Читать книгу Цыганка из ломбарда - Фергюс Хьюм - Страница 2

Уже было рассказано, как Агарь Стэнли в ущерб собственным интересам взяла на себя управление ломбардом и имуществом Иакова Дикса ввиду отсутствия законного наследника. Согласно условиям завещания она получила полный контроль надо всем. Иаков за свою жизнь заключил много выгодных сделок, но самой лучшей была та, в результате которой Агарь стала его рабыней, ибо юная цыганка обладала обостренным чувством долга, прямолинейной натурой и стремлением действовать честно, даже вопреки собственным нуждам. Люди с таким характером были огромной редкостью среди обитателей Карби-Кресент.

Адвокат Варк считал ее дурой. Во-первых, потому, что она отказалась заполучить сбережения старика; во-вторых, потому, что она отказалась от хорошей жизни в пользу человека, которого ненавидела; в-третьих, потому, что она отказалась стать госпожой Варк. С другой стороны, девушка была достаточно проницательной – слишком проницательной, по мнению адвоката, потому что благодаря деловому нюху Агари, ее умственным, организаторским и деловым способностям у него не было шанса хоть как-то ее одурачить. Из наследства господина Дикса адвокат получил причитающуюся сумму и не более того, что было унизительно для человека с его интеллектом.

Однако Агарь не думала ни о господине Варке, ни о ком-либо еще. Она отправила извещение отсутствующему наследнику и стала управлять имуществом и вести дела ломбарда, проживая все это время в задней комнате-гостиной и будучи такой же бережливой, как ее покойный хозяин.

Она была потрясена, узнав, что наследник старого ростовщика не кто иной, как Голиаф – ее рыжий поклонник, из-за которого она покинула цыганский табор. Тем не менее честность не позволила ей отнять у него наследство, и Агарь работала в его интересах так, словно любила этого человека больше всех на свете.

Когда Джимми Дикс (таково было настоящее имя Голиафа) появится, чтобы потребовать свою собственность, Агарь собиралась отдать ему все и уйти из ломбарда такой же бедной, какой была, когда сюда пришла.

Но тянулись месяцы, а наследник так и не появлялся, и Агарь заботилась о магазине, вела дела, заключала сделки. Кроме того, с ней произошло несколько приключений вроде того, о котором сейчас пойдет речь.

Как-то в июне, в сумерках, громкий стук заставил ее выйти в ломбард. Там ожидал молодой человек, державший в руке книгу, которую собирался отдать в залог. Юноша был высоким, стройным, светловолосым и голубоглазым, с умным лицом и мечтательными глазами. Агарь быстро распознавала по лицам людей их характер, и молодой человек понравился ей с первого взгляда; кроме того, ее восхитила его красота.

– Я… Я хотел бы получить деньги за эту книгу, – нерешительно пробормотал незнакомец, и его бледное лицо залилось краской. – То есть если это возможно…

Он в замешательстве замолчал и протянул книгу, а Агарь молча взяла ее.

То была старая и дорогая книга, которой обрадовался бы любой библиоман. Она датировалась четырнадцатым столетием и была напечатана знаменитым флорентийским издателем той эпохи, а автором был не кто иной, как Данте Алигьери, знаменитый поэт. Короче говоря, том оказался вторым изданием «La Divina Commedia»[12] – крайне редким и стоящим кучу денег. Агарь, которая под умелым руководством Иакова многому научилась, сразу поняла ценность книги, но с присущим ей деловым инстинктом тут же принялась ее преуменьшать – несмотря на свое расположение к молодому человеку.

– Меня не интересуют старые книги, – сказала она, возвращая книгу. – Почему бы вам не сдать ее в букинистический магазин?

– Потому что я не хочу с ней расставаться. В данный момент мне нужны деньги, как вы можете понять это по моему внешнему виду. Дайте мне пять фунтов, а потом я выкуплю ее.

Агарь, которая уже отметила осунувшееся лицо клиента и его потрепанную одежду, со стуком положила Данте на прилавок.

– Не могу дать пять фунтов, – сказала она без обиняков. – Книга того не стоит!

– Что показывает, как вы разбираетесь в таких делах, девочка моя! Это редкое издание знаменитого итальянского поэта и стоит более ста фунтов.

– В самом деле? – сухо проговорила Агарь. – В таком случае почему бы вам ее не продать?

– Потому что я не хочу ее продавать. Дайте мне пять фунтов.

– Нет. Могу предложить только четыре.

– Четыре десять, – взмолился посетитель.

– Четыре, – ответствовала непреклонная Агарь. – Иначе…

Она одним пальцем толкнула книгу в сторону юноши. Видя, что не сможет получить от нее больше, молодой человек вздохнул и сдался.

– Давайте четыре фунта, – мрачно проговорил он. – Я мог бы догадаться, что еврейка меня оберет.

