Читать книгу Добро пожаловать в мир, Малышка! - Фэнни Флэгг - Страница 17

Нью-Йорк

1973

В субботу в четыре тридцать утра Дена сидела в своей гостиной и ела размороженные макароны с сыром. Всю ночь она не спала, мучилась над сценарием интервью, ходила взад-вперед и гадала, что же делать. Она всегда легко принимала решения, когда дело касалось карьеры. Ей была ясна цель, и она шла к ней, даже если для этого надо было кого-то замарать. Она не задумываясь бросала работу ради другой, лучшей, и не оглядывалась. Но с этим интервью было иначе, что-то тревожило ее, даже пугало. Религия была тут ни при чем, не думала она и о том, что Гамильтоны ее возненавидят: она всегда могла соврать, мол, продюсер сказал ей, что все знают о первом ребенке. Дело было в чем-то другом, с чем она не могла смириться. Может, боялась, что, навреди она Гамильтонам, ей больше никто не даст интервью? Или что хорошие люди от нее отвернутся? Или просто в том, что Пэгги Гамильтон была женщиной и казалась такой уязвимой, такой беззащитной? А может, причина в том, что ей омерзителен Сидни Капелло? Почему она ощущает такую угрозу? Она прошла в ванную комнату, включила свет, поглядела на свое отражение и испугалась того, что увидела. На мгновение ей почудилось, что лицо в зеркале – это лицо ее матери.

В восемь она позвонила. К телефону подошел младший сын Гамильтонов, Дена попросила позвать мать. Пэгги Гамильтон взяла трубку и милым голосом сказала:

– Алло.

– Миссис Гамильтон, это Дена Нордстром.

– А-а, привет, Дена.

– Миссис Гамильтон, послушайте, я насчет интервью. Не могли бы мы встретиться? Это крайне важно. Мне очень нужно с вами поговорить, наедине.

– Конечно. Заходите в любое время. Или, может, мне прийти к вам на работу в понедельник?

– Нет, лучше встретиться раньше и где-то в другом месте.

Дена предложила «Лоран» на Пятьдесят шестой – приятный старомодный ресторанчик, куда, как она знала, ни Айра, ни его знакомые не заглядывают. Она пришла за десять минут до встречи и попросила столик в глубине. На ней был шарф и темные очки, и чувствовала она себя, как в фильме с Джоан Кроуфорд. В десять минут пятого она уже вся изнервничалась, выкурила полпачки сигарет и выпила два стакана «отвертки» – водки с апельсиновым соком. И тут появилась улыбающаяся Пэгги.

– Ага, вот и вы. Едва признала вас в этих очках. Простите, что опоздала. Прощаете?

– Конечно, я сама только пришла. Хотите выпить… чая или кофе?

– Разве что чашечку чаю.

Дена сделала знак официанту и заказала чай и для себя еще одну «отвертку». Руки ее тряслись, когда она прикуривала очередную сигарету.

– У вас все в порядке? Что-то стряслось? По телефону у вас был расстроенный голос.

Дена прикурила, оказывается, с фильтра.

– Да, кое-что беспокоит. Я прямо не знаю, как и спросить, это такой личный вопрос. Очень личный, но…

Пэгги Гамильтон ждала, но Дена, двадцать раз репетировавшая в уме, вдруг потеряла дар речи.

– Мы, конечно, не очень хорошо знакомы, но… Я так и думала, что не смогу, о боже, не знаю, как сказать…

Пэгги, которая была старше, положила руку ей на запястье:

– Дена, что бы вас ни волновало, лучше всего поговорить с кем-то. Все, что вы скажете, дальше меня не пойдет. Вы же знаете, что можете мне доверять, правда?

Когда официант отошел, Дена все еще медлила.

– Если я могу вам чем-то помочь, то буду рада. Вы же знаете, как мы с Чарльзом к вам относимся.

Дена сказала:

– В том-то и проблема. О господи… простите, но это оказалось труднее, чем я думала. – Она помолчала. – Ладно, дело в том… в общем, речь не обо мне, а о вас.

– Обо мне?

– Да. Но прежде всего я хочу, чтобы вы поверили: я ничего не знала до вчерашнего дня. Когда готовишься к интервью, помощники собирают материал, чтобы помочь тебе с вопросами, и прочее. И… Я не доверяю парню, которого нанял мой босс, поэтому мне нужно знать, правда это или нет, а если это какая-то ошибка, я должна быть в курсе.

– В чем дело?

– Мой босс хочет, чтобы я спросила: не было ли у вас… по крайней мере, они думают, что у вас, вероятно… мог быть еще один ребенок, до замужества.

Дена увидела испуг в глазах Пэгги Гамильтон и сразу поняла, каков будет ответ.

– О господи, Пэгги, я надеялась, что они ошиблись. Мне так жаль, если бы я только знала, я ведь не должна была обсуждать это с вами до передачи. Но я не смогла.

– Как вы узнали?

– Это не я, Пэгги, честное слово. Один ублюдок, который выполняет такого рода работу, поехал в ваш родной город в Кентукки, поспрашивал там, выискивая какую-нибудь грязь про вас, и обнаружил человека, который назвался отцом ребенка и сказал, что готов поклясться в этом.

Пэгги была подавлена.

– Зачем, зачем ему было рассказывать об этом сейчас, после стольких лет?

– Может, думал, что получится из этого извлечь какую-то выгоду. Может, для него это шанс прославиться, может, ему пообещали, что он попадет на телевидение. С людьми такое случается.

– Понятно.

– А Чарльз об этом знает?

– Да. Дочь не знает. – Она подняла взгляд на Дену: – Не понимаю. Зачем им понадобилось меня об этом спрашивать?

– Ох, Пэгги, что тут скажешь, – покачала головой Дена. – Так, в общем, всегда делают – пытаются нарыть что-то, что может шокировать. Не только с вами так поступили. Просто им… о господи, им важно поднять рейтинг. Все проще простого. Я чувствую себя распоследней скотиной, но единственное, что я могла сделать, – это предупредить вас. И если я вас не спрошу, это все равно каким-то боком вылезет. Раз уж информация попала к ним в руки, ей дадут ход.

– Знаете, забавно. Я всегда боялась, что в один прекрасный день это вскроется. Многие годы готовилась, а теперь, когда это случилось, просто раздавлена. Вот уж не думала, что это произойдет именно так. Наверно, я все же выпью, если не возражаете.

Дена сказала:

– Конечно, прошу вас, мне тоже надо добавить. Она попросила официанта принести еще два коктейля и подвинула свой стакан Пэгги. Та выпила. Теперь у Пэгги руки дрожали, а не у Дены.

– Пэгги, поверьте, мне так жаль, я изо всех сил старалась отговорить их, но впустую. Мне придется задать этот вопрос. Айру просто убить мало. Мне нельзя было даже встречаться с вами. Они пытались найти какую-нибудь пакость про Чарльза, а раскопали вот это.

– Ясно. Интересно, что же с нами теперь будет.

– Расскажите, что тогда произошло, при каких обстоятельствах? И как удавалось столько лет это скрывать?

– Мне едва пятнадцать стукнуло, а ему было двадцать три. Я была полная дура. Ничего про секс не знала. Нас было восемь детей у мамы, и, видимо, мне льстило его внимание. Наверное, я жаждала любви. Он был мой дядя. Сказал, что любит меня и что я особенная… Это было-то всего один раз, а спустя примерно месяц меня стало тошнить, и я совершенно не соображала, что со мной. Пришел врач и сказал моему отцу, что я беременна. Понимаю, сейчас в это трудно поверить, но мы были очень религиозной семьей и никогда о таких вещах не говорили. Самое странное – он все отрицал, говорил, что это не он, что я лгу. И ему поверили, а меня отослали жить к маминой сестре. Я родила, на следующий день девочку забрали, и с тех пор не проходило дня, чтобы я не думала о ней. Как она там, здорова ли, счастлива ли. Но я подписала бумагу, отдала свои права. Знали бы вы, как это тяжело – не иметь возможности даже поискать ее. Но я не могу с ней так поступить – так ее опозорить. А теперь вот пожалуйста. – Она смотрела вдаль. – Если он обидит мою дочь, я его никогда не прощу.

