Оглавление
Франсуа Брюн. О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых
Предисловие
Введение
Глава 1. Кризис Церкви
Цифры
Глава 2. Богословие, которое нередко оказывается сомнительным
Лимб
Ад
Глава 3. Неприемлемые толкования Страстей Христовых
Традиционное западное богословие
Исторический экскурс
Эти богословские теории уже остались в прошлом
Новые варианты богословия Искупления
Переформулировать все богословие
Христос – просто образец
Христос как политический образец
Христос как образец мудрости
Тайна зла, обойденная стороной
Что останется от Христа?
Возврат к старому богословию
Доминиканец: М.-Д. Молинье
Богословское популяризаторство: Гюи Буасар
Профессор кафедральной школы при соборе: Гийом де Мантьер
Буксующая традиция
Глава 4. Вселенная – это силовое поле
Взаимосвязанные частицы
Морфические поля
Всевозможные формы медиумичности
Видеть на расстоянии
ИТК
Наши мысли – это энергии
Пьер Моннье
Ролан де Жувенель
Инопланетяне
Тихоскоп
Согнутые ложки
Исцеление на расстоянии
Транспоколенческие феномены
Голограмма
Глава 5. Силы тьмы
Демоны
Аннелиза Михель
Мистики, страдавшие одержимостью
Сатанинские секты
Лукас
Карл Маркс
Гитлер
Заразительность зла
Глава 6. Силы света
Смысл их битвы
Когда Страсти не имеют смысла
Зло как разрыв между Богом и человеком
Ангелы не оставляют нас
Реальность или вымысел?
Свидетельства мистиков
Умершие не оставляют нас
Здесь, на земле, мы помогаем друг другу
Эмпатия у психологов
Эмпатия у мистиков
Анна-Екатерина Эммерих (1774‒1824)
Тереза Нойманн (1898–1962)
Фаустина Ковальска (1905–1938)
Робер де Ланжеак (1877–1947)
Мари де ля Трините (1903–1980)
Анджела де Фолиньо (1248–1309)
Клодина Муан (1618– ?)
Анна-Мария Тайги (1769–1837)
Мари-Катрин святого Августина (1632–1668)
Глава 7. Сила Божией любви
Христос вобрал в Себя все человечество
Педагогика любви
Время напряженного счастья
Счастье быть любимыми Богом
Счастье любить Бога
Время страдания
Физические страдания
Носители стигматов
Святой Франциск Ассизский (1182–1226)
Мария Иисуса Распятого (1846–1878)
Джемма Гальгани (1878–1903)
Антуан Крозье (1850–1916)
Мирна Наззур
Призыв к жертве
«Блаженные» кармелитки из Компьеня
Эдит Штайн (СВ. Тереза-Бенедикта Креста)
Диалоги с Ангелом
Облученные из Нагасаки
Глава 8. Богооставленность Христа на кресте
Адриана фон Шпейр
Богооставленность в опыте святых
Глава 9. Тайна мира
Отрывок из книги
Христианская вера сродни безумию! Верить в то, что Творец стольких миров, галактик и планет, темной материи, невидимой человеческому глазу, пространства, измеряемого тысячами световых лет, и миров, существование которых исчисляется миллионами лет, может всерьез заинтересоваться тем, что происходит на какой-то крошечной планетке, да и на ней-то – в течение какого-то мизерного отрезка времени (на шкале вселенского времени наш с вами род существует всего-то какие-то жалкие мгновения), – все это совершенно немыслимо! Уже закончилась эпоха, в которую Паскаль мог сказать: «Вечное молчание этих беспредельных пространств меня ужасает». Вселенная, приоткрывающаяся нашему взгляду, уже не имеет ничего общего с той, которую знавал автор «Мыслей». Сегодня полагают, что возникла она где-то 15 миллиардов лет тому назад. Вы, конечно, уже не преминули посмотреть тот или иной из множества документальных фильмов, где показаны туманности отдаленных галактик, прекрасные образы сталкивающихся друг с другом миров. Наша галактика насчитывает, кажется, миллиарды звезд. Миллиарды! Галактика Андромеды «состоит из сотен и сотен миллиардов звезд, подобных нашему Солнцу… А сколько их, таких галактик? – задается вопросом современный канадский астрофизик Юбер Реев. – Миллиард миллиардов миллиардов… миллиардов? Еще больше. Каждый раз еще больше»1.