– Я не еврейка, а цыганка, – ответила Агарь, оформляя квитанцию.

– Цыганка! – сказал посетитель, вглядываясь в ее лицо. – И что цыганка делает в этой иудейской обители?

– Таково мое дело! – отрывисто ответила Агарь. – Имя и адрес?

– Юстас Лорн, Замковая дорога, дом четыре, – ответил молодой человек. Названый адрес находился неподалеку. – Но вот что – если вы и в самом деле цыганка, вы можете говорить со мной на цыганском языке.

– На этом языке я говорю с людьми моего народа, молодой человек; не с язычниками.

– А я – цыган.

– Я не дура, молодой человек! Цыгане не живут по доброй воле в городах.

– А цыганские девушки не живут в ломбардах, девочка моя!

– Четыре фунта, – объявила Агарь, пропустив мимо ушей эту реплику. – Вот – золотом, а вот ваша квитанция номер восемьсот двадцать. Вы можете вернуть книгу, когда захотите, заплатив шесть процентов с суммы займа. Спокойной ночи.

– Но я вот о чем! – воскликнул Лорн, убирая деньги и квитанцию в карман. – Я хочу с вами поговорить, и…

– Доброй ночи, сэр, – резко сказала Агарь и исчезла в темноте магазина.

Лорн был раздосадован ее грубоватыми манерами и тем, что ему неожиданно указали на дверь, но делать было нечего, он вышел на улицу. Его первой мыслью было: «Какая красивая девушка!» А второй: «Ну и злюка!»

После его ухода Агарь убрала книгу Данте, а так как было уже поздно, закрыла лавку. Затем она удалилась в гостиную, чтобы поужинать сухим хлебом и сыром, запивая их холодной водой, и поразмыслить о молодом человеке. Как правило, Агарь была слишком хладнокровна, чтобы поддаться чувствам; но что-то в Юстасе Лорне сильно ее привлекло. Из короткого разговора она почти ничего о нем не узнала. Он был беден, горд, довольно рассеян, а поскольку быстро уступил и согласился на назначенную ею цену, то к тому же и слабоволен. Однако ей понравились его лицо, доброе выражение глаз и очертания мягкого рта. Кроме того, он был всего лишь клиентом, и… Если он не вернется, чтобы выкупить Данте, она его больше не увидит. Подумав об этом, Агарь призвала на помощь весь свой здравый смысл и попыталась выбросить из головы образ молодого человека. Но это оказалось намного труднее, чем ей казалось.

Неделю спустя о Лорне и его заложенной книге напомнил незнакомец, который зашел в магазин вскоре после полудня. Низкорослый, толстый и вульгарный человек. Он был очень возбужден и, когда положил на прилавок квитанцию номер восемьсот двадцать, Агарь заметила его скверный выговор.

– Эгей, девочка, – грубо сказал он. – Давай-ка мне книженцию по этому квитку!

– Вы пришли от мистера Лорна? – спросила Агарь, вспомнив о Данте.

– Да, ему нужна эта книженция. Вот медяки. А теперь – шевелись, молодуха!

Агарь не двинулась, чтобы принести книгу или взять деньги. Вместо этого она спросила:

– Мистер Лорн заболел, раз сам не смог прийти?

И она пристально вгляделась в грубое лицо незнакомца.

– Нет, я выкупил у него квиток. Ну, давай сюда!

– В данный момент я не могу этого сделать, – ответила Агарь, которая не доверяла человеку с таким лицом, а кроме того, хотела снова увидеться с Юстасом.

– Брось ломаться! Это еще почему?

– Потому что это не вы заложили книгу Данте. А поскольку это ценная книга, у меня могут быть проблемы, если я отдам ее кому-то другому, а не мистеру Лорну.

– Да будь я проклят! Вот же квиток!

– Вижу. Но каким образом вы им завладели?

– Лорн мне его отдал, и мне нужен Данте! – надувшись, сказал этот человек.

– Сожалею, – ответила Агарь, уверенная, что тут дело нечисто. – Но никто, кроме мистера Лорна, не получит книгу. Если он не болен, пусть придет и заберет ее.

Мужчина выругался, совершенно выйдя из себя, что нимало не встревожило Агарь.

– Можете идти, – холодно заявила она. – Я сказала, что вы не получите книгу, так что вопрос закрыт.

– Я вызову полицию!

– Вызывайте, участок в пяти минутах ходьбы отсюда.

Сбитый с толку ее хладнокровием, человек этот схватил квитанцию и в ярости выскочил из магазина. Агарь достала книгу Данте, внимательно посмотрела на нее и задумалась, куда ее положить. Здесь явно было что-то не так. Юстас попал в беду, иначе почему он послал незнакомца, чтобы выкупить книгу, которую сам заложил?

