Читать книгу Пайнуорд: Место под соснами. «Берегись секретов этого леса…» - Фрей Моррисси - Страница 4

Так же как и любое выдающееся приключение берет начало в самый обычный скучный день, мое началось в понедельник, когда группа из шести человек собралась в пустом школьном кабинете. Оно возникло вместе со взявшимся невесть откуда предательским вопросом, повисшим в воздухе редакции школьной газеты:

– Возможно, мы могли бы подготовить статью о Пейтан Роуди?

Лим Пак поерзала на стуле. Ее широко распахнутые глаза вместо моего лица уставились прямо поверх плеча.

– В смысле, это не обязательно должен быть некролог, раз уж официально ее числят без вести пропавшей… Но, знаете, мы же все понимаем, при каких обстоятельствах, так что…

Светловолосая заводила Пейтан Роуди. Моя близкая подруга, без следа исчезнувшая прошлой осенью.

– Нет, – сказала я резче, чем хотела. Хотя мой голос вытеснил заданный вопрос, он все еще глухим стуком отдавался в голове, как высушенные бобы в пустой стеклянной банке.

Майкл, один из репортеров, придвинулся ближе.

– Уже немало времени прошло.

– Я сказала нет. Даже не обсуждается.

Пятеро человек замерли в тишине, устремили взгляды в пол. Лим, задавшая вопрос, вжалась в свой стул. Майкл притворился, что делает важные пометки в блокноте. Джастин сконцентрировался на напольном растении в углу. Натали протерла объектив камеры, висевшей у нее на шее. Даже у Кевина хватило ума промолчать.

После секундного колебания я взяла себя в руки.

– Есть еще предложения?

Что способно всколыхнуть замкнутый мирок отдельно взятого старшеклассника на пороге выхода в настоящую жизнь? Репортеры один за другим предлагали до боли стандартный набор тем: успехи наших спортивных команд по плаванью и баскетболу, результаты весеннего конкурса талантов, изменения в меню школьного буфета. Скукотища.

Еще в начале учебного года, когда меня единогласно выбрали главным редактором, я пообещала себе привнести как можно больше свежести и разнообразия в убийственно скучные тексты старых выпусков. Не успело остыть место предшественницы, а моя немногочисленная команда уже вовсю трудилась над новой, усовершенствованной версией «Пайнуорд Хай Дайджест». Старомодная подача материала больше не работала, так что мы провели интервью с парнем, который все свободное время посвящал пересвистыванию хитов Эминема и готовился к записи полноценного альбома, добавили парочку анонимных опросов, в результате разделивших школу на два враждебно настроенных друг к другу лагеря, а потом приправили газету статьей о том, как пережить постканикулярный синдром, который сами и выдумали, подробно описав симптомы. Первый же выпуск разлетелся среди учеников с небывалой скоростью. Жизнь газеты буквально разделилась на «до» и «после». Меньше чем за год нам удалось подняться до приличного уровня, и падать обратно к йогуртам и прочим бесполезным вещам в мои планы не входило. Я невероятно гордилась своей должностью и не собиралась ее упускать. К тому же, через пару лет она вполне могла помочь мне получить стипендию в колледже.

– Ребята, это все не то, – сказала я. – Эта газета – результат нашего ежедневного тяжкого труда и усилий. Если мы хотим, чтобы ее читали, нужно придумать что-то более оригинальное, чем замена черничного йогурта на вишневый.

– А что с той девчонкой, которая на конкурсе талантов сунула два гамбургера в рот? Как там ее звали? – отозвался Майкл.

– Фу, тоже мне талант, – скривилась Натали.

– Дакота Фрейзер, вроде, – по лицу Лим Пак пробежала тень улыбки.

– Тем не менее, она дошла до финала. – Майкл подмигнул Натали.

Джастин, низенький десятиклассник в очках, наклонился вперед.

– Как насчет небольшого обзора работы волонтерской группы из собачьего приюта? Думаю, они найдут для нас немного времени.

– А может, в виде исключения сделаем обзор с тренировки чирлидеров? – хохотнул Кевин, ткнув Джастина локтем в бок.

Все пятеро собравшихся, помимо Кевина, закатили глаза. Кевин Грасси, высокий парень с чрезмерным пристрастием к панку и городской готике, ежедневно раздражал присутствующих неуместными шутками и розыгрышами. Мы бы с большим удовольствием давно выгнали этого анархиста из редакции: материал он сдавал, когда ему хотелось, иногда не сдавал вовсе, но вот собрания посещал абсолютно все и вечно доставал меня своими тупыми подколами. Проблема заключалась в том, что очередь к нам не выстраивалась. Да, может, мне и удалось немного приподнять репутацию школьной газеты, но в пищевой цепи «Пайнуорд Хай» мы по-прежнему образовывали не самое элитное звено. Заменить Кевина некем, а выгнать было бы еще хуже. Каждый редактор знает – лучше иметь плохого корреспондента, чем не иметь его вовсе.

