Читать книгу Шесть масок Владимира Путина - Фиона Хилл - Страница 19
Глава 3
«Государственник»
ОглавлениеКогда Путин приехал в Москву в августе 1996-го, мало у кого из русской политической элиты сохранились какие бы то ни было иллюзии по поводу глубины внутреннего кризиса страны и потери статуса великой державы на международной сцене. Многие наблюдатели опасались, что Россия находится на грани полного коллапса. Они вставали на дыбы, когда западные комментаторы извергали заявления, что в последние годы существования СССР он был «Верхней Вольтой с ракетами»[54]. Российские политики были больше сконцентрированы на сохранении того, что осталось, и стремились избежать дальнейших унижений. Практически каждая российская политическая группа или партия на всем протяжении политического спектра считала, что разлом государственной машины, случившийся после распада Советского Союза, зашел слишком далеко, и выступала за восстановление «государственной силы» России. Даже некоторые экономисты либерального толка из окружения Егора Гайдара, который был в первых рядах разбиравших бывшую советскую экономику в начале 90-х, переориентировались[55].
Практически все, что сказал Путин с того момента, как он занял главный пост страны, про спасение России от хаоса и о важности наведения порядка, совпадает с мнением истеблишмента конца 90-х. Большинство принятых им как президентом приоритетов во внутренней и внешней политике уже были сформулированы российской политической элитой того периода. Все, что ему оставалось сделать в начале нулевых, – это воспринять и объединить разнообразные идеи по преодолению Россией кризиса, отфильтровав их из газетных колонок и политических заявлений, породив таким образом то, что можно с некоторой натяжкой назвать путинизмом. В число этих идей входила мысль о создании более влиятельного центрального аппарата – так называемой вертикали власти – и тезис о необходимости гораздо большей настойчивости в проведении внешней политики, особенно в «ближнем зарубежье» и в тех областях, где потери при Борисе Ельцине оказались наибольшими[56]. И хотя Путин не указывал, что конкретно он будет делать в начале своего президентского срока, в конечном счете большинство его идей коренится в умонастроениях некоторых консервативных фракций 90-х.
54
См., например, Gerschaft (October 1995), с. 2; и Kokoshin (1997), с. 41. Материалы этого раздела, посвященные дебатам по поводу «Русской идеи» и о том, как восстанавливалось русское государство в 90-е годы, взяты из диссертации Фионы Хилл и сопутствующих источников. Диссертация включала в себя взятые в 1994–1997 годах интервью большого количества влиятельных политических фигур России и аналитиков, включая отдельные персоналии, о которых идет речь в этой главе.
55
Yavlinsky (1994). В статье, напечатанной в «Независимой газете» в декабре 1996 года, обозреватель Рустам Нарзикулов отмечает, что вся администрация Ельцина и русская элита в целом были поглощены идеей создания сильного русского государства. Нарзикулов приводит список тех представителей правящих кругов, кто считал в тот момент необходимым проводить реформы в соответствии с этой идеей. В список входили и представители финансовой элиты, такие как олигарх и заместитель премьер-министра Владимир Потанин; академик и министр экономического развития Евгений Ясин; мэр Москвы Юрий Лужков; один из наиболее влиятельных постсоветских политиков премьер-министр Виктор Черномырдин. «Удивительно, – восклицает Нарзикулов, – что идея сильной государственной политики сейчас объединяет даже тех людей, которые несколько лет назад смотрели на властные структуры как на абсолютное зло. Вряд ли кто-нибудь мог предсказать, что, например, Анатолий Чубайс станет апологетом «чрезвычайных мер» и будет за строгое и неукоснительное соблюдение правил игры в экономике». См. Рустам Нарзикулов, «От результата борьбы сторонников и противников сильного государства», «Независимая газета», 31 декабря 1996. Анатолий Чубайс, так же как и Егор Гайдар, – один из ведущих экономистов и реформаторов либерального толка в России. Когда в 1993 году Гайдара отправили в отставку из правительства, Чубайс стал ключевой фигурой в превращении России в страну с либеральной рыночной экономикой. В то же время предсказать, что Чубайс поддержит «чрезвычайные меры», было не так сложно, как пишет Нарзикулов. Что-то похожее Чубайс уже делал, когда говорил, что если необходимо ввести капитализм в России даже против желания населения, он это сделает. См. Reddaway and Glinski (2001). Чубайс, уроженец Санкт-Петербурга, был причастен к тем событиям, которые привели к переводу Владимира Путина в Москву в 1996 году, и мы позже рассмотрим это подробнее.
56
См. Shevtsova (2005).
