Читать книгу Подожди! Как отложить решение до последнего момента и… победить - Фрэнк Партной - Страница 8
5. Неверный выбор
ОглавлениеПсихологи часто говорят, что у человека есть две системы мышления: первая работает автоматически и непроизвольно, вторая требует осознания и умственного напряжения. Ученые вовсе не имеют в виду, что две системы разграничены в физическом смысле. Лауреат Нобелевской премии Дэниел Канеман писал: «Эти две системы реально не существуют ни в мозге, ни в ином месте»[84]. Но некоторые находят двухсистемную идею удобной метафорой для описания различных умственных стратегий.
До сих пор в этой книге мы рассматривали то, что психолог назвал бы системой номер один. Как мы убедились, выбор точного момента и задержка играют важную роль даже в тех сверхбыстрых предсознательных реакциях, которые психологами оцениваются как автоматические. Даже доля секунды – достаточное время для изменения частоты сердечных сокращений, спортивной реакции или восприятия сублиминального послания.
С этой главы мы начинаем рассматривать решения, которые требуют подключения еще и системы номер два. Имея в распоряжении по крайней мере полсекунды, мы в состоянии подключить сознательное мышление, чтобы либо подкрепить автоматическую реакцию системы I, либо попытаться замедлить или изменить ее. Когда включаются обе системы, внутри нас нередко происходит борьба: интуиция против анализа, инстинкт и эмоции против логики и рассудительности. Всего за несколько секунд мы способны проанализировать собственные суждения и варианты выбора, но, вероятно, не в полной мере. Как мы увидим далее, обе системы не застрахованы от ошибок, особенно в условиях дефицита времени. Система II может как исправить ошибки системы I, так и усугубить ситуацию в случае ошибочной реакции.
Одна из самых сложных задач при вступлении в сознательный мир секунд – различать, в каких случаях ты – специалист, который может смело последовать внезапному решению, а в каких – новичок, которому лучше отступить на шаг и хорошенько все обдумать. Чаще всего специалисту вовсе не нужно задумываться над выбором, а вот новичку следует откладывать решение как можно дольше. Самое главное – понять, что можно быть экспертом в своей области, обладать многолетним и достаточным, на первый взгляд, опытом, а потом столкнуться в этой же области с новым поворотом, который превратит вас в новичка. Немногие эксперты способны признать или даже просто осознать, что снова стали новичками.
* * *
Воскресенье 19 ноября 1978 года, еще один мрачный осенний день в жизни Боба Гибсона – координатора нападения футбольной команды «Нью-Йорк Джайентс». «Гиганты» всегда были сильным клубом – со времен легендарного тренера Кнута Рокне в 1920-х и до конца 1950-х, когда они сражались на чемпионате во главе с Фрэнком Гиффордом, знаменитым раннинбеком[85] (а позже – телекомментатором). Но от тех славных дней на стадионах «Поло граундс» и «Янки» осталось лишь слабое воспоминание. Минуло 15 лет с тех пор, как команда выходила в плей-офф, и владельцы не сумели реанимировать франшизу, несмотря на новых игроков и наисовременнейший стадион рядом с ипподромом «Мэдоулендс».
Надежда тает и в этом сезоне. «Гиганты» проиграли три выездные игры подряд. Теперь, имея пять побед и шесть поражений, команда любой ценой должна победить в домашней игре против «Филадельфия Иглз», которые в своей группе ведут с разницей в одну игру. Тренеру Гибсону необходимо разработать и воплотить в жизнь стратегию нападения, способную вывести из строя крепких, опытных в обороне «орлов».
Квотербек Джо Писарчик начинает игру блестяще – двумя пасами, каждый из которых кончается тачдауном[86], и это только в первой четверти[87]. Но тут план тренера Гибсона дает сбой, и «орлы» берут игру под свой контроль. Ближе к концу четвертой четверти они отстают лишь на пять очков, и толпа на стадионе «гигантов» вне себя от напряжения. Рон Яворский, звездный квотербек «орлов», талантливо атакует: он выигрывал наступления в каждом из четырех своих сезонов в стартовом составе, только в прошлом месяце – дважды[88]. «Орлы» подбираются все ближе к зачетной зоне, уже кажется неизбежным, что Яворский в последнюю секунду даст пас, заработает тачдаун и разрушит все шансы противника. Болельщики «гигантов» рискуют потерять сезон. Опять.