Обычно Агарь, не поморщившись, забрала бы в таком случае квитанцию и деньги. И в юридическом смысле она поступила бы совершенно правильно, но Юстас Лорн непонятно почему заинтересовал ее, и Агарь очень желала соблюсти его интересы. Кроме того, лицо «посланника» не внушало доверия: он казался человеком, способным если не на преступление, то по меньшей мере на предательство. Как он заполучил квитанцию, мог объяснить только ее владелец, поэтому Агарь, немного поразмыслив, отправила записку Лорну. Суть послания заключалась в том, что он должен явиться в ломбард после закрытия.

Весь вечер Агарь с нетерпением поджидала своего гостя и с женской нелогичностью злилась на себя за это же нетерпение. Она пыталась убедить себя, что лишь любопытство и желание узнать истину заставляло ее с нетерпением ожидать появления Лорна, но в глубине души понимала истинное положение вещей. Желание снова увидеть молодого человека, услышать его речи, почувствовать, что он рядом, было сильнее ее любопытства. Агарь выросла без дуэньи, была воспитана без родительского надзора, но у нее имелся собственный моральный кодекс, и весьма строгий. В данном случае она считала, что такое поведение не приличествует незамужней девице. Поэтому, когда в девять часов появился Юстас, она обошлась с ним резко, почти грубо.

– Кто был тот человек, которого вы послали за своей книгой? – без предисловий спросила она, когда Лорн сел на диван в гостиной.

– Джейбез Тридл. Я не мог прийти сам, поэтому послал его с квитанцией. Почему вы не отдали ему Данте?

– Потому что мне не понравилось его лицо, и я подумала, что он, возможно, украл у вас квитанцию. Кроме того, я…

Тут Агарь заколебалась, потому что не стремилась признать, что ее истинным желанием было снова увидеть Лорна.

– Я решила, что он вам вовсе не друг, – договорила она неловко.

– Весьма вероятно, так и есть, – ответил Лорн, пожав плечами. – У меня нет друзей.

– Это грустно, – вздохнула Агарь, бросив на него испытующий взгляд – на его лице было написано сомнение. – Думаю, вам нужны друзья… Во всяком случае, один настоящий друг.

– Может, таким настоящим другом будет кто-нибудь вашего пола, – сказал Лорн, удивленный интересом, который эта странная девушка проявила к его благополучию. – Вы, например?

– Если бы такое могло быть, я дала бы вам неприятный совет, господин Лорн.

– Какой именно совет?

– Не доверяйте человеку, которого послали сюда… господину Тридлу. Вот ваш Данте, молодой человек. Заплатите мне деньги и забирайте его.

– Я не могу вам заплатить, денег у меня нет. Я беден, как Иов, но вряд ли столь же терпелив.

– Но вы же передали деньги через эту тварь, Тридла.

– Да правда нет! – искренне объяснил Юстас. – Я отдал ему квитанцию, и он обещал выкупить книгу на собственные деньги.

– В самом деле? – задумчиво протянула Агарь. – Он не похож на студента вроде вас. Почему же он хотел получить эту книгу?

– Чтобы узнать секрет.

– Секрет, молодой человек… содержащийся в книге Данте?

– Да. В книге есть секрет, который принесет деньги.

– Вам или господину Тридлу? – требовательно спросила Агарь.

Юстас пожал плечами.

– Тому из нас, кто узнает тайну, – небрежно сказал он. – Но на самом деле я не думаю, что ее когда-нибудь раскроют… Во всяком случае, я. Может, Тридлу больше повезет.

– Если коварство может принести удачу, ваш знакомый преуспеет, – спокойно сказала Агарь. – Опасный друг этот господин Тридл. Видимо, вы знаете какую-то историю о книге Данте, которую знает и Тридл и которую он обратит в свою пользу. Если эта история означает деньги, расскажите ее мне, и, может быть, мне удастся помочь вам разбогатеть. Правда, я всего лишь юная девушка, мистер Лорн, но что касается жизненного опыта – я старуха и могу добиться успеха там, где вы потерпите неудачу.

– Сомневаюсь, – мрачно ответил Лорн. – Тем не менее с вашей стороны очень любезно принимать участие в судьбе незнакомца. Я вам очень признателен, мисс…

– Зовите меня Агарь, – поспешно перебила она. – Я не привыкла к высоким титулам.

– Что ж, значит – Агарь, – сказал он, бросив на девушку доброжелательный взгляд. – Я расскажу вам историю моего дяди Бена и его странного завещания.

Агарь улыбнулась. Казалось, ее судьба связана со всевозможными завещаниями: сначала с завещанием Иакова, теперь с завещанием дядюшки этого Лорна. Однако она знала, когда следует держать язык за зубами, и, ничего не говоря, ждала объяснений Юстаса. И тот сразу же к ним приступил.