Среди этого необъятного пространства наша планета выглядит меньше, чем песчинка на поверхности всей нашей земли. Итак, утверждать, что сила, задумавшая и сотворившая все эти миры, заинтересуется судьбой нашей маленькой планеты, – уже неслыханная дерзость. Утверждать, что Творец не только не оставляет вниманием эту точка Вселенной, но еще и интересуется тем, что мы на ней делаем, – это значит вдруг низвести Его до уровня наших жалких и мелких историй, принизить, счесть за кого-то вроде древних обитателей Олимпа. Если только не… если только все не будет с точностью до наоборот, и мы вдруг не угадаем в Нем – Сознание, Познание, Судьбу, бесконечно превосходящие собою все то, что наше представление о Вселенной позволяет нам предположить. Потому что любовь Бога бесконечно превосходит даже Его творческую мощь, Любовь к каждому из Своих творений, от наименьших и самых слабых до величайших и самых совершенных, тех, кто больше всех способен ответить на Его Любовь. В самом деле, стоит это признать, такое утверждение звучит еще более безумно, чем все предыдущие. Что Творец всех миров любит меня, лично меня, что Он ждет от меня какого-то ответного чувства, моей жалкой и маленькой любви! Разве возможно в такое поверить?
.....
Но отец Дюкок все-таки хотя бы уважительно относится к мистикам, называет их «избранными душами». Может быть, тогда ему стоило бы сделать еще одно усилие и попытаться понять, в чем же состоит такая избранность. Возможно, это вывело бы его к новым горизонтам понимания тайны Страстей Христовых. Для Ф. Ленуара же все гораздо проще, так как мистики для него – всего лишь образчики патологии. Этот автор, хорошо осведомленный в области истории и социологии, благодаря верному выбору соавторов для редактируемого им сборника, о христианстве имеет лишь поверхностное представление. Очевидно, по-гречески он не читает46. А значит, он не читал в оригинале ни тексты Нового Завета, ни греческих отцов, которые, хотим мы того или нет, заложили основания христианского вероучения. Да и о мистическом опыте у него лишь поверхностное, психоаналитическое представление.
И, однако, именно мистики больше других могут на собственном опыте приблизиться к опыту Христа. Отказ следовать за ними равнозначен топтанию на пороге тайны, когда Страсти Христовы априори рассматривают на уровне обычных событий мира сего. Что и делает, например, Карра де Во Сен-Сир, доминиканец, профессор Семинара Эвё монастыря в Л’Арбрель, когда пытается дать свое понимание «Богооставленности Христа на Кресте». Перво-наперво он утверждает, что сама мысль о Богооставленности Христа на Кресте возникла в экзегезе и богословии лишь в XIV веке в трудах Таулера, и лишь затем ее подхватили оттуда разные мистики, в числе прочих и святой Иоанн Креста. Из чего он делает вывод, что речь здесь идет всего лишь о позднем изобретении, ничего не удостоверяющем. «Остается выяснить, до каких крайностей доходит это отождествление тоски и покинутости Господа с мистическим испытанием, по мысли все тех же авторов?» Ниже мы увидим, что такое краткое изложение истории богословской мысли применимо, хоть и с натяжкой, к Западу, но совсем неприменимо к христианскому Востоку, хотя наш доминиканец думает, что все ровно наоборот. Для него главный момент Распятия, переданный евангелистами, будет всего лишь очень человеческим криком отчаяния: «Прежде всего, Богооставленность здесь не имеет ничего общего с тем, что мистики переживают как “испытание”: это горе праведника, обреченного на преследования врагов, о котором Бог, как представляется, позабыл, раз Он не вмешивается в ситуацию»47. Ганс Урс фон Бальтазар, один из крупнейших католических богословов прошлого века, в конце жизни назначенный кардиналом, назвал такую точку зрения «непростительной поверхностностью»48. Но отец Дюкок не согласен с такой оценкой и считает, что она «вызвана “мистическими” симпатиями Ганса Урса фон Бальтазара». Вот тут-то и кроется основная проблема восприятия Страстей Христовых, да и всей жизни Христа. Должны ли мы постигать их только с помощью привычных нам подручных средств историка, социолога, психолога…, как мы делаем со всеми прочими обыденными событиями мира сего, или стоит дерзнуть помыслить, что здесь кроется более глубинная тайна, не поддающаяся обычным исследовательским методам, и что вместе с ней мы приоткроем и скрытый смысл, который сможет подвести нас ко всей жизни Христа и даже к смыслу жизни вообще?
.....