И вдруг самым чудесным образом сквозь облака пробивается луч солнца. Одис Маккинни, новенький защитник нью-йоркской команды, перехватывает у Яворского пас. Пропитанная пивом толпа ревет; до конца игры остается меньше минуты. Все чувствуют, что момент критический. Наконец, после стольких лет проигрышей, «гиганты», кажется, снова в седле. Все, что требуется от тренера Гибсона – это три стремительные комбинации, и «гиганты» у цели. Писарчик и Ларри Чонка, прославленный раннинбек, готовы праздновать поворотную для сезона победу.
Сначала тренер Гибсон выбирает игру на вынос, что дает команде небольшое преимущество. Остается тридцать одна секунда; мудрый тренер в такой ситуации скомандовал бы Писарчику крикнуть «хайк», перехватить мяч между ног своего центрового и упасть на него сверху. Как только его коснется защитник, игровой момент будет окончен[89], и «орлы» используют свой последний тайм-аут. Потом Писарчик сделает то же самое на третьем дауне[90]. Игра закончится победой «гигантов».
На втором дауне тренер Гибсон поступает как мудрый тренер – кричит Писарчику падать на мяч.
В такого рода ситуациях команда защиты, как правило, признает свое поражение. Но «орлы» и «гиганты» – давние противники, можно сказать, заклятые враги. Вместо того чтобы признать потерю мяча, верзила Фрэнк Лемастер, внутренний лайнбекер «орлов», врубается в самую середину изумленных лайнменов противника, и падает на Писарчика, который лежит на газоне лицом вниз, едва не нанеся ему травму. Начинается драка, и Лемастер вскакивает, размахивая кулаками.
Болельщики «гигантов» настолько пьяны и веселы, что даже не замечают Лемастера. Они уже записали игру в победные и начали подтягиваться к автостоянке. Транслирующий игру канал CBS прокручивает титры желтыми печатными буквами, а комментатор Дон Крики благодарит всех – от продюсера и режиссера до съемочной бригады и команды статистиков. «Орлы» берут последний тайм-аут, и Крики объявляет, что команда в сезон не прошла.
Игра закончилась почти для всех. Кроме тренера Гибсона, которому все еще нужно принять последнее важное решение. К концу дня нервы у него на пределе: высокие ставки, переменный успех команды, неожиданная драка. Гибсон по-прежнему зол на Писарчика с тех пор, как на прошлой неделе защитник ослушался его и во время совещания игроков на поле изменил одну из комбинаций Гибсона. Но тренер должен отложить в сторону подобные чувства и обезопасить своего квотербека от новых неожиданных выпадов со стороны защиты «орлов». Чтобы у «гигантов» были шансы в плей-офф, Писарчик должен быть здоров.
Гибсон знает, что стандартный умный ход по-прежнему – велеть Писарчику упасть на мяч, как и в прошлый раз. Но разве ситуация сейчас стандартная? Лемастер не должен был нарушать неписаное правило конца игры: игроки обороны не могут приближаться к лежащему квотербеку. Раз Лемастер сделал это раз, может сделать и снова – один или вместе с другими. Опасность витает в воздухе; защитники «орлов» выстраиваются, готовые продолжать игру. В разуме Гибсона работают обе системы: система I автоматически реагирует на угрозу важному члену команды, а система II сознательно рассматривает варианты. Что делать? Велеть Писарчику падать на мяч на третьем дауне, рискуя подставить его под новую атаку? Или выбрать такой маневр, чтобы квотербек был вне опасности?
У него есть всего несколько секунд на то, чтобы сделать выбор.