– Мой дядя Бенджамин Гарф умер полгода назад в возрасте пятидесяти восьми лет, – медленно проговорил он. – В молодости он много странствовал, а десять лет назад вернулся домой из Вест-Индии с состоянием.

– Насколько большим состоянием? – спросила Агарь, всегда интересовавшаяся финансовой стороной вопроса.

– Вот это-то и довольно странно, – продолжал Юстас. – Никто и никогда не знал, насколько он богат, ибо он был сварливым старым скрягой, который ни с кем не откровенничал. Он купил маленький домик и сад в Уокинге и прожил в Англии лет десять. Больше всего он любил книги и, так как знал многие языки и среди них итальянский, собрал библиотеку на разных языках.

– Где она сейчас?

– Была продана после его смерти вместе с домом и земельным участком. Человек из города потребовал денег и получил их.

– Кредитор. А как же наследство?

– Я расскажу тебе, Агарь, если ты будешь слушать, – нетерпеливо сказал Юстас. – Так вот, дядя Бен, как я уже сказал, был скуп. Он собрал все свои деньги и хранил их в доме, не доверяя ни банкам, ни инвестициям. Моя мать – его сестра – была очень бедна, но он не дал ей ни копейки, и мне не оставил ничего, кроме Данте, которого подарил в необычном порыве щедрости.

– Но, судя по тому, что вы сказали раньше, мне сдается, он не зря подарил вам Данте, – благоразумно заметила Агарь.

– Без сомнения, – согласился Юстас, восхищаясь ее проницательностью. – Секрет того, где спрятаны его деньги, таится в этом томике Данте.

– Тогда вы можете быть уверены, мистер Лорн, что он собирался сделать вас своим наследником. А как ваш друг господин Тридл оказался впутан в это дело?

– О, Тридл – бакалейщик из Уокинга, – ответил Лорн. – Он жаден до денег и, зная, что дядя Бен был богат, пытался получить оставшиеся от него наличные. Он улещал и обхаживал старика, делал ему подарки и всегда пытался настроить его против меня, единственного родственника.

– Разве я не говорила, что этот человек ваш враг? Ну, продолжайте.

– Мне больше нечего сказать, Агарь. Дядя Бен припрятал деньги и оставил завещание, в котором отдал все свои богатства человеку, который найдет, где они сокрыты. В завещании сказано, что секрет содержится в томике Данте. Вы можете быть уверены, что господин Тридл посетил меня сразу же после смерти дяди и попросил посмотреть книгу. Я ему показал. Но ни один из нас не мог найти на страницах никакого знака, который помог бы обнаружить спрятанные сокровища. На днях Тридл пришел, чтобы снова посмотреть томик Данте. Я сказал, что заложил книгу, поэтому он вызвался выкупить ее, если я отдам ему квитанцию. Так я и сделал, и он пришел к вам. Результат вам известен.

– Да, я отказалась отдать ему книгу, – подтвердила Агарь. – И теперь вижу, что была совершенно права, поскольку этот человек ваш враг. Что ж, мистер Лорн, судя по вашему рассказу, вас ждет наследство, если вы сумеете его отыскать.

– Совершенно верно; только я не могу его найти. В книге Данте нет ни одного знака, по которому можно отыскать тайник.

– Вы знаете итальянский?

– Очень хорошо. Дядя Бен меня научил.

– Одно очко в вашу пользу, – объявила Агарь, положив томик Данте на стол и зажигая еще одну свечу. – Тайна может быть сокрыта в самой поэме. Однако поживем – увидим. Есть ли какие-нибудь знаки в книге – я имею в виду на полях?

– Ни одного. Посмотрите сами.

Две красивые юные головки, одна светловолосая, другая черноволосая, склонились над книгой в унылой и мрачной лавке. Юстас, чей характер был послабее, во всем поддавался Агари. Она переворачивала страницу за страницей старого флорентийского издания, но ни одна карандашная или чернильная пометка не замарала чистой белой поверхности. Книга была просмотрена от начала и до конца, от «L’Inferno» до «Il Paradiso»[13], и нигде не было намека на то, где спрятаны деньги. С последней страницей Юстас, вздохнув, упал обратно в кресло.

– Видишь, Агарь, ничего нет. Что ты хмуришься?

– Я не хмурюсь, я думаю, молодой человек, – был ответ. – Если секрет в этой книге, должен быть какой-то след. Сейчас ничего не видно, но потом…

– Ну? – нетерпеливо спросил Юстас. – Что – потом?

– Невидимые чернила.

