Читать книгу Комфорт гарантируется - Фридрих Незнанский - Страница 8

Часть первая
Пистолет Макарова
7

Оглавление

Ближайшее окружение Юрия Петровича Лиманова было в полном недоумении, когда в 2001 году около Юрия Петровича замелькала фигура Владика. И было чему удивляться: двадцатипятилетний парень, невзрачной внешности, нелюбезный, только что закончивший вуз, сразу стал правой рукой Юрия Петровича. Самое удивительное было в том, что никто ничего не знал о Владиславе Прохоровиче Мельникове – такое Владик носил имя. Просто в один прекрасный день, словно с луны свалившись, он оказался в кабинете у Мичмана, чтобы с той минуты стать его самым главным доверенным лицом, намного потеснив тех, кто прежде входил в контакт с Лимановым.

Выяснить у самого Владика его происхождение было трудно: спиртным он не злоупотреблял, так, немного сухого вина, на женский пол смотрел только с деловым интересом.

Да и сами женщины не горели желанием обаять Владика. Чем-то он их отталкивал.

Лицо у Владика было узкое, с чуть намеченными скулами. Подбородок скошенный. Глаза небольшие, водянистые, как говорят, «с застывшим выражением». Рот был широк для лица, и узкие губы постоянно кривились в какой-то гримасе. Это было что-то похожее на нервный тик. Но, даже зная об этой медицинской патологии, человеку казалось, что Владик смотрит на него с отвращением. Светло-русые, прямые волосы «обкатывали» небольшой череп неправильной формы. У Владика намечалась лысина, и, как у всех блондинов, кожа между редеющими волосами была розоватой. Телосложения Владик был не толстого, скорее ему недоставало нескольких килограммов для его метра восьмидесяти. Но почему-то, из-за какой-то рыхлости лица и вялых рук, он казался полноватым.

Вежливостью и хорошими манерами Владик тоже не отличался: не пытался познакомиться с коллективом, подружиться, завести знакомства. «Без году недели, а ведет себя так, словно все ему должны!» – высказала общее мнение бухгалтерша, после чего была моментально уволена. Несколько менеджеров покрупнее, которые раньше ходили в любимчиках у Мичмана, стали было тоже возмущаться. Но Мичман сказал, как отрезал: «Владислав Прохорович теперь здесь работает независимо от ваших симпатий. Кому не нравится – скатертью дорога». Все притихли и стали издали присматриваться к этому странному Владику. Некоторые решили, что с такими манерами он здесь долго не продержится. Вторые стали перед ним заискивать. Естественно, выиграли вторые. Владик как с первого дня появления, так и по прошествии четырех лет остался второй фигурой не только в компании «Приморские суда», но и во всем бизнесе Лиманова.

По прошествии лет нет-нет да кто-нибудь выдвигал за дружеской попойкой версию появления Владика. Здесь были варианты: «Владик ему спас жизнь», «Владика выписали из КГБ», «Владик – гипнотизер», а в самом пьяном кругу намекали на их интимные отношения, говоря: «Мичман в тюрьме сидел, вот и пристрастился к мальчикам».


На самом деле эта история началась в далеком семьдесят пятом году.

В элитный пансионат Сухуми приехал отдыхать Прохор Васильевич Мельников, первый секретарь пензенского горкома, с женой Таисией, которая была младше его на двадцать лет.

Таисии в то время исполнилось тридцать, у нее были нелюбимый муж, материальное благосостояние и не было детей. Поэтому она все время болела, и муж лечил ее на курортах.

Красавицей Таисия не была – высокий, тогда немодный рост, из-за которого она сутулилась, костлявость, резкие черты лица, вечно поджатые губы и слишком широко расставленные серые глаза. Единственным ее украшением были крупные, буйные кудри коричневатого цвета с рыжиной на изломе, которые она коротко стригла.

Но почему-то именно в нее влюбился вор-рецидивист Юрка Лиманов. Юрка, который любил шумные попойки, готовых на все женщин с пухлыми губами и большой задницей. Юрка, который гордился тем, что в жизни не прочитал ни одной книги. Юрка, который всех плоскогрудых женщин вообще не считал за биологический вид.

