Читать книгу Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори - Страница 22

Я отправляюсь в темные душные комнаты своего уединения, ожидая, что мне придется провести там долгие недели в изоляции и молчании. Я даю себе слово не вспоминать о том, что сказал мне муж о проклятье, и не принимать высказанные им обвинения, потому что они смешны и сам он смешон. Все знают, что это тиран Ричард III убил принцев в Тауэре, чтобы заполучить трон своего племянника. И все знают, что мой отец пришел и спас Англию от этого монстра. И за этот подвиг мы, Тюдоры, получили благословение, ни о каких проклятиях и речи быть не может. Исход битвы при Босворте доказывает, что Всевышний благоволит к Тюдорам. Моя мать вышла за Тюдора, хоть и была из рода Плантагенетов, и красная роза, заключенная в белую, стала символом Тюдоров, Господь послал им Артура и меня. Даже это является доказательством, самым простым и явным: мы – семья, благословенная Господом, не замаранная грехом и свободная от проклятий. Этого доказательства должно быть достаточно любому, во всяком случае, достаточно мне, воспитанной бабушкой в страхе перед любым грехом и ересью. Уж она-то точно знает, что Тюдоры – избранные самим Всевышним короли Англии и что только его благой волей я была поставлена королевой, и что я – ее любимица, как и любимица в глазах Господа. Меня утешали мысли о Екатерине, которая растеряла всю свою заносчивость и превратилась в простую принцессу, умоляющую о возможности выйти замуж и стать членом нашей семьи и уверяющую меня в том, что этой семье ничего не угрожает. Сейчас она низложена до одинокого нищенского существования в комнатах, выделенных специально для придворных приживал, в то время как я занимаю лучшие комнаты лучшего дворца столицы моего королевства, и когда я вспоминаю об этом, мое сердце наполняется добротой и нежностью по отношению к ней. Преисполнившись сострадания, я пишу ей ответ:

«Дорогая сестра.

Конечно же, я напишу бабушке и отцу и постараюсь сделать для тебя все, что возможно. Кто бы мог подумать, что после такого величественного появления в Англии, как же меня очаровали твои золотые кружева, ты стала жить так стесненно? Мне очень тебя жаль, и я помолюсь о твоем безопасном возвращении в Испанию, если ты не сможешь устроить свою судьбу в Англии.

Твоя сестра,

Маргарита, королева Шотландии».

К началу родов в мои комнаты приносят дарохранительницу, и мой исповедник вместе с благочестивыми монахинями из аббатства Холируд молятся обо мне денно и нощно. Я ничего не боюсь, если не считать того, что мне недавно сказал муж. Ну разумеется, человек, который носит вериги и власяницы в надежде замолить страшный грех, убийство собственного отца, помазанного короля, будет везде видеть заговоры и проклятья. В самом деле, ему следует как можно скорее отправляться в Иерусалим, иначе как еще, если не крестовым походом, он может вернуть себе благосклонность небес? Потому что его грехи – не ровня ошибкам простых смертных, которые можно замолить простыми молитвами и поклонами обыкновенного священника. И он не был благословлен на правление с самого рождения, как я.

Я не боюсь этих родов, и они проходят легко. Я крайне разочарована, поскольку ребенок оказывается девочкой, но я решаю назвать ее Маргаритой и просить бабушку стать ее крестной и приехать на ее крещение. Девочку тихонько передают кормилице и прикладывают к груди, но она не берет грудь, и я замечаю, как кормилица обменивается обеспокоенными взглядами с одной из нянек, однако мне они не говорят ни слова.

Я позволяю повитухам омыть себя и наложить повязки со мхом и лечебными травами. Как только эта процедура заканчивается, я засыпаю. Когда я просыпаюсь, мне говорят, что девочка уже мертва.

На этот раз муж находит для меня ласковые слова. Он приходит в мои комнаты, где я скрываюсь в уединении и куда не должна ступать нога мужчины – даже мой духовник молился за меня из-за ширмы. Яков входит тихо и взмахом руки отсылает женщин прочь, не обращая внимания на их порицание и упреки. Он берет меня за руку, несмотря на то, что по мне еще не был отслужен очищающий молебен и я еще не чиста. Я не плачу и нахожу странным то, что он ничего не говорит о моем молчании. Почему-то мне не хочется плакать, я хочу только спать. Уснуть и больше не просыпаться.

– Моя бедная возлюбленная, – говорит он.

