Читать книгу Лабиринт смерти - Филип К. Дик - Страница 6

Сет Морли заглушил тормозные дюзы, расстегнул ремень безопасности и жестами велел Мэри сделать так же.

– А то я не знаю? – буркнула она. – Не надо со мной, как с ребенком.

– Все злишься на меня, – проговорил Сет, – а ведь я идеально вел носач. Всю дорогу.

– Вел? – усмехнулась она. – Ну да, на автопилоте, по лучу. Впрочем, ты прав, я должна тебе спасибо сказать. – Благодарности в ее голосе не звучало.

Но Сету Морли было все равно, он думал о другом.

Сет вручную раздраил люк. В отверстие хлынул зеленый солнечный свет, и он, притенив глаза ладонью, увидел чуть ли не пустыню, с чахлыми деревьями и еще более чахлой травой. Слева маячило хаотичное скопление малопривлекательных построек – колония.

К носачу приближалась группа людей, некоторые приветственно махали руками, Сет тоже помахал.

– Здравствуйте. – Он слез по железным скобам на землю, повернулся, чтобы помочь Мэри, но она оттолкнула его руку и спустилась самостоятельно.

– Привет, – обратилась к Сету подошедшая шатенка с незапоминающимся лицом. – Рады вас видеть. Вы – последний.

– Я Сет Морли, – представился он. – А это Мэри, моя жена.

– Мы знаем, – кивнула шатенка. – Сейчас я всех представлю. – Она указала на мускулистого юношу. – Игнац Таг.

– Рад встрече. – Морли пожал ему руку. – Я Сет Морли, а это моя жена Мэри.

– А я Бетти Джо Бем, – сказала шатенка. – Вот этот джентльмен, – повернулась она к пожилому человеку, который сутулился, как от усталости, – наш сторож Берт Кослер.

– Рад знакомству, мистер Кослер. – Энергичное рукопожатие.

– Я тоже рад видеть вас, мистер Морли. И миссис Морли. Надеюсь, вам здесь понравится.

– Наш фотограф и почвовед Тони Дункельвельт. – Мисс Бем показала на подростка с лошадиным лицом.

Тот недобро зыркнул на Сета и не подал руку.

– Добрый день, – сказал ему Морли.

– Добрый. – Парень уткнулся взглядом себе под ноги.

– Мэгги Уолш, специалист по теологии.

– Очень приятно, мисс Уолш. – Опять крепкое рукопожатие.

Какая симпатичная женщина, подумал Сет.

Тут же приблизилась еще одна красотка, в свитере, туго облегающем пышный бюст.

– Кто вы по профессии? – спросил он, пожав девушке руку.

– Делопроизводство и машинопись. Меня зовут Сьюзан.

– А фамилия?

– Смат.

– Хорошая фамилия.

– Я так не считаю. Меня тут прозвали Сьюзи Дам. Вообще-то не смешно.

– Совсем не смешно, – кивнул Сет.

Жена больно пихнула его локтем в бок. Будучи хорошо выдрессирован ею, Сет вмиг прекратил разговор с мисс Смат и повернулся к тощему индивидууму с крысиным взглядом. Тот подавал похожую на клин руку – Сету даже показалось, у ладони заострены края. Возникло невольное отторжение: не хотелось пожимать эту кисть, не хотелось узнавать этого человека.

– Уэйд Фрэйзер, – назвался индивидуум с крысиным взглядом. – В поселке выполняю обязанности психолога. Между прочим, я каждому по его прибытии даю апперцепционный тематический тест. Не мешало бы и вам обоим его пройти, и лучше сегодня.

– Конечно, – с сомнением пообещал Сет.

– А этот джентльмен, – продолжала мисс Бем, – наш врач, Милтон Джи Бабл с Альфы-Пять. Мистер Морли, скажите доктору «здравствуйте».

– Доктор, рад познакомиться. – Рукопожатие.

– Мистер Морли, похоже, у вас лишний вес, – заявил доктор Бабл.

– Гм… – произнес Сет.

От группы отделилась старая женщина, очень высокая и прямая. Она шла, опираясь на трость.

– Мистер Морли. – Дама протянула легкую вялую руку. – Я Роберта Рокингэм, социолог. Рада познакомиться с вами. Надеюсь, путешествие было приятным и не слишком хлопотным.

