Читать книгу Страх - Франк Тилье - Страница 16

Среда, 15 августа

Наконец к половине второго в квартире напротив парка Розрэ все заснули.

Все, кроме Люси.

Ее так и подмывало выяснить, в чем дело. Понять, что могло привести ее мужа в такое состояние. В последний раз она видела, как он так же изводил себя, больше года назад, когда они оба блуждали по чернобыльским дорогам.[3]

Стараясь не шуметь, она взяла ключи от машины, которые Шарко засунул вглубь ящика. Если он до такой степени изменил своим привычкам, даже не сознавая этого, то лишь по одной причине: очевидно, что-то скрывал.

Она спустилась на подземную парковку, куда можно было попасть только с помощью ключей из связки. Включив свет, двинулась вперед по блестящему бетону, одна в этом мрачноватом месте, где спали десятки машин. Люси всегда недоумевала, почему подземные парковки не делают более веселыми, разноцветными, что ли. Сейчас своими давящими потолками и разметкой мест это помещение напоминало ей морг.

Через минуту она уже стояла напротив открытого багажника «Рено-25», принадлежавшего ее мужу. Их семейная машина осталась на уличной стоянке. Очень в духе Шарко: предпочитает ставить в безопасное место свою развалюху, а не их новою машину, напичканную электроникой.

Она заметила в глубине развернутый чехол и потянула его на себя. Под ним обнаружилась пыльная обувная коробка и пара резиновых перчаток.

Что ты тут прячешь, Франк?

Люси придвинула коробку и осторожно приподняла крышку. Заметив закрытые пластиковые пакеты с их содержимым – ногтями, волосами… она сразу поняла, что это улики. И что, следовательно, ни в коем случае нельзя оставлять на них биологические следы. Поэтому она натянула резиновые перчатки и поднялась наверх со своей добычей.

Устроившись на диване, она поставила настольную лампу на пол, чтобы приглушить свет, потом, проверив, что Франк заснул, принялась исследовать содержимое коробки. Сначала ее заинтересовали фотографии. Она вынула их из пакета и разложила перед собой.

Фотографий было двадцать четыре, но Люси заметила, что на каждых двух снимках изображен один человек.

Двенадцать женщин, снятых спереди и сзади.

Двенадцать испуганных лиц. Умоляющие глаза, бритые головы с татуировками, искаженные ужасом черты.

Вокруг темнота. На заднем плане глухая скала.

Люси снова вспомнила о причине утреннего выезда Шарко. Он тогда сказал о найденной под деревом женщине. Неужели обнаружены и одиннадцать остальных? И если да, то в каком состоянии?

Она уже представила себе масштаб дела. Опять ничего классического. Она злилась, что не знает об этом больше, и продолжала рассматривать фото. Все женщины были одного типа. Смуглые, лет двадцати, похожи на цыганок из Восточной или Западной Европы. Это что, было критерием отбора для похитителя? Почему именно эти женщины? И что за странные татуировки у них на головах? В чем их смысл?

У всех женщин на затылках было наколото какое-то непонятное послание. Одна или две буквы (А и/или В), потом странный ряд цифр, например: 05.11–07.08-10.13–01.03. Люси подумала, что они, может быть, обозначают время и даты, но с некоторыми татуировками это не срабатывало. И что за буквы впереди?

Затем она внимательно изучила довольно жуткие рисунки, а потом открыла бумажник.

Шок.

Люси зажала себе рот ладонью, глубоко задышала, метнулась в кухню и выпила полный стакан воды. Потом застыла там на несколько секунд, опустив руки в раковину и уставившись в ночь за оконным стеклом.

Теперь она лучше понимала молчание своего мужа. Наверное, они нашли этот бумажник и другие предметы рядом с жертвами.

Однако надо было продолжать. Она попыталась снова сосредоточиться. Взяв бумажник кончиками пальцев в перчатках, положила его на прежнее место и занялась блокнотом.

«По ту сторону Стикса Ты указал мне путь», – прочитала Люси шепотом, рассматривая его обложку. Она знала, что в древнегреческой мифологии Стикс – это река, отделявшая земной мир от Преисподней. Какой же смысл владелец блокнота вложил в эти слова? Кто этот «Ты», доставивший его на другой берег реки мертвых и, стало быть, сыгравший при нем роль Харона, перевозчика в иной мир?

Двенадцать листков блокнота были сплошь изрисованы множеством одинаковых знаков, состоявших из трех концентрических, словно вложенных один в другой кругов.

Дюжина листков, дюжина девушек. Может, тут есть какая-то связь?

Люси посмотрела на часы. Время шло, через час проснутся дети. Надо, чтобы к этому моменту коробка со всем содержимым вернулась в багажник машины. Однако прежде, чем прослушать запись на диктофоне, Люси Энебель решила сохранить уже просмотренное.

