Читать книгу Беспокойный дивный мир, где за всяким обликом кроется темная история - Фокс Ли - Страница 3

Глава 2 Где бы ты ни находилась

Оглавление

Зелие збирают –

звезд избирают


Тем временем селянка Алеся пробиралась сквозь густой хвойный лес. Ее ноги ступали по мягкому ковру из хвойных опавших иголок и шишек. Над головой смыкались макушки чернеющих елей, напоминавших наконечники боевых копий. Солнечный свет проникал всё реже и реже, а пение птиц становилось всё слабее и слабее. Девушка уже находилась далеко от дома и брела в полном одиночестве, куда глаза глядят, но это ее нисколько не тревожило, ибо наслаждалась свободой. Хвоя постепенно сменялась листвой, и селянка уже покинула леса своего племени, но ей не терпелось увидеть других людей: искусных магов, доблестных воинов, строгих жрецов, трудолюбивых земледельцев, неустанных скотоводов, задорных торговцев, наторелых ремесленников. Ей открывались впереди просторы родного Звароговодского княжества, где от Мрачного камня и Непроходимого кряжа строго к северу среди гор и скал, вздымавшихся до самого неба, обитали такие славянские народы, как каменки и кеклики. Там же ютились легендарные великаны-волоты, от которых по поверьям происходили все богатыри. На западе за Лугами завывающих ветров на Холодных торфяниках пустили корни долиняне и ольховичи, а на центральных равнинах и холмах вели оседлый образ жизни волчатычи, а на юге кочевали по Туманным пустошам войковичи и стрижи. Алеся знала о всех этих прекрасных славянских племенах и представляла себе первые знакомства с ними, рисовала мысленно образы этих невиданных ранее племен, пробиралась через буераки, заросшие камышом с человеческий рост, через густые кустарники, после которых ее единственное платье могло запросто превратиться в лохмотья, перепрыгивала через огромные корневища лиственных вековых деревьев, перебиралась через русла холодных игривых ручьёв. Иногда приходилось прибегать к помощи кинжала с костяной рукояткой. Она доставала его из ножен, которые были пришиты к стягивающему платье ремешку, и прорубала себе путь сквозь заросли колючих трав. При этом путешественница постоянно жевала на ходу что-нибудь съедобное, к примеру, краснолесную лещину. Всю дорогу она щелкала вкусные орехи и оставляла после себя скорлупу в траве или на земле. Длинной вереницей ореховая скорлупа тянулась от самого Краснолесья через хвойные леса, лиственные рощи, лесные тропы до Мухоморного пня на полянке, где решила сделать свой первый основательный привал молодая путешественница. Усевшись удобно на пень, она открыла берестяной туесок и достала последние припасы медовых сотов и сушеных яблок, которые принялась уплетать за обе щеки, попутно смахивая с себя грязными руками паутину, ветки и колючки.

Именно по следу скорлупы была банально выслежена девушка. Таинственный преследователь, правильнее сказать, преследовательница не отставала ни на шаг. Для начала она зависла в воздухе высоко у самых макушек деревьев, затем спустилась чуть ниже и покружилась над поляной, а потом приземлилась за спиной путешественницы, которая была так увлечена трапезой, что ничего не заподозрила. Громкое «кар!» заставило ее подпрыгнуть на пне и развернуться. Она чуть было не подавилась от испуга. Охваченная приступом кашля, Алеся постепенно стала узнавать в преследовательнице свою домашнюю ворону Пиявку. Ее черное оперение сияло на солнце, а рябиновые бусы на шее красиво переливались.

– Ты что следила за мной?

– Кар! – утвердительно ответила та.

Недовольно смахнув с платья крошки, девушка снова присела на пень, придвинула к себе ворону и поделилась с ней последними остатками еды. Пришлось смириться и оставить ворону подле себя. Ведь они росли вместе и знали хорошо друг друга. Ворона не умела разговаривать, как человек, но понимала человеческую речь и проецировала в своей голове мысли, которые читала Алеся, в свою очередь. Вот так они и общались друг с другом.

В следующий раз юная селянка насторожилась, когда ее пернатая подруга тревожно взлетела с Мухоморного пня и села на ветку ближайшего дерева на полянке. Теперь ее слух был острым, чем тогда во время трапезы. Она схватилась за рукоятку кинжала и приготовилась столкнуться с опасностью лицом к лицу. Она прекрасно понимала, что леса являлись не только живописными, но и таили в себе много опасностей: будь то свирепый медведь или лютые волки, или вообще какая-нибудь нечисть, например, коварный лохматый леший. Когда же, вопреки ожиданиям, на поляну прыгнул кот, то те две подруги облегченно выдохнули. Это тот самый, сбежавший из дома вслед за своей хозяйкой, рыжий домашний кот по прозвищу Банный Лист. «От вас не скроешься и не спрячешься – сетовала про себя вольная путница». Имена животных говорили сами за себя: одна привяжется, другой прилипнет. Ворона особо не обрадовалась такому соседству рядом с котом и, если честно, недолюбливала его: и за надоедливость, и за несерьезность, и за избыточное постоянное чувство голода. Ворона не являлась такой, она чувствовала себя вполне мудрой, питалась по чуть-чуть и всегда чувствовала необходимость следовать за своей хозяйкой, и помогать ей. Что касается кота, то это пушистое существо своим побегом порождало уйму вопросов: было ли это по велению сердца или по душевной привязанности? Нехватка ласки и заботы? А может быть все-таки нагнетающий голод заставил его податься в такую даль? Так он бы и сам себя смог бы прокормить неплохо. Одним словом, его порывы оставались загадкой, да и ему самому было по барабану, что о нем думали, а свою Алесеньку он нашел благодаря Пиявке, на след которой, точнее, на хвост которой он напал, просматривая тщательно верхушки деревьев и небо. Банный Лист, в отличие от птицы, радовался своим друзьям, но виду не подавал. Изредка мурлыкал. Он устроился на пне и принялся себя вылизывать. Ворона по-прежнему сидела наверху, на ветке, и недовольно смотрела вниз. «Ну раз уж такое дело, – подумала Алеся, – придется этих двоих взять с собой».

После того, как у кота громко заурчало в животе, а неподалёку зашумела вода, скиталица вновь обратила внимание на кота и призадумалась. Зверский голод подступал нещадно. Она уже несколько дней и ночей шла по лесам, а домашние припасы закончились. Спустя некоторое время ее будто осенило.

– Кажется, я знаю, где найду нам всем еду! – радостно заключила она, соскочила с пня и принялась при помощи кинжала рубить ветки на деревьях. По замыслу ей требовалась такая ветка, чтобы удобно держать в руках и, чтобы длина была подходящая: не слишком короткая, но и не слишком длинная. Одна ветка попалась настолько гибкая и прочная, что долго не поддавалась, словно привязана к дереву. Никак не ломалась. В итоге Алеся устала с ней бороться и перешла к другому дереву, где попыталась ухватиться за подходящую ветку, но та внезапно сломалась и оказалась уж слишком короткой.

– Проклятье!! – выругалась бедолага. Привлекательные ветки либо не поддавались, либо неправильно ломались, либо росли настолько высоко, что невозможно было за них зацепиться даже в прыжке. Ветки сухостоев точно не годились. В отчаянии юная путешественница кинулась искать сухие ветки валежника в зарослях кустов, попутно пиная сердито листву. Когда, наконец-то, была найдена идеальная ветка, Алеся выдернула со своей головы несколько длинных шелковистых волос и сплела меж собой в целях прочности, а затем сплетенную веревочку привязала к ветке одним концом. Получилось, таким образом, удилище. На счастье, поблизости оказалась река, шум которой был ранее услышан молодой селянкой. Вот она и решила смастерить удилище, чтобы наловить рыбы, несмотря на то, что никогда в своей жизни не рыбачила. Так уж сложилось, что поблизости с их поселением не было ни рек ни озёр. Лишь ручьи журчали. Рыбу никто не ловил. Местные жители же занимались другими промыслами. Поэтому не довелось ей ознакомиться с премудростями ловли рыбы, но она где-то от кого-то слышала, как надо ловить рыбу, и видела на картинках в книгах рыбаков с хорошими уловами.

Сама погода благоволила рыбалке. Солнечный безветренный полдень стоял над рекой. Вода сверкала бликами. Рыбачка расположилась поудобней на большом прибрежном валуне, ухватилась двумя руками за удилище и закинула плетеную веревочку. Но рыбы не было. Лишь пучеглазая стрекоза назойливо летала над гладью воды вблизи удилища. Летала и бесила. Потом это нахальное четырехкрылое насекомое взяло и уселось на кончик удочки. Рыбачка, раздосадованная этим бесцеремонным фактором, резко смахнула непрошеную гостью, но та, сделав пару кругов над водой, вновь попыталась помешать процессу ловли и плюхнулась на кончик удочки. Тогда Алеся со всего размаха ударила удочкой по воде и так громко выругалась, что эхо прокатилось по руслу реки во всех его направлениях: вниз по реке и вверх. Стрекоза исчезла, и воцарилась тишина. Но даже по прошествии довольно продолжительного времени рыба не ловилась. Уже вечерело, а неудачливая рыбачка не могла усидеть на одном месте. Она постоянно ерзала на камне, вставала в полный рост, отбрасывая тень на воду, после чего опять садилась на камень. Она вытаскивала веревочку удилища из воды и плевала на нее, но рыба все-равно не ловилась.

– Да в чем дело?! Где эта проклятая рыба?! – очередное эхо негодования проносилось по речной долине, словно ураган неведомой силы, что аж птицы с гулом срывались со своих насиженных мест отовсюду и разлетались кто куда. На этот раз не выдержала ворона Пиявка. Она взялась упорно копошиться в траве, ковыряться клювом, разбрасывая лапами ошметки земли и корешков во все стороны и, в конце концов, выкопала червяка, которого в клюве отнесла своей хозяйке.

– Что это? – спросила гневно и непонимающе Алеся.

Птица положила червяка на землю и пододвинула его клювом к горе-рыбачке. Червяк извивался и пытался удрать, но ворона всякий раз возвращала его обратно на место.

– Я не понимаю, что ты хочешь от меня!

Пиявка снова придвинула поближе дождевого червячка к хозяйке, но уже не так решительно, как первый раз, будто в чем-то провинилась.

– Ты пытаешься меня накормить вот этим вот? Сама ешь, я такое не ем!

Ворона наклонила на бок голову и посмотрела вопросительно стеклянными глазами: сначала на рыбачку, затем на червя, а потом улетела. Кот давно уже смирился с тем обстоятельством, что рыбы покушать не удастся в ближайшее время, и спокойно дремал клубочком неподалеку в нежной траве. Он изредка приоткрывал один глаз, когда слышал ругань и шум от нервных ударов по поверхности воды удочкой, которую в конечном итоге швырнули так сильно, что та улетела на самую середину реки.

Рыбный промысел оказался не простым занятием, подвластным лишь избранным, и принес первые разочарования. От неудачи голод ощущался всё сильнее. Быть может, стоило помолиться каким-то особым рыбным богам, но Алеська не знала, каким именно. Самодельная одинокая бесполезная удочка, подхваченная течением, постепенно скрылась из виду в низовьях извилистой реки.

Никогда раньше вольную путешественницу не заботило то, за чей счет она жила и как выживала все эти годы, а теперь стало появляться осознание, что не так уж это просто заботиться о самой себе. После неудачного случая с ловлей рыбы она подозревала саму себя в несостоятельности, к тому же впервые за всё время путешествия накрыла непонятная тоска. Девушка вспоминала, как вместе со старшими братьями и отцом ставила борть высоко на дереве и собирала мед, и как вырезала ножом родовые руны на кедровой коре. Вспомнила мать, которой помогала управляться с младшими братьями, пока та пряла нити из шерсти. По ночам юная ведьма любила кушать блины и читать книги, которые достались от бабушки. Кстати, чтение было тоже ее природным даром потому, что кроме нее, в семье и в поселении в целом вообще никто не умел распознавать глаголицу и читать. Самым загадочным и интересным для нее чтивом выступал «Палимпсест», альманах чародейства, некромантии и зельеварения. Это была древняя большая тяжелая книга с пергаментными страницами, с запахом старины, мудрости и древесины. Дощатые переплет и обложка были обтянуты кожей. Обложку украшали дивные зеленые камни, которые переливались на свету так, что в них можно было разглядеть морской прибой. Книга закрывалась на две медные застежки. Держать ее в руках уже считалось целым событием, не говоря уже о прикосновении к страницам – открывать застежки и перелистывать страницы тоже доставляло большое удовольствие. Смысл текстов, изложенных в этой книге, являлся не совсем понятным. Поэтому Алеся находила для себя более благозвучные строки и читала их вполголоса, как стихи, а еще любила рассматривать картинки, всякие схематические рисунки со светящимися в темноте символами. Однажды ночью она зачиталась книжкой настолько, что наутро в избе никто не смог разжечь печь, чтобы сготовить дреонийский хлеб с костяникой. Сквозняки в дымоходе гуляли несколько дней будь здоров, несмотря на то, что на улице ветер отсутствовал, слава Стрибогу.

С наступлением сумерек небо окрасилось в розоватый оттенок, листва деревьев неестественно потемнела и стала выглядеть мрачнее обычного. Большой кустарник ракитника с громким треском затрясся и зашевелился.

– Да что тут всё такое горькое! Птфу! Птфу! – вольная путешественница, отряхиваясь и отплевываясь, выбралась еле-еле из непролазных зарослей. Ее завистливый взгляд упал на двух домашних питомцев, у которых дела складывались неплохо, – кот положил возле пня какого-то пухлого грызуна, поиграл с его тушкой лапками и в итоге слопал, а ворона принесла что-то шевелившееся в клюве и спряталась в густой траве с этой таинственной находкой. Мысли о голоде лишний раз напоминали о хлебосольном родном крае и о книге. Книга. Древний Палимпсест. Новая идея молнией поразила девушку. Она бросилась к берестяному туеску и выпотрошила из него всё содержимое: гремящие глиняные маленькие горшочки для зелий с деревянными пробками; железный котелок для варки зелий; деревянная большая ложка; герметичная кожаная сумка-емкость для питьевой воды; горсть обработанных гладких стекляшек, служивших одним из средств платежа; разноцветные теплые платки с узорами; хлебные крошки. В довершение на кучу барахла грохнулся громоздкий Палимпсест в кожаной обложке, книга, которую бабушка завещала беречь и всегда всюду брать с собой, чтобы можно было творить всякие волшебные штучки. Волшебство – то, чего раньше никогда не делала внучка. Во всяком случае, сознательно точно не делала.

Уставшая, но не потерявшая оптимизма, девушка принялась торопливо листать страницы, приговаривая вслух: «Я же потомственная ведьма! Что я сама себя не смогу прокормить? Нужно только отыскать правильное заклятие». После обнаружения ключевого слова «скатерть», требовалось согласно рецепта спасительного зелья развести костер и поставить на него котелок с водой, куда предварительно необходимо было добавить каплю утренней росы. Далее нужно довести до кипения и, тщательно помешивая ложкой, добавлять одно за другим в строгой последовательности следующие ингредиенты: корень толокнянки, сушеный лист терприкоры, человеческий волос, плод любого дерева, два листочка лживой колючки, лягушачья кожа и червивый маслёнок. Далее надобно помешивать и произносить заклинание, представлявшее собой волшебные складные слова, как ключ к замку – стоило его произнести, как начинало происходить занимательное дивное действо. Всё это необходимо было проделать для того, чтобы по ритуальному замыслу юной ведьмы призвать скатерть-самобранку, способную накормить и напоить до отвала.

Голод немного отступил, на смену пришло ожидание чуда. Костер под ночным небом окрасил поляну в желтый цвет. По земле заплясали тени. Сбор составляющих оказался не таким уж сложным. Единственное, что вызвало проблемы, так это утренняя роса. Ждать наступления утра – не вариант потому, что хотелось кушать здесь и сейчас. Да и вообще, какая разница – роса ведь та же самая вода, что уже находилась в котелке. И еще одно. Рецепт требовал сушеный лист терприкоры, но это сколько же нужно ждать, чтобы он сделался сушеным, поэтому подойдет свежесорванный. Ничего страшного – точно такой же лист. В качестве плода дерева зельеварщица нашла желудь, предварительно попробованный на зуб. Прогорклый. Немного пришлось потрудиться, чтобы отыскать маслята, именно чтобы с червячками. А вот касательно лягушки, то девушка решила пропустить этот пункт потому, что не считала себя живодёркой и очень любила животинок.

– Я думаю, что всё правильно сделала, ведь так? – посмотрела юная ведьма на своих озадаченных питомцев, которые к этому времени уже с интересом наблюдали за ритуалом. Варево забурлило, разбрасывая брызги в разные стороны, и изредка издавало отчетливые щелчки. Над котелком мутными многочисленными клубами поднимался пар, источавший непонятный аромат, от которого хотелось кашлять и чихать. Помешивая ложкой зелье, Алеся начала произносить заклинание:

Покрытая скатерть – чернота острых игл,

Печаль принесет, пов …,


но вдруг запнулась и бросилась к вороне, которая успела склевать несколько маслятных червей, которые словно ошпаренные стали выбираться из котелка по его внутренним стенкам.

– Как я могла прозевать такое?! – возмущалась громко девушка. – Нет! Нет! Не делай этого! Выплюнь! Выплюнь!

Важно отметить, что порой ворона Пиявка вела себя, как дичь, несмотря на то, что считалась довольно мудрой птицей. В случае с маслятными червяками сыграло любопытство, видимо. И насыщенный вкус. Наверное. Во всяком случае, ворона хлебнула порцию зелья. Чем это чревато – неизвестно, оставалось только подождать. Попытки вернуть обратно в котелок червяков оказались тщетными. Червяков уже след простыл, а вороний клюв не размыкался. Тогда Алеся начала сызнова произносить заклинание:


Покрытая скатерть – чернота острых игл,

Печаль принесет, повтори этот цикл,

Превращая рыдания и плёс в србряную зыбь слёз,

Насыть то, что под ногами, избавь от грёз.

Вскрываем всё то, что внутри нас сокрыто,

Дай выход слезам, дай власти, дай живительной силы

Дай выход, дай власти, дай живительной силы

Дай выход, дай власти, дай живительной силы

Дай выход, дай власти, дай живительной силы.



– Странное заклинание конечно.. Какие могут быть слезы? Какая-то нескладная несуразица.. Почему мне раньше этот стишок не попадался? Хм, дай выход сле … .

Едва она проговорила, как вздрогнула от оглушительного грохота. Всё тело в миг похолодело и покрылось мурашками. Она подняла глаза к ночному небосводу, и без того темному, который тотчас покрылся непроглядными черными тучами. Зловеще засверкали молнии. В открытый от удивления рот попало несколько дождевых капель, которые быстро превратились в реки. Ливень встал такой стеной, что ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки и спёрло дыхание. Зельеварщица вмиг промокла с головы до ног. Кот шмыгнул в туесок, а ворона свалилась на траву, сделалась какой-то деревянной. Алеська схватила птицу подмышку и побежала прятаться под дерево, чтобы переждать внезапный безжалостный ливень. Кажется, целая вечность прошла, когда наконец-то прекратился ливень, и исчезли черные тучи.

Дикое желание делать открытия интересных мест и заводить новые знакомства сильно притупилось. На его смену пришли размышления относительно причин неудавшегося ритуала по вызову скатерти-самобранки и возникновения паралича у Пиявки – птица более не могла шевелить ни крылом, ни лапками, ни головой, даже больше уже не каркала. Дышала, вращала глазами, но выглядела, как игрушка с перьями и бусами. И тяжелее вроде сделалась чуть-чуть. Следует также отметить, ничто не предвещало появление ливня, из-за которого сделалось жутко холодно, а платье противно прилипло к телу, и спутались волосы. За что так прогневались боги на бедную путешественницу, она не понимала, но на всякий случай набрала в свои глиняные горшочки зелье, оказавшееся бесполезным потому, что скатерть сытости не появилась.


Беспокойный дивный мир, где за всяким обликом кроется темная история

Подняться наверх