– Все прошло отлично. – Морли осторожно пожал хрупкую маленькую кисть.

«Судя по внешности, ей сто десять лет, – подумал он. – И в таком возрасте человек ухитряется работать! Как же она сюда добралась?» Невозможно было представить ее за пультом управления носача в межпланетном пространстве.

– Каково предназначение колонии? – спросила Мэри.

– Часа через два мы это узнаем, – ответила мисс Бем. – Как только Глен… Глен Белснор, наш электронщик и компьютерщик, выведет на орбиту спутник.

– То есть вы не знаете? – опешил Сет. – Вам не сказали?

– Да, мистер Морли, – грудным старческим голосом произнесла миссис Рокингэм. – Но скоро придет конец долгому ожиданию. Как приятно будет узнать, зачем всех нас здесь собрали. Согласитесь, мистер Морли: выяснить, какова наша общая цель, – это же просто чудесно!

– И верно, – кивнул Сет.

– Значит, мистер Морли, вы согласны со мной. Думаю, это прекрасно, что все мы способны прийти к согласию. – И пожилая дама добавила тихо и со значением, глядя Сету в глаза: – Боюсь, мистер Морли, есть одна сложность. Мы не имеем общей цели. Межличностная активность находится на крайне низком уровне, но она, конечно, будет повышаться, ведь теперь мы можем… – Она наклонила голову, чтобы кашлянуть в крошечный носовой платок. – Да, все это очень хорошо, – закончила она.

– Не согласен! – заявил Фрэйзер. – Предварительное тестирование показывает, что в общем и целом собранная здесь группа имеет ориентацию на эго. Каждый проявляет стойкую тенденцию уклонения от ответственности. Мне трудно понять, почему некоторые из этих людей оказались здесь.

– Я заметил, вы не говорите «мы», – обратился к нему хмурый крепыш в рабочей одежде. – Вы говорите «они».

– Мы, они, – сопроводил нервным жестом свои слова психолог. – Вы показываете симптомы навязчивых расстройств. Что касается группы, то накопилась весьма интересная статистика, и она говорит о психической неуравновешенности каждого участника.

– Мне так не кажется, – тихим, но твердым голосом заявил мрачный индивидуум. – Мне кажется, среди нас только один псих, и это вы. Тронулись умом, носясь со своими идиотскими тестами.

Эти слова вызвали бурный спор. В нем участвовали почти все; царила сущая анархия. Сет подошел к мисс Бем и спросил:

– В этой колонии начальник есть? Вы?

Пришлось повторить дважды, чтобы она услышала.

– На эту должность никого не назначали и не выбирали, – ответила она громко, перекрывая гвалт. – Есть у нас такая проблема, помимо других. И нам придется как-то ее… – Конец фразы потонул в чужом гомоне.

– Мы на Бетельгейзе-Четыре огурцы выращивали, и вовсе не в лунном свете, это все слухи. Если на то пошло, Бетельгейзе вообще без луны…

– Я Его ни разу не встречал. Надеюсь, и не встречу.

– Однажды увидите.

– Присутствие лингвиста в нашем штате означает, что здесь есть разумные организмы, но пока мы этого не выяснили, ведь наши экспедиции носили неформальный характер, что-то вроде пикников, научными их не назовешь. Конечно, все изменится, когда…

– Ничего не изменится. Что бы ни утверждала теория Спектовски о вхождении Бога в историю и новом начале движения времени.

– Нет, вы поняли неверно. До пришествия Заступника борьба продолжалась долго, очень долго. Теперь же, в Эпоху Спектовски, все происходит быстро и относительно легко, я имею в виду прямые контакты с Проявлениями. Этим-то и отличается наше время от двух тысяч лет после первого пришествия Заступника.

– Если вам интересны подобные темы, обращайтесь к Мэгги Уолш. Меня теология не привлекает.

– Мистер Морли, а вы вступали в контакт с каким-нибудь Проявлением?

– Вообще-то да. Не далее как вчера… в среду по времени Текела Упарсина меня посетил Ходящий-по-Земле, чтобы сообщить о неисправности выбранного мною носача и таким образом спасти нас с женой от верной смерти.

– Спасение, стало быть. Что ж, его вмешательство с такой целью должно вам льстить.

