Читать книгу Натиск с Ригеля - Флетчер Прэтт - Страница 5

Естественно, исследование знакомого и в то же время незнакомого мира, в который их внезапно забросило, было первой заботой нью-йоркских колонистов. Однако в первые недели никто из группы не хотел уходить далеко от Института из-за возможных трудностей с получением электрического питания для длительного путешествия, а исследования Бивилла о потенциальных возможностях их новой телесной формы продвигались так медленно, что они едва осмеливались уходить.

Его открытия в первые недели были, по сути, чисто негативными. Издатель Фаррелли сломал палец в каком-то механизме, но когда О'Хара выточил точную копию на своем токарном станке, а Бивилл прикрепил ее, новому элементу совершенно не хватало чувствительности, и его можно было двигать только сознательным усилием – признак того, что какая-то еще незнакомая реакция лежит в основе секрета движения их металлических тел.

Но самая большая трудность на пути любой деятельности заключалась в почти полном отсутствии механических и технических навыков внутри всей группы. О'Хара был неплохим механиком, Дэнджерфилд увлекался радио, а Фаррелли мог управлять печатным станком (он несколько дней публиковал на одном из них комичную пародию на газету, а затем отказался от попыток), но помимо этого самым большим достижением было вождение автомобиля, и большинство из них понимали, насколько беспомощна старая цивилизация без своих "дровосеков и водоносов"4.

Чтобы исправить это положение, а также занять их, Бен поручил каждому изучить какую-нибудь отрасль механической науки, поскольку запас информации в виде книг и экспериментального материала в любой форме был неисчерпаемым. Таким образом, в течение первой недели Толфсен и миссис Робертс прочесывали линию Нью-Йоркского централа в поисках исправного локомотива. После многочисленных неудач им удалось запустить эту штуку, но только для того, чтобы обнаружить, что линия была заблокирована обломками, и им понадобится кран, чтобы расчистить путь для исследовательского путешествия даже средней длины.

В то же время Мюррей Ли вместе с Дэнджерфилдом и двумя или тремя другими предпринимали усилия, чтобы запустить радиовещательную станцию Централ-парка; работа была довольно сложной, поскольку она включала в себя попытки вникнуть в то, что было для них неизвестным. Ежедневно они обменивались сообщениями друг с другом на телеграфных аппаратах, изъятых из офиса Вестерн Юнион, готовясь к тому времени, когда они смогут собрать аппарат для отправки сообщений.

Но самым амбициозным усилием и тем, которое должно было иметь наибольшую долю достижений, была экспедиция Фаррелли, Глории и владельца магазина одежды по имени Кевиц в поисках морских приключений. После недели интенсивного изучения судовых двигателей по книгам все трое взяли буксир в порту и отправились в круиз по гавани.

Полчаса спустя они были на высоте и в сухости на острове Бедлоу, мрачно размышляя о перспективе провести там всю свою жизнь, поскольку попытка плыть под тяжестью трехсот фунтов железа их тел могла закончиться только неудачей. К счастью, прилив пришел им на помощь, и, проявив больше смелости, чем здравого смысла, они продолжили свое путешествие к Губернаторскому острову, где им посчастливилось найти одинокого артиллериста, ослабевшего от голода, но радостного от восторга, поняв, что его металлическое тело не было белой горячкой, вызванной квартой джина, который он выпил в ночь перед превращением.

Гигантские птицы, которых Бивилл профессионально назвал "тетраптериксами", казалось, покинули город с появлением колонистов. Даже гнездо, на которое наткнулся Робертс, оказалось покинутым, когда экспедиция осторожно посетила это место, и воспоминания о птицах опустились до уровня предмета для праздных разговоров, когда новое событие привлекло к ней всеобщее внимание.

Мэсси, художник, у которого было все время мира и все художественные принадлежности Нью-Йорка под рукой, пустился в художественную авантюру, рисуя день и ночь. Однажды утром он поднял свой мольберт на крышу здания "Дейли Ньюс", чтобы нарисовать город на рассвете с метеостанции. Тот факт, что ему пришлось подниматься по лестнице весь путь наверх и, наконец, проломить дверь наверху, не стал препятствием для его энтузиазма. Кевиц, спешивший на машине по Лексингтон-авеню, чтобы присоединиться к своим коллегам-морякам в исследовании механизмов грузового судна, увидел его в маленькой стальной клетке, силуэт которой вырисовывался на фоне краснеющего дня.

Существовало неофициальное правило, согласно которому все должны собираться в институте в десять вечера, если не заняты другими делами, чтобы сообщить о событиях дня, и когда Мэсси не появился, два или три человека прокомментировали этот факт, но это не приняли к рассмотрению как проблему. Однако, когда художник не появился на рассвете следующего дня, Мюррей и Глория отправились его искать, опасаясь возможного несчастного случая с художником. Когда они приблизились к зданию, Мюррей заметил, что край платформы для наблюдения за погодой был искривлен. Он ускорил ход своего механического тела, но когда они прибыли и поднялись по крутым лестничным пролетам, он не обнаружил искореженного и поврежденного тела, как он ожидал.

На крыше здания не было ничего, кроме картины, над которой он работал – наполовину законченного цветного эскиза города, видимого с башни.

– Как ты думаешь, куда он пошел? – спросила Глория.

– Не знаю, но он ушел в спешке, – ответил Мюррей. – Эти картины волнуют его не меньше, чем его собственная жизнь.

– Может быть, он упал, – предположила она. – Смотри, вот его мольберт, и он сломан.

– Да, и этот маленький стульчик, который он таскает с собой, и посмотрите, как он весь перекручен.

– Давайте заглянем за край. Возможно, он споткнулся и слетел. Я знал парня, с которым однажды произошло подобное.

– Ничего не поделаешь, – сказал Мюррей, выглядывая из-за парапета здания.

Ничего.

– Скажи… – это заговорила Глория. – Как вы думаете, эти птицы – тетрааксы или как их там называет Бивилл…?

Они повернулись и осмотрели небо. Спокойный голубой свод, испещренный летними пушистыми облаками, не давал ни малейшего намека на судьбу, обрушившуюся на художника.

– Думаю, ничего не остается, как пойти домой, – сказал Мюррей, – и сообщить об очередном просшествии в Проспект-парке.

Собрание колонистов в тот вечер выглядело серьезным.

– Значит, дело дошло до этого, – наконец сказал Бен. – Эти птицы опасны. Я готов допустить, что, возможно, это не они убили Мэсси, но я не могу предположить ничего более этого. Я думаю, что для нас будет хорошей идеей уходить отсюда только парами и вооруженными, пока мы не будем уверены, что опасность миновала.

– Это не слишком сильный шаг, мистер Руби? – спросил Кевиц. – Мне не кажется, что все эти действия необходимы.

Бен решительно покачал головой.

– Вы не видели этих птиц, – сказал он. – На самом деле, я думаю, что было бы неплохо для всех нас раздобыть оружие и боеприпасы и потренироваться в стрельбе по мишеням.

На этой ноте собрание закончилось, и члены колонии направились в помещение, где хранились запасы оружия, а затем образовали автомобильную процессию по улицам в поисках подходящего тира.

Когда мишенями были, наконец, назначены фары автомобилей, стоящих на улице, общая механическая эффективность колонии проявилась еще раз. Глория Резерфорд была метким стрелком и артиллерист с Губернаторского острова почти так же хорош, сам Бен и Мюррей Ли, побывавшие в Платтсбурге, знали, по крайней мере, механизм винтовок, но остальные могли только закрыть глаза и нажать на курок, имея самое смутное представление о том, куда попадает пуля. И, как отметил Бен, после того, как здания вдоль улицы были забиты основной частью боеприпасов Аберкромби и Фитча, их запасы не были неисчерпаемыми.

– И что мы тогда будем делать с оружием? – он спросил.

Есио, маленький японец, поднял руку, призывая к вниманию.

– У меня есть небольшое предположение, возможно, просто кошачье мяуканье, не заслуживающее вашего внимания, – предложил он. – Почему бы всем людям, как джентльменам в старые времена в моей стране, не носить мечи? Это лучше, чем вообще без оружия.

– В самом деле, почему бы и нет? – сказал Бен сквозь гул смеха. – Вперед.

И час спустя компания вновь появилась из антикварного магазина, увешанная самой странной коллекцией мечей, ножей и рыболовных снастей, когда-либо имевшихся у земной армии.

– Мне все же интересно, – сказала Глория Мюррею Ли, когда они добрались до Института, когда по небу разливался рассвет. – Вся эта чушь, похоже, ничего особенного не значит. Если эти птицы такие большие, их не испугают эти маленькие ножи.

Она была права. В ту ночь Ола Мэй Робертс пропала.

Осада началась неделю спустя.

Это была неделя повышенной напряженности, казалось, в атмосфере присутствовало некое напряжение, мешающее говорить. Колонисты чувствовали себя так, словно от них требовали говорить шепотом…

Неделя, в течение которой Мюррей вместе с Дэнджерфилдом и Толфсеном энергично работали над своим радио и продвинулись достаточно далеко, чтобы они могли выполнять довольно компетентную работу по отправке и приему сообщений с помощью азбуки Морзе. Неделя, в течение которой военно-морская партия заимела грузовое судно из доков на Саут-стрит и привела его в Гудзон.

Однажды на рассвете Глория вместе с Фаррелли, Кевицем и Есио погрузились в лимузин с мыслью отправиться на грузовом судне в путешествие на Кони-Айленд. Мюррей сопровождал их, чтобы попытаться связаться с берегом по корабельной радиосвязи.

День был темный, с низкими облаками, что объясняет, почему они не увидели тетраптериксов. Если бы не статуя генерала Шермана, они бы никогда не увидели их, пока не стало слишком поздно. Вмешательство генерала было чисто пассивным; Мюррей заметил и привлек внимание Глории к любопытному выражению, которое туманный свет придавал бронзовому лицу, и она подняла глаза, чтобы посмотреть, чтобы сразу вернуться к вождению, услышав крик Кевица, возвещающий о металлическом теле полицейского прямо на их пути.

Глория резко вывернула руль, чтобы избежать столкновения, машину занесло на мокром асфальте, и, бешено раскачиваясь, она с грохотом врезалась в железную ограду вокруг статуи. В тот же миг огромная каменная глыба обрушилась на то место, где они должны были находиться, и взорвалась, как снаряд, осыпав их дождем осколков, свистящих возле ушей.

Потрясенные и шокированные, они выкатились из машины, на мгновение приняв два удара за один, и как только они это сделали, раздался дикий взмах крыльев, жуткий крик, и Есио был поднят в воздух прямо у них на глазах. Кевиц выстрелил первым, резко и наугад. Мюррей успокоился, опустив пистолет на левое предплечье, и выстрелил хладнокровно и метко, но со слишком большого расстояния, и они не увидели ничего, кроме одного или двух перьев, слетевших с огромной четырехкрылой птицы, когда она пролетела над Центральным парком, унося маленького японца. Они видели, как он извивался в хватке твари, пытаясь высвободить свой меч, а затем с грохотом падающих камней вокруг них другие птицы набросились следом.

Только Глория подумала об этом и сдержала свои выстрелы. Остальные развернулись, когда она выстрелила, и в одно мгновение вся группа превратилась в лабиринт вращающихся крыльев, сцепленных когтей, криков, выстрелов и воплей. Через двадцать секунд все было сделано: Глория и Мюррей поднялись, тяжело дыша, и огляделись. Рядом с ними две гигантские птицеподобные формы расставались со своими жизнями в конвульсивной агонии. Дэнджерфилд и Фаррелли исчезли и раздирающий визг из-за зданий слишком хорошо подсказал, куда именно.

– Каков следующий шаг? – спросил Мюррей с такой совиной серьезностью, что Глория разразилась полуистерическим смехом. Она огляделась.

– Проберемся к этому зданию, – сказала она и, подобрав свои порванные юбки, подала пример.

Они сделали это за минимальное время, стоя, затаив дыхание, на месте, которое когда-то было Павлиньей аллеей одного из лучших отелей Нью-Йорка, чтобы увидеть, как одна из огромных птиц важно прошествовала мимо двери, словно неуклюжая карикатура на ангела.

– Чуть не нагадил от страха, – сказал Мюррей, показывая большим пальцем на существо. – Но что нам теперь делать, я не знаю.

– Поиграй в пинокль5, пока они не придут за нами, – предложила Глория. – Кроме того, у меня патроны закончились.

Они ждали весь день, бросая робкие взгляды то на одно, то на другое окно. Птицы оставались невидимыми, очевидно, не заботясь о перспективе сражения в ограниченном пространстве гостиничных номеров. Но из-за дождя и низко нависших облаков они могли прятаться прямо за окном, и оба, Мюррей и Глория, посчитали, что рисковать слишком опасно. Однако, когда наступила ночь, они попытались добраться до гаража отеля, добрались туда без происшествий и вдвоем подкатили одну из машин к выходу.

– Подожди, – сказал Мюррей, когда Глория села, – что случилось?

– Этот чертов стартер. – она энергично пошевелила ногой. – Он не срабатывает.

– Нет. Подожди.

Он протянул руку, останавливая ее. Внезапный порыв ветра обрушил на них дождь, а вместе с ним с северо-востока донесся далекий крик, затем стук и тяжелый глухой удар.

– Хот-дог! – воскликнул Мюррей. – Они преследуют нас. И ночью тоже.

Машина внезапно дернулась вперед, когда сработал стартер.

– Держите его, – закричал Мюррей. – Погасите эти фары.

Они увернулись от обломков трамвая, завернули за угол и направились к Первой авеню, набирая скорость. Еще один поворот, пройденный на двух колесах в темноте, и путь к Институту лежал перед ними.

Внезапно в небе вспыхнуло огромное пламя света, придав всей сцене необычайную четкость. Из окон и дверей здания раздался грохот ружейной стрельбы, и по фасаду пронеслась одна из птиц. Ба-бах! На улице перед ними разорвалось что-то похожее на бомбу, извергая столбы огня. Глория крутанула руль, потом обратно и они увидели безумный проблеск ярко горящего пламени внутри одного из зданий через дорогу от Института, а затем они вывалились из машины под ружейным огнем, бьющим вокруг них, и глухим стуком падающих предметов с обеих сторон.

Мюррей споткнулся, но дверь распахнулась, и их втащили внутрь, как раз в тот момент, когда одно из огромных птичьих тел пронеслось мимо них.

– Слава Богу, ты в безопасности, – сказал голос Бена Руби. – Они унесли Дирборна и Харриса, и они осаждают нас здесь.

Он указал в окно на другой стороне улицы, где быстро разгорающийся огонь охватывал здание.

– Это птицы проделали этот маленький трюк? – спросила Глория.

– Я надеялся рассказать тебе, сестра. Ты еще ничего не видела. Они разбрасывают зажигательные бомбы по всему магазину. Как насчет Кевица и Фаррелли?

– И их тоже. На Площади… и маленький япончик. Жаль, мне понравился этот маленький человечек.

– Я благодарю милостивую госпожу за любезно выраженные чувства, но большие птицы еще не унесли меня, – сказал голос, и Глория посмотрела вниз, чтобы увидеть Есио, кланяющегося рядом с ней.

– Как же так? Как они пришли к тому, что бы отпустить тебя? В последний раз я видела, как ты совершал штопор над Центральным парком.

– Я был с удачей, – ответил маленький человечек. – Убрав меч, я воздействую на упомянутую птицу до такой степени, что она сбрасывает меня, как горячего клиента, плюхаясь в большое дерево. Добраться домой не так-то просто, но я нашел бронированный автомобиль, предоставленный Интеленжент Корпорейшен для перевозки денег, так что я здесь. Кошачье мяуканье!

– Умный мальчик, – сказала Глория. – Слушайте!

Над их головами раздался еще один грохот, топот ног и крики. Робертс ворвался в комнату с винтовкой в руке.

– У них там пожар, – сказал он. – Нам придется убираться отсюда.

Бен Руби пошарил у себя на поясе, достал свисток и пронзительно свистнул, на что последовали крики, когда члены колонии начали вливаться в комнату с разных сторон.

Еще одна бомба разорвалась в снопе света, прямо за окном, отбрасывая причудливые тени на собравшихся и разбивая стекла тут и там силой своего удара.

– Горячая штучка, – заметила Глория. – Что они пытаются сделать – проглотить нас всех одним глотком?

– Бивилл говорит, что они никогда не смогли бы придумать это сами, – заверил ее Бен. – Недостаточно умны. Он думает, что мы кому-то не нравимся, и тот посылает их повсюду, чтобы сказать нам об этом. Слушайте все!

В комнате воцарилась тишина.

– Мы должны уходить немедленно. Наша цель – станция метро "Таймс-сквер". Они не смогут достать нас там. Любой, кто потеряется, встречается там с остальными. Мы пойдем группами по три человека к машине, один будет нести пистолет, один меч и один фонарь. Все поняли это? Хорошо… Кто-нибудь, дайте Глории одну из этих автоматических винтовок… Итак, вот порядок. Первая партия – мисс Резерфорд, пистолет, Есио, меч, О'Хара, свет. Вперед.

Откуда-то сверху по комнате поплыл клуб дыма – единственным фоном для его слов был шум горения. Быстрым рукопожатием все трое приготовились, раздался залп из окон, и они бросились прочь. Те, кто был внутри, мельком увидели темные очертания их машины, когда она скрылась в ночи. Во всяком случае, они были в безопасности. Вторая тройка, в бронированном автомобиле Есио, также успешно отъехала, но с третьим отрядом возникли проблемы. Они едва преодолели половину расстояния до припаркованных машин, как раздался шум крыльев, крик и быстрый разрыв бомбы, к счастью, слишком далеко позади них, чтобы нанести вред. Те, кто был внутри, увидели, как человек-осветитель внезапно остановился, направив свой луч вверх, увидели, как из пистолета вырвалось оранжевое пламя, а затем все трое исчезли с их глаз в вихре крыльев.

– Все вон! – закричал Бен. – Немедленно! Пока они отвлечены.

В согласованном порыве колонисты хлынули через дверь.

Никто не мог четко вспомнить, что произошло. Кто-то упал… кто-то пострадал – но его швырнули в машину. В суматохе на земле забилась тяжело раненая птица, и с ревом моторов кавалькада тронулась в путь.