Читать книгу Криминальное наследство - Фридрих Незнанский - Страница 5

– …Итого… – Савва Васильевич тяжело вздохнул и через паузу продолжил: – Итого, дорогой мой капитан, вывод у нас с тобой на данный момент, мягко говоря, малоутешительный. Фактически после опроса сотрудников банка единственное более-менее ценное из того, что ты принес, это тот факт, что Январев был клиентом «Континент-трасса»…

– И что здесь такого уж ценного? – самокритично буркнул Александров.

– Неужели непонятно? Если он клиент – от банкротства, неважно, подлинного или мнимого, пострадал наравне с остальными. Хотя последнее-то как раз и важно: если банкротство ложное, получается, что Сурин Марата Константиновича, грубо говоря, кинул. А господин Январев таких штучек пока еще никому не прощал… Что ж, это только подтверждает нашу основную и пока что единственную версию! И то хлеб.

– Знаешь, я пытался связаться и с МУРом, и с Центробанком, чтобы хоть что-то выяснить. Ни хрена! Везде каникулы и автоответчики, будь они неладны… А на агентуру у меня просто-напросто не хватило времени.

– Я тебя не виню, – смилостивился Алексеев, – относительно автоответчиков у меня та же картина, разотдыхались, блин… От дежурных толку не больше: звоните, мол, десятого – и точка. Ладно, давай подумаем, что можно сделать реально, пока эти дурацкие каникулы не кончатся.

– А Борис что говорит? – поинтересовался ревниво Олег, поскольку ему по-прежнему казалось, что Погорелов, в отличие от него, бездельничает. Во всяком случае, в кабинете следователя он сегодня отсутствовал.

– Анисимов пришел в сознание, Боря его опросил… Но ничего нового тот не сказал, исключительно то, что мы и без него знаем… Ну машина, из которой стреляли, как легко было догадаться, угнанная, а заключение экспертов по оружию пока что отсутствует… Не помню, в курсе ли ты, но в этой «ауди» нашли еще и обгоревшие остатки «калаша» и «макарова», так что Алиев был прав. Сейчас эксперты пытаются восстановить номер автомата, вроде бы есть надежда… Вот и все.

– А… Борис?

– Что – Борис? – Следователь неодобрительно посмотрел на Олега. – Уж не думаешь ли ты, что Погорелов бездельничает?

– Я этого не говорил… – слегка смутился капитан.

– Но подумал! – осуждающе произнес Савва Васильевич. – И совершенно напрасно!.. Боря за эти два дня успел переворошить всю свою агентуру, точнее, почти всю… Сегодня, как он сказал, встречается с одним из самых лучших, вроде бы чуть ли не бывший вор в законе…

– Воры в законе бывшими не бывают! – возразил капитан.

– Тем более ценный персонаж, – невозмутимо кивнул следователь. – Как ты думаешь, можем мы за эти дни, пока наши славные правоохранительные органы отдыхают столь активно, что-то предпринять?

И поскольку Олег в ответ только вяло пожал плечами, сам же и ответил на свой вопрос:

– Можем, Олежек, можем. Завтра с утра едем с тобой за город – необходим повторный опрос вдовушки и суринских домашних… В свете новых фактов.

– Думаешь, кто-то из его, как ты выразился, домашних, может пролить свет на качество суринского банкротства? – В голосе капитана звучал откровенный скепсис.

– Какой-то крохотный шанс и на это есть, – как ни в чем не бывало кивнул следователь. – Но особенно меня интересуют возможные контакты Сурина с Январевым вне деловых отношений. Если они были, супруга должна знать.

– Этот старый лгун Голдин тоже наверняка знает… Вряд ли Январев, будучи клиентом банка, там вообще не появлялся! А если появлялся – вряд ли как обычный клиент: по старой памяти наверняка по начальственным кабинетам шлялся… И что? Не мог же Голдин с ним не сталкиваться! А тем не менее брешет, что много лет в глаза не видел…

– Ну ты ж говорил уже, что вдовушка – сама искренность и чуть ли не ангел. Ей-то какой смысл врать?..

– Я не ее имел в виду, а этих «домашних», – буркнул Олег. И поспешно спросил: – Во сколько думаешь выехать?

– А вот мы сейчас с ней созвонимся и выясним, когда мадам в состоянии нас принять, – усмехнулся Савва и потянулся к телефону.

Что касается активного каникулярного отдыха работников правоохранительных органов, Савва Васильевич Алексеев был не совсем прав: заступивший на дежурство через два дня после новогодней ночи Александр Борисович Турецкий, к своему немалому удовлетворению, обнаружил у себя на столе факс, присланный Вячеславом Ивановичем еще накануне: видимо, предыдущий дежурный позаботился положить его адресату, открыв для этого его кабинет.

Удивительное дело, но Турецкий, традиционно присоединявшийся к слаженному хору своих коллег, жалующихся на перегруженность и отсутствие праздников «как у людей», к концу второго дня в кругу семьи ощутил зверскую тоску по любимой работе. И как он ни убеждал себя, что это ненормально, ничего не помогало: ощущение комфорта пришло к нему исключительно в стенах родного кабинета. А если учесть наличие Славкиного факса длиной не менее полутора метров, похоже, и тому каникулы успели стать поперек горла.

Чтобы убедиться в этом, Александр, недолго думая, набрал рабочий номер Грязнова и буквально через минуту понял наконец, что€ такое пресловутое «чувство глубокого удовлетворения», когда по ту сторону провода послышался знакомый Славкин басок.

– Ха! – сказал Александр Борисович. – Только не говори, что и у тебя сегодня дежурство по графику!

– По графику было вчера, – не стал отпираться Вячеслав Иванович. – Ну и что?.. Это вы, женатики, обязаны хотя бы изредка делить с супругами тяжесть семейных забот. А вот мы, молодые-холостые… Короче, Сань, сдохнуть можно от тоски из-за этих каникул! Ты мой факс получил?

Прежде чем ответить, Турецкий понимающе хихикнул:

– Получил, но еще не смотрел… А что так мало-то? И двух метров не наберется! Выписки, что ли, сделал?

– Ну да… Я так понял, что тебя в первую очередь интересует связь между Суