Читать книгу Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить - Филипп Дженкинс - Страница 5

0. Термины и определения
1. Суть дела
Битвы за Иисуса

Оглавление

В первые века христианства существовала мощная тенденция делать Христа более божественным и небесным. Во всех религиях самые первые пророки и основатели оказываются на высоком пьедестале. Будда, обращаясь к ученикам с последними словами, велел своим последователям не полагаться ни на каких внешних спасителей, но через несколько веков Будда стал божественным существом из иного мира, так что его останки окружили почетом и чуть ли не поклонялись им как самостоятельной святыне. Перед христианами также постоянно стояло искушение превратить Христа в божественную личность, свободную от всего человеческого. Когда христианство становилось законной верой и господствующей религией в империи, верующие обычно начинали воображать себе небесного судью или правителя вселенной, всевластного pantokrator, который взирает на людей с купола грандиозной базилики, так что крайне трудно увидеть в нем что-либо человеческое.

В недавние годы слишком человеческие образы Христа воспламеняли ярость в тех, кому трудно себе представить, что он погружен в мирские заботы. В 1980 году образ Иисуса, имеющего жену и детей, вызвал обвинения в богохульстве в адрес фильма «Последнее искушение Христа». Многих людей исполняет негодованием сама мысль о том, что основоположник христианства мог испытывать человеческие страсти и слабости, сомневаться в своем призвании или мучительно думать о своей миссии. Человеческая сексуальность относится к тем вещам, которые никак невозможно соединить с чисто божественным существом. Христос ходит среди людей как некий божественный турист[11].

И тем не менее, на протяжении веков другие христиане боролись за то, чтобы сохранить человеческий лик Иисуса, и помещали его на поверхность земли и в среду людей. Отчасти это объясняется распространенной потребностью людей в доступном божестве, в том, кто понимает нашу жизнь и слышит наши молитвы. И даже там, где Христа помещали в недостижимую для людей сферу, появилась его замена в виде любящей Марии, девы и матери. Тем не менее образ Иисуса как человека ярко представлен в Новом Завете. Верующие никогда не могли забыть о жителе Галилеи, который страдал от физических мук, который знал сомнения и искушения, который стал братом и образцом для страдающих людей. Они знали, что Иисус плакал[12].

На протяжении двух тысячелетий христиане снова и снова пытались решить вечный конфликт между христологией сверху и христологией снизу, но именно во время соборов V века споры шли о самой сути христианства. В некоторые десятилетия той эпохи могло показаться, что церковь неизбежно откажется от веры в человеческую природу Христа и будет смотреть на него исключительно как на божественное существо[13].

Образ Иисуса как человека ярко представлен в Новом Завете

Если оставить в стороне детали, эта история достаточно проста. За всеми богословскими спорами стояла борьба между великими патриархатами – Александрийским и Антиохийским, – а Константинополь был здесь главным полем битвы. Антиохия подчеркивала реальность человеческой природы Христа; Александрия отвергала любые формулировки, которые отделяли человеческое от божественного. В 20-х годах V века монах Несторий, ставший архиепископом Константинополя, привез с собой сюда антиохийское учение, а за этим последовала катастрофа. На Первом Эфесском соборе 431 года Несторий был осужден за то, что учил доктрине двух природ, разделявших божественное и человеческое[14]. (См. приложение к данной главе «Великие соборы церкви».)

После низложения Нестория сторонники одной природы попытались с новой силой добиться признания своего учения при мощной поддержке со стороны александрийских патриархов. В 449 году партия единой природы совершила «военный переворот» на Втором Эфесском – «Разбойничьем» – соборе, провозгласив правоту своей доктрины, но порвав при этом отношения с римскими папами. На протяжении последующих двух лет партия ортодоксов-кафоликов удивительным образом укрепила свои позиции. Прежде всего, они объединились вокруг одного текста – послания папы Льва, которое носит название «Томос». Кульминацией их политического воскресения стал Халкидонский собор 451 года, который признал Томос как верное руководство по христологии. Постепенно – на это ушло около одного столетия – Халкидон стал краеугольным камнем ортодоксии империи[15].

Несколько десятилетий спустя после собора один писатель латинского Запада суммировал выводы собора в виде серии богословских положений, снабдив их грозным заключением. Дав детальное описание эдиктов Халкидона, Афанасьевский символ веры (который на самом деле не имеет никакого отношения к почитаемому святому Афанасию) провозглашает: «Это – кафолическая вера. Тот, кто искренне и твердо не верует в это, не может обрести спасения». Здесь в буквальном смысле сказано следующее: твое вечное спасение зависит от точного исповедания правой веры – от тех определений, которые были предложены в 451 году[16]. (См. Таблицу 1.)