– Невидимые чернила! – сбитый с толку, повторил он. – Я не совсем понимаю…

– Мой покойный хозяин, – без эмоций сказала Агарь, – привык иметь дело с ворами, жуликами и законченными мерзавцами. Естественно, у него имелось много секретов, и иногда в силу обстоятельств он должен был доверять эти секреты почте. Естественно, ему не хотелось рисковать тем, что его секреты окажутся раскрыты, поэтому, посылая письмо насчет, скажем, краденого добра, он всегда писал его лимонным соком.

– Лимонным соком! И что это давало?

– То, что запись была невидимой. Написанное письмо казалось чистым листком. Никто, как вы понимаете, не мог прочитать изложенное, потому что для обычного глаза там вообще ничего не было написано.

– А для натренированного взгляда? – с иронией спросил Юстас.

– То же самое – чистый лист, – ответствовала Агарь. – Но потом подключался знающий ум, молодой человек. Лицо, которому было адресовано письмо, нагревало пустую страницу над огнем, и тогда сразу появлялись надписи, черные и четкие.

– Черт побери! – Юстас возбужденно вскочил. – И ты думаешь…

– Я думаю, ваш покойный дядя мог именно так и поступить, но я не уверена, – хладнокровно перебила Агарь. – Однако мы вскоре увидим.

Она перевернула страницу-другую книги Данте.

– Невозможно нагреть книгу над огнем, – добавила она, – поскольку книга сама по себе ценна и мы не должны ее испортить; но у меня есть план.

С уверенной улыбкой Агарь вышла из комнаты и вернулась с плоским утюгом, который поставила на огонь. Пока он грелся, Юстас с восхищением глядел на сообразительную девушку. Она была не только умной, но и красивой; и его, как мужчину, последнее обстоятельство немало привлекало. Вскоре он начал думать, что эта странная и неожиданная дружба между ним и цыганской красавицей, управляющей ломбардом, может перерасти в более сильное и нежное чувство. Но тут он вздохнул: они оба были бедны, поэтому было бы невозможно…

– Мы начнем не с начала книги, а с конца, – объявила Агарь, снимая утюг с огня.

– Почему? – удивился Юстас, который не видел никаких причин для такого решения.

– Дело в том, что, когда я ищу какую-то вещь, я всегда нахожу ее под грудой других предметов, – пояснила Агарь, водя раскаленным утюгом над книгой. – Мы начали с первой страницы этой книги и ничего не нашли, так начнем же с конца и, быть может, узнаем секрет пораньше. Это всего лишь моя причуда, но я хотела бы удовлетворить ее, поставив эксперимент.

Юстас кивнул и засмеялся, а Агарь положила лист оберточной бумаги на последнюю страницу Данте, чтобы не обжечь книгу. Через минуту она подняла утюг и бумагу, но на странице по-прежнему не было знаков. Девушка, не унывая, покачала головой и повторила ту же операцию на второй с конца странице. На этот раз, стоило ей убрать коричневую бумагу, Юстас, следивший за ее действиями с большим интересом, вскрикнул от удивления и подался вперед. Агарь восторженно вторила его крику, потому что какая-то отметка и дата появились на середине страницы. А именно:

Оh, abbondante grazia ond’io presumi Ficcar lo viso per la luce eterna | 27.12. 38. Tanto che la veduta vi consumi!

– Вот, мистер Лорн, ваш секрет! – радостно воскликнула Агарь. – Мои соображения от начала до конца оказались правдой. Я была права относительно невидимых чернил.

– Ты просто чудо! – с искренним восхищением сказал Юстас. – Но я по-прежнему ничего не понимаю. Я вижу разделительную линию и дату – двадцать седьмое декабря; кажется, одна тысяча восемьсот тридцать восьмого года. Невозможно найти смысл в такой простенькой записи.

– Не спешите, – успокаивающе сказала Агарь. – Мы уже многое нашли и можем узнать еще больше. Во-первых, переведите, пожалуйста, эти три фразы.

– Приблизительно это переводится так, – читая строки, сказал Юстас: – «Благодать, с которой я пытался смотреть через вечный свет, оказалась так велика, что я потерял зрение».

Он пожал плечами:

– Не вижу, как эти туманные философские рассуждения могут нам помочь.

– Как насчет даты?

– Одна тысяча восемьсот тридцать восемь, – задумчиво произнес Лорн. – А здесь девяносто шесть. Отнять одно от другого, останется пятьдесят восемь – возраст, в котором, как я говорил вам раньше, умер мой дядя. Очевидно, это дата его рождения.

– Дата рождения – линия – строка из Данте! – пробормотала Агарь. – Должна сказать, трудно увидеть в этом смысл. Тем не менее я уверена: цифры и буквы означают место, где спрятаны деньги.

– Что ж, – заметил Юстас, в отчаянии отказавшись от решения этой задачи, – если ты можешь разрешить эту загадку, значит, ты можешь больше, чем я.

