Читать книгу Сыщик - Фридрих Герштекер - Страница 2

Наутро путешественник? расписавшийся Галлингером, не смотря на то, что его никто не будил, проснулся рано утром бодрый и свежий. Когда пробило восемь часов, мужские сапоги и дамские ботинки всё ещё стояли снаружи у двери номера 7 и лишь около девяти часов тамошние жильцы проснулись, а в половине десятого им был подан кофе. Около полудня из номера вышел господин, но один. Дама осталась в номере. Кёльнер рассказал, что дама не особенно здорова и хочет сегодня отдохнуть. Он не осмелился войти в номер и кофе был подан горничной. Вероятно, дама ещё лежала в постели.

Так прошел день. Приезжий точно также не выходил и всё писал в своей комнате, но послал со слугою на почту всего только одно письмо, адресованное «Господам Бартону и Бартону, в Лондон, Флитстрит, № 12». Дело в том, что он, по-видимому, весьма интересовался своими соседями: когда вернулся домой господин из 7-го номера, он поставил стул к смежным дверям и с удивительным терпением слушал в течении целого часа происходивший там разговор. Но труды его пропали даром. Слова, которые произносились громко, были самого невинного и безразличного характера, а остальных он почти не понимал.

Обедал он за табльдотом, но жильцов из номера шестого или седьмого видно не было. Дама, очевидно, ещё не оправилась от дороги и оба они обедали в своей комнате.

Тотчас же после обеда он встретил «графа Корникова» на лестнице и этот последний посмотрел на него несколько удивленным взглядом через свои синие очки. Приезжий притворился совершенно равнодушным, не обратив на него никакого внимания и сделав вид, будто вовсе не узнал его.

День прошел, но ни один из путешественников не выказывал поползновения уехать из Франкфурта. Обер-кёльнер, с которым Галлингер беседовал о «красивой, как картинка, молодой женщине», не мог дать никаких сведений. К вечеру, перед приходом скорого поезда Галлингер отправился на вокзал кого-то встретить. Ждать пришлось не долго. Ожидаемый увидел его из окна купе, быстро подошел и окликнул:

– Гамильтон! Ну, что новенького?

– Мне кажется, что я напал на верный след, г. Бартон, – ответил он, почтительно приподнимая шляпу. – Где же ваш багаж?

– Со мною нет никакого багажа, кроме этого чемоданчика.

– Тем лучше. Отправляясь на охоту, не следует отягощать себя излишним грузом. Пойдемте. Извозчик готов.

– Не лучше ли нам пройтись пешком?

– Далеко будет идти; к тому же и ехать будет безопаснее.

– Что же вы открыли? – спросил молодой англичанин, когда они уселись на дрожки.

Разговор велся на английском языке.

– Я вам сообщу это в коротких словах, – ответил мнимый немец. – Совершенно случайно мне пришлось проехать две станции в багажном вагоне и я там нашел сундук с надписью на медной дощечке: «Граф Корников».

– И вы думаете, что это и есть каналья Корник?

– По одному только имени я, пожалуй, не догадался бы, – продолжал Гамильтон, но французское слово «Comte» (граф) было вырезано много позднее самого имени. Гравёр не сделал бы его на таком небольшом пространстве, вырезывая одновременно с именем. Точно также видно, что и «ов» добавлено позже.

– А приметы владельца сундука совпадают?

– И да, и нет. Фигура похожа, но нет тёмно-русой бороды.

– Он мог побриться.

– Очень возможно. Но у него совсем черные усы и, кроме того, он носит синие очки.

– Усы вероятно выкрашены.

– Это подозреваю и я. Дама – с ним.

– Фрейлейн Фалло?

– Само собою разумеется, под именем графини Корниковой, – если только это те, кого мы ищем. Вы его хорошо знаете?

– Как родного брата, Он семь лет служил в доме моего отца и два последних года был главным кассиром и тут-то – не знаю, что побудило его, – он и совершил эту знаменательную кражу из кассы.

– Вероятно его побудила эта молодая дама, – сказал Гамильтон, – о которой я слышал много недурных вещей. Её настоящее имя – Люси Фалло, она – дочь портного в Лондоне, но её родители оба уже на том свете. Это были самые заурядные люди. Молодая девушка благодаря своему приличному поведению и тому, что была несколько образована, провела два года в путешествиях с одной знатной семьей, а потом там и сям выучилась музыке. Благодаря всему этому, она попала в дом леди Клив, которая обвиняет ее в краже драгоценностей.

