Читать книгу Нефритовая война - Фонда Ли - Страница 6

Эмери Анден сидел на скамейке под вишней во дворе поместья Коулов, теребил бутылку лимонной газировки и пытался не смотреть на остальных приглашенных на поминки. Длинные, уставленные разными блюдами столы были украшены гирляндами белосердечников, а арфист играл сентиментальные и поднимающие настроение мелодии. Во дворе было полно народа, но гул разговоров оставался уважительно приглушенным. Лишь один предмет портил стильный прием – временное ограждение из синего пластика в углу двора, отделяющее то место, где обновляли резиденцию Шелеста, ободрав ее буквально до каркаса.

Анден не мог сказать, что был близок с Коулом Сеном, но тот был его приемным дедом и дал ему все – принял в семью и отправил учиться в Академию Коула Душурона, как и собственных внуков. С детства Анден считал, что однажды отплатит патриарху, став Зеленой костью Равнинного клана. И вот дедушка умер, а Анден так и не отдал долг.

Тени удлинялись, а толпа редела, но Анден все ждал. Он встал, взял еще одну бутылку газировки со стола с напитками и ощутил, как в его сторону развернулись все плечи и подбородки, все заинтересованные и недобрые взгляды последовали за ним. Здесь находился почти весь верхний эшелон Равнинных. Они знали, кто такой Анден и что он сделал в прошлом году – сначала помог спасти клан от уничтожения, а потом в день выпуска отказался надеть нефрит, и Колосс публично от него отрекся.

Он вдруг увидел нескольких однокурсников по Академии – Лотта, Хейке и Тона, они стояли группой, вместе с семьями. Разговаривали друг с другом и бросали взгляды в его сторону. В груди Андена заворочалось эхо былых чувств, потускневших в забвении. Лотт Цзин небрежно оперся о стол. Он не растерял свою неуклюжесть и медлительность, но явно работал над собой в последний год – плечи под серым пиджаком стали шире, а волосы он постриг, и они больше не нависали перед глазами.

Анден отвернулся, лицо вспыхнуло. Прожив год в Марении, он научился радоваться будням и сумел отбросить воспоминания о своем позоре. Возвращение в Жанлун, в этот дом, к клану, снова напомнило ему о тех днях после изгнания, обо всем, чего он лишился.

Анден вернулся на скамейку под деревом. К его ужасу, Тон пересек двор. Лотт и Хейке остались на месте, наблюдали, но не приближались.

– Анден, – поздоровался Тон, прикоснувшись ко лбу в неформальном приветствии. Он откашлялся. – Давно не виделись. Хорошо выглядишь. Я рад.

Анден неохотно поднял взгляд на бывшего однокурсника.

– Рад тебя видеть, Тон-цзен.

Тон кивнул и нервно потеребил два нефритовых кольца на левой руке. Теперь он был Пальцем клана, отвечал перед Штырем и Кулаками, патрулировал и охранял территорию Равнинных, удерживал хрупкое преимущество клана над Горными. Тон выглядел так, будто пытается найти еще какие-нибудь слова, чтобы выйти из неловкой ситуации, но тут появился Маик Тар, наклонился к Андену и шепнул:

– Он готов тебя принять.

Анден встал, поставил пустую бутылку на скамейку и вошел за помощником Колосса в дом. У входа в кабинет он помедлил, ему нужна была еще секунда для подготовки, но Тар открыл дверь, и Андену пришлось шагнуть внутрь. Тар закрыл за ним дверь, приглушив болтовню снаружи.

Колосс сидел в самом большом кожаном кресле. С тех пор как Анден видел его в последний раз, Коул Хило одновременно и изменился, и остался прежним. Все та же внешность совсем молодого человека, все так же излучает небрежную уверенность, которая превращается в щедрость и тепло с друзьями и страшную угрозу с врагами. Но мантия Колосса не может не изменить. В глазах и линии губ Хило появилась жесткость, он помрачнел и был более сдержанным – такого Хило Анден прежде не видел.

Анден поискал глазами Шаэ, но ее в кабинете не оказалось. Из всей семьи только с Шаэ Анден поддерживал регулярные контакты в течение этого года. Он надеялся, что она будет здесь. Анден сглотнул подступивший комок. Он поднес сложенные руки ко лбу и поклонился в официальном приветствии.

– Коул-цзен. Примите мои соболезнования по случаю кончины вашего деда.

Не так давно Хило вскочил бы и тепло обнял кузена, чмокнул его в щеку и, улыбаясь, провел бы к креслу. А потом сердито посмотрел бы на него и сказал: «Энди, не будь прямым, как телеграфный столб, расслабься и садись».

Колосс этого не сделал. Все так же сидя в кресле, он холодно заметил:

– Он был и твоим дедом, Энди, во всех смыслах за исключением крови. Он привел тебя в нашу семью.

– Я об этом не забыл, – тихо сказал Анден.

– Разве?

Хило выпрямился и взял с кофейного столика пачку эспенских сигарет. Вытряхнул сигарету и сунул в рот, а потом, к удивлению Андена, предложил закурить и ему. Анден сел и взял сигарету, не встречаясь взглядом с Колоссом. Хило затянулся, подвинул по столу зажигалку Андену и снова откинулся в кресле.

– Что ты с собой натворил, Анден? – Его голос был мягким и укоризненным. – Шаэ сказала, ты живешь в Марении. Девятнадцатилетняя Зеленая кость живет в деревне среди рыбаков и стариков без нефрита.

Анден наклонил голову, прикуривая, и тем самым скрыл вспыхнувшее лицо.

– У меня там работа, – ответил он. – Стабильная работа, мне хватает на жизнь. Через месяц накоплю достаточно, чтобы арендовать квартиру, и не буду больше докучать вашей матери.

В глазах Хило неожиданно зажглась ярость.

– А что насчет охраны, которая за тобой присматривает? Будешь и им платить из жалованья продавца мебели?

От тона Хило Анден вздрогнул.

– Коул-цзен, клану не следует обо мне беспокоиться. Вам нужны все Зеленые кости для войны с Горными. Никто не приедет за мной в Марению, а если они это сделают, то это мои проблемы.

– Не будь идиотом, – сказал Хило. – В прошлом году ты убил Гонта Аша, ты изменил ход войны. Думаешь, Айт Мада когда-нибудь это забудет? – Хило снова подался вперед. – Она знает, что ты мог бы стать самой сильной Зеленой костью в стране.

– Но не стану, если никогда больше не надену нефрит, – пробормотал Анден. – Было бы против кодекса айшо…

– Айт найдет способ обойти айшо, если захочет. Ей не нужно присылать Зеленых костей с саблями против одного человека без нефрита из рыбацкой деревушки. Она еще не шепнула твое имя только потому, что сейчас ничего этим не выиграет. Кто знает, может, она думает, что через некоторое время сумеет тебя переманить.

Анден вскинул голову.

– Я никогда не переметнусь к Горным, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Может, я и не Зеленая кость, но не предам клан.

– Ты так и сказал тому человеку, который подкатывал к тебе в прошлом месяце?

Анден не ответил, но рука с сигаретой слегка дрогнула. Лысый незнакомец подошел к нему в супермаркете и заговорил с уверенной улыбкой: «Я восхищаюсь тем, что ты отказался надеть нефрит и стать убийцей, как эти Зеленые кости. У тебя явно есть внутренний стержень. Даже в этом городке люди знают, кто ты. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь в поиске работы или жилья или еще какая-то, не стесняйся мне позвонить». Мужчина протянул Андену визитку с телефонным номером.

– Шаэ им занялась и выяснила, что он связан с Горными, – сказал Хило. – Они терпеливы, но вскоре устроят тебе неожиданные неприятности, чтобы ты позвонил по номеру на карточке. А если не позвонишь, то попадешь в еще более серьезные неприятности.

Анден быстро затянулся сигаретой и затушил ее. Теперь он наконец-то понял, зачем его сюда позвали: Колосс, может, его и не простил, но и не хочет, чтобы член семьи, пусть и изгнанный, подвергался опасности и возможным манипуляциям со стороны врагов.

