Читать книгу Богиня любви - Филис Кристина Каст - Страница 7

Держа в руке вилку, Пия сосредоточенно смотрела в новую книгу. «Найди богиню в самой себе. Освободи Венеру и открой свою жизнь Любви»… На книге лежали два ножа для масла, чтобы можно было одновременно и брать с тарелки кусочки смешанной итальянской закуски, и читать. Пия быстро просмотрела главы об уверенности в себе, красоте и хорошем сексе, дошла до раздела об уходе за кожей и поняла, что нужно вернуться к началу и изучить все тщательно.

Вау! Эта книга заново открывала ей глаза! Пия всю жизнь постоянно слышала о самосбывающихся пророчествах и о том, как воображение помогает их реализации, и она целиком и полностью верила в подобные вещи, когда дело касалось продвижения по службе. Именно поэтому она так быстро из помощника директора в колледже превратилась в самостоятельного руководителя. Теперь она была сама себе начальницей, отвечала только перед президентом колледжа и правлением. И она была самым молодым руководителем в коллективе. Но она ведь всегда была уверена в своих талантах управленца и никогда, несмотря на все сомнения старших, твердивших, что ей лучше бы стать учительницей, не отступала от задуманного. И благодаря ей колледж, где продолжали образование взрослые люди, стал очень популярным и успешным, их курсы обучения считались одними из лучших.

Но Пие никогда не приходило в голову приложить ту же самую логику и к личной жизни. Нет. Тут скрывалось даже нечто большее. По мере того как Пия читала книгу и глубоко задумывалась над самосбывающимися пророчествами, она начинала понимать, что сама закрепила в себе неуверенность, зародившуюся еще в студенческие годы. Но теперь ей показалось глупым, что на нее до сих пор влияют те полные злобы юнцы… влияют на взрослую, зрелую женщину! А вот эта книга готова была помочь ей все изменить; она пробуждала совершенно новые мысли. Чем дальше читала Пия, тем интереснее ей становилось. Книга рассказывала о верованиях эпохи матриархата, и о ценности современных женщин, и о том, что древние твердо верили: любая женщина несет в себе Божественную Женственность. Что за чудесная идея! Книга уверяла Пию, что она – особенная, что она достойна любви просто потому, что содержит в себе частицу Божественной Женственности! По правде говоря, от этого голова шла кругом, и это действовало куда сильнее, чем прекрасный гранатовый мартини, который Пия с наслаждением смаковала.

Она полностью углубилась в чтение и даже заказала себе второй гранатовый мартини. А почему бы и не позволить себе такое? В конце концов, она известная в городе женщина и заслуживает того, чтобы ее коснулась мощная сексуальная искра Божественной Женственности! Пия добралась до последней главы: «Познай Венеру – призови богиню!» Пия быстро пробежала глазами короткую главу – и удивилась. Здесь говорилось, что она должна выучить наизусть молитву, призывающую Венеру, а потом, когда самостоятельно доведет себя до оргазма, ей надо прочитать эту молитву вслух. Тогда богиня любви услышит ее и благословит силой любви и красоты, уверенности и желания. Другими словами, дарует ей все то, чего Пия так отчаянно хотела.

Ладно, это, конечно, звучит весьма эксцентрично – мастурбировать, начитывая обращение к богине, и прежняя Пия никогда бы не сделала ничего подобного. То есть она, конечно, этим занималась, но не слишком часто и всегда после этого чувствовала себя… смущенной. Но то прежняя Пия, а прежняя Пия была просто неуверенной в себе идиоткой. А новая Пия перевернула страницу и начала заучивать обращение к богине.

Так, а теперь ей нужно достичь оргазма. Пия вздохнула. Сначала придется как следует постараться и заучить все абсолютно точно. И Пия принялась за работу, повторяя обращение к богине строчку за строчкой, одновременно догрызая кусочки сырых овощей, оставшиеся на блюде, и стараясь удержаться от того, чтобы не выпить залпом второй бокал мартини. Внезапно ее отвлек громкий мелодичный смех. Пия подняла голову, оторвавшись от книги, и с трудом подавила нервный смешок. Две невероятно эффектные женщины, попивая мартини, передавали друг другу громадный черный фаллос, вибрировавший во всю мощь. Пия поверить не могла, что до сих пор не замечала ошеломительных красавиц. Это были такие женщины, на которых пялились даже дамы. Из-за своего столика в самом углу Пия без труда могла наблюдать за ними, оставаясь незамеченной. И как, черт побери, сразу у двух женщин могут быть такие безупречные волосы? У одной, казавшейся чуть постарше, хотя им обеим, наверное, не исполнилось еще и тридцати, волосы были длинными, густыми и темными, того оттенка, какой имеет очень дорогая мебель красного дерева. Волосы второй леди тоже были длинными, они спадали ниже плеч солнечными волнами. Нет, неверно. Их оттенок был бело-серебристым, а не золотым и скорее напоминал лунный, чем солнечный свет… но все равно они сверкали и переливались, как драгоценный металл.

Пия подняла руку к собственным волосам. Хотя они и были связаны в надежный хвостик еще в балетном классе, Пия нащупала каштановые завитки, привычно выбившиеся из-под резинового колечка. Конечно, у нее тоже волосы были длинными. По-настоящему длинными. Правда, никто бы и не догадался об этом, разве что увидел бы их влажными. Но когда они высыхали, тут же превращались в перепутанный каштановый шар. И неважно, как долго она их расчесывала щеткой и пыталась распрямить. Это на них не действовало. Никогда. Пия даже заходила в крутой этнический салон, битком набитый темнокожими красавицами с самыми невероятными шевелюрами, и спрашивала, нельзя ли выпрямить ее кудряшки. Стилист старалась изо всех сил, но тот состав, которым она намазала волосы Пии, всего лишь сделал их жирными, оставив все такими же кудрявыми. И на ее голове царила все та же безнадежная путаница, что и всегда…

Нет! Пия встряхнулась и снова уткнулась в божественную книгу. Она опять поддалась пораженческим мыслям. Но это же невозможно – чтобы знание Божественной Женственности Венеры расцвело в таком негативном пространстве.

Однако заучивать текст было очень трудно, пока убийственно прекрасные женщины так веселились и оживленно болтали. Пия не слышала, о чем именно они говорили, но с удовольствием наблюдала за ними. Жуя кусочек сырой брокколи, она подумала, что предпочла бы съесть ломтик импортного сыра и острой копченой ветчины. Может, заказать еще одно блюдо с закусками и орехи?..

Мужские голоса отвлекли ее внимание от двух красавиц, и Пия едва справилась с потрясением. В ресторан вошел Гриффин! То есть вообще-то вместе с ним пришла вся команда, которая приезжала спасать Хлою. Пожарные были все еще в темно-синей форме с золотыми логотипами пожарного департамента Талсы, что красовались у них на груди и на спине. Мужчины устроились у длинной стойки бара, перешучиваясь и заигрывая с шикарной леди, в которой Пия узнала Лолу, хозяйку ресторана.

Пия неохотно отвела взгляд от пожарных – в особенности от Гриффина – и снова посмотрела на прекрасных женщин. И ее сердце провалилось куда-то в желудок. Конечно же, леди не пропустили появление в ресторане целой пожарной команды. И только вопрос времени, когда пожарные заметят удивительных женщин. Тогда они могут присоединиться к компании мужчин, начнутся легкий флирт, разговоры и смех, а после, возможно, будет назначено свидание… Блондинка ведь красотка из красоток, а Гриффин вполне ей под пару в своей мужской красоте. Конечно, они заметят друг друга. Разве может быть иначе? Прекрасные люди вроде них просто созданы друг для друга. И возможно, они полюбят, и поженятся, и обзаведутся множеством очаровательных детишек… Как это ужасно!

И в то же время ни один чертов мужик даже не заметит ее, Пию.

– Пия, принести вам что-нибудь еще?

Пия аж подпрыгнула и почувствовала, что щеки загораются – ее поймали разглядывающей двух женщин. Она как будто превратилась в ребенка, который выскользнул из постели, чтобы подсмотреть за ночными делами взрослых. Пия нервно встала и схватила сумочку. Она может скрыть смущение, уйдя в дамскую комнату. Пия уже открыла рот, чтобы сказать официантке «спасибо, нет, больше ничего не нужно» и взять счет, – но тут, к ее бесконечному ужасу, вместо слов из глубины желудка вырвалась самая мощная, самая громкая, самая вонючая отрыжка за всю историю Вселенной. Она как будто породила эхо в стройных рядах сверкающих бутылок, выстроившихся на полках за барной стойкой, и окружила Пию воняющим сырой брокколи облаком. И для разнообразия на этот раз Пия не осталась незамеченной; все посетители ресторана разом повернулись и уставились на нее.

– Черт побери, девочка! Это по-взрослому! – воскликнул пожарный с седеющими волосами и округлившимся животом.

Он хлопнул себя по крепкому бедру и сдавленно захохотал.

Пие хотелось умереть. Хотелось распластаться по полу и проскользнуть в щель под дверью, чтобы вдруг очутиться на парковке, подальше от всех, кто сейчас смотрел на нее во все глаза, – а потом тихо, наедине с собой умереть. Но конечно же, вместо того, чтобы сделать что-нибудь правильное, успокаивающее, вроде того, чтобы положить на стол перед официанткой пару двадцаток и небрежно направиться к выходу, Пия брякнула:

– Ох, извините. Виновата. У меня всегда газы от сырых овощей.

Тут она услышала истерическое хихиканье и вдруг поняла, что хихикает она сама. Но почему она не может остановиться? Наконец она сумела выговорить с глубоким вздохом:

– Я сбегаю в дамскую комнату, а потом оплачу счет.

Опустив голову, Пия почти бегом ринулась мимо мужчин у бара и двух ошеломительных женщин. Она ощущала на себе их взгляды и знала, что она сейчас, как ни смешно, такая же ярко-красная, как пожарный грузовик. Вбежав в дамскую комнату, Пия спряталась в кабинку и закрыла ладонями пылающее лицо. Да, ей нужно многому научиться, прежде чем она будет готова стать поумнее с помощью Венеры или кого-то еще.

Гера, молча наблюдая, как Вулкан изучает картины в священном огне, напомнила себе, что лучше всего прислушиваться к интуиции. А материнский инстинкт твердил ей, что надо бы проверить сына. Потихоньку. И вот он стоял перед ней, вроде бы полностью поглощенный сценами, разворачивавшимися в огне. Гера тоже почувствовала, что ее все больше интересуют эти картины. Магическая нить, которую Вулкан отправил вслед Венере и Персефоне, работала точно так же, как какой-нибудь оракул. Это было окно в другое время или место, в данном случае – в другой мир. В огне отчетливо было видно Персефону и Венеру, сидевших за столиком в великолепном помещении для еды. И, как обычно, богини смеялись и всячески веселились.

Потом, совершенно неожиданно, фокус изображения магической нити сместился. Гера сначала решила, что внимание ее сына привлекла смущенно хихикавшая девушка. Но тут же ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы подавить смех, – которого, наверное, все равно не услыхал бы Вулкан, тоже громко фыркнувший от веселого удивления, когда мать и сын заметили, что за книгу читает эта смертная.

– «Найди богиню в самой себе. Освободи Венеру и открой свою жизнь любви». Да уж, действительно, – пробормотал Вулкан голосом, полным сарказма. – Всегда и везде Венера… только ей доверяют творить любовь.

Гера стояла совершенно неподвижно. Она никогда не слышала, чтобы ее сын говорил о Венере иначе как с добротой и уважением, несмотря на то что всем олимпийцам известно: их брак был фальшивым с самого начала. Однако слухи гласили (хотя на этот счет Гера ни слова не слышала от своего сына), что Венера и Вулкан договорились заключить этот брак потому, что союз с богиней любви должен был придать Вулкану видимость большего могущества, сделать его настоящим олимпийцем, которого примут в свое общество другие боги. А Венера, в свою очередь, соединившись с богом огня, получала возможность в любой момент сбежать от бесчисленных поклонников, стремившихся обладать воплощенной Любовью. Но Гера всегда считала, что для Венеры в этом браке было куда больше выгоды, чем для ее сына. Богиня любви скрывалась во владениях своего мужа, в недрах горы Олимп, когда чувствовала себя уставшей, и всегда возвращалась посвежевшей и набравшейся сил. А вот к Вулкану, несмотря на его брак с воплощенной Любовью, не стали лучше относиться на Олимпе. Поскольку было совершенно очевидно, что их брак, по сути, представляет собой деловое соглашение, это скорее сработало против Вулкана. И общим ответом олимпийцев было надменное недоверие. Разве такое возможно – жениться на воплощенной Любви и остаться не задетым ею?

– Пия? – вслух произнес Вулкан и на этот раз по-настоящему рассмеялся. – Что это за имя такое – Пия?

Гера, не двигаясь с места, молча покачала головой, продолжая удивляться, что ее сын проявил интерес к этой маленькой, вполне ординарной смертной.

Пугающий звук, донесшийся из оракула, снова привлек внимание Геры к сцене в современном мире. Застенчивая молодая смертная по имени Пия испустила газы! Шумно, неприлично, у всех на глазах! Богиня увидела, как девушка стремительно сбежала из комнаты. Да, не повезло ей.

– Лучше бы они оставили ее в покое! – прорычал Вулкан. – Ее и без того достаточно унижали, незачем делать все еще хуже.

Вот как? Гера подумала, что это весьма любопытно: ее сын проявляет такой интерес. Невидимая нить огня последовала за девушкой, так что Гера прекрасно видела ее смущение. Вулкан тоже его видел и снова издал гневное гортанное рычание. Хм… он определенно на стороне этой смертной женщины. Геру поразила внезапная мысль. Возможно, как раз в этом и дело? Возможно, Вулкан кажется неспособным полюбить именно потому, что слишком долго был окружен безупречными, совершенными олимпийцами, и это совершенство всегда отвергало его? Может быть, ему просто нужен кто-то такой же, как он сам, кто-то, кто будет по-настоящему в нем нуждаться? Гера повнимательнее присмотрелась к смертной женщине со странным именем. Та действительно выглядела так, словно в чем-то отчаянно нуждалась. Может ли это оказаться любовью бога огня?

– Что это она делает? – пробормотал Вулкан, глядя на картинку в окружении огня.

Гера увидела, что Пия стоит у раковины, глядя на себя в зеркало, и при этом едва ли не с безумным видом начитывает…

Гера улыбнулась. Да, это дитя умеет читать. Девушка снова и снова повторяла заклинание, которое могла найти только в той книге, что осталась лежать открытой на столе, когда Пия выбежала из зала. Ну разве это не прелестный поворот в уже интересной ситуации? В уме Геры закружились идеи… планы… Будет весьма восхитительно и иронично – если это заклинание действительно свяжет Венеру обязательством оказать помощь, а тогда Вулкан сможет продолжать наблюдение за смертной, так неожиданно захватившей его внимание. В конце концов, свою магическую нить Вулкан отправил именно вслед Венере… О да, это очень интересно…

Когда смертная начала начитывать заклинание с начала, Гера была готова окончательно привести в движение то, чему помогла начаться. Все так же стоя в тени позади Вулкана, богиня сосредоточилась, призывая свою силу королевы богов. Дитя произнесло:

Гера подняла руку и почувствовала, как божественное тепло возникло на ее ладони, когда она прошептала:

– Тепло очага и дом призываю к тебе. Силой моей божественной магии пусть этот ритуал станет действенным и истинным!

Пия проговорила:

Гера продолжила, посылая к смертной все больше и больше силы, дарованной ей по праву рождения:

– Пусть откроются глаза Вулкана… пусть обновится его сердце, чтобы воплощенная Любовь заплатила наконец-то свой долг и отдала то, что ему причитается.

Пия, закрыв глаза, с жаром произнесла последние слова заклинания:

И почти в то же самое мгновение Гера завершила чары связи, послав невидимую силу прямо в ту нить, что протянулась от Олимпа к Талсе.

– По моему велению прислушайся к Пие! Свяжи обязательством Венеру, и пусть она окажется привязанной к Талсе до тех пор, пока истинная любовь не освободит нашу смертную!

И тут Гера почувствовала такое измождение от чрезмерного использования силы, что даже пошатнулась. Вулкан оглянулся через плечо, и картина в огне заколебалась, а потом исчезла.

– Матушка? Я не слышал, когда ты пришла.

Гера сумела скрыть необычную слабость и то, что она давно уже подслушивает, хмуро посмотрев на подол своего белого шелкового наряда.

– Похоже, я зацепилась новым платьем за колючки. Вулкан, дорогой, ты не мог бы сделать спуск в твои владения немножко менее диким и не таким крутым?

– Матушка, этот спуск и должен быть крутым. А тебе надо было послать за мной какую-нибудь нимфу.

Он налил Гере вина и, утешая богиню, не заметил, что подол ее платья ничуть не поврежден, а улыбка уж слишком самодовольна.