– Прости меня. – Слова с трудом формируются у меня на языке, но я должна перед ним извиниться. Должно быть, со мной действительно что-то не так, раз двое моих детей умерли так скоро после рождения. А теперь Екатерина и Мария узнают о моем несчастье и Екатерина наверняка подумает, что со мной не все в порядке, что с нами, Тюдорами, не все в порядке, и что «Увы, этого было не дано» относится ко всем нам.

Мария слишком молода и глупа, чтобы осознать, что потеря ребенка – самое страшное несчастье, которое может произойти с королевой. Но Екатерина быстро начнет сравнивать меня со своей плодовитой матерью и символом своего рода – гранатом и станет еще усерднее хлопотать о своем замужестве с Гарри.

– Это всего лишь неудачное стечение обстоятельств, – говорит Яков, словно бы не слышал ни о каком проклятье и это не он говорил мне о нем. – Главное, что мы знаем, что мы можем зачать ребенка, и ты вынашиваешь их и рожаешь в срок. А это – самое сложное, поверь мне, дорогая. Следующий наш ребенок будет жить, я в этом уверен.

– Мальчик, – тихо произношу я.

– Я буду об этом молиться, – говорит он. – Я отправлюсь в паломничество. А ты отдыхай и набирайся сил, а когда мы состаримся в окружении наших праправнуков, то станем молиться о душах тех детей, которых мы потеряли. И мы будем помнить о них только в молитвах, а эту боль от их утраты мы оставим позади, в далеком прошлом. Все будет хорошо, Маргарита.

– Но как же проклятье, вы же сами говорили…

– Я говорил, побуждаемый гневом, горем и страхом, – нетерпеливо отмахивается он. – И был не прав, нельзя было так с тобой говорить. Ты слишком юна, к тому же тебя воспитали с мыслью о том, что ты выше всякого греха. Жизнь покажет тебе, что ты не права, и тебе совершенно ни к чему, чтобы это делал за нее твой собственный муж. И я был бы плохим мужем, если бы поторопил эти события.

– Не надо считать меня глупой, потому что это не так, – с достоинством говорю я.

– И это хорошо, потому что я определенно глупец, – говорит он, склоняя голову.

Я думаю, что надо будет написать Марии, моей сестре, которая сейчас помолвлена с наследником величайшего из королевств крещеного мира, и предупредить ее о коварстве гордыни. Оказывается, можно выйти замуж за могущественного короля, но оказаться не способной подарить ему наследника. В каждом письме из Англии теперь говорится, что она становится все красивее и красивее, но это не значит, что она окажется плодовитой и сможет вырастить сильного и достойного наследника. По-моему, она должна знать, что вполне может стать моей товаркой по несчастью и что ей не стоит думать, что ей удастся пройти этот путь без потерь. Я собираюсь рассказать ей, что Тюдоры не так уж могущественны и благословенны и что, возможно, ее не ожидает такая уж великая судьба, как ей твердят другие, и что ей не стоит надеяться на то, что ее минует горькая чаша только потому, что она всегда была всеобщей любимицей и самым красивым ребенком в семье.

Но внезапно меня что-то останавливает. Мне очень странно осознавать, что передо мной лежит бумага и чернила, но я не хочу ее предостерегать. Мне не хочется очернять ее мечты о будущем. Разумеется, меня раздражают мысли о том, как она танцует в Ричмондском дворце и красуется в Гринвиче, превратившись в законодательницу мод при богатом дворе, но я не хочу становиться тем человеком, который скажет ей о том, что наша семья на самом деле не так безукоризненна, как мы себе представляли. Возможно, нам не всегда будет везти и на истории нашего имени могут быть темные пятна, возможно, нам придется заплатить за смерть Эдварда Плантагенета, 17-го графа Уорика, за повешенье мальчика, которого мы назвали Перкин Уорбек, кем бы он там ни был. Безо всякого сомнения, мы больше всего выиграли от исчезновения двух принцев Плантагенетов из заточения в Тауэре. Даже если мы к этому непричастны, нам это было выгоднее всего.

Поэтому вместо задуманного я пишу бабушке, чтобы поделиться с ней своим разочарованием и горем, и спрашиваю ее, есть ли хоть малейшая причина, по которой Господь отвернулся бы от меня и отказал мне в сыне. Почему принцесса рода Тюдоров не может родить и вырастить мальчика? Я не говорю ни слова о грехе, лежащем на нашей фамилии, и о бедности, в которой живет Екатерина, потому что не вижу причин, по которым она могла бы прислушаться к моим ходатайствам. Я только лишь спрашиваю, знает ли она, почему наш род может оказаться не способным произвести наследника. Мне очень интересно, что она мне ответит. И будет ли этот ответ правдой.