– Которые, пожалуй, и лежат в её сундуке, – спросил Бартон?

– Я чуть-чуть было не подцепил обоих этих сундуков, – улыбнулся про себя Гамильтон, – но не решился рискнуть на это, не удостоверившись сперва в её личности. Вы знаете эту даму в лицо?

– Нет. Я её никогда не видел, – отвечал Бартон.

– И ничего также не слышали о пребывании графа Корникова в Ганновере?

– Ровным счётом ничего. Никто ничего не мог сообщить о нём и его имени нет ни в одной книге для приезжающих. Он мог быть там только проездом и вы вероятно напали на настоящий след. Во всяком случае мы должны будем обратиться к содействию полиции.

– Это уже все сделано, – воскликнул Гамильтон. – Приказ об аресте этой парочки – уже у меня в кармане и молодчик со своей дульцинеей не ускользнет из моих рук, если только вы мне дадите доказательство, что это – именно они и есть.

– Ни за что в жизни не поверил бы я, – сказал мистер Бартон, – что вы так скоро нападете на след этого обманщика. Все идет, как нельзя лучше. Кстати: сами то вы эту даму видели?

– Я ехал с ними в одном купе, – засмеялся Гамильтон, – и они наверно ни капельки не подозревали, что рядом с ними сидит агент сыскной полиции. Теперь, я думаю, мы уже не расстанемся и долго будем ездить вместе… Вот мы и дома. Теперь нам нужно похлопотать о том, чтобы наши пташки как-нибудь не упорхнули от нас завтра ранним утром. Хотите сейчас же занять вашу комнату?

– Мне нужно сначала поесть. Я умираю от голода.

– Прекрасно. Пойдемте в таком случае в столовую: в этот час она всегда бывает пуста.

Они повернули направо, чтобы войти в залу. Но лишь только Гамильтом положил руку на ручку двери, как дверь отворилась и из неё вышел граф Корников. Окинув обоих быстрым взглядом, он медленно вышел в переднюю и оттуда на лестницу.

– Это – он, – прошептал Гамильтон своему спутнику. – Только бы он вас не узнал!

Бартон невольно повернул голову вслед уходившему, но увидел только, как его тощая фигура исчезла за углом, даже ни разу не обернувшись.

– Я не уверен, – сказал Бартон. – Момент был слишком короток и он выдал бы себя каким-нибудь невольным движением испуга или удивления. В этом костюме, в синих очках и с черными усами он так мало напоминает Корника, что мне не пришло бы и в голову заподозрить его. Если только вы не заблуждаетесь… В этом деле мы пропустили даром много времени.

– Скажите, по крайней мере: разве это не его фигура?

– Фигура – безусловно его, – подтвердил Бартон, – но я его знал в лицо, – а без подготовки, как вот теперь – и при такой быстроте узнать его трудно. В котором часу завтра отходит первый утренний поезд?

– Первый – в шесть утра.

– В таком случае в нашем распоряжении ещё целый день, – сказал Бартон. – В крайнем случае можно будет задержать его силою. Не лучше ли будет, если мы поедим в нашей комнате?

– Теперь он уже вниз не сойдет, – сказал Гамильтон. – Во всяком случае, вы сядьте спиною к двери и если он ещё раз войдет в залу, то я постараюсь проследить за выражением его лица.

Гамильтон оказался прав. Граф Корников более не появлялся. Окончив ужин, они поднялись этажом выше комнаты Гамильтона и вошили вместе в номер Бартона, чтобы переговорить наедине ещё кое о чём.

Бартон по совету Гамильтона, поданному ещё раньше, записался в книгу для приезжающих под французским именем, ради предосторожности. В свою очередь и сыщик спустился перед отходом ко сну к доске швейцара, чтобы узнать, не приказали ли номера 6-й и 7-й разбудить себя пораньше. Теперь Гамильтон не верил более в случайность: он был убежден, что, если господин, за которым он следил, есть именно тот, которого они ищут, то Бартон при неожиданной и слишком моментальной встрече мог и не узнать его.