Дена вдруг снова занервничала.

– Простить его? Кажется, вы не совсем понимаете. Вся ваша жизнь может разлететься вдребезги. Огромная работа, которую вы с Чарльзом делаете. Вы должны чувствовать ярость!

– Ох, поверьте, я в ярости, – сказала Пэгги, – и страшно мне до смерти, но что я могу сделать-то?

Дена, подогретая водкой, в отчаянной браваде заявила:

– Зато я могу кое-что сделать. Я подам заявление об уходе, вот что. Скажу – если они будут настаивать, я уйду. Меня, может, и так уволят, если разнюхают, что я вам сказала. Так что я просто приду утром в понедельник и уволюсь.

– Нет, Дена, не вздумайте. Вы говорили, об этом все равно так или иначе узнают.

– По крайней мере, не от меня. А если узнают, все отрицайте. Скажите, что этот человек лжет. Поверят вам и Чарльзу, а не этому ублюдку.

– Не могу.

– Подумайте. Это сломает вам жизнь. Вас же превозносят. Им будет все равно, кого вы пытаетесь защитить. Им важно одно: что вы родили ребенка, не будучи замужем, и скрыли этот факт. Думаете, вас простят? Нельзя ломать себе жизнь из-за одной-единственной ошибки двадцатилетней давности. – Дена тронула ее за руку: – Послушайтесь меня, Пэгги, отмените это чертово интервью. Скажитесь больной, или что ваша мама при смерти, да что угодно придумайте, только откажитесь. Наймите убийцу, мне плевать, только сделайте что-нибудь. Они нечестно играют. Кому и что вы должны? Пэгги, не будьте дурочкой, вы не обязаны раскрывать душу перед этими людьми. Сам Иисус Христос солгал бы, попади он в вашу ситуацию!

– Я должна поговорить с Чарльзом. Не знаю, как быть.

– Я говорю вам, как быть. Солгите.

– Но это правда.

– Тогда скажите, что вас изнасиловали.

– Но меня не насиловали… В смысле, я сама позволила ему поцеловать меня. Может, я сама была виновата, я же не говорила «нет» до тех пор, пока…

– В каком смысле – виновата? Вам было всего пятнадцать. А ему сколько, говорите?

– Двадцать три.

У Дены загорелись глаза.

– Вот оно, Пэгги, пригрозите ему! Вы же были несовершеннолетней. Он может сесть в тюрьму за изнасилование.

– Изнасилование?

– Да!

– Нет. Так я с ним поступить не смогу.

Дена кинула взгляд на парочку, занявшую соседний стол, и обнаружила, что в ресторанчик потянулись на обед люди.

– Знаете, нам лучше уйти. Отправляйтесь домой и поговорите с Чарльзом.

– Дена… Не знаю, как вас благодарить за предупреждение. Не представляю пока, что можно тут сделать, разве что молиться.

– Ну, можете молиться, если хотите, но поначалу я бы пригрозила ему арестом.

– Дена… – теперь Пэгги взяла ее за руку, – как бы то ни было, пообещайте, что не станете из-за этого увольняться. Я не переживу, если еще и это будет на моей совести.

Дена кивнула:

– Ладно, обещаю.

– Спасибо. – Пэгги сжала ей руку.

Дена подождала несколько минут, чтобы не увидели, как они выходят вместе. На улице она почувствовала слабость в ногах и поняла, что на самом деле храбрости в ней меньше, чем казалось.