Читать книгу Блуждающая реальность - Филип Дик - Страница 8

Вот он я, почти сорокалетний. Семнадцать лет назад продал свой первый рассказ: великий, чудный миг, который никогда не повторится. К 1954 году был уже известен как автор рассказов; в июне 1953 продал сразу семь – по одному в Analog, Galaxy, F&SF и так далее. Так вот, 1954-й. Первый мой роман, «Солнечная лотерея» – вышел тиражом в 150 000 экземпляров и исчез бесследно – вынырнул из небытия лишь несколько лет назад. Везде, кроме Galaxy, получил хорошие отзывы. Понравился и Тони Бучеру, и Деймону Найту. Но я спрашиваю себя: зачем я его написал – его и еще двадцать четыре следующих? Из любви, разумеется: люблю фантастику – и читать, и писать. Платят нам, авторам, не слишком много. Жестокая и неприглядная истина: ремесло писателя-фантаста себя не окупает, так что мы один за другим либо гибнем в борьбе за скудный заработок, либо уходим и начинаем заниматься чем-то еще… чем-то далеким от фантастики – как, например, Фрэнк Герберт, который трудится в газете, а премии «Хьюго» получает в свободное от основной работы время. Хотел бы и я так жить: работать где-то еще, а фантастику писать по вечерам, после ужина – или поднимаясь до рассвета. Это сильно облегчило бы жизнь. Давайте расскажу, каково мне приходится сейчас. Средний научно-фантастический роман стоит от 1500 $ до 2000 $. Следовательно, автор, который пишет по два романа в год – и их продает, – получает 3000–4000 $ в год. На такие деньги не проживешь. Можно попробовать писать по три романа в год, да еще разбавлять рассказами. Если повезет – и если будешь работать без отдыха, – заработаешь в год 6000 $. Лучшее, чего мне удавалось добиться, – 12 000 $ в год; но обычно выходит гораздо меньше, а выложившись до предела в гонке за деньгами, перестаешь писать года на два. В такие тощие годы живешь только на то, что у нас называется «остатки». Продажи за границу, переиздания в мягкой обложке, перепечатки в журналах, радио- и телепостановки и т. п. Ужасные времена: все твое существование зависит от скудно и нерегулярно капающих роялти «остатков». Например, от одного агента приходит авиапочтой чек. Роялти на сумму 1 доллар 67 центов. На следующей неделе, тоже воздушной почтой, уже 4 доллара 50 центов. А мы (по крайней мере, некоторые) продолжаем писать фантастику! Я же говорю, это любовь.

Что же в научной фантастике так нас притягивает? Захватывает фанатов, редакторов, самих писателей. А денег никому не приносит. Думая об этом, я всегда вспоминаю первый абзац «Честных шахматистов» Генри Каттнера, тот, где главному герою подмигивает дверная ручка. А еще, думая об этом, вижу – не мысленным взором, а обычным, прямо возле стола, – полное собрание Unknown, Unknown Worlds[27], Astounding, начиная с 1933 года… всех их надежно хранит огромный огнеупорный шкаф. Здесь они отделены от мира, от жизни. Спасены от износа и обветшания. От времени. За огнеупорный шкаф, защищающий эти журналы, я выложил триста пятьдесят баксов. После жены и дочери они значат для меня больше всего, что у меня есть – или, надеюсь, когда-нибудь будет.

Там, в шкафу, та магия, что нас не отпускает. Я нашел способ ее сохранить.

И о моих собственных книгах. Перечитывать их мне неинтересно. Что хорошо вышло, что плохо, что удалось, что нет – все это ничего не значит (подобные рассуждения можно спустить в унитаз, как выразился Тед Старджон, говоря о «Трех стигматах»). Для меня важно писание, сам акт творения романа, ибо в тот миг, когда пишу, я сам переношусь в мир, о котором рассказываю. Для меня он полностью, абсолютно реален. А потом, когда дописываю и приходится остановиться, уйти оттуда навсегда – это меня убивает. Я снова один, почти без денег – а ведь мне, как я упомянул, уже почти сорок. Где господин Тагоми, главный герой «Человека в Высоком замке»? Покинул меня, мы отрезаны друг от друга. Перечитывая книгу, я не могу воскресить господина Тагоми, вновь поместить туда, где смогу его услышать. Роман написан – и теперь обращается ко всем, а не ко мне одному. Я связан с ним уже не более любого читателя – в сущности, гораздо меньше, ибо я помню и господина Тагоми, и остальных… например, Гвидо Молинари из «Когда наступит прошлый год», или Лео Булеро из «Трех стигматов». Мои друзья мертвы; как я ни люблю жену, дочь, кота – они не заменят мертвых. Пустота ужасает. Никогда не пишите ради денег: лучше продавайте шнурки!

Я обещаю себе: больше не напишу ни одного романа. Не стану создавать людей, с которыми потом придется расстаться. Обещаю… а потом, воровато оглядываясь, сажусь писать следующую книгу.