом с собой. Глядя в глаза солдату, пережившему саму смерть, не раз терявшему друзей, и всегда твёрдо верившему в девиз ВДВ «Кто, если не мы!», Андрюша перестал мычать и выпрямился, сжав кулаки и собрав брови в комок на переносице, яростно поблёскивая (в темноте!) разбитыми очками. Солдат положил ему руку на плечо и легонько сжал, давая этим ощущение спокойствия и поддержки. В колодцах его глаз, – через Вселенную, – едва-едва различимых в сумерках подвала, Андрюша увидел, а скорей почувствовал бешеную энергию боли и огромного, настоящего, ежедневно, ежеминутно заливающего окружающий мир тяжёлым и горьким поминальным киселём, человеческого горя и личной трагедии, непреодолимой трещиной перечеркнувшей жизнь. От этого ощущения в груди собрался мутный и плотный комок, потянуло живот и опят замутило. Но, как ни странно, с хрипами и рвотой стало легче, а рука десантника придавала уверенности и ощущение спокойствия. Конечно, убивать человека было противно и страшно. Но он шёл уничтожить тебя, не оставляя другого – убить или сдаться, победить или умереть, стать рабом или быть свободным. Третьего не дано.

Выстрел «Удара» для Андрюши навсегда поставил знак равенства между категориями «враг» и «смерть», потому что это было правильно. Погрузившись в свои мысли, постепенно он опять задремал, сбоку пригреваемый десантником, продолжавшим держать руку у него на плече, оказывая этим незаменимую и так необходимую сейчас психологическую и личную поддержку. Не отпуская мальчишку, Витя задумался, перебирая в памяти и стараясь сохранить в ней до мельчайших подробностей своих – улыбчивую Аллу и семилетнюю дочку Катюшку, заживо сгоревших в рухнувшей под натиском демократии многоэтажке возле площади Южной, и тоже закемарил. Остальные, почувствовав себя в относительной безопасности, притихли, используя вынужденное молчание в темноте для отдыха. Петухов залез на книжную кучу, где в относительном комфорте досматривал третий сон.

Мальчику снился поход с папой в кино, где на сеансе обвалилась стена, и у растерянного Петуха над головой пролетел чёрный вертолёт, беззвучно стреляя в отца из курсовой авиационной пушки, когда ансамбль скрипачей, игравший на сцене Дома творчества, где они почему-то оказались и побежали, закрыла большая чёрная дверь внедорожника… 2. Прошло несколько часов, в ходе которых войска коалиции переворачивали площадь и развалины 81 – мм миномётами Mw72, шерстили с вертолётов и потом проверяли усиленными группами зачистки на три километра вокруг. Но русские как сквозь землю провалились (что мало отличалось от действительности). На зачистке были найдены ограбленные трупы группы Свенсена, несколько стрелков взвода капитана Карлссона и труп его самого, нашпигованный мелкими осколками ВОГа в правые руку и ягодицу. Но погиб он от проникающего ранения в печень, откуда торчал полуметровый кусок арматурного прута. Документов, бронежилета и оружия при капитане не обнаружили. Зато во рту оказалась замызганное кровью и землёй скомканное распоряжение коалиции о введении для граждан обязательной регистрации. Полсотни экземпляров листовки только вчера вечером доставили на блокпост для расклейки в общественных местах и ребята капитана получили задачу распространить листовки в зоне ответственности. Но больше раздражало то, что из спины капитана торчал небольшой перочинный нож, проткнувший также заляпанную кровью смятую другую листовку, на которой в несколько быстрых и небрежных штрихов были торопливо и коряво нанесёны пропеллер и английское «welcome».

Патрули задержали в окрестностях возле площади нескольких оборванцев разного возраста, которых направили в фильтрационный пункт на территории городской тюрьмы.

С темнотой поиски были прекращены во избежание возможных потерь от случайных происшествий и дружественного огня – всё-таки в городе ещё не было достаточного порядка, как и чёткого взаимодействия между силами коалиции. Поисковые группы дважды проходили вдоль здания колледжа, в считанных метрах от укрытия. Но Кулиев и Виктор, скрываясь в здании, будучи опытными бойцами, замаскировали подвальные окна, завалив одно мусором, а другое перекрыв брошенным рядом распухшим трупом какого-то работяги, сплющенным сбоку от удара чем – то тяжёлым. Запах разложения от него хоть и проникал в подвал, но одновременно отпугивал и желающих поинтересоваться, что же такое безмолвный защитник прикрывает.

