Читать книгу Море воспоминаний - Фиона Валпи - Страница 8

Элла чувствовала себя вполне опытной путешественницей, когда сошла с поезда на платформу со своим кремовым кожаным чемоданом. Она вглядывалась в лица людей, толпящихся вокруг, нетерпеливо выискивая Кристофа и Каролин, которые обещали встретить ее.

Носильщик принес остальной багаж и поставил его рядом с ней. Ранний августовский воздух был горячим и застоявшимся. Она вдыхала аромат Парижа – аромат, совершенно не похожий на эдинбургский или лондонский, состоящий из кофе и сигаретного дыма, смешанного с нотками французских духов и острым запахом сточных труб. Она сбросила кардиган, в котором садилась на поезд в Эдинбурге, и сунула его в чемодан.

Шли секунды, каждая из которых казалась невыносимо долгой, пока она стояла, застыв среди толпы, стараясь не прислушиваться к дребезжащему голосу сомнения внутри, который бормотал: «А что, если он не придет? А что, если он влюбился в кого-то другого? А что, если это всего лишь волшебство острова заставило его чувствовать так, и все будет по-другому в ясном свете парижского летнего дня?»

А потом она увидела его, продирающегося к ней через толпу по платформе, будто решительно плывущего против течения туда, где она стояла. Элла бросилась к нему, позволив потоку пассажиров увлечь себя, и обвила руками его шею. Все сомнения исчезли, растворившись, как морской туман в солнечном тепле, когда он поцеловал ее. Месяцы разлуки прошли, и воспоминания об их последней ночи на острове Ре нахлынули снова, когда Элла зарылась пальцами в его волосы и почувствовала жар его губ на своих. В этот миг она в полной мере осознала, что пространство и время никогда не смогут разлучить их: будь то на продуваемом всеми ветрами пляже, или на городской улице, или на жаркой и грязной платформе вокзала, заполненной недоброжелательной толпой. Везде они принадлежали друг другу, две половинки совершенного целого. Она улыбнулась ему и увидела в его глазах ту же абсолютную уверенность.

– А где же Каролин? – спросила девушка, когда он одной рукой взял ее багаж, а другой обнял за талию и притянул ее ближе к себе. Так они медленно пошли к выходу – две одинокие фигуры, задержавшиеся на платформе.

– Она ждет нас в salon de thé[49] через дорогу. Решила позволить мне встретиться с тобой наедине, если я пообещаю привести тебя прямо туда, – усмехнулся он. – Она сказала, что первые пять минут твоего общества всецело мои, но потом мне придется делить тебя с ней до конца твоего пребывания у нас.

Они пересекли оживленную улицу и направились к чайной напротив. Элла толкнула дверь и мгновенно оказалась в сладком плену восхитительного сахарно-миндального запаха свежего печенья макарон[50] и Каролин, которая бросилась обнимать свою долгожданную подругу. Смеясь и болтая, задыхаясь от радости и необходимости немедленно узнать обо всем на свете (несмотря на регулярный обмен тем, что отец Эллы называл «ежедневными депешами из-за Ла-Манша»), они заказали свежий чай и тарелку пирожных. Элла сидела абсолютно счастливая между любимыми друзьями. Каролин налила золотистый дарджилингский чай в фарфоровую чашку и передала ее Элле.

– Вот, возьми эклер. Они здесь очень популярны. А теперь расскажи, ты сдала выпускные экзамены? Ты теперь профессиональный секретарь?

Элла кивнула, погружая в заварное тесто вилочку для пирожных.

– М-мм, ты права. Они очень вкусные. Да, я сдала экзамен. И скорость набора текста у меня лучшая в классе. Правда, моя стенография оставляет желать лучшего, но я много занималась, чтобы разобраться в ней. Я уже сказала маме, что осенью, по возвращении из Франции, займусь поиском работы. Но я планирую навести кое-какие справки здесь, чтобы узнать, не отыщется ли чего-нибудь подходящего. В британском посольстве наверняка что-то есть. Мои родители не хотят, чтобы я уезжала из Морнингсайда дальше Нового города, поэтому я решила сначала выяснить, какие варианты могут найтись для меня в Париже, прежде чем сообщить им новость о том, что хочу переехать сюда на некоторое время. Они и так уже достаточно обеспокоены всем, что происходит сейчас в Европе. Отец говорит, что Германия заставляет его нервничать, несмотря на то что и Англия, и Франция одобрили вторжение в Чехословакию.

– Мы понимаем их беспокойство, – Каролин сделала глоток чая и осторожно поставила чашку на блюдце, – но мы будем поддерживать тебя здесь. И ты можешь оставаться с нами столько, сколько захочешь. Maman и Papa будут очень рады видеть тебя.

– Расскажи мне о Лувре, – попросила Элла Каролин, и ее глаза засветились при мысли о предстоящем посещении музея со всеми его сокровищами. Кристоф нашел под столом ее руку и крепко сжал.

– Я сгораю от нетерпения показать тебе все, – ответила Каролин. – Сами по себе галереи завораживают, но еще интереснее наблюдать за тем, что происходит в кулуарах. Ну, во всяком случае, я так думаю.

– А над чем вы сейчас работаете?

Небольшая реставрация «Итальянской Мадонны» неизвестного художника эпохи Возрождения. Поначалу мы были взбудоражены, так как думали, что это Фра Анджелико[51], но оказалось, что просто его школа. Все равно очень красиво.

– А как в банке? – Элла повернулась к Кристофу, продолжая сжимать его руку под дамасской скатертью. – Месье Дюпон уже простил тебя за пролитый на бухгалтерскую книгу кофе?

Он вздохнул и отправил в рот еще один кусочек шоколада со сливками.

– Нет, он не из тех, кто умеет прощать. Куда хуже, конечно, что он рассказал об инциденте Papa, и я выслушал еще одну лекцию о своей неаккуратности и отсутствии должного усердия. А как мне заниматься тем, что ненавижу, тем, из-за чего терплю обиды и оскорбления, тем, что отрывает меня от живописи? Как я тебе завидую, Каролин.