– Дома – полное барахло. Вот-вот развалятся. В холодную пору не обогреешь, в жаркую не добьешься прохлады. Знаете, что я думаю? Я думаю, этот поселок рассчитан на очень короткий срок. Какая бы чертовщина ни происходила, долго мы тут не задержимся. Если я ошибаюсь, то нам придется многое делать с нуля, вплоть до прокладки экранированного кабеля.

– По ночам пищит какое-то насекомое, а может, растение. Вы, мистер и миссис Морли, первые день-два промаетесь без сна. Да, я к вам обращаюсь, только из-за шума это нелегко. Под днем я, конечно, подразумеваю двадцатичетырехчасовой период. В светлое время оно не пищит. Да вы сами услышите.

– Эй, Морли, не берите дурной пример с других, не называйте Сьюзи дурой. Она, между прочим, вовсе не глупая.

– И симпатичная к тому же.

– А вы заметили ее…

– Я-то заметил, но… у меня жена, сами понимаете. Она на такие вещи реагирует нервно, так что давайте лучше сменим тему.

– Хорошо, как скажете. Мистер Морли, а вы на каком поприще подвизаетесь?

– Специалист по морской биологии.

– Извините, непонятно. Мистер Морли, вы сейчас ко мне обращались? Повторите, будьте любезны.

– Да, надо громче говорить. Она глуховата.

– Я сказал, что…

– Вы ее пугаете. Не стойте так близко.

– Можно тут раздобыть чашку кофе или стакан молока?

– Попросите Мэгги Уолш, она даст. Или к Бетти Джо Бем обратитесь.

– О господи, как же добиться, чтобы кофеварка, зараза такая, выключалась при достаточном нагреве! Снова и снова кипятит кофе!

– Не понимаю, почему не работает общественная кофеварка, эту технику еще в начале двадцатого века довели до совершенства. Что еще в ней осталось, чего мы не знаем?

– А вспомните, как было с ньютоновской теорией цветов. К концу восемнадцатого столетия ученым казалось, будто о цветах им известно все…

– Да вы всегда приводите этот пример. У вас навязчивая идея.

– А после появился Ленд с двухцветным проецированием и теорией светового восприятия, и тупиковая стена разлетелась вдребезги.

– Вы хотите сказать, у саморегулирующихся кофеварок есть какие-то тайны? И мы заблуждаемся, считая, будто знаем все?

– Что-то в этом роде.

И так далее.

Застонав, Сет Морли пошел прочь от группы, к скоплению громадных обточенных водой камней. Значит, когда-то здесь был крупный водоем. Наверное, вода ушла без остатка.

Долговязый мрачный индивидуум в спецовке тоже отделился от группы, зашагал вслед за Сетом.

– Глен Белснор. – Он протянул руку.

– Сет Морли.

– Морли, мы – толпа. С тех пор как я сюда прибыл, сразу за Фрэйзером, – никакого порядка. – Белснор презрительно сплюнул на траву. – А знаете, что Фрэйзер пытался сделать? Поскольку здесь он оказался первым, решил стать лидером группы. Даже сказал нам… мне говорил, например, что имеет инструкции, которые можно понять как подразумевающие его руководство. Именно так и выразился. Возможно, в этом что-то есть. Прилетел первым, ко всем пристает с дурацкими тестами и во всеуслышание комментирует «статистические аномалии».

– Компетентный психолог, настоящий специалист никогда не оглашает свои выводы. – Подошел человек, не представленный Сету, подал руку. На вид ему было немного за сорок; великоватая нижняя челюсть, кустистые брови, черные лоснящиеся волосы. – Я Бен Толчиф, – сообщил он Сету. – Прибыл как раз перед вами.

Сету показалось, что он нетвердо держится на ногах, как после двух-трех стаканчиков виски.

Они пожали друг другу руки.

«Вроде нормальный парень, – подумал Сет. – Пусть и выпил лишку. Аура у него не такая, как у других. Но может, другие тоже были нормальными, пока не очутились здесь. Что-то заставило их измениться… Оно и нас изменит. Толчифа, Мэри, меня. Рано или поздно…»

Предположение это его не обрадовало.

– Сет Морли, – представился он. – Морской биолог, раньше был в штате кибуца Текел Упарсин. А у вас какая специальность?

– Квалифицированный натуралист, класс Б. На корабле делать было почти нечего, а полет длился десять лет. Поэтому я молился, через бортовой передатчик. Какая-то станция приняла мою просьбу и переслала Заступнику. А может, Мыслетворцу. Но думаю, все-таки первому, так как не было переброски назад во времени.

– Так вы здесь благодаря молитве? – удивился Сет. – Очень интересно. А вот мне явился Ходящий-по-Земле, когда я искал носач для полета сюда. К тому моменту я уже сделал выбор, но он оказался неверным. Ходящий сказал, что на этом носаче мы с Мэри не доберемся до цели. – Он вдруг почувствовал, что проголодался. – Тут можно еду найти? Мы с Мэри сегодня еще ничего не ели, двадцать шесть часов в полете.

Ответил Глен Белснор:

– Мэгги Уолш будет рада намешать для вас какой-нибудь гадости, которая здесь считается пищей. Мороженые бобы, мороженая эрзац-телятина, кофе из гребаной саморегулирующейся кофеварки, барахлящей с самого начала. Пойдет?

– За неимением лучшего. – Сет помрачнел.

– Волшебство уходит быстро, – сказал Бен Толчиф.

– В смысле?

– Волшебство этого места. – Толчиф повел вокруг рукой, показывая скалы, кривые зеленые деревья, скопление низких, похожих на нищенские лачуги, домов – а другими постройками колония не располагала. – Да вы же сами видите.

– Не судите скоропалительно, – возразил Белснор. – На планете есть и другие сооружения.

– Имеете в виду туземную цивилизацию? – заинтересовался Сет.

– Имею в виду вещи, остающиеся загадкой для нас. Тут есть здание. Я его заметил однажды, бродя по округе. А придя туда во второй раз, уже не нашел. Здоровенный серый домина. Правда огромный. С башенками, окнами… По-моему, восемь этажей. И не только я видел это здание, – добавил он, будто оправдываясь. – Бем, Уолш. Фрэйзер говорит, что видел, но ведь он и соврать может. Не похоже, что его тянет на поиски приключений.

– А в здании кто-нибудь живет? – спросил Сет.

– Не могу сказать. Издалека мы мало что разглядели, а близко никто не подходил. Очень уж вид у него… – Белснор замялся в поисках слова, – предостерегающий.

– Хотелось бы посмотреть, – сказал Толчиф.

– Сегодня уже никто не выйдет из поселка, – ответил Белснор и пояснил: – Вот-вот может появиться связь со спутником, мы получим инструкции. Это ведь сейчас самое важное. – Он снова плюнул на траву, на этот раз задумчиво.

Доктор Милтон Бабл глянул на наручные часы и подумал:

«Полпятого, и я скис. Должно быть, слишком мало сахара в крови. Верный симптом – усталость в конце дня. Надо бы принять глюкозу, прежде чем это станет серьезным. Мозг просто не может функционировать без нормального содержания сахара. А что, если развивается диабет? Такое запросто может случиться, с моей-то наследственностью».

– Бабл, в чем дело? – спросила Мэгги Уолш, усаживаясь рядом с врачом в столь же спартанской, как и весь поселок, совещательной комнате. Она подмигнула, отчего он вмиг разозлился. – Опять нездоровится? Чахотка гложет, как даму с камелиями? Что на этот раз?

– Гипогликемия, – ответил он, рассматривая свою руку, лежащую на подлокотнике кресла. – Плюс некоторая экстрапирамидальная нейромышечная активность. Моторный тик дистонического характера. Не очень комфортно.

Он ненавидел эти ощущения: большой палец дергается, будто скатывает хлебный шарик; язык скручивается в трубочку. Вдобавок сухость в горле. «Господи, – подумал он, – придет ли этому конец когда-нибудь?»

Но хоть герпический кератит, досаждавший ему всю прошлую неделю, унялся. Он был рад и этому. Благодарение Богу!

– Для вас тело – все равно что дом для женщины, – сказала Мэгги Уолш. – Вы его ощущаете скорее как среду обитания, чем как…

– Соматическая среда обитания – одна из самых реальных, – раздраженно перебил Бабл. – Ее мы получаем самой первой, в момент рождения, а после, когда стареем, когда Разрушитель Формы искажает наш облик и отнимает жизненную силу, мы вновь открываем простую истину: так называемый внешний мир мало что значит, если подвергается опасности наше соматическое существование.

– Вы поэтому стали врачом?

– Все гораздо сложнее, чем обычная причинно-следственная взаимосвязь. Тут предполагается дуализм. Мой выбор рода занятий…

– Эй вы, потише, – рявкнул Глен Белснор, уже несколько часов бившийся над поселковым передатчиком. – Хотите чесать языками, идите на улицу.

Его шумно поддержало несколько человек.

– Бабл, – подал голос развалившийся в кресле Игнац Таг, – вам досталась удачная фамилия. – И разразился смехом, похожим на лай.

– Вам тоже, – бросил Тагу Тони Дункельвельт.

– Тихо! – вскричал красный, потный Глен Белснор, показывая на внутренности передатчика. – Или хрен от гребаного спутника получите, а не инструкции. Если не заткнетесь, сами будете копаться в этой металлической требухе. А я постою в сторонке и посмеюсь.

Бабл резко поднялся, повернулся и вышел.

Он стоял под холодными косыми лучами закатного солнца и неторопливо, чтобы не слишком стимулировать желудочную секрецию, курил трубку.

«Наша жизнь, – размышлял он, – в руках маленьких людей вроде Белснора. Здесь их власть. Страна одноглазых, в которой слепой – король».

«Зачем я сюда прилетел?» – спросил он себя и не получил немедленного ответа. Только вопль смятения поднялся из глубины подсознания, где бродили, жалуясь и стеная, неясные силуэты, точно забытые пациенты благотворительной психиатрической лечебницы. Они теребили Бабла, тянули его в прежний мир, в мерзейшие годы, когда на Орионе‑17 он жил с медсестрой Марго, последней из его ассистенток. То был долгий и неэлегантный роман, закончившийся путаной трагикомедией – как для него, так и для нее. Она его бросила… или он ее? На самом деле, думал он, все бросают всех в таких ситуациях, когда царит неразбериха и попахивает судом. Мне повезло, я вышел из игры вовремя, довольно легко отделался. Она могла бы доставить уйму хлопот. И доставляла, взять хотя бы серьезную угрозу моему физическому здоровью, одно белковое истощение чего стоит.

Да, кстати, подумал он. Пора принять масло из проростков пшеницы, витамин Е. Надо идти домой. А заодно проглочу несколько таблеток глюкозы, от гипогликемии. Что, если я умру по дороге? Кого это расстроит? Как себя поведут остальные? Понимают они это или нет, но я играю важную роль, я необходим для их выживания. Я им нужен, но они мне нужны ли? Да, в том качестве, в каком нужен Глен Белснор. Значение имеет то, что они способны делать. Важны навыки, требующиеся для поддержания жизни в этом дурацком местечке. Для существования псевдосемьи, которая все равно никогда не станет настоящей семьей. Спасибо за это тем, кто вмешивается извне.

Придется сказать Толчифу и этому, как его… Морли. Скажу Толчифу, Морли и его жене – а она недурна собой – насчет вмешательства извне, насчет увиденного мною здания… Я подобрался к нему достаточно близко, чтобы прочесть надпись над входом. Кроме меня, вроде никто не прочел.

По гравийной дорожке он зашагал к своей квартире. Подойдя, увидел на крыльце домика четверых: Сьюзи Смат, Мэгги Уолш, Толчифа и мистера Морли. Последний говорил, его пузо напоминало огромную паховую грыжу.

«Интересно, чем он питается? – подумал Бабл. – Картофель, жареное мясо, к любому блюду – кетчуп, пиво. Пивного алкоголика узнать проще простого: ноздреватая кожа лица, особенно в местах волосяного покрова; мешки под глазами; одышка. Этот Морли так пыхтит, будто у него водянка. На самом деле почки не в порядке. Ну и конечно, с физиономии не сходит багровый цвет…

Люди, всегда потакающие своим желаниям, вроде этого Морли, совершенно не понимают – не способны понять, – что заливают в свои тела яд. Микроэмболии… Очень опасно для важных участков мозга. Но они, глупцы, не прекращают медленное самоубийство. Это регресс, возвращение в испытательную стадию, предшествовавшую возникновению реальности. Возможно, запоздало срабатывает механизм выживания биологического вида: плохие особи самоуничтожаются, чтобы уступить место хорошим. Их самки достанутся более приспособленным к жизни, более развитым самцам».

