Дорога к рабству

Оглавление

Фридрих фон Хайек. Дорога к рабству

Предисловие к репринтному изданию 1976 года

Предисловие к американскому карманному изданию 1956 года

Предисловие к изданию 1944 года

Дорога к рабству. Социалистам всех партий

Введение

I. Отвергнутый путь

II. Великая утопия

III. Индивидуализм и коллективизм

IV. Является ли планирование неизбежным?

V. Планирование и демократия

VI. План и закон

VII. Экономический контроль и тоталитаризм

VIII. Кто кого?

IX. Свобода и защищенность

X. Почему к власти приходят худшие?

XI. Конец правды

XII. Социалистические корни нацизма

XIII. Тоталитаристы среди нас

XIV. Материальные обстоятельства и идеальные цели

XV. Каким будет мир после войны?

XVI. Заключение

Отрывок из книги

С этой книги, написанной на досуге в 1940–1943 годах, когда я по большей части занимался проблемами чистой экономической теории, неожиданно для меня самого началась моя более чем тридцатилетняя работа в новой области. Первая попытка найти новое направление была вызвана моим раздражением по поводу абсолютно неверной интерпретации нацистского движения в британских «прогрессивных» кругах. Это раздражение принудило меня написать записку тогдашнему директору Лондонской школы экономики сэру Уильяму Бевериджу, а затем статью для Contemporary Review за 1938 год, которую я по просьбе профессора Гарри Д. Гидеонса дополнил для публикации в его Public Policy Pamphlets и которую с большой неохотой (обнаружив, что все мои более компетентные британские коллеги заняты ходом военных действий) я наконец превратил в этот трактат. Несмотря на совершенно неожиданный успех «Дороги к рабству» (а не планировавшееся сначала американское издание имело еще больший успех, чем британское), я долго не был ею доволен. Хотя в самом начале книги честно сказано, что она носит политический характер, мои коллеги по общественным наукам сумели внушить мне ощущение, что я занимаюсь не тем, чем следует, и меня самого смущало, достаточно ли у меня компетенции, чтобы выходить за границы экономики в техническом смысле слова. Не буду здесь говорить ни о том, какую ярость вызвала моя книга в определенных кругах, ни о весьма любопытной разнице между тем, как ее приняли в Великобритании и Соединенных Штатах, – я писал об этом пару десятилетий назад в «Предисловии к первому американскому карманному изданию». Только для того, чтобы дать представление о распространенной реакции, упомяну случай, когда один хорошо известный философ, чье имя останется неназванным, написал другому философу письмо, в котором упрекал его за похвалы этой скандальной книге, которую он сам, «конечно же, не читал!». Хотя я приложил немало усилий, чтобы оставаться в рамках собственно экономики, я не мог избавиться от мысли, что вопросы, которые я столь неосмотрительно поднял, сложнее и важнее, чем вопросы экономической теории, и сказанное в первоначальном варианте моей работы нуждается в прояснении и доработке. Когда я писал эту книгу, я далеко не в достаточной мере освободился от предрассудков и предубеждений, правящих общественным мнением, и в еще меньшей степени умел избегать обыкновенного смешения терминов и понятий – того, к чему я впоследствии стал относиться очень внимательно. Предпринятое мной обсуждение последствий социальной политики, разумеется, не может быть полным без адекватного рассмотрения требований и возможностей правильно организованного рыночного порядка. Именно последней проблеме посвящены мои дальнейшие штудии в этой области. Первым результатом моих усилий объяснить порядок свободы стало большое исследование «Основной закон свободы» (Constitution of Liberty, 1960), в котором я попытался существенно переформулировать и более последовательно выразить классические доктрины либерализма XIX столетия. Понимание того, что такая переформулировка оставляет без ответа целый ряд важных вопросов, побудила меня дать на них собственные ответы в трехтомном труде «Право, законодательство и свобода» (Law, Legislation and Liberty), первый том которого увидел свет в 1973 году.

Как мне представляется, за последние двадцать лет мне удалось немало узнать о проблемах, затронутых в этой книге, хотя за это время я ее, кажется, даже не перечитывал. Перечитав ее сейчас, чтобы написать это предисловие, я впервые ощутил, что я не только не стесняюсь ее, но, напротив, горд ею – не в последнюю очередь за открытия, позволившие мне посвятить ее «социалистам всех партий». Действительно, хотя за это время я прочел немало того, о чем не знал, когда писал ее, теперь я часто удивляюсь, как многое из понятого еще тогда, в самом начале пути, подтвердилось дальнейшими исследованиями. И хотя более поздние мои работы окажутся, смею надеяться, более полезными профессионалам, я готов без колебаний рекомендовать эту старую книгу широкому читателю, который хочет иметь простое, не перегруженное техническими деталями введение в проблему, которая, по моему убеждению, до сих пор остается одной из самых насущных и до сих пор ожидает своего решения.

.....

Как раз такую задачу и ставит перед собой эта книга. Я надеюсь, что хотя бы в более спокойной атмосфере сегодняшнего дня она будет воспринята не как призыв к сопротивлению всякому улучшению и эксперименту, а как настоятельное предупреждение, что любые изменения в наших установлениях должны пройти определенную проверку (как это описано в центральных главах книги, посвященных правозаконности), прежде чем мы примем курс, сойти с которого окажется очень непросто.

Тот факт, что исходно книга была написана с расчетом только на британскую аудиторию, вряд ли делает ее малопонятной для американского читателя. Но в ее фразеологии есть один момент, который я хотел бы прояснить сразу же, чтобы избегнуть каких-либо недоразумений в дальнейшем. В моей книге термин «либеральный» используется в своем первоначальном смысле, в традиции употребления, сложившейся в Англии в XIX веке и сохранившейся там и поныне. В Америке словом «либерализм» сегодня часто называют нечто диаметрально противоположное. Оно стало частью камуфляжа американских левых движений (чему немало способствует бестолковость многих людей, действительно верящих в свободу) и стало означать поддержку любой формы государственного контроля. Меня до сих пор поражает, почему те американцы, которые искренне верят в либеральные ценности, позволили левым присвоить этот практически незаменимый термин, но даже помогли им сделать это, начав использовать его как бранное слово. Об этом особенно стоит пожалеть, если мы вспомним, что многие настоящие либералы начали из-за этого называть себя консерваторами.

.....