– А может, в виде исключения ты захлопнешь свой хамский рот хотя бы раз? Мы тут, вообще-то, делом заняты, если ты не заметил! – обернувшись, возмутилась Лим. Кевин лишь отмахнулся.

Натали подняла бровь.

– Ой, ну здорово, они опять за свое. Джесс?

– Да успокойтесь вы оба, ну правда, – я скрестила руки на груди, строго взглянув на Кевина и Лим. Не хватало еще, чтобы все переругались. – Джастин, звучит отлично. Думаю, мы сможем сделать из этого конфетку. Нужно только подать идею так, чтобы читатели не решили, будто мы выжимаем из них слезы сострадания через маленьких щеночков. Поменьше безысходности, побольше оптимизма. И неплохо бы взять интервью у кого-то из волонтеров.

Джастин глянул на Кевина, как бы говоря: «Даже не начинай», и снова сделал пометку в блокноте.

– Блеснете еще идеями? – сказала я.

Лим собралась было что-то произнести, но Майкл как-то странно мотнул головой, и слова Лим сгинули на полпути.

– Ладно, думаю, в таком случае собрание окончено, – подытожила я. – В следующий раз встречаемся в четверг, пожалуйста, не забудьте. Если вдруг появятся любые предложения, вы знаете, как со мной связаться. Увидимся!

Ребята поднялись и, закинув на плечи сумки и рюкзаки, потянулись к выходу. Лим, изо всех сил стараясь не встретиться со мной взглядом, первой выскочила из кабинета.

Когда все ушли, я принялась выключать аппаратуру и спустя несколько минут заметила копну фиолетовых волос, просунувшуюся в дверной проем.

С Кэти мы были друзьями с самого детства, сколько я себя помню. Я так и называла ее про себя и вслух, запросто – Фиолетовая Голова. Пару лет назад, в девятом классе, она, в качестве протеста против родителей, решила покрасить волосы в красный цвет. Тогда-то впервые и прицепилось это прозвище – Красная Голова. Позднее появилось много вариантов: Розовая, Желтая, Синяя. Но фиолетовый продержался дольше всего, вот Кэти и стала Фиолетовой Головой. У меня тоже было прозвище, но его дала мне Пейтан, поэтому с недавних пор мы негласно перестали его использовать.

– Привет, Фиолетовая Голова, – широко улыбаясь, протянула я.

Кэти вошла в кабинет.

– Как делишки, ботан? – спросила она.

Я лишь загадочно улыбнулась: ни к чему портить подруге настроение, рассказывая о том, как некоторые ученики не гнушаются писать некрологи Пейтан, лишь бы заполучить дешевое внимание. Затолкав в сумку ноутбук и канцелярские принадлежности, я перебросила ее через плечо, и мы с Кэти, перешучиваясь на ходу, вышли из класса.

Проходя по полупустому школьному коридору после занятий, я обычно изо всех сил старалась не смотреть на шкафчики по левой стороне. Особенно на третий верхний, оклеенный желтой защитной лентой. Но тогда, на секунду, мой взгляд задержался на нем против воли. Он должен был быть пуст – полиция осмотрела его и наверняка изъяла содержимое. О том, что Пейтан оставила в шкафчике, нам не сообщили. Как не сообщили и любые другие сведения, добытые полицией. Конечно, было бы глупо ожидать, что в школьном шкафчике обнаружится нечто существенное, например записка с объяснениями или фото какого-нибудь большого города, в который она могла сбежать. Наверняка в нем осталась лежать пара учебников да ее любимая мятная жвачка.

Выйдя к парковке, мы устало сели в машину. На той неделе мы договорились, что я буду подвозить Кэти до школы и обратно какое-то время, потому что ее старенький «форд» приказал долго жить и отправился на ремонт. Ну, я-то была только рада проводить с подругой больше времени.

Всю дорогу до дома Кэти не замолкала ни на минуту. Хороший знак, решила я. В последнее время она была сильно подавлена, и я начала беспокоиться, как бы подруга совсем не замкнулась в себе. Для веселой, жизнерадостной Кэти такое состояние не было привычным. Приятно было снова увидеть на ее лице улыбку и услышать заразительный смех.

Я остановила машину у подъездной дорожки дома Кэти. Лиам, ее отец, поливал свою горячо обожаемую лужайку перед крыльцом, которую берег, как родное дитя. Он радостно замахал рукой, едва мы подъехали.

– Мисс Грант! Рад приветствовать вас в доме семьи Эндрюс от лица семьи Эндрюс! – прокричал мне Лиам.