– Терпение, терпение! – кивнув, ответила Агарь. – Рано или поздно мы выясним, что она значит. Не могли бы вы отвезти меня в Уокинг, чтобы осмотреть дом вашего дяди?

– О да, его все еще не сдали внаем, так что мы легко сможем войти. Но неужели тебя не затруднит отправиться со мной в такую даль?

– Конечно, нет! Мне очень хочется понять смысл этой линии и даты. В доме вашего дяди что-нибудь может дать ключ к разгадке. Я оставлю у себя томик Данте и поломаю голову над загадкой. Можете зайти за мной в воскресенье, когда ломбард будет закрыт, и мы вместе отправимся в Уокинг.

– О, Агарь! Как я смогу отблагодарить…

– Отблагодарите меня, когда получите деньги и избавитесь от господина Тридла! – оборвала его Агарь. – Кроме того, я делаю все это, чтобы удовлетворить собственное любопытство.

– Вы – ангел!

– А вы – глупец, который несет вздор! – резко сказала Агарь. – Вот ваши шляпа и трость. Выходите вон там, через заднюю дверь. У меня и так достаточно плохая репутация, только нового скандала мне не хватало. Спокойной ночи.

– Но могу я сказать…

– Пустяки, пустяки! – возразила Агарь, подталкивая его к двери. – Спокойной ночи.

Дверь резко щелкнула, и Лорн вышел в жаркую июльскую ночь с сильно бьющимся сердцем и бурлящей кровью. Он видел эту девушку всего два раза, но с необдуманным безрассудством юности уже влюбился в нее. Красота, доброта и блестящий ум Агари властно притягивали его; и девушка оказала ему такую услугу, что Юстас был уверен – она испытывает к нему ответные чувства.

Но – девушка из ломбарда! Он не имел ни знатного происхождения, ни денег, но женитьба на подобной женщине его пугала. Правда, мать его умерла, он остался в мире совершенно один и жил в бедности. Однако если он найдет наследство своего дяди, то станет достаточно богат, чтобы жениться. А Агарь, если поможет ему получить деньги, может рассчитывать на награду в виде брака. Она так красива, так умна!

К тому времени, как Юстас добрался до своего бедного жилища, он выбросил из головы все колебания и решил жениться на цыганке, как только завладеет потерянным сокровищем. Не было другого способа отблагодарить ее за интерес, который она проявила к его делам. Это могло показаться поспешным решением, но молодая кровь вскипает быстро, молодые сердца быстро затопляет любовь. Юность и красота притягиваются друг к другу, как кремень и трут, чтобы зажечь факел Гименея.

Точно в назначенный час Юстас, настолько нарядный, насколько мог позволить себе при своих скудных финансах, появился у дверей ломбарда. Агарь уже ждала его с томиком Данте в руке. Она надела черное платье, черный плащ и шляпу того же мрачного оттенка, что и траурная одежда, которую она носила по Иакову. Ей не хотелось тратить деньги Голиафа, но она подумала, что тот вряд ли станет судить ее за траур по его отцу. Кроме того, как управляющая магазина, она заслуживала какой-то зарплаты.

– Почему ты взяла с собой томик Данте? – поинтересовался Юстас, когда они двинулись на вокзал Ватерлоо.

– Он может пригодиться для того, чтобы прочитать загадку, – пояснила Агарь.

– Ты ее разгадала?

– Не знаю. Не уверена, – задумчиво проговорила девушка. – Я попыталась разгадать ее, отсчитав строки на той странице вверх и вниз. Понимаете… двадцать семь, двенадцать, тридцать восемь, но строки, на которые я наткнулась, не дали мне ключа к решению задачи.

– Ты не понимаешь их смысл?

– Нет, понимаю, – холодно ответила Агарь. – Я раздобыла подержанную копию перевода у старого книготорговца на Карби-Кресент, и, когда пересчитала количество строк, выяснилось, что в переводе их число соответствует количеству строк во флорентийской редакции.

– И ни одна из этих строк не указывала на решение проблемы?

– Ни одна. Тогда я попробовала страницы. Я отсчитала двадцать семь страниц, но так и не смогла найти ключ. Потом я отсчитала двенадцать страниц, потом тридцать восемь, все с тем же результатом. Затем я осмотрела двенадцатую, двадцать седьмую и тридцать восьмую страницу по номерам, но ничего не нашла. Загадку трудно решить.

– Невозможно, вынужден сказать, – в отчаянии заметил Юстас.

– Нет, думаю, я поняла смысл.

– Как? Как? Расскажи мне, быстрее!

– Не сейчас. Я нашла слово, но оно кажется бессмысленным, поскольку я не смогла найти его в итальянском словаре, который одолжила.

– Какое слово?

– Скажу, когда увижу дом.