Таблица 1

Афанасьевский символ веры

…Кроме того, для вечного спасения необходимо твердо веровать в воплощение нашего Господа Иисуса Христа.

Ибо праведная вера заключается в том, что мы веруем и исповедуем нашего Господа Иисуса Христа Сыном Божиим, Богом и Человеком.

Богом от Сути Отца, порожденным прежде всех веков; и Человеком, от естества матери Своей рожденным в должное время.

Совершенным Богом и совершенным Человеком, обладающим разумною Душою и человеческим Телом.

Равным Отцу по Божественности и подчиненным Отцу по Своей человеческой сущности.

Который, хотя и является Богом и Человеком, при этом является не двумя, но единым Христом.

Единым не потому, что человеческая сущность превратилась в Бога.

Полностью Единым не потому, что сущности смешались, но по причине единства Ипостаси.

Ибо как разумная душа и плоть есть один человек, так же Бог и Человек есть один Христос…

Это – кафолическая вера. Тот, кто искренне и твердо не верует в это, не может обрести спасения.


ИСТОЧНИК: J. N. D. Kelly, The Athanasian Creed (New York: Harper and Row, 1964).

Таким образом, Первый Эфесский и Халкидонский соборы определили форму христианского богословия до нынешнего дня, заявив, что из правильного представления о Христе невозможно устранить ни божественный, ни человеческий аспекты. Христос не просто происходит из двух природ; он существовал в двух природах. Как писал папа Лев, быть голодным и жаждать, утомляться и спать – это явно человеческие проявления; но не менее очевидна божественность Христа, который мог напитать пять тысяч и ходить по воде или приказывал буре умолкнуть. Иисус как человек плакал о своем друге Лазаре, и здесь же божественный Христос произнес слова, которые воздвигли его друга из мертвых. Папа Лев заключает: «Ибо его человечество, которое меньше Отца, исходит от нашей стороны; его божество, которое равно Отцу, исходит от Отца». Мы уже настолько свыклись с победой Халкидона, что эти слова Томоса кажутся нам простым и даже утешительным выражением христианской веры. Тем не менее, Томос, хотя его автор искал верные и уравновешенные формулировки, вызвал гневные протесты в старейших центрах христианской веры[17].

11

Thomas R. Lindlof, Hollywood Under Siege (Univ. Press of Kentucky, 2008).

12

Averil Cameron, «The Cult of the Virgin in Late Antiquity», in R. N. Swanson, ed., The Church and Mary (Woodbridge, UK: Boydell, 2004), 1—21; Miri Rubin, Mother of God (New Haven: Yale Univ. Press, 2009).

13

Stephen W. Need, Truly Divine and Truly Human (Peabody, MA: Hendrickson 2008).

14

Pauline Allen, «The Definition and Enforcement of Orthodoxy», in Averil Cameron, Bryan Ward-Perkins, and Michael Whitby, eds., The Cambridge Ancient History: Late Antiquity and Successors a.d.425–600 (Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2000), 811–834; Mark Edwards, «Synods and Councils», in Augustine Casiday and Frederick W. Norris, eds., The Cambridge History of Christianity: Constantine to c.600 (New York: Cambridge Univ. Press, 2007), 367–385; and Karl-Heinz Uthemann, «History of Christology to the Seventh Century», in the same volume, 460–500.

15

Grillmeier, Apostolic Age to Chalcedon, 520–542; Robert Victor Sellers, The Council of Chalcedon (London: S. P. C. K., 1953); Price and Gaddis, eds., Acts of the Council of Chalcedon, 1:1—75. В 1951 году католическая церковь все еще считала собор достаточно важным, чтобы устроить торжества в честь его 1500-летия: Alois Grillmeier, ed., Das Konzil von Chalkedon, 3 vols. (Wrzburg, Germany: Echter-Verl, 1951).

16

J. N. D. Kelly, The Athanasian Creed (New York: Harper and Row, 1964).

17

Цитаты из Льва Великого, «Letters and Sermons», in Philip Schaff and H. Wace, eds. A Select Library of Nicene and Post-Nicene Fathers of the Christian Church (New York: Christian Literature Company, 1895), series 2, vol.12, 39–43; p.41; о Лазаре:.Alois Grillmeier, Christ in Christian Tradition, vol.2, From the Council of Chalcedon (451) to Gregory the Great (590–604) (London: Mowbray, 1996); Bernard Green, The Soteriology of Leo the Great (New York: Oxford Univ. Press, 2008).

Войны за Иисуса: Как церковь решала, во что верить

Подняться наверх