* * *
Футбольный тренер живет в более медленном мире, чем игроки в теннис, бейсбол и крикет. Скорее, он в положении врача скорой помощи, пожарного или командира группы быстрого реагирования. Жизнь для этих людей движется в стремительном темпе, и большую часть решений они принимают бессознательно. Тем не менее у них в запасе все же есть несколько секунд на раздумья. Хитрость здесь заключается в том, чтобы включать логическое мышление, когда оно помогает, и отключать его, когда лучше действовать по наитию.
В сверхбыстрых видах спорта гормонам некогда разыграться. Но в более спокойной ситуации, например, в конце футбольного матча, у них появляется несколько секунд. В течение этого периода опытные игроки стараются не думать о стратегиях и избегать мыслей, которые навязывает гормональная реакция на стресс, особенно с ростом напряжения. В конце баскетбольного матча Майкл Джордан мог даже в прыжке спокойно растягивать время. Джек Никлаус[91], возможно, не сумел бы пройти задние девять лунок всего за тридцать ударов и выиграть в 1986-м Чемпионат мастеров в возрасте сорока шести лет, если бы сознательно сосредоточивался на собственных действиях. Эти спортсмены и в стрессе сохраняли изящество, отодвинув мысли подальше. Вместо того чтобы путаться в стратегиях, они полагались на годы обучения – и реагировали рефлекторно и естественно.
Нескольких секунд мало, чтобы система номер два учла все возможности, но достаточно, чтобы гормоны повлияли на ее суждение. Белый шум вмешавшейся в дело физиологии может привести к ошибкам обеих систем.
Антонио Дамасио, один из известнейших в мире нейробиологов, опубликовал множество работ о том, как физиологические состояния, обусловленные импульсами и инстинктами, определяют наше поведение[92]. Он обнаружил, что, хотя нейроны реагируют мгновенно, в течение нескольких миллисекунд, биологические изменения, вызванные этими нервными реакциями, происходят медленнее, иногда намного медленнее: «Нервные сигналы пробуждают химические сигналы, которые пробуждают новые химические сигналы, которые способны повлиять на работоспособность многих клеток и тканей (в том числе и головного мозга), и изменить регуляторные цепи, которые, собственно, и инициировали сам цикл»[93]. Иными словами, часть нашего мозга реагирует сразу же, но для реакции всего тела требуется больше времени.
Почему же физиологические реакции занимают секунды, а не доли секунд? Одно из объяснений – эволюция. Представьте себе саванну миллион лет назад, а в ней – двух наших предков, охотников или собирателей. Сердце одного из них мгновенно пускается в галоп, как только он замечает хищника. Сердце другого поначалу бьется как всегда, но ускоряется через несколько секунд, если ситуация оборачивается реальной опасностью. Преимущество неоднозначное: моментальная реакция означает быстрый износ сердечной мышцы. Человек, у которого сердцебиение учащается сразу, может долго не протянуть. По мнению Дамасио, «жизнь зависит от того, чтобы эти биохимические процессы держались в пределах приемлемого диапазона, так как чрезмерные отклонения от этого диапазона ‹…› могут привести к болезни или смерти»[94]. Другими словами, стабильность оказалась важна в процессе эволюции. Наши предки должны были удирать от хищников быстро, но также им нужно было сохранять здоровье. Результат очевиден: люди с мгновенной физиологической реакцией вымерли, а в нас осталась запрограммирована краткая задержка.
Пока во время финального тайм-аута «орлов» тренер Гибсон решает, какую стратегию выбрать, эти физиологические реакции буквально разрывают его изнутри. Основная активность сосредоточена в мозговом веществе надпочечников, располагающихся в верхней части почек – точнехонько в том месте, которое мы привыкли называть «нутром». Когда Гибсон ощущает опасность, вспыхивают нейроны в области подкорковых узлов его мозга, побуждая мозговое вещество надпочечников пустить по всему организму гормоны, которые отвечают за «борьбу или побег», в частности адреналин. Выброс адреналина повышает кровяное давление. Кора надпочечников вырабатывает гормон стресса кортизол, отчего уровень сахара в крови тоже повышается. Аппетит и либидо падают. Кровоток в сторону желудка снижается. Во рту пересыхает. Организм тренера сходит с ума.