Напрасно Юстас пытался побороть ее решимость. Агарь была упряма, и если что-то втемяшивалось ей в голову, не уступала, поэтому просто отказалась объясниться, пока не оказалась в Уокинге, в доме дяди Бена. Слабый по натуре, Юстас не мог понять, как она смогла продержаться так долго, не поддавшись на его уговоры. Наконец он решил, что ей на него плевать. Тут он был не прав. Агарь любила его, но считала своим долгом научить его терпению – качеству, которого ему, к сожалению, не хватало. А посему она держала рот на замке.

Когда они прибыли в Уокинг, Юстас повел ее к дому своего покойного дяди, находившемуся на некотором расстоянии от города. После долгого молчания, когда они пересекали большой пустырь и уже видели вдалеке коттедж, молодой человек обратился к Агари:

– Если ты отыщешь для меня эти деньги, каких услуг ты потребуешь взамен? – неожиданно поинтересовался Юстас.

– Я уже думала об этом, – тут же ответила Агарь. – Найдите Голиафа, иначе – Джеймса Дикса.

– Кто он такой? – покраснев, спросил Лорн. – Тот, кого вы любите?

– Тот, кого я ненавижу всей душой! – выпалила она. – Но он – сын моего покойного господина и его наследник, который должен получить ломбард. Я присматриваю за ломбардом только потому, что он отсутствует, а в тот день, когда он вернется, уйду оттуда и никогда не увижу больше ни ломбарда, ни Голиафа.

– А почему вы не дадите объявления?

– Я поступала так в течение нескольких месяцев, как и юрист, мистер Варк, но Джимми Дикс так и не ответил. Он был с моим табором в Нью-Форесте. Я ненавижу его, из-за него я покинула цыган. А потом табор ушел, и я не знаю, где Голиаф. Найдите его, если хотите отблагодарить меня, и позвольте мне покинуть ломбард.

– Хорошо, – тихо ответил Юстас. – Я его найду. А сейчас – вот уединенное жилище моего покойного дяди.

То был простой сельский дом, маленький и убогий; он стоял на краю квадратного участка земли, отгороженного от бесплодных вересковых пустошей. На участке росли фруктовые деревья: вишня, яблоня, слива и груша, а в центре нестриженого газона перед домом возвышалось фиговое дерево. Однако все здесь пребывало в запустении и забвении: фруктовые деревья не подрезаны, дорожки заросли травой, цветы расцвели тут и там – огромное множество разноцветных пятен. Стоящий на отшибе пустынный сельский дом был явно заброшенным, но не безлюдным, потому что едва Агарь и ее спутник свернули в маленькие ворота, прислонявшийся к яблоне человек с лопатой выпрямился. Видимо, он какое-то время копал, о чем свидетельствовали груды свежевскопанной земли у его ног.

– Мистер Тридл! – с негодованием воскликнул Лорн. – Что вы здесь делаете?

– Ищу наличные старикана! – ответил господин Тридл, хмуро взглянув на молодого человека и Агарь. – И если отыщу их, оставлю себе! Боже! Подумать только, я баловал этого старого грешника инжиром и всяким таким-разэдаким… Не говорю уж о французском бренди, которое он хлебал квартами!

– Вам здесь нечего делать!

– Точно так же, как и вам! – огрызнулся раздраженный бакалейщик. – Если мне нечего, так и вам тоже, потому что дом – общественная собственность. Сдается, ты с этой Иезавелью явился выискивать денежки?

Агарь, услышав оскорбление в свой адрес, шагнула к господину Тридлу и врезала кулаком по его красному уху.

– Теперь будешь вести себя вежливо! – сказала она, когда бакалейщик отступил, испугавшись такого натиска. – Мистер Лорн, присядьте сюда, и я объясню суть загадки.

– Данте! – вскричал господин Тридл, узнав книгу, которая лежала на коленях Агари. – Она объяснит загадку, обманом лишив меня законных деньжат!

– Деньги принадлежат мистеру Лорну, так как он наследник своего дяди! – гневно объявила Агарь. – Успокойтесь, сэр, или еще раз получите по ушам!

– Не обращайте на него внимания, – нетерпеливо сказал Юстас. – Скажите мне, в чем разгадка.

– Не знаю, правильно ли я отгадала, – ответила Агарь, открывая книгу. – Я пробовала отсчитывать строки и страницы и считать по номерам страниц, но это ничего не дало. Потом я попробовала буквы, и сейчас вы увидите, получается ли в таком случае правильное итальянское слово.

Она зачитала помеченную строку и дату:

Ficcar lo viso per la luce eterna, 27^th December ’38.

– Теперь, если вы сложите все цифры, вы получите 271238.

– Да, да! – нетерпеливо воскликнул Юстас. – Я вижу. Продолжайте, пожалуйста.

Агарь продолжала:

– Возьмем вторую букву слова «Ficcar».

– «I».

– Потом седьмую букву с начала строки.

