Читать книгу Когда выходит отшельник - Фред Варгас - Страница 7

У Вуазне, когда он тихонько стучался в дверь Адамберга, возникло забавное и не очень приятное ощущение, что он участвует в каком-то заговоре. А также внезапное ощущение своей глупости. Интересоваться этим пауком, встречаться в ночи, чтобы тайком поговорить о нем, – все это выглядело полной бессмыслицей. Он все еще был под впечатлением от провала Карвена, блестящего выступления Данглара и обнаружения второго ключа. Все это существовало в действительности, все это служило обоснованием тому, что они делают и зачем. В отличие от паука.

Адамберг следил за пастой, которая варилась в кастрюле. Он жестом пригласил лейтенанта сесть.

– Комиссар, у вас в саду какой-то странный тип.

– Это мой сосед, старик Лусио. По вечерам он всегда там торчит, сидит под вязом и пьет пиво. Боже, спаси его от пауков! В детстве он потерял руку во время гражданской войны в Испании. В эту руку его незадолго до того укусил паук, и он постоянно твердит, что лишился руки, не успев как следует дочесать укус. И что она до сих пор у него зудит. С тех пор у него появилось правило, которое, как он полагает, применимо в любой ситуации: никогда оставлять в покое укус, чесать его до изнеможения, до крови, иначе он будет зудеть всю жизнь.

– Что-то я не понимаю.

– Не важно, – сказал Адамберг, ставя на стол томатный соус и сыр. – Достаньте из буфета две тарелки, паста вот-вот будет готова. Приборы в ящике, стаканы на полке над ним.

– Вино есть?

– Бутылка вон там, под раковиной. Кладите себе пасту, она быстро остывает.

– Моя мать так всегда говорит.

– Она покончила с муреной?

– Мне осталось только извлечь скелет. Эффект будет потрясающий.

– Да уж, это верно.

Адамберг откупорил бутылку, открыл банку с томатным соусом, некоторое время ее разглядывал, потом протянул лейтенанту.

– Неизвестно, что там, внутри. Сорок три пестицида, немножко нефти, отдушки, конина, лак для ногтей. Мы не знаем, чем питаемся.

– Пауки тоже не знают.

– То есть?

Вуазне заметил, что огонек внимания, зажегшийся в глазах Адамберга, по-прежнему горит. Когда этот огонек появлялся, его невозможно было не заметить во взгляде комиссара, обычно туманном и блуждающем.

– Он питается насекомыми, как птицы. А значит, инсектицидами. Среди прочего об этом много спорят в интернете, обсуждая эти смерти.

– Продолжайте.

– Я уж и не знаю, комиссар, стоит ли, как вы говорите, продолжать. Какое нам дело до этих пауков?

– Поставьте вопрос по-другому: что от нас нужно этим паукам?

– Они кусаются, и, к несчастью, им подвернулись старики. А те из-за этого умерли.

– А почему им подвернулись именно старики?

– Думаю, им еще много кто подвернулся, просто о стариках стало известно. Чаще всего отшельник, как и все пауки, кусает всухую. Это значит, что он не впрыскивает яд. Кусает просто, чтобы предупредить, но он вряд ли пожелает тратить заряд яда на человека, ведь люди для него неподходящая добыча. В подобных случаях на коже появляются две крошечные красные точки – и все, тут и говорить не о чем. Укушенный даже не подозревает, что ему повстречался паук-отшельник. Понимаете? В других случаях он может израсходовать яд только из одной железы, опять же из соображений экономии. Последствия будут пустяковыми. Та же ситуация: о чем тут говорить? Наконец, на некоторых людей яд практически не действует. У них появляется маленькая розовая отметина, потом пузырек и легкий отек, и все это быстро проходит само собой.

– А значит?..

– Значит, – проговорил с расстановкой Вуазне, наполняя стаканы, – с начала жаркого сезона, возможно, пострадали от укусов человек пятнадцать, и никто из них не обратил на это внимания. Кроме троих стариков.

Адамберг покачал головой:

– Но паук-отшельник не агрессивен, так ведь?

– Нет, он прячется в глубине щелей и других отверстий, он пуглив. Потому-то его так и прозвали. Он любит уединение и не станет, как обычный домовый паук, развешивать большую паутину в углу окна.

– Домовый – это большой такой, черный?

– Да. Но совершенно безобидный. К тому же отшельник осторожен и выходит только по ночам, чтобы добыть еду или один раз в год спариться.

– Значит, кусает он очень редко. Я вас правильно понял?

– Только если его к этому вынудить. Пауки-отшельники могут годами жить с людьми под одной крышей, никогда не попадаясь им на глаза и, разумеется, их не кусая. Разве что кто-нибудь неожиданно преградит рукой дорогу, когда паук направится по своим повседневным делам.

– Отлично. Значит, редко. Сколько укусов было зарегистрировано в прошлом году?

– За весь сезон – от пяти до семи или что-то около того.

– А на сегодняшний день у нас уже три жертвы, и все старики, причем всего за три недели. Плюс полтора десятка укусов, которые прошли незамеченными, а ведь сезон только начинается. А вообще есть статистика укусов пауков-отшельников?

– Нет. Потому что всем наплевать. Они же не смертельны.

– Вот мы и приехали, Вуазне. В прошлом году старики становились жертвами укусов?

– Да.

– Они умерли?

– Нет.

– А молодые люди?

– Тоже нет.

– Последствия укусов у тех и других были одинаковы?

– Судя по тому, что я читал, – да.

– Вот видите, Вуазне! Какая-то нестыковка. Жертвами укусов стали три старика, и двое умерли, один при смерти. А это уже что-то новое. Извините, но у меня нет ни десерта, ни фруктов.

– Фрукты, как и пауки, заражены пестицидами. И вино тоже, – добавил лейтенант, пристально посмотрел на свой стакан и отпил большой глоток.

Адамберг убрал со стола, подвинул стул к пустому холодному камину и сел, положив ноги на решетку колосника.

– Двое умерли, один при смерти, – повторил Вуазне. – Согласен, это не совсем обычно. И если быть точным, то это тема для обсуждения.

– Как она проявляется, реакция на укус паука-отшельника? Отчего человек погибает?

– Знаете, его яд не является нейротоксином, как у большинства пауков. Он вызывает некроз. То есть разлагает ткани организма вокруг укуса. Некротическое пятно может быть до двадцати сантиметров в длину и до десяти в ширину.

– Я видел фотографии поражений, – сказал Адамберг. – Черные, глубокие, отвратительные язвы. Как при гангрене.

– Это и есть гангрена. Если принимать антибиотики, процесс идет на спад и останавливается. Иногда омертвение тканей так обширно, что приходится прибегать к пластической хирургии, чтобы хоть примерно восстановить общий вид конечности. Не помню в каком году один парень полностью потерял ухо. Хоп – и оно распалось.

– Довольно противно.

– Ага. По сравнению с этим моя мурена показалась бы вам милашкой.

– Наверное.

– Потому что его укус вызывает жуткое заражение: у него на челюстях скапливается множество бактерий. И вот из-за этого некроза, комиссар, может начаться общее заражение, или поражаются внутренние органы, или разрушаются красные кровяные тельца, страдают почки и печень. Черт, но это бывает так редко! И случается только с маленькими детьми и глубокими стариками. Потому что у одних иммунная система еще не сформировалась, а у других она уже работает плохо.

Вуазне тоже поднялся из-за стола, немного прошелся и встал, опершись ладонями на спинку стула.

– И вот что мы имеем, комиссар. От укусов умирают три человека, потому что они старики. Вот и все. Говорить тут не о чем.

– Потому что они старики, и все, – повторил Адамберг. – О чем тогда спорят в интернете?

– Обо всем! Кроме одного – полицейского расследования: о нем никто и не заикается, комиссар!

– Но о чем все-таки спорят в интернете? – снова настойчиво спросил Адамберг.

– О причине смерти. Выдвинуты две теории. Первая, особенно взбудоражившая сеть, – мутация: пауки-отшельники напичканы пестицидами и всякой другой дрянью, которая приводит в расстройство их организм, состав их яда изменяется, и он становится смертельным.

Адамберг снял ноги с решетки и пошел за сигаретами, которые оставил на буфете его сын Кромс. Взял пачку, вытащил сигарету, немного помятую.

– А вторая теория?

– Глобальное потепление. Сила яда растет при повышении температуры. Самые опасные пауки живут в жарких странах. А в прошлом году лето во Франции как раз было одним из самых жарких за всю историю. Теплой была и зима – ее и зимой-то не назовешь. В этом году жара стоит уже три недели подряд. Так что токсичность яда пауков могла возрасти, как и, возможно, их размеры и объем ядовитых желез.

– Все это не так глупо.

– Тем не менее, комиссар, к нам это отношения не имеет.

– Мне нужно побольше об этом узнать. О жертвах и пауках.

– О жертвах? Вы, наверное, шутите.

– Тут что-то не так, Вуазне. Все это ненормально.

– А климат? А пестициды? Вы считаете, это нормально, что мы боимся есть яблоки?

– Конечно нет. В Париже есть место, где люди разбираются в насекомых?

– Пауки – не насекомые.

– Точно, Вейренк мне говорил.

– Так вот, в Музее естественной истории есть лаборатория, занимающаяся пауками. Комиссар, только я с вами туда не пойду.

После ухода лейтенанта Адамберг снова сел у камина, потирая шею, чтобы снять непонятное напряжение, сжимавшее затылок. Когда он сидел перед экраном компьютера Вуазне и увидел паука-отшельника, это ощущение, сопровождаемое легкой тошнотой, посетило его впервые. Мимолетная внутренняя тревога, которая возникала внезапно, словно пешеход, перебегающий дорогу, и так же внезапно пропадала. Это должно пройти, уже проходит. Что-то чешется, как наверняка сказал бы Лусио.