Разум тоже в панике. Большая часть исполнительной функции мозга (в коре больших полушарий, префронтальной зоны) выключается, а в дело вступают две мозжечковые миндалины – ядра, которые помогают обрабатывать эмоциональные реакции из глубин мозга. Миндалины выпускают в кровь норадреналин, гормон стресса, который повышает нашу восприимчивость к раздражителям, затрудняя расстановку приоритетов. Главным становится обеспечение безопасности. Мозг работает изо всех сил, будто его атакуют, и включает инстинкт самосохранения, который помогал нашим предкам выжить. Тренер напряжен до такой степени, что не может отделить важное от неважного. Его поведение кажется более безрассудным и взбалмошным, чем обычно, возможно, даже легкомысленным[95]. Система II отказывает – не сразу, а в течение нескольких секунд, – и он по умолчанию переключается на бессознательную систему I.
Когда мозг перегружен раздражителями, сознанию сложнее работать. По мере того, как нагрузка на мозг увеличивается, мы все больше полагаемся на бессознательное. Это и происходит с тренером Гибсоном. Секунды текут, и он постепенно переходит от сознательного управления к автоматизму. Он перегружен раздражителями. Его мозг переполнен до краев.
* * *
Перегруженный мозг для высококвалифицированного специалиста, такого как профессиональный футбольный тренер, не большая проблема. На самом деле одно из важных преимуществ профессионала перед новичком – это способность принимать правильные решения даже при лавине раздражителей. Специалисты способны перекрыть кран сознания и все же сделать правильный выбор, действуя на основе опыта и интуиции.
Никто лучше Гэри Клейна не знает, как справляются профессионалы с временным прессингом. С 1985 года Клейн, психолог-исследователь, на практике, в реальных условиях, изучает, как они принимают решения в случае дефицита времени. Его первый крупный проект – для армии США – стал одним из ключевых исследований механизмов принятия решений профессионалами. Он во многом разъяснит нам затруднения тренера Гибсона.
В 1970-х – начале 1980-х годов военные исследователи потратили миллионы долларов, пытаясь понять, как люди принимают решения. Они разработали дорогие системы поддержки решений для офицеров в полевых условиях, графики и схемы, показывающие, как люди реагируют в различных ситуациях. Однако, по словам Клейна, «никто ими не пользовался. За десять лет исследований, потратив огромное количество денег, они почти не продвинулись в понимании проблемы».[96]
Клейн предложил Научно-исследовательскому институту поведенческой и социальной психологии Армии США проект исследования – но не с офицерами, а с командирами пожарных бригад, которые решают, как бороться с пожарами. У этих людей большой опыт, и они работают в условиях жесткой нехватки времени. По мнению Клейна, они по необходимости используют те же стратегии, что и военачальники. Руководители программы насмотрелись на неудачи более традиционных подходов, поэтому решили рискнуть и поставить на Клейна, не имевшего опыта военных исследований. Он получил разрешение осуществить свой проект.
Для начала Клейн поговорил с несколькими командирами о стандартной модели принятия решений, которая преподается во всех ведущих школах бизнеса и менеджмента. Эта модель поддерживает стратегию сознательного «рационального выбора»: определить, оценить и взвесить все варианты, а затем выбрать тот, у которого больше плюсов.