3. Андрюша проснулся от короткого шороха. Открыв глаза, обнаружил себя лежащим на куртке старшины, с толстой книгой под головой. Рядом на книгах, разложенных прямо на полу, спал вернувшийся с поста Иван. Пальцы наткнулись на что-то холодное и продолговатое. – Винтовка, – понял мальчик и сел, поправляя сползающий ремень шведа с подсумками и ещё каким-то барахлом. Из темноты почти бесшумно появился Шилов и молча подал кружку воды. Сгустившийся в подвале мрак давал понять что наступил вечер.

– Ну, давай знакомиться. Кто такой? Откуда? Как оказался на площади? – шепотом спрашивал майор у Андрюши, примостившись рядом и коснувшись подростка. Тот понял жест правильно. Мальчик помолчал, поправил разбитые очки, державшиеся на честном слове, потом пожал протянутую руку.

– Андрей. Прищепа моя фамилия. Там Петух – Андрей Петухов, – парень махнул в темноту в сторону книжного завала.

– Откуда вы тут?

– Мы из музыкальной школы шли. Тут грохнуло. Я когда очнулся, кругом горит, стрельба. Почти сутки в куче пролежал. Ногу вот зажало, болит. – Андрей поморщился и потёр голень, вновь напомнившую о травме ноющей болью, – Потом Андрея откопал – его мусором завалило, осталась одна нога. Он ей дверь машины качал, шуршал, а я услышал, да откопал его. Потом добрались до подвала, здесь отлёживались. Потом услышали бой, побежали туда. Там трое вас сбоку обходили, я заметил. На одного стену обрушили, второго из травмата, который нашли раньше, в упор я завалил, – он вылез на нас, убить хотел. Мы побежали, нас Виктор позвал, теперь вот здесь.

– Ну а с родителями что? Где они?

– Не знаю. Мама и брат оставались дома, когда началось. Я хотел туда пробраться, но сейчас это нереально. Да и Петух тоже, он на Каштаке живёт с мамой и папой. – Жил – поправился Андрей и тут же зашептал – Товарищ майор, возьмите нас в группу. Мы воевать хотим, сволочь эту долбить! Достали они! – поёжился Андрей, вспоминая коротковатый стол незнакомой автоматической винтовки, вскидываемой Пальме, – А домой мы потом, узнаем как-нибудь, у Андрюхи телефон остался. Найдём. – отрывисто шептал Андрюша. – Куда я вас возьму, вы дети ещё, вам домой надо, какая тебе война? Сам видишь, это не шутки тебе, тут убивают. А ну как тебе прилетит, или его грохнут? – майор кивнул в сторону Петухова, – Что я родителям вашим скажу, ну? Андрей насупился. Исподлобья прожигая на форме майора взглядом черные дыры, коротко и жёстко, не ожидая от себя подобного, сказал: – Какие мы дети вам? Мы двух бойцов завалили, сами, оружие взяли! Какие дети? Оружие взял – значит воин, солдат. А у воина возраста нет. Долг есть и Родина, а возраста нет. – Как пацаны воевали в Великую Отечественную? Воевали же. Мы чем хуже? Мы сможем, – продолжал Андрей. На шепот слов Андрея из темноты появился Петух, протянул Шилову оставленный здесь Андрюшей магазин с патронами, и тоже принялся тихо и яростно убеждать майора оставить их в группе. Жестом остановив ребят, майор сказал:

– У группы спросим, что они думают. А потом я приму решение. Пока остаётесь, а как выберемся, решим. Шилов растворился в темноте, а ребята сели у стены, сжимая в руках винтовки. В этот момент за дверью раздался шорох и она тихо приоткрылась. В отблеске мелькнула приземистая продолговатая тень и холодный собачий нос уткнулся Андрею в руку. Машинально погладив Лайзу, которая караулила с Виктором на крыше, Андрей задумался, как же убедить майора оставить их. Эти же мысли занимали Петухова, которому было значительно лучше, хотя страшно хотелось есть. Вдруг майор что-то шёпотом сказал, и подвал пришёл в движение. Из темноты появились еще более тёмные фигуры людей, собираясь вокруг офицера. Кто-то неосторожно звякнул автоматом, стукнув им о пол. На звякнувшего зашикали со всех сторон. Но оживление вызвало не это. С Лайзой в комнату вошли двое. Виктора Андрей узнал по шёпоту, а второй голос ему был не знаком, но окружающие явно знали его и возбуждённо перешёптывались, похлопывая по плечу.

– Вадик, ну как ты, цел?