В тот день он расположился, как король, на пляже. Вокруг него примостилась стайка аппетитных девушек и пара собутыльников-нахлебников. Девушки на спор пили водку стаканами, косея под солнцем. Было весело, он обнимал сразу двух, старясь ущипнуть третью. Вдруг одна из девушек показала рукой: «Смотрите, какая плоскодонка идет. И колени у нее, как у страуса!» Все, засмеявшись, стали бесцеремонно разглядывать Таисию. Юрка тоже нехотя посмотрел в ту сторону. И встретился взглядом с ее холодными серыми глазами. В них не было укоризны. В них была усталость.

Таисия отвернулась. А Юрка, еще не понимая, что с ним случилось, цыкнул на девочек и быстро ушел с пляжа.

На второй день он увидел Таисию с мужем в одном из самых дорогих и престижных ресторанов Сухуми. Ее муж, человек с красным лицом, долго и нудно за что-то отчитывал официанта, а она сидела, опустив плечи и бесцельно глядя на графин.

Только один раз она встрепенулась, почувствовав его долгий взгляд. И на этот раз в серых глазах проскользнуло удивление. А потом она чему-то тихо улыбнулась.

На следующий день он дал метрдотелю взятку и взял столик рядом с ними. Из-за спины мужа он весь вечер таращился на Таисию, которая не заливалась краской, не смущалась, а только иногда, вскинув глаза, с интересом его рассматривала.

Через несколько дней он знал о ней все. Но самой ценной информацией было то, что Таисия любит встать пораньше и в шестом часу пойти поплавать, пока пляж совсем пустой.

Гулянки вышли у Лиманова из головы. Еще часов в пять утра приходил он на пляж, выжидая, высматривая ее. Потом появлялась она.

Таисия оглядывалась – она знала, что он здесь. Сначала они молча плавали наперегонки несколько дней. Такой красноречивый Юрка, который на спор мог уломать любую девушку за пять минут, не знал, что сказать Таисии.

Она начала первой. После очередного заплыва она просто обратилась к нему:

– Вы знаете, товарищ, мы через три дня уезжаем. Поэтому, если я вам нравлюсь, проявите инициативу.

Юрка словно окаменел. Девушки ТАК никогда с ним не разговаривали. Он отбросил полотенце, немного постоял, потом предложил пересохшим голосом:

– Давайте сплаваем на тот остров…

«Тот» остров был недалеко от пляжа и давно уже заслужил себе дурную славу приюта для влюбленных.

К его удивлению, она не отказала.

– Давайте. Только нужно полотенца взять, а то камни, наверное, холодные…

Так Юрка поплыл к первой и единственной любви в своей жизни, высоко задирая над водой в сжатой руке два полотенца: свое, полосатое, и ее, синее.

…Они писали друг другу до востребования. Один раз, в декабре, им даже повезло встретиться – чета Мельниковых была в Ленинграде, куда срочно помчался Юрка. Таисия была уже на четвертом месяце беременности. Оба знали, что Юрка – настоящий отец ребенка. Однако увидел его он первый раз только через пять лет – был в местах не столь отдаленных.

На лето Таисия увозила мальчика к родным, в деревню, потому что Владислав здоровья был хрупкого. Вот там-то и увидел Юрка впервые хмурого белобрысого мальчика со взрослым взглядом. И поразился его схожести с собственным отцом. Сам-то Юрка красотой пошел в мать.

Он снял соседний дом на краю села. Таисия как-то вечером привела Владика к Юре.

– Вот, – сказала она Владику, – твой настоящий папка.

– Что ты мелешь? – изумился Юрка. – Он дитя малое – проболтается!

– Он не проболтается, – спокойно сказала Таисия. – Он уже про все знает.

Владик так взглянул на Юрку, что тот понял – не проболтается. И еще раз поразился сходству со своим отцом.

– А как на деда-то похож, пострел! – Он попытался взять мальчика на руки.

– Неправда, – твердо сказал Владик, не пытаясь отбиться от рук Юрки. – У меня глаза – как у матери.

В этот же вечер Юрка сделал Таисии предложение. И сразу же получил решительный отказ. Больше они никогда эту тему не поднимали.

Юрка понимал, что не может дать хорошего будущего Владику, оставаясь вором. Что не нужен Таисии муж, которому передачи нужно таскать да стариться, ожидая. Если бы знал Юрка Лиманов, как круто может измениться жизнь!

В тот год Юрка купил дом в этой деревне. Каждое лето Юрка урывал у судьбы кусочек счастья – Таисию и Владика. Иногда совсем ненадолго, на неделю. А иногда они проводили вместе почти все лето.

Хмурый, неуживчивый Владик привязался к Юрке со всей жадностью детской души.

Дома тоже был «папа», но папа сухой и размеренный. Он воспитывал Владика по своей собственной воспитательной системе: составлял ему казарменный распорядок дня, которому Владик должен был неуклонно подчиняться, требовал, чтобы каждую неделю он приносил не меньше пяти пятерок – по количеству учебных дней. В детской он повесил плакат: «Он начал с двойки, кончил изменой Родине». Требовал, чтобы он находил не меньше трех-четырех вырезок из газет за неделю, где рассказывалось бы о хороших, правильных поступках, с которых он, Владик, должен брать пример. Давал какие-то скучные книги про пионеров-героев, отмечал ручкой места, по которым они должны беседовать.

Владику доставалось, если он не имел своего мнения, ругали его и за расхождения со взглядами отца.

Таким образом Владик приобретал необходимую изворотливость, которая помогала ему в общественной работе. (Тоже обязательное требование отца.)

Владик редко гулял, в основном занимался этой общественной работой, от которой у него сводило скулы. Да и вырвавшись на улицу, он просто шатался: у него не было друзей.

Даже по выходным, когда они всей семьей ходили в парк, отец запрещал ему практически все: сахарная вата и пирожки делаются в антигигиенических условиях; продавец воздушных шаров – спекулянт; карусели не эксплуатируют по инструкции; мороженое нельзя есть в такую жару, а в холод – тем более.

Совсем иначе было летом, с настоящим отцом!

Он никогда не спрашивал, вымыл ли ты руки, и не заглядывал в уши. Спать можно сколько угодно, можно было читать взрослые книги (папа Юра брал в сельской библиотеке на свой абонемент все, что хотел Владик. А тот давно запомнил названия книг, запертых в шкафу папы Прохора), можно было брать руками черную картошку из костра и грызть прямо с коркой!

А еще они с отцом ловили рыбу и ездили на настоящей лодке с мотором. И коптили рыбу. И пили с мужиками (Владик, конечно, не пил, но сидел рядом, трепещущий от приобщения к великому мужскому братству).

И вообще папу Юру все любили: по его просьбе пастух запросто давал ему кататься на своей лошади, комбайнер брал Владика в кабину, а местные продавщицы давали ему много конфет.

Так было до седьмого класса. В это злополучное лето Таисия срочно уехала по делам, и Юрка загулял с одной местной девкой.

К несчастью, вернулась Таисия невпопад. Приговор ее был однозначен: «Отношения с тобой кончены. Навсегда».

Таисия была одной из тех редких женщин, которые не говорили два раза. Она забрала Владика и уехала в город.

В следующем году Юрки в деревне не оказалось. Снова попал на зону. Владик раздобыл адрес и стал переписываться с отцом, слушая его советы: учись хорошо, с «папой» не ругайся, маму ни в чем не вини. Потом связь их оборвалась.

В 1990 году у Владика умерла мама от рака груди. В 1991 году консерватора-отца «попросили» на пенсию от теплого места у власти. Тот пытался участвовать то в одном объединении, то в другом, но скоро сник и заперся на даче, выращивая помидоры. Жили на его пенсию, питаясь с огорода. В неспокойные, бурные времена Владик с удивлением понял, что они с отцом Прохором стали бедными. И престижный вуз ему не светит.

Владик оканчивал школу, когда снова объявился папа Юра. В те времена любое привокзальное кафе казалось непозволительной роскошью, а папа Юра повел Владика в один из первых коммерческих ресторанов рядом с Кремлем. В роскошном зале сидели они одни – весь штат прислуги выстроился за их спиной. Владик дотошно изучал меню.

– Салат из капусты двенадцать долларов? – изумился Владик. – По отпускной цене из колхоза на эти деньги… – Он быстро посчитал в уме. – Можно купить… можно купить сто килограммов капусты!

– Пойдешь в экономический, – с любовью глядя на свое чадо, произнес Юрий Петрович.

Владик закончил экономический, его оставляли в аспирантуре. По совету своего отца он отказался и стал получать второе высшее – теперь уже юридическое. Затем – год стажировки в Японии.

Вот так Юрий Петрович основательно подготовил своего наследника к тому, чтобы передать ему со временем хорошо налаженный бизнес.

Комфорт гарантируется

Подняться наверх