– Энди, – сказал Хило, и хотя тон был по-прежнему жестким, болезненные нотки заставили Андена в конце концов посмотреть кузену в лицо. Колосс затушил сигарету, сжав губы. – Ты мой брат, если бы ты опомнился и попросился обратно, если бы поговорил со мной и признался, что совершил ошибку – а я признаю, что тоже виноват, – я сразу же тебя простил бы. Я бы с радостью принял тебя обратно, как же иначе? Но ты так не поступил. Ты целый год потратил зазря, вдали от семьи.

– Ты сказал, что не хочешь меня больше видеть, – промямлил Анден.

– А кто не говорит глупостей в гневе? – рявкнул Хило. – В тот день ты унизил себя, унизил клан и тем самым оскорбил меня.

Злость и обида рассеяли в Андене чувство вины.

– А ты принял бы меня обратно, если бы я отказался носить нефрит? Или я чего-то стою для тебя лишь как Зеленая кость?

– Ты прирожденная Зеленая кость. Ты обманываешься, считая иначе. Шаэ сняла нефрит и уехала, пыталась притвориться другой – и посмотри, что вышло в результате. Если бы она так не поступила, возможно, все было бы иначе. Может, в этом кабинете до сих пор сидел бы Лан, а не я. Отказавшись носить нефрит, ты похож на гуся, не желающего подходить к воде. – Хило резко вздохнул. – И не говори, что ты об этом не задумывался.

Он задумывался, конечно, задумывался. Память о нефрите, о силе, которой он наделял, об экстазе и ужасе последнего боя, когда Анден убил одного из самых сильных Зеленых костей в Жанлуне, иногда оживала и вызывала желание, почти сексуальное, такое же сильное, как звериный голод. Анден невольно опустил взгляд на рубашку Хило, две верхние пуговицы тот по своему обыкновению оставил расстегнутыми. Глядя на длинную строчку нефритовых камней, торчащих из ключицы кузена, Анден ощутил, как страх борется с желанием, переворачивая все внутри. Он по-прежнему хотел быть Коулом.

Но нависший призрак безумия и жизни в постоянном страхе за самого себя оказался сильнее этого желания. Сколько бы он ни размышлял о том, чтобы снова надеть нефрит, накатывали ужасные воспоминания – вопли обезумевшей матери незадолго до ее смерти от Зуда; Лан в последний день, когда Анден видел его живым, – изможденный, дерганый, ослабевший от слишком большого количества нефрита и принимающий «сияние»; а еще сам Анден после боя с Гонтом, когда он проснулся в больнице, в жару, почти свихнувшись от жажды владеть нефритом и убивать.

Он покачал головой.

– Я этого не сделаю, Хило-цзен. Нефрит превратит меня в чудовище. Я благодарен семье и верен клану, я сделаю все, что попросишь, но не проси меня носить нефрит.

Хило ответил не сразу. Анден не смел ничего добавить, и повисла тишина. Когда Колосс заговорил, в его голосе больше не звучал гнев, который, как осознал Анден, показывал, насколько Хило хотел иного исхода, как страстно надеялся, что ему не придется произносить эти слова.

– Я отправляю тебя в Эспению. Шаэ обо всем позаботится. Ты уезжаешь на следующей неделе.

Анден уставился на него, поначалу не поверив своим ушам.

– В Эспению?

– Здесь от тебя нет прока, если ты не Зеленая кость. В Марении ты не можешь остаться – я не собираюсь охранять тебя днем и ночью, пока ты мастеришь кресла-качалки и подбираешь ракушки на пляже, а Горные тем временем решают, каким будет их следующий шаг. Если ты не наденешь нефрит, тебе нужно устроить свою жизнь как-то по-другому. Ты поедешь в Эспению и получишь там образование.

– Я никогда не был в Эспении, – возразил Анден.

– Ты наполовину эспенец. Ты должен лучше узнать эту страну, выучить язык.

