Читать книгу Слушать, слышать, понимать. 7 секретов продуктивного общения - Фред Даст - Страница 4

Границы нужно пересекать. Во-первых, мысль о том, что нужно что-то менять, должна вовлечь самых разных людей, у которых есть разногласия. Во-вторых, они должны оказаться вне дома и среди людей, которые изначально не были им друзьями.

Тимоти Снайдер

Вы серьезно настроены? – я спрашиваю именно вас, читатель. Здесь начинается книга, и я бы хотел быть уверен, что мы на одной волне.

Этот вопрос я задаю людям всю жизнь: клиентам, друзьям, большим группам, своему партнеру. Люди обычно быстро отвечают: «Да, конечно, мы преданы своим идеям, хотим достигать поставленных целей, транслировать убеждения, продвигать свои планы». Но это совсем не то, что я имею в виду, скорее наоборот. Мой вопрос можно задать по-другому: «Вы серьезно настроены на этот разговор? Вы всерьез воспринимаете собеседников?». Здесь кроется совершенно другое отношение. И в этом заключается первый шаг: определить, насколько серьезно вы относитесь к разговору.

Важно отношение к разговору, убеждения – на втором месте

Моя подруга и наставница Мэри Джентайл часто говорит о том, когда и как нужно высказывать свое мнение. Однажды во время выступления ей задали вопрос из аудитории – человек держал руку поднятой практически с самого начала лекции:

– Я всегда занимаю четкую позицию и высказываю свое мнение. Но меня никто не слушает. Почему?

– Вот вам и ответ, – ответила Мэри. – Никто не слушает вас именно потому, что вы всегда отстаиваете свою точку зрения.

Нужно меньше держаться за свои убеждения и серьезно отнестись к процессу их создания: изучению, сообществу и диалогу.

Подобное высказывание я слышал от Ричарда Бэссера, генерального директора Фонда Роберта Вуда Джонсона: «Сейчас тяжело вести переговоры. Мы держимся за свои убеждения так сильно, что говорим уже не просто: “Я с тобой не согласен”, а “Я с тобой не согласен, и ты не прав”, или еще хуже: “Ты не прав, я с тобой не согласен и ненавижу тебя”». Его слова мне запомнились. Можно пойти дальше: сегодня собеседникам, с которыми не согласны, говорят: «Ты не прав, я ненавижу тебя, и ты врешь».

Легко винить во всем политику и социальные сети. И, конечно же, они усугубили разногласия и разобщенность. Но правда в том, что проблема начинается с одного из самых базовых и ценных уроков детства. С юных лет нас учат придерживаться убеждений, отстаивать свои ценности. Именно это первым приходит в голову людям при слове «приверженность».

Конечно, это логично. Начнем с того, что на формирование собственных взглядов требуются немалые усилия. Мы не рождаемся с ними, хотя вполне можем унаследовать. Чтобы убеждения сформировались, сначала нужно узнать о существующих в мире идеях, обсудить их с людьми, которым мы доверяем. Постепенно находятся доказательства этой позиции, и мы приступаем к поиску единомышленников. В итоге мы начинаем видеть мир через призму своих убеждений. Естественно, за них хочется держаться!

Однако взгляды в нас буквально взрастили, а вместе с ними предубеждения, нетерпимость, даже ненависть. Это значит, что нужно быть готовым к тому, чтобы оценить эти установки и решить, войдут ли они с нами в эту беседу. Честно говоря, первоначальные взгляды зачастую не дают даже начать разговор. Мнения по поводу расовых, половых, классовых различий могут помешать какому-либо диалогу в принципе.

По мере изучения идеи о диалоге, как о креативном акте, нужно заново определить вещи, которым мы привержены. Нужно меньше держаться за свои убеждения и серьезно отнестись к процессу их создания: изучению, сообществу и диалогу.

Многочисленные психологические исследования детского развития свидетельствуют о роли сообщества в формировании убеждений у детей. По сути, мы возвращаемся к этому раннему состоянию формирования взглядов.

Мысль о том, что дети знали что-то, что мы, взрослые, забыли, стала причиной, по которой я отправился в Академию Джона Дьюи в Грейт-Баррингтоне, штат Массачусетс.

Когда я ехал через гигантские каменные ворота, моей первой мыслью было: «Это похоже на Хогвартс». Это действительно был замок с четырьмя огромными башнями почти такой же ширины, как и высоты. Вход ограничивался большой каменной аркой и массивными деревянными дверями, ручки которых нужно было поворачивать двумя руками. Хотя день был жарким, в темном главном зале было прохладно, как в пещере. Подкрепляя сходство с Хогвартсом, зал внутри казался больше, чем снаружи. Изысканные деревянные лестницы зигзагообразно поднимались на несколько этажей, как у Эшера[8].

Студенты, поступающие в Академию Джона Дьюи, сами принимают это решение – они выбирают школу, которая работает круглый год. Многие не видятся или не разговаривают с родителями месяцами. Они полностью свободны от наркотиков (в том числе лекарств, назначенных врачами) и несут ответственность за все хлопоты, уборку и приготовление пищи в замке.

Они в каком-то смысле потерянные дети, большинство из них оказались там, потому что страдают от серьезных зависимостей. Интересно отметить, что форма зависимости радикально изменилась за несколько лет. Когда Академия Джона Дьюи только появилась, наркотики, алкоголь, и агрессивное поведение были главными патологиями. Сегодня некоторые подростки все еще борются с химической зависимостью, но столько же увлекаются играми, социальными сетями и порно. Они не бунтуют, а скорее замыкаются. Многие не могут общаться в социальных ситуациях, предпочитая электронную почту и сообщения. Как сказал мне один учитель, преподававший математику в Дьюи 18 лет: «Было легче, когда они протестовали».

Творческий разговор требует сознательно отпустить существующие убеждения.

Кроме того, в Академии можно встретить самых разных подростков. Я познакомился со студентами из высшего общества Манхэттена, студентами из сельских районов юга и среднего запада, из-за границы, вплоть до Китая и Индии. Не было причин полагать, что эти дети вообще могут сосуществовать, не то что становиться опекунами друг друга за те годы, что они проводят в школе.

Директор Андреа Лейн, доктор наук в области клинической и школьной психологии считает, что Дьюи работает, потому что представляет собой «безопасное место». В современной культуре этот термин используется во многих ситуациях с самыми разными значениями. Иногда так описывают среду, где люди могут быть уверены, что не услышат или не будут вынуждены высказывать оскорбительные для них идеи. Эта концепция вызвала напряжение, особенно в университетских городках. Некоторые студенты решают укрыться от ценностей, которые они не разделяют, и разговоров, которые могут их оскорбить, что, как утверждают другие, является одной из основополагающих ценностей высшего образования и гуманитарных наук.

Дьюи не такое уж безопасное место. Андреа поясняет: «Концепция здесь сильно отличается от общепринятой. Я думаю, что это безопасное место, и очень хотелось бы, чтобы оно было таковым. У нас достаточно доверия друг к другу, чтобы быть честными, иногда радикально честными и делиться истинами так, чтобы научиться уважать различия. Мы не хотим ходить по тонкому льду и подбирать слова. Очень не хотим».

8

Мауриц Корнелис Эшер – нидерландский художник-график. Известен своими концептуальными литографиями, гравюрами на дереве и металле, в которых он мастерски исследовал пластические аспекты понятий бесконечности и симметрии, а также особенности психологического восприятия сложных трехмерных объектов. Самый яркий представитель имп-арта.