Читать книгу Маленькая принцесса, или История Сары Кру - Фрэнсис-Элиза Ходжсон Бёрнетт - Страница 7

Источником необычайного влияния, которое имела на учениц Сара, было то, что она чудесно рассказывала сказки, – в её устах всё, что бы она ни рассказывала, превращалось в сказку. Этот дар способствовал её популярности гораздо больше, чем окружавшая её роскошь и то «особое положение», на котором она жила, – хотя и вызывал зависть Лавинии и некоторых других девочек, не умевших в то же время устоять против его чарующей силы.

Все, кому довелось учиться в школе, в которой была такая рассказчица, знают, какое это чудо, как за нею ходят и шёпотом просят рассказать что-нибудь, как собираются вокруг рассказчицы немногие счастливицы, в то время как непосвящённые бродят неподалёку в надежде, что и им разрешат подойти и послушать. Сара не только умела, но и любила рассказывать сказки и всякие удивительные истории. Когда, стоя в окружении воспитанниц, она начинала фантазировать, её зелёные глаза широко раскрывались и сияли, щёки разгорались, и она принималась, сама того не сознавая, изображать тех, о ком рассказывала; голос её то взмывал вверх, то падал, стройная фигурка склонялась, раскачивалась, руки выразительно жестикулировали – всё это просто завораживало слушателей, а подчас даже внушало им ужас. Она забывала, что её слушают дети; она видела волшебниц, королей, королев и прекрасных дам и жила их жизнью. Порой, закончив рассказ, она просто задыхалась от волнения и, прижав руку к груди, тихонько смеялась над собой.

– Когда я рассказываю, – говорила она, – мне кажется, будто это не выдумка. Мне кажется, будто всё это правда, и даже больше, чем вы все, чем наша классная комната. У меня такое чувство, будто я становлюсь героями своей сказки: сначала одним, потом другим. Это так странно!

Однажды пасмурным зимним днём, года два спустя после поступления в школу мисс Минчин, Сара выходила из коляски, на ней были меха и тёплая бархатная шубка. Она выглядела великолепно, хотя и не подозревала об этом. Переходя улицу, Сара внезапно увидала на лестнице, ведущей вниз, в кухню, маленькую замарашку. Вытянув шею и широко раскрыв глаза, она смотрела через ограду на Сару. Её немытое личико выражало такое восхищение и робость, что Сара задержала на нём взгляд – и улыбнулась. Сара всем улыбалась.

Но обладательница немытого лица и широко открытых глаз, видно, испугалась, ведь ей не следовало глазеть на таких важных учениц, и поспешила скрыться, бросившись вниз на кухню. Всё это произошло так быстро, что Сара невольно бы рассмеялась, не будь девочка такой бедной и несчастной.

В тот же вечер Сара сидела в уголке классной комнаты и рассказывала собравшимся вокруг неё воспитанницам сказку. Вдруг в комнату робко вошла та самая девочка – она несла ящик с углём, который был явно слишком тяжёл для неё. Опустившись на колени перед камином, она стала подкладывать уголь в огонь и выгребать золу.

Теперь она была не так грязна, как днём, но казалась такой же испуганной. Она явно боялась смотреть на воспитанниц и не хотела, чтобы они заметили, что она слушает сказку. Уголь в камин она клала осторожно, руками, стараясь не стучать, а золу выметала совсем тихо. Но Сара тотчас заметила, что сказка её очень увлекла и что она старается делать всё как можно медленнее, надеясь услышать побольше. Поняв это, Сара стала говорить громче, ясно выговаривая каждое слово.

– Русалки тихо плыли в прозрачной зелёной воде и тянули за собой сеть, сплетённую из морского жемчуга, – рассказывала она. – Принцесса сидела на белом утёсе и смотрела на них.

Это была чудесная сказка о принцессе, которую полюбил морской царь и которая ушла к нему и стала жить в сверкающих пещерах на дне морском.

Маленькая замарашка вымела золу из камина раз… потом другой… потом третий. Сказка так её заворожила, что она замерла, забыв обо всём – даже о том, что не имеет права слушать. Стоя на коленях на коврике перед камином, она откинулась назад – щётка застыла в её руках. А сказка всё звучала, увлекая её в таинственные гроты под водой, освещённые мягким голубоватым светом и выстланные золотистым песком. Диковинные морские цветы и водоросли колыхались вокруг – издалека доносились тихие звуки музыки и пение.

Щётка выпала из загрубевшей руки маленькой служанки.

– Эта девчонка подслушивает! – вскричала Лавиния Герберт, оглянувшись.