Анден был так поражен, что не находил слов. Хило никогда не вспоминал о его иностранной крови, никогда не намекал, что Энди не истинный кеконец.

Эта внезапная перемена была настолько болезненной, возможно, больше всего остального, что Анден потерял самообладание.

– Ты хочешь от меня избавиться, – выдохнул он. – Изгнать меня.

– Да чтоб тебя, Анден! – рявкнул Хило. – В последний раз спрашиваю: ты встанешь передо мной на колени и принесешь клятву Колоссу, а потом наденешь нефрит, как член нашей семьи?

Анден вцепился в подлокотники, так стиснув зубы, что ощутил давление в глазах. Если он сейчас откроет рот, то неизвестно, что оттуда вырвется, и потому он не позволил себе заговорить. Хило поднялся. Он прошел до кресла Андена и встал рядом, с напряженной спиной и слегка выдвинув плечи вперед, будто хочет схватить кузена в охапку – не то обнять, не то покалечить. Анден почувствовал щекотку слез на веках.

– Пожалуйста, Хило-цзен, – прошептал он. – Не посылай меня туда. Я ненавижу этих людей и эту страну.

– Возможно, ты ее полюбишь, когда окажешься там, – сказал Хило. – Ты будешь не один, у клана есть связи, о тебе позаботятся, пока ты вдали от дома. Через пару лет поговорим о возможных вариантах твоего будущего.

Анден знал, что может отказаться. Во второй раз не подчиниться Хило, настоять на том, чтобы остаться в Марении. Даже если там он мог надеяться лишь на скучную, банальную жизнь, то хотя бы останется на Кеконе, а не уедет на чужбину. Но если он так поступит, то Шаэ уж точно больше не сумеет ему помочь. Он навсегда станет изгоем. Кеконом правят кланы, и парии надеяться особо не на что. Анден чувствовал края нефритовой ауры Хило, когда тот был так близко, Чуял его непреклонность. Хило принял решение. Ведь он Колосс, и после смерти Коула Сена последнее слово в семье Коулов остается за ним.

Анден встал и поднес сомкнутые ладони ко лбу.

– Как скажете, Коул-цзен.

Его голос звучал глухо. Не набравшись храбрости снова посмотреть на Хило, Анден вышел из кабинета.

В каком-то тумане он спустился в вестибюль и увидел сидящую на главной лестнице Шаэ. Странно, что она сидит здесь одна со сложенными на коленях руками, почти в темноте, по-прежнему в деловом костюме. Увидев его, она встала. Снаружи, в освещенном фонарями саду, работники уносили остатки еды на кухню и убирали столы. По дорожке отъезжали машины.

– Анден, – начала она.

– Ты сказала, что поговоришь с ним, – с укоризной выдохнул Анден. – Сказала, что найдешь способ, как я смогу вернуться домой. Но это ведь ты предложила послать меня в Эспению, да?

Шаэ вздохнула.

– Это к лучшему. Там тебе безопаснее, ты получишь кое-какой опыт и навыки. Эспения – наш крупнейший военный союзник и торговый партнер, в перспективе тебе полезно будет там жить и учиться. А потом, когда для тебя появится смысл вернуться…

– А ты думала о том, чего хочу я? – Он был уверен, что Хило не принял бы такое решение без совета Шелеста. – Может, тебе и хотелось уехать, но я не хочу покидать Кекон. Мне плевать на Эспению или эспенское образование. Я никогда не добивался особых успехов в учебе, не считая…

Не считая нефрита. В нефритовых дисциплинах он был вундеркиндом.

Шаэ положила ладонь на его руку.

– Ты еще молод. Еще многого не знаешь об Эспении.

Анден отпрянул.

– Лучше бы я умер тогда, во время драки с Гонтом.

Шаэ опустила руку.

– Не говори так.

Ее ответ был резким, но Анден не беспокоился о том, что его слова ее расстроят. Он развернулся и вышел из дома. Он слышал, как кузина спустилась за ним на две ступеньки, но потом остановилась и дала ему уйти.