Но пожарные не сумели разобраться в этой модели. Им она показалась бессмысленной. Когда Клейн начал спрашивать о решениях, вариантах и взвешивании, они вообще не поняли, что он имеет в виду. Один опытный командир сказал: «Я не принимаю решений. Не помню, чтобы хоть раз принимал решение».[97]
Вместо этого командиры опирались на опыт. Определив вид пожара, они тут же понимали, что делать. Не было никакой сознательной оценки, которая привела бы к решению, было только действие. Если огонь был вертикальный, поднимающийся вверх, они распыляли воду сверху. Если пожар распространялся слишком далеко, проводили поисковые операции, чтобы всех эвакуировать. Каждая ситуация имела прототип, и каждый прототип требовал определенного решения. Никаких вариантов не существовало. Клейн пришел к заключению, что командиры пожарных бригад были настолько опытными профессионалами, что верная реакция первой приходила им на ум: «Они заранее знали принятый порядок действий… поэтому даже не тратили время, обдумывая другие возможности».[98]
Исследование Клейна имело огромный успех. Ученый пришел к аналогичным выводам о том, как ведут себя в условиях дефицита времени эксперты в самых различных областях: от военной стратегии до скорой медицинской помощи и скоростных шахмат. Одно из решений, которые изучал Клейн, было сделано в апреле 1988 года капитаном Уильямом С. Роджерсом III. Он решил не стрелять в два иранских истребителя F-4, которые нацелили свои радары на его крейсер «Винсеннес». Хотя ирано-иракская война продолжалась, капитан Роджерс знал по опыту, что во время военных учений нередки пустые угрозы. Для этого решения ему не требовалось рисовать сложную матрицу доводов «за» и «против». Он просто не мог себе представить, чтобы два иранских пилота серьезно собирались напасть на него в данных обстоятельствах. Роджерс был прав. Он быстро принял решение не стрелять, и F-4 спокойно улетели. Инцидент был исчерпан.[99]
В дополнение к исследованиям полевых ситуаций Клейн провел несколько экспериментов, чтобы сравнить, как принимают решения в течение нескольких секунд эксперты и новички. В одном из них группе санитаров скорой помощи и инструкторов-спасателей показали короткое видео, в котором шестеро человек делали искусственное дыхание. Затем они должны были выбрать, кому из этих шести людей они доверили бы делать искусственное дыхание, если бы с ними самими произошел несчастный случай. Только один из шести человек на видео был сотрудником скорой помощи.
Девяносто процентов сотрудников скорой помощи выбрали профессионала. Когда их спросили, почему они сделали такой выбор, они не сумели сказать, что такого особенного делал их коллега. Просто, в общем и целом, им «показалось, что он знает, что делает»[100]. А вот среди инструкторов только тридцать процентов выбрали сотрудника скорой помощи. Остальные раскритиковали его за то, что он не в точности следовал правилам, которым они обучали, – например, нужно тщательно выбирать место, куда накладывать руки. Возможно, они и были специалистами в обучении первой помощи, но в суждениях о реальной помощи оказались новичками.
В другом эксперименте Клейн изучал блиц – разновидность шахмат, в которой у каждого игрока есть лишь три-пять минут на всю игру. В среднем это около шести секунд на ход – их едва хватает на то, чтобы найти фигуру на доске и взять ее в руку. Первые несколько ходов, по существу шаблонные, выученные заранее комбинации, разыгрываются еще быстрее. В блице игрок не успевает придумать и проанализировать варианты. От него требуется просто отреагировать, а затем нажать кнопку на часах, чтобы остановить свой таймер и запустить таймер противника.
Профессиональные шахматисты хорошо справляются с такими временными ограничениями. Клейн обнаружил, что, когда гроссмейстеры играют блиц, качество их игры почти совсем не снижается[101]. Они сразу же инстинктивно выбирают лучший ход[102]. Но если играют новички – это катастрофа. Они либо включают систему II и тратят слишком много времени, обдумывая следующий ход, либо ходят быстро и неудачно. Так или иначе, система перегружается, и они проигрывают.
Клейн сделал вывод, что профессионалы в различных областях похожи на гроссмейстеров, играющих блиц. Они успешно функционируют в условиях дефицита времени, потому что умеют выключать сознание и доверять интуиции. И наоборот: новички в условиях дефицита времени терпят неудачу, потому что слишком медлят и не умеют слушать нутро. Идея ясна: если у вас есть лишь несколько секунд на то, чтобы принять решение, вам лучше быть профессионалом.
* * *
Всего через три месяца после того, как капитан Роджерс показал класс, решив не стрелять в два иранских F-4, он очутился в еще более сложной ситуации и вынужден был принять решение, которое с тех пор внимательно изучают военные историки[103]. 3 июля 1988 года в 10 часов 22 минуты экипаж корабля военно-морского флота США «Винсеннес» сообщил Роджерсу, что воздушное судно, за которым они следили в течение пяти минут, оказалось теперь в пределах радиуса действия ракеты «воздух-земля». Сотрудники боевого информационного поста корабля полагали, что это был иранский истребитель F-14 «Томкат».
* * *
Как минимум один член экипажа думал, что это коммерческий авиалайнер. Экипаж послал несколько радиопредупреждений, но самолет не ответил. Согласно имевшимся данным, коммерческий самолет должен был отправиться из находящегося неподалеку иранского аэропорта «Бендер-Аббас» тридцать две минуты назад. Если он вылетел вовремя, то уже находился в пункте назначения в Дубае или вблизи от него, но никак не рядом с «Винсеннесом». Рейс представлял собой всего лишь двадцатиминутный перелет через Ормузский пролив. Но было неясно, отбыл ли самолет вовремя.
Решающим фактором была высота. Гражданский самолет, пролетая над «Винсеннесом», должен был набирать высоту, а атакующий иранский F-14 пикировал бы. Поняв, что самолет снижается, капитан Роджерс обязан был применить ракеты. Но корабельные радары не указывали, меняется ли высота самолета. Команде пришлось отслеживать показатели высоты, мелькавшие на небольшом мониторе, а затем выводить траекторию по изменениям в цифрах. Эта процедура, как позже докладывал капитан Роджерс, заняла мгновения – «пять, возможно, десять секунд». Несколько членов экипажа произвели расчеты, но пришли к противоположным выводам. В переполненном помещении было шумно, началась путаница с идентификационным номером рейса, который, по всей видимости, изменила компьютерная система. А между тем самолет подбирался все ближе.
В 10.24 утра уже не было времени выяснять, движется он вверх или вниз. Если бы капитан Роджерс промедлил еще несколько секунд, самолет оказался бы слишком близко, и от корабельного оружия не было бы никакого толку. Роджерс решил стрелять. Он запустил две ракеты «земля-воздух» SM-2MR. Обе попали в цель, уничтожив ее.
К своему ужасу, экипаж и капитан быстро обнаружили, что это был не истребитель F-14 «Томкат». Это был аэробус A300B2-203 авиакомпании «Иран Эйр». Самолет набирал высоту, как и планировалось, и приблизился к «Винсеннесу» по стандартной траектории полета в Дубай. Все 290 находившихся на борту (в том числе 66 детей) погибли. Это был седьмая по количеству жертв авиакатастрофа в истории. Самолет покинул «Бендер-Аббас» с опозданием на 27 минут.
По всеобщему мнению, капитан Роджерс был опытным командиром. С тех пор, как 23 года назад его произвели в офицеры, он побывал в многочисленных экспедициях на разных судах, начиная с эскадренного миноносца типа «Гиринг» в Японии и двух эсминцев типа «Спрюэнс» на Ближнем Востоке и заканчивая «Винсеннесом». Но в этот раз все шло не по сценарию: угроза, нависшая над кораблем, разногласия в команде по поводу высоты мишени, коммерческий рейс с неизвестным временем вылета и отсутствие реакции на сигналы предупреждения. Всего тремя месяцами ранее Роджерс продемонстрировал свою компетентность во время инцидента с участием иранских F-4. Но на этот раз, в новой ситуации, в условиях жесткой нехватки времени, он оказался новичком.
* * *
Если вы не профессионал, и у вас нет времени сравнивать варианты и сознательно выбирать самый выгодный, зачастую лучше не предпринимать ничего. Поскольку новички часто склонны делать неверный шаг, безопаснее вообще не двигаться с места.
Конец ознакомительного фрагмента. Купить книгу