Она встала и направилась к компьютеру в углу гостиной. Включив его и сканер, отсканировала двадцать четыре фотографии, сгруппировав парами, чтобы выиграть время, потом рисунки, потом страницы блокнота, одну за другой, всякий раз сохраняя изображения в скрытой папке. Может быть, через несколько часов Шарко отвезет эту коробку на набережную Орфевр, 36, или в лабораторию судебной полиции и она больше никогда не получит к ней доступа.

Отсканировав каждую страницу, Люси увеличивала изображение и просматривала его на экране компьютера. Тогда-то она и заметила крошечную цифру, затерявшуюся среди бесчисленных кругов. Сначала в третьем ряду. А потом еще и еще…

Оказалось, что цифры ловко спрятаны на каждом из двенадцати листков блокнота с кругами.

И они непременно что-то значили.

А ты осторожен, мерзавец, подумала Люси. Осторожен, и притом игрок.

В возбуждении от своей находки, она закончила сканирование, искоса поглядывая на закрытую дверь холла. После получаса работы, показавшегося ей бесконечностью, Люси удалось-таки довести архивацию до конца. Она проанализирует цифры позднее.

Она вернулась на диван. Убрала в коробку все, кроме цифрового диктофона. Подключила к нему наушники, устроилась в кресле и нажала на кнопку воспроизведения. В комнате не было слышно ничего, кроме тиканья часов.

И вдруг мужской голос:

Плоть с содранной кожей… Эта инертная масса, которую надо расчленять, разрезать на части, отделять конечности, выявлять ее структуру… Терпеть самые отталкивающие зрелища, чтобы достичь наслаждения внутренней тайной… Как-то раз мне довелось видеть зеленых лягушек в виварии. Я воображал их в пруду, как они соскальзывают по лезвию моего скальпеля и достигают поверхности воды, вспоров себе брюхо…

Речь была неторопливая, безразличная, ледяная. Очевидно, монолог был записан на диктофон не целиком. Иногда отрывки следовали друг за другом без всякой связи, как фрагменты больного сознания.

…Я ужинал с двумя очень красивыми женщинами, это была пища на основе жиров и медленных сахаров. Потом я попросил одну пойти поспать, а другую поплавать в бассейне до изнеможения. Через шесть часов я вскрыл им желудки, чтобы узнать, чье пищеварение оказалось лучше… Мне понравились их взгляды… Они казались удивленными…

Люси внимательно слушала, свернувшись в клубок среди диванных подушек. Она была не из тех, кого можно легко запугать, но на этот раз даже у нее волосы встали дыбом. Тембр, жестокость и извращенность слов, бредовые идеи. Но ее мозг сыщика заработал снова: к кому обращался этот монстр? Что побудило его поведать о своих «подвигах» на диктофон?

Теперь рассказчик описывал мучения, которым подвергал бедных женщин, как он привязывал их, пытал, вспарывал им животы, выпускал внутренности. В его голосе звучало наслаждение, он явно смаковал все это. А еще гнусное самолюбование.

…попытался сделать светильник с помощью крови и прочих ингредиентов. Кости, превращенные в золу и смешанные с вином, обладают превосходными целебными свойствами. От эпилепсии помогает мох, собранный на старых черепах… Пот мертвых женщин я тоже собирал и хранил вместе с жиром в баночках из-под малинового варенья… Я всегда любил малину, особенно очень красную, почти черную. В молодости я насаживал ее ягоды на колючую проволоку и смотрел, как из них медленно, по капле сочится сок. Это напоминало мне маленьких котят, плачущих кровавыми слезами…

Запись закончилась. Наконец-то.

Люси вырвала наушники из ушей и глубоко вздохнула. Ей было не по себе. Она вернула на место настольную лампу, чтобы в комнате стало светлее, и посмотрела на входную дверь в глубине. Год назад, вернувшись из России, они с Франком пообещали друг другу держаться подальше от всяких ужасов, чтобы перестать жить в вечном страхе, что один из них может не вернуться.

Разве они оба не достаточно страдали?

Пока еще можно перевернуть страницу. Забыть.

Но посреди всего этого непроглядного мрака Люси чувствовала себя до странности живой. И так было всегда. Хотя ее собственную жизнь и жизнь ее близких разрушила как раз эта мрачная одержимость.

Она еще раз, с закрытыми глазами, прослушала запись, запоминая каждое слово, каждую интонацию. Потом положила диктофон на место. Ее рука слегка дрожала. Усталость, нервы.

Спуститься на стоянку оказалось не так просто, как в первый раз. Люси окоченела и ощущала тяжесть пустоты на своих плечах. Несколько раз оборачивалась, чтобы убедиться, что ее никто не преследует. Вздрагивала даже от звуков в трубах.

Она положила коробку, этот ящик Пандоры, в точности туда, где взяла, и бесшумно закрыла багажник. Потом поднялась наверх и закрыла за собой входную дверь на два оборота.

Наконец вернулась в спальню, легла и прижалась к своему спящему мужу.

Она нуждалась в его тепле, ей надо было знать, что он рядом.

Потому что ей было ужасно холодно.