– Откуда бронежилет? Швед поделился? – спросил кто-то, нащупав на бойце незнакомую амуницию.

– Откуда ты? Мы думали тебя убил пулемётчик, – говорил Ушаков.

– Ребята! Порядок, выбрался. АГС помог, спасибо старшине. Потом, доложить надо командиру, погодите с расспросами.

Вадим помялся и грустно произнёс:

– А Михалыча убил он, гад.

Все замолчали.

Вадим повернулся к Шилову, что-то ему шепотом доложил и передал в руки. Следом к майору подошёл Виктор и тоже что – то коротко сообщил. Майор кивнул и задумался. По сообщению наблюдателя выходило, что ночные поиски приостановлены, коалиция ограничилась усилением патрулей и контролирует временными блокпостами с поддержкой бронетехники узловые перекрёстки вокруг места боя и по периметру. Можно было рискнуть просочиться через их порядки, поскольку утром наверняка обнаружат, да и есть нечего. Так голод быстро выгонит наружу.

– Слушай мою команду, – объявил майор бойцам. – Выходим прямо сейчас, через подвал и первый этаж в сторону реки. Впереди Виктор. За ним остальные. Расчёт в середине, охраняют пацаны. Оба, кстати, Андреи.

– Двое из ларца, – тихо пошутил Кулиев, и все заулыбались.

– Отставить разговоры, – зашипел майор на Кулиева. Тот замолчал и вытянулся.

Шилов продолжил:

– Двигаемся быстро, перебежками. При движении соблюдать дистанцию до 20 метров, если в темноте разберёте. Кучей не идти, чтобы не покосили очередями. Ответный огонь по возможности не открывать, маршрут указывает Виктор, общее направление – к реке. Текущая задача – выйти к берегу и укрыться для подготовки к переправе. Переправиться – главная задача. Какие вопросы?

– А если кто отстанет или потеряется? – спросил один из бойцов расчёта АГСа?

– Кто отстанет, потеряется – выходит к реке и переправляется на ту сторону самостоятельно. Найдём.

– Ушаков, возьмите, – майор передал Сергею ремень с кобурой, в которой болтался тяжёлый пистолет.

– Откуда, командир? – изумился Ушаков. Остальные тоже немало были удивлены.

– Шведский капитан передал. Вадик говорит, тому больше не понадобится. Они поссорились с Карлссоном, тот загрустил. Вот и трофей. А фамилия на нашивке была указана. Документы его, что Вадим принёс, потом поглядим, авось сгодятся. – Понятно, – протянул Ушаков, цепляя ремень так, чтобы кобура оказалась за спиной, но не мешала гранатомёту. Обстановку разрядил Вадим, коротко рассказав про схватку с капитаном, когда во время обстрела АГСа они оба сунулись под одну перевернутую машину, да там и схватились.

В драке Вадик, в прошлом пожарник МЧС, насадил капитана, как он выразился, «на вертел», загнав в печень кусок арматуры. А когда быстро обшаривал труп, прочитал нашивку с весьма известной фамилией, и оставил на память листок с пропеллером, воткнув через листовку в спину уже мертвецу найденный у того перочинный ножик фирмы «Нора». Ножик было жалко, но очень уж хотелось оставить подарок.

Бойцы, услышав рассказ, тихонько засмеялись. Беседу прервал Шилов. – Всё. Проверить снаряжение. Подтянуть ремни и выходим. Кулиев и расчёт – доставайте свой агрегат. Да тихо там. – Иван, помоги пацанам с винтовками разобраться, только быстро, – приказал Шилов десантнику. Остальные бойцы потянулись к двери, предварительно подтянув ремни и попрыгав, проверяя подгонку снаряжения. Пацаны пыхтели, подгоняя ремни на винтовках, что даже в темноте оказалось делом простым, а ремни неожиданно удобными. Иван на ощупь показывал и в отблесках света быстро объяснял элементарные вопросы обращения с чужим оружием. Ребята оказались смышлёные и достаточно быстро уловили главное – как вставлять магазин, где предохранитель и переводчик огня. Первым подвал покинул Витя. За ним тихо прошмыгнула Лайза, всё это время, пока ребята отдыхали, бывшая на посту с десантниками. Ребята вышли с майором и, взяв винтовки наизготовку, присоединились к бойцам Кулиева, тащившим АГС. Безмолвный защитник, привалившийся к стене и ещё несколько дней назад бывший простым инженером сетей водоснабжения Булатом Ахмедовичем Гасанбековым, проводил своих гостей безжизненным взглядом, в котором не было ничего, кроме смертельного безразличия.