Юстас посчитал.

– «L», я вижу, – нетерпеливо продолжал он. – Также первая буква «F», второй раз «I», третья и восьмая – «С» и «О».

– Хорошо! – сказала Агарь, выписав их. – Итак, буквы сложились в слово «Ilfico». Это итальянское слово?

– Не уверен, – задумчиво сказал Юстас. – «Ilfico». Нет.

– Кичишься своей образованностью! – прорычал господин Тридл, который стоял, опершись на свою лопату.

Юстас метнул испепеляющий взгляд на бакалейщика, потом перевел взгляд на дерево, маячившее за спиной мистера Тридла. И сразу в его мозгу мелькнул смысл слова.

– «Il fico!» – воскликнул он, вставая. – Два слова вместо одного! Ты нашла его, Агарь! «Смоковница», фиговое дерево, вон оно. Я считаю, деньги зарыты под ним.

Не успел он сделать и шагу, как Тридл бросился вперед и как безумец принялся кромсать землю в спутанной траве вокруг смоковницы.

– Они мои, мои! – кричал он. – Не подходи, молодой Лорн, или я раскрою тебе башку лопатой! Я был сыт по горло старым бойцовым петухом, твоим дядей, и теперь его денежки меня вознаградят!

Юстас прыгнул вперед так же, как сделал это Тридл, и вырвал бы лопату из рук бакалейщика, но Агарь сдержала его, положив ладонь на его руку.

– Пусть роет, – объявила она хладнокровно. – Деньги ваши, и я смогу это доказать. Он получит труды, а вы – состояние.

– Агарь! Агарь! Как я могу тебя отблагодарить!

Девушка шагнула назад, и румянец залил ее щеки.

– Найдите Голиафа и позвольте мне избавиться от ломбарда, – сказала она.

В этот миг господин Тридл ликующе завопил и обеими руками вытащил из выкопанной им ямы большую жестяную коробку.

– Мое! Мое! – воскликнул он, бросив коробку на траву. – Это пойдет на оплату обедов, которые я ему задавал, и подарков, которые я ему делал. Я пустил хлеб по водам и теперь нашел его![14]

Он упал, пытаясь вскрыть коробку острием лопаты, все время смеясь и плача как одержимый. Лорн и Агарь подошли, ожидая увидеть, как на землю прольется золотой дождь, когда откроется крышка. Тридл последним усилием сорвал крышку, и они увидели пустую коробку.

– Почему… Что… – пробормотал ошеломленный Тридл. – Что это значит?

Юстас, точно так же застигнутый врасплох, наклонился и заглянул в коробку. Там не было ничего, кроме сложенного листка бумаги. Не в силах вымолвить ни слова, он протянул листок изумленной Агари.

– Что… Что это значит? – снова спросил Тридл.

– Это значит вот что, – сказала Агарь, пробежав глазами записку. – Похоже, богатый дядя Бен был нищим.

– Нищим! – в один голос воскликнули Юстас и Тридл.

– Послушайте! – проговорила Агарь и прочла написанное на листке: «Когда я вернулся в Англию, все думали, что я богат, поэтому все мои друзья и знакомые ластились ко мне за крохи, которые падали со стола богача. Но у меня было ровно столько денег, чтобы арендовать коттедж на сорок лет, а после выплаты ежегодной ренты у меня едва хватало на жизнь. Но, зная о моем богатстве, предметы роскоши мне поставляли те, кто надеялся на наследство. Так что в наследство я оставляю золотые слова, истинность которых доказал: “Лучше слыть богачом, чем быть”».

Бумага выпала из рук Юстаса, а Тридл с воем ярости бросился на траву, оскорбляя память усопшего самыми последними словами. Видя, что все позади, ожидаемое богатство растаяло в воздухе, Агарь оставила разочарованного бакалейщика плакать от ярости над обманчивой жестяной коробкой и увела Юстаса. Тот последовал за девушкой как во сне и за все время их печального возвращения в город едва ли произнес хоть слово.

О чем они говорили, как Юстас оплакивал свою судьбу, а Агарь утешала его – не суть. Но, добравшись до дверей ломбарда, Агарь отдала томик Данте молодому человеку.

– Возвращаю вам книгу, – сказала она, пожимая его руку. – Продайте ее, а на вырученные деньги попробуйте сколотить собственное состояние.

– Но увижу ли я вас снова? – жалобно спросил он.

– Да, мистер Лорн. Вы увидите меня, когда приведете Голиафа.

Затем она вошла в ломбард и закрыла дверь. Оставшись в одиночестве на безлюдной улице, Юстас вздохнул и медленно побрел прочь. Прижимая к груди книгу флорентийца Данте, он ушел, чтобы сколотить состояние, найти Голиафа и – хотя он еще этого не знал – чтобы жениться на Агари.