Взойдя на крыльцо, он постоял, держа руки в карманах, послушал. Морли во всех подробностях излагал свой теологический опыт. Наверное, просто врал.

– …«Дорогой друг», так обратился Он ко мне. Видимо, моя персона для Него что-то значила. Помог с погрузкой… На это ушло немало времени, и мы успели побеседовать. Голос у Него тихий, но я все разбирал без труда. Он не сказал ни одного лишнего слова, и вообще Он выражает свои мысли с предельной точностью. В Нем нет ничего таинственного, что бы там ни городили… Так вот, мы грузили и разговаривали о том о сем. И Он пожелал благословить меня. Почему? По Его словам, я именно тот человек, который для Него что-то значит. Он был совершенно конкретен; Он просто констатировал факт. «Я считаю, ты из тех людей, которые имеют значение, – сказал Он или выразил эту мысль похожими словами. – Я горжусь тобой, – добавил Он. – Страстной любовью к животным, сочувствием к низшим формам жизни исполнена душа твоя. Сочувствие – вот та основа, которая позволяет личности развиться и выйти за пределы Проклятия. Такая личность, как ты, – именно то, что Мы ищем». – Морли многозначительно умолк.

– Продолжайте, – взволнованно попросила Мэгги Уолш.

– А потом Он сказал странную вещь, – сообщил Морли. – Он сказал: «Так и Я спас тебя, сохранил тебе жизнь, сочувствием побуждаемый. Я знаю: твоя огромная способность к состраданию дает тебе возможность спасать жизни как физически, так и духовно». Вероятно, Он подразумевал мою будущую деятельность на Дельмаке-Ноль.

– Но Он этого не говорил, – заметила Сьюзи Смат.

– В этом не было необходимости, – улыбнулся Морли. – Я понял все, что Он имел в виду. Если на то пошло, общаться с Ним было проще, чем с большинством знакомых мне людей. Я не о вас, конечно… черт, я же вас совсем не знаю, но вы, надеюсь, меня поняли. В Его речи не было ни трансцендентальных символических пассажей, ни метафизики вроде той галиматьи, что несли шарлатаны до появления Книги Спектовски. Я неоднократно имел возможность убедиться в правоте этого автора, когда общался с Ходящим.

– Так вы Его и раньше встречали?

– Несколько раз.

Доктор Милтон Бабл не выдержал и открыл рот:

– Я тоже несколько раз видел Его. И однажды имел дело с Мыслетворцем. В сумме получается восемь контактов с Единым Истинным Божеством.

Все четверо смотрели на врача, выражения лиц были разные. У Сьюзи Смат – скептическое. Мэгги Уолш демонстрировала полнейшее недоверие. Толчиф и Морли казались заинтересованными.

– И дважды, – продолжал Бабл, – с Заступником. Так что десять встреч. Это, конечно, за всю мою жизнь.

– Вы слышали рассказ мистера Морли о его опыте, – сказал Толчиф. – Похоже на ваш?

Бабл пинком сбросил с крыльца камешек. Тот ударился в ближайшую стену, замер на земле.

– В общем и целом, да. Полагаю, мы можем в некотором роде принять на веру услышанное от мистера Морли. Но все же… – Он сделал многозначительную паузу. – Боюсь, я склонен относиться к этому скептически. Мистер Морли, вы правду рассказали о Ходящем? Может, какой-нибудь бродячий работник прикинулся Им? Вы рассматривали такую версию? Нет, я не отрицаю того, что Ходящий время от времени появляется среди нас. Это подтверждается моим личным опытом.

– Я знаю, это был Он, – рассердился Морли. – Точно знаю. Потому что Он говорил про моего кота.

– Ах да, кот. – Бабл улыбнулся не только собеседнику, но и своему внутреннему состоянию: он чувствовал глубокое и искреннее веселье, бурлящее в кровеносной системе. – Так вот откуда взялось «сочувствие к низшим формам жизни».

Угодивший в логическую западню Морли взъярился еще пуще:

– Как бродяга мог узнать про моего кота? Да и нет в Текеле Упарсине никаких бродяг. Там все работают, это же кибуц.

В сумрачной дали загремел голос Глена Белснора: