Читать книгу Приключения непослушных Морозят - Фирдауса Наилевна Хазипова - Страница 5

Исчезновение морозят-отступников крайне раздосадовало Холодрыгу. «Теперь они точно попадут в канализацию и пропадут ни за грош», – без всякого сожаления подумала она.

Она точно не знала, что это такое. Знала только, что это самое страшное испытание для снежинок. Оно подстерегало тех морозят, которые выпадали из морозного круга в Тепло, изменив своему предназначению.

Жизненный путь самой Холодрыги был прям, ясен, понятен – служение Холоду. Она всегда была в окружении чистых снегов, морозных ветров, белейшего инея, и жизнь водяных капель ей была в точности неизвестна. Она знала одно – судьба любой снежинки в тепле, считай, воды, незавидна и непредсказуема.

Холодрыга родилась от Мороза и Стужи. Сколько себя помнила, в их семье не было тепла в отношениях, детей не ласкали, не баловали. Все воспитание было основано на строгости.

– Вы должны хорошо делать свое дело, чтобы выжить. Иначе все окажетесь в канализации, – такими словами обычно завершались поучения родителей и наставников. Маленькой Холодрыге слово «канализация» казалось красивым, как иллюминация, и было непонятно, что же это такое и почему нужно бояться оказаться там.

– Дорогой Сугроб, скажи мне, что такое канализация? – спросила она как-то у старика, который многое помнил и знал.

В один из студеных вечеров Старый Сугроб как мог подробно объяснил ей.

– Есть такое явление, как круговорот воды в природе. С неба идут дожди или снега, по земле текут реки, катят свои волны океаны, моря, озера. В жаркую погоду капли воды испаряются и поднимаются вверх, к облакам. Охлаждаясь наверху, пары слетают обратно на землю дождями или снегами и наполняют водоемы водой.

– Это я знаю, – нетерпеливо перебила Холодрыга, взвихрившись над сугробом снежинками, и вновь доверчиво прильнула к снегу.

– Ну как ты догадываешься, люди часто используют воду для своих нужд, затем сливают ее в канализацию. Это система труб, а иначе говоря, коллекторов, по которой вся использованная вода вперемежку с разными нечистотами поступает на очистные сооружения, где все это очищается и вновь возвращается в природу, в водоемы. Это тоже своего рода круговорот. Но с одним отличием – вода эта условно чистая, в ней сохраняется слишком много негативной памяти. В этой воде нарушено ДНК, искорежена структура. Я бы лично поостерегся с ней дружить.

– Я бы, наверно, тоже не дружила.

– А вот зима нужна, чтобы поить все сущее чистой пресной водой. Только снежинки, летящие с неба и укрывающие землю белоснежными сугробами, весной влагой уходят в землю. Проходя сквозь многометровые слои земли, они естественным образом очищаются и наполняются живой силой природы. Приходит время, эти живые, порой целебные воды поднимаются наверх и выходят наружу родниками, чистыми речками, живительными струями в пустыне. В больших реках эта чистая вода смешивается с условно чистыми водами из канализации.

– Фу, – поморщилась маленькая Холодрыга. – Зачем эти стоки выпускают в реки?

– Больше некуда, – ответил Сугроб. – К сожалению, все, что есть на земле, на ней и остается. Не в космос же забрасывать всю гадость. Это невозможно. Поэтому нужна зима. Если чистой пресной воды будет больше, чем вод из стоков, тогда и люди, и звери, и сама земля будут здоровы. Нас должно быть неизмеримо больше. Ведь только мы даем жизнь чистой пресной воде…

Холодрыга вздохнула, вспомнив, какое потрясение испытала тогда от услышанного. С той поры ее стремление морозить все сущее для того, чтобы всегда были Мороз и Снег, стало для нее не просто любимой работой, это стало философией ее жизни.

Прошло несколько лет… Холодрыга все чаще вспоминала морозят-отступников. И не только потому, что не понимала их поступка. Они дерзко поколебали саму философию ее жизни. Ее тревожило другое: после них неправильных морозят становилось все больше. Все чаще в том городе ей стали попадаться теплые, вогнутые вовнутрь глаза морозят, в которых не было отражения Мороза, Стужи, а только мягкий снегопад, легкое кружение крупных снежинок.

Все чаще стали появляться морозята, которые осмеливались напрямую в ее ледяные глаза задавать вопросы: «Почему мы должны быть жестокими?» А то и совсем нагло вопрошать: «Почему ты такая злая?»

Однажды в студеный поздний вечер она собрала морозят на очередные уроки. Это был спальный район города. Они расположились на деревьях, окружающих небольшую площадь с автобусной остановкой. Под стылым светом фонарей они увидели неподвижные фигуры с вжатыми в плечи головами. Долго нет транспорта. Ни одного автобуса. Воздух как бы состоит из острых колючек, которые при малейшем движении начинают колоть под одеждой. Ноги немеют от холода. Девушка постукивает сапогами друг о друга, они издают металлический звук. От холода будто обручем сдавило голову, и мысли обледенели на одной: «Скорей бы уехать» …

Неподалеку от нее молодая семья: он, она и их сынишка. Взрослые скучно, с оттенком неудовольствия говорят о чем-то. А малыш лет трех в черной шубке, укутанный пуховым платком, взволнованно твердит, дергая отца за рукав:

– Папа, ну смотри, ну смотри…

У малыша упала варежка, и он голой рукой продолжал теребить отца за подол. Папаша наклонился к сыну и машинально надел ему варежку.

– Папа, смотри, воробышек!

На стоптанном снегу морозята тоже увидели на освещенном круге крохотное тельце с задранными кверху паучьими лапками. Мужчина тронул его ногой, попытался перевернуть. Потом легонько пнул.