Маленькая служанка виновато подняла щётку и вскочила. Она схватила ящик с углём и, словно испуганный заяц, выскочила из комнаты.

Сара вспыхнула.

– Я знала, что она слушает, – сказала она. – А почему бы и нет?

Лавиния изящно покачала головой.

– Не знаю, – проговорила она, – может, твоя мама и разрешила бы тебе рассказывать сказки служанкам, но моя мне бы этого не позволила, я точно знаю!

– Моя мама! – со странным выражением повторила Сара. – Она бы, конечно, не возражала. Она знает, что сказки принадлежат всем.

– А я-то полагала, что твоя мама умерла, – опомнившись, возразила с едкостью Лавиния. – Как она может что-то знать?

– А ты считаешь, она ничего не знает? – тихо, но строго спросила Сара.

Иногда у неё бывал такой тихий, но строгий голос.

– Сарина мама всё знает, – звонко подхватила Лотти. – И моя мама тоже. Здесь, в школе, моя мама – Сара. А та моя мама всё знает. Улицы там сияют, и в полях растут лилии, и все их собирают. Сара мне рассказывает, когда меня спать кладёт.

– Ах вот что! – набросилась Лавиния на Сару. – Ты придумываешь сказки про небо!

– В Библии ещё не такие сказки есть, – возразила Сара. – Откровение Иоанна Богослова. Можешь проверить! И потом – откуда ты знаешь, что это сказки? – В голосе её зазвучал гнев, совсем не подходящий для данного случая. – Но вот что я тебе скажу, Лавиния: ты никогда не узнаешь, сказки это или не сказки, если не станешь к людям добрее. Пошли, Лотти!

И они удалились. Выходя в холл, Сара надеялась увидеть маленькую служанку – но той нигде не было.

– Кто эта девочка, которая разжигает камин? – спросила она у Мариэтт в тот же вечер.

Ах, немудрено, что мадемуазель Сара спрашивает, защебетала Мариэтт. Эту бедняжку взяли судомойкой, – правда, она не только моет посуду, на неё всё взваливают. Она чистит ботинки и каминные решётки, таскает наверх уголь, моет полы и окна, и все кому не лень ею помыкают. Ей уже четырнадцать лет, но она такая малорослая, что больше двенадцати ей ни за что не дашь. Сказать по правде, Мариэтт её жалеет. Она такая робкая, что, если с ней вдруг заговорить, у неё от страха чуть глаза из орбит не выскакивают.

– А как её зовут? – спросила Сара.

Она сидела у стола, опершись подбородком на руки, и внимательно слушала рассказ Мариэтт.

Зовут её Бекки. Мариэтт слышала, как внизу то и дело кричали: «Бекки, сделай то!», «Бекки, сделай это!».

Мариэтт вышла, а Сара ещё посидела, глядя в огонь и размышляя о Бекки. В голове у неё начала складываться сказка: Бекки была в этой сказке героиней, которую все обижали. Похоже, она никогда не ест досыта, думала Сара, у неё даже глаза голодные. Сара надеялась, что снова встретит Бекки, но, хотя позже она несколько раз видела, как Бекки что-то тащит наверх, та всегда так спешила и так боялась, что её заметят, что говорить с ней было невозможно.

Однако несколько недель спустя, войдя в такой же пасмурный день в свою гостиную, Сара увидела жалкую картину. В её любимом кресле перед ярко горевшим камином сидела Бекки. Нос и передник у неё были перепачканы сажей, чепчик сбился на сторону, рядом с ней на полу стоял пустой ящик с углём, а сама она, измученная непосильным трудом, крепко спала. Её послали наверх убирать спальни. Спален было множество, и она трудилась весь день. Комнаты Сары она оставила напоследок. Они не походили на просто обставленные комнаты других воспитанниц, в которых стояли лишь самые необходимые вещи. Гостиная Сары казалась маленькой служанке островком роскоши, хотя на деле это была всего лишь уютная светлая комната. Но в ней стоял диван и низкое мягкое кресло, а ещё там были картины, книги и всякие диковинки из Индии; в начищенном камине ярко горел огонь, а в креслице, словно верховное божество, восседала Эмили. Бекки оставляла эту комнату напоследок – ей было приятно в неё заходить, и она всегда надеялась, что ей удастся выкроить несколько минут, сесть в мягкое кресло, оглядеться и подумать о той счастливице, которая здесь живёт. Она такая красивая, эта мисс Кру! А в холодные дни она выходит погулять в таких дивных капорах и шубках! Бекки всегда хотелось хоть одним глазком глянуть на них сквозь решётку.