Если и существует какой-то особый ген, отвечающий за несгибаемый оптимизм и умение не сдаваться даже в самом безнадежном положении, то у Эндрюсов он точно передавался по наследству не одно поколение. Лиам и Хелен, родители Кэти, немало повидали в жизни до приезда в Пайнуорд, но всегда держали голову высоко поднятой. «Дорога возникает под ногами идущего», – любимая поговорка Лиама. И однажды эта дорога свела его с моим отцом, на долгие годы скрепив обе семьи прочными узами дружбы. Вообще, я думаю, эту поговорку Лиам придумал сам, но это не меняет факта, что крутость характера, которой обладает Кэти, досталась ей именно от него.

– Ой, пап, завязывай. Глупо же, – смущенно протянула Кэти, выбираясь из машины, и, обернувшись, прошептала: – Я тебе вечером еще позвоню, ладно?

– Ладно. Передавай маме привет.

– Ага.

Лиам, похоже, закончил с газоном. Он удовлетворенно кивнул, оценив проделанную работу, и подошел к автомобилю.

– Как там дела у твоего отца? – спросил он.

– Ну, знаете, как обычно, в общем.

«Как обычно» означало, что вот уже несколько лет отец изо всех сил старался навести порядок в своей жизни, но получалось так себе.

Лиам понимающе кивнул.

– Что ж, передай тогда, чтобы заскочил как-нибудь, если найдется время. Ему здесь всегда рады.

– Конечно, – улыбнулась я.

Полчаса спустя я уже расположилась на полу своей комнаты, разрабатывая макет для будущего выпуска «Пайнуорд Хай Дайджест». С ним я промучилась до самого вечера – как это обычно бывает, реальная картинка никак не хотела совпадать с туманным образом из моей головы.

Отец вернулся после семи, и, предварительно постучав, вошел в мою комнату.

– Привет, львенок.

Из-за непослушных волос пшеничного цвета и маленьких зеленых глаз отец называл меня не иначе как львенком. Уже шестнадцать лет кряду. И будет звать так, даже когда мне стукнет сорок пять.

– Привет, пап, – я оторвалась от широкой пробковой доски, утыканной бумажными распечатками и цветными канцелярскими кнопками.

– Ничего себе, – папа присмотрелся к разветвленной схеме. – И когда ты только все успеваешь.

Я лишь ехидно улыбнулась. На его лице так и читалось: вся в мать.

За ужином мы по старой традиции обсудили прошедший день. Несколько лет назад отец занимал должность шерифа полиции, и мир моего детства был наполнен захватывающими историями о погонях за плохими парнями и дивном восстановлении справедливости. Злодеи в тех историях всегда получали по заслугам, никто не мог уйти от правосудия благодаря моему папе. Теперь он работал в ремонтной бригаде и каждый вечер сетовал на то, насколько ненадежно построены современные дома. Но я по-прежнему люблю своего отца.

После ужина мы, как правило, расходимся по разным комнатам: папа отправляется в гостиную, чтобы посмотреть телевизор перед сном, а я поднимаюсь к себе. Никаких исключений в доме бывшего копа.

Наверху меня уже ждал телефон с парой пропущенных звонков от Кэти. Я перезвонила, и Кэт взяла трубку после первого же гудка, но ее голос уже не звучал так беззаботно, как днем.

– Знаешь, я тут подумала, может, нам стоит еще раз на выходных сходить к домику в лесу? – произнесла она.

Маленький домик в гуще леса, построенный отцом и Лиамом специально для нас с Кэти, когда мы были детьми. Наше тайное укрытие на случай, если вдруг меж деревьев появятся монстры. В нем даже ссориться нельзя было, хочешь войти – оставляй обиды за порогом, такое уж правило. Гораздо позже этот домик стал пристанищем секретов, о которых родителям знать не стоило. Пейтан не раз бывала там.

Я ничего не ответила, так что Кэти попыталась еще раз:

– В смысле, я знаю, мы уже ходили туда… Но вдруг мы что-то пропустили?

Мы ничего не пропустили. Ходили туда дважды с прошедшей осени. Все вещи лежали так, как мы втроем их и оставили, когда в последний раз зависали там.

– Ладно. Забудь. Заедешь за мной завтра, хорошо? – устало проговорила подруга.

Не успела я ответить, как на другом конце линии повисла тишина. Вот, опять она за свое – постоянно делает меня заложницей собственного гнева. Я тяжело вздохнула и отложила телефон.

Спустившись вниз перед сном, я выключила телевизор и взглянула на спящего отца. В его левой руке, как и всегда, лежала наполовину опустошенная бутылка виски. Я никогда его не осуждала. После смерти мамы шесть лет назад он так и не смог оправиться. С тех пор как ее не стало, папа все чаще начал прикладываться к спиртному, затем по наклонной покатилась его карьера в полиции. Закончилось все тем, что он уже не мог надлежащим образом исполнять свои обязанности шерифа и потерял должность. Но обо мне всегда заботился как мог, и мне не в чем его упрекнуть.

Я аккуратно вынула бутылку, укрыла отца теплым пледом и отправилась спать.