Когда Бекки присела в тот день в кресло, чтобы дать отдохнуть ногам, которые так и ныли от беготни, блаженное чувство покоя нахлынуло на неё, а от огня, пылавшего в камине, её охватила истома. Она глядела на раскалённые угли – и на измазанном сажей лице постепенно расплывалась усталая улыбка. Голова её упала на грудь, веки опустились, и она крепко заснула. Минут через десять в комнату вошла Сара, но Бекки спала так крепко, что казалось, будто вот уже сотня лет, как она, наподобие Спящей красавицы, погрузилась в сон. Только бедная Бекки совсем не походила на Спящую красавицу. Это была некрасивая, низкорослая, измученная непосильной работой девочка.

Рядом с ней Сара казалась существом из иного мира, до того велика была разница между ними.

В тот день у девочек был урок танцев, и, хотя учитель появлялся в пансионе каждую неделю, эти уроки считались важным событием. Воспитанницы одевались для них в самые нарядные платья, а так как Сара отменно танцевала и её всегда ставили впереди, Мариэтт просили одеть её во что-то прозрачное и воздушное.

Сегодня на Саре было розовое платье, а чёрные волосы украшал сплетённый Мариэтт венок из бутонов живых роз. Сара разучивала новый чудесный танец, скользила и летала по зале, словно большая розовая бабочка; лицо её так и сияло от быстрого движения и удовольствия.

Она впорхнула в комнату – и вдруг увидела спящую Бекки, со сбившимся на сторону чепцом.

– Ах! – еле слышно выдохнула Сара. – Бедняжка!

Её ничуть не рассердило, что в её любимом кресле расположилась маленькая замарашка. Она даже обрадовалась, увидев Бекки. Теперь, когда несчастная героиня её сказки проснётся, она сможет наконец с ней поговорить. Она осторожно подошла к Бекки и остановилась, глядя на неё. Бекки слегка всхрапнула.

«Хорошо бы она проснулась сама, – подумала Сара. – Не хочется её будить. Только вот мисс Минчин рассердится, если увидит её здесь. Подожду ещё немножко».

Она присела на край стола и, болтая стройными розовыми ножками, задумалась, как лучше поступить. В любую минуту в комнату могла войти мисс Амелия – и тогда Бекки достанется!

«Но она так устала, – думала Сара. – Так ужасно устала».

В эту минуту раскалённый уголёк отлетел от большого куска угля, горевшего в камине, и, упав на пол, положил конец её сомнениям. Бекки вздрогнула и в испуге открыла глаза. Неужто она заснула? Вот только присела на минуточку перед камином, и вдруг оказалось, что она спала, – какой ужас! А рядом, словно дивная розовая фея, сидит мисс Кру и с интересом смотрит на неё!

Бекки вскочила и схватилась руками за чепчик. Она чувствовала, что он съехал ей на ухо, и постаралась поскорее его поправить. Ах, вот беда-то! Что за дерзость – заснуть в кресле барышни! Да её просто выгонят – и жалованья не заплатят!

С её губ слетел какой-то звук, похожий на рыдание.

– Ах, мисс! Мисс! – лепетала она, заикаясь. – Простите меня, мисс! Простите, прошу вас!

Сара спрыгнула со стола и подошла к ней.

– Не бойся, – проговорила она так, словно говорила с такой же девочкой, как она сама. – Ничего страшного!

– Я нечаянно, мисс, – оправдывалась Бекки. – Меня от тепла разморило – а я так устала. Это совсем не вольность с моей стороны!

Сара ласково рассмеялась и положила руку ей на плечо.

– Ты устала, – проговорила она, – и не заметила, как заснула. Я понимаю, ты и сейчас ещё не совсем проснулась.

С каким изумлением поглядела на неё бедная Бекки! Никто никогда не говорил с ней так ласково и сердечно. Она привыкла к тому, что её куда-то слали, бранили и награждали пощёчинами. А эта барышня в таком чудесном бальном платье смотрит на неё так, словно она ни в чём не виновата… словно она имеет право устать… и даже заснуть! Прикосновение Сариной мягкой и тонкой ручки показалось Бекки совсем удивительным.

– Так вы… не серчаете, мисс? – удивилась Бекки. – И хозяйке не пожалуетесь?

– Нет-нет, – вскричала Сара. – Ни за что!

На измазанном углём лице Бекки застыл такой испуг, что сердце Сары сжалось от жалости. В голове у неё мелькнула одна из её странных мыслей. Она прижала руку к щеке маленькой судомойки.

– Ведь между нами нет никакой разницы, – сказала Сара. – Я такая же девочка, как и ты. Просто так случилось, что я – не ты, а ты – не я!

Бекки растерялась. Ум её отказывался воспринимать такие странные мысли. «Случилось»? В её воображении мелькнула мысль о каком-то несчастье. Может, кто-то попал под колёса или свалился с лестницы и оказался в «больничке»?

– Случилось, мисс? – с почтительным испугом переспросила она. – Неужто?

– Ну да, – отвечала Сара, задумчиво глядя на неё.

Но через минуту встряхнулась и заговорила другим тоном. Она увидела, что Бекки не понимает, о чём идёт речь.

– Ты свою работу закончила? – спросила она. – Можешь побыть здесь ещё немножко?

Бекки глубоко вздохнула.

– Здесь, мисс?! Я?!

Подбежав к двери, Сара распахнула её, выглянула в коридор и прислушалась.

– Никого не видно, – объявила она. – Если ты все спальни убрала, может, ты могла бы немного задержаться. Я подумала… может, ты бы съела кусочек пирога?

Следующие десять минут показались Бекки каким-то дивным сном. Сара отворила шкаф и дала Бекки кусок пирога; с удовольствием наблюдая, как Бекки жадно его уплетает, Сара болтала, расспрашивала её и смеялась, пока мало-помалу страх у Бекки не прошёл и она, набравшись смелости, не решилась и сама задать Саре вопрос.

– А это… – спросила Бекки, глядя с восхищением на розовое платье, – это ваше лучшенькое?

– Я в нём танцую, – отвечала Сара. – Мне оно нравится – а тебе?

От восторга Бекки едва не лишилась дара речи. Наконец она с благоговейным ужасом произнесла:

– Раз я принцессу видала. Стою это я в толпе на улице возле Ковент-Гардена[8] и смотрю, как господа в теантер идут. Была там одна – на неё люди больше всех глазели. Так все друг другу и говорили: «Это принцесса». Она уже совсем большая была, только вся в розовом – и платье, и накидка, и цветы, и всё-всё! Я о ней сейчас вспомнила, когда вас, мисс, увидала, как вы на столе сидите. Уж очень вы на неё похожи.

– Я часто мечтала, – проговорила Сара задумчиво, – хорошо бы быть принцессой. Интересно, каково это – быть принцессой. Пожалуй, попробую представить себе, что я и впрямь принцесса.

Бекки с восторгом смотрела на Сару, ловила каждое её слово, хотя, как и раньше, не понимала. Сара на минуту задумалась, а потом снова обернулась к Бекки.

– Бекки, – спросила она, – ты слушала, когда я рассказывала ту сказку?

– Да, мисс, – призналась Бекки с тревогой. – Я знаю: не следовало мне её слушать, только она такая чудесная, что я никак не могла удержаться.

– Я рада, что ты её слушала, – сказала Сара. – Когда я рассказываю сказку, мне всегда надо, чтобы её хотели слушать. Не знаю, почему это так. Хочешь узнать, что там было дальше?

Бекки опять глубоко вздохнула.

– Я?! Послушать?! – вскричала она. – Словно я тоже воспитанница, мисс? Про принца… и про маленьких русалочек, как они там плавают и смеются… а в волосах у них блестят звёздочки?

Сара кивнула.

– Сейчас мы, боюсь, не успеем, – сказала она, – но если я буду знать, когда ты убираешь мои комнаты, то постараюсь приходить сюда в это время и буду тебе каждый день понемногу рассказывать, пока не дойду до конца… Эта сказка такая длинная – я всё время в неё что-то добавляю.

– Ну, тогда, – блаженно выдохнула Бекки, – ничего, что ящик с углём тяжёлый… ничего, что кухарка ругается… если у меня будет это!

– Да, будет, – сказала Сара. – Я тебе всё расскажу.

Когда Бекки спустилась вниз, это была уже не та Бекки, которая с трудом взбиралась по лестнице, сгибаясь под тяжестью ящика с углём. Она поела и обогрелась, а в кармане у неё лежал ещё один кусок пирога. Она отогрелась не только возле камина – но возле Сары.

Проводив Бекки, Сара присела, как любила, на краешек стола. Ноги она поставила на стул, локтями оперлась о колени, а подбородком – на руки.

– Будь я принцессой… настоящей принцессой, – прошептала она, – я бы щедро одаривала народ. Но даже если я буду принцессой, я всё же только в своём воображении смогу хоть что-то дарить людям. Вот как сейчас! Бекки так обрадовалась, словно целое состояние получила. Вот что: буду делать людям приятное – ведь это всё равно, что щедро осыпать их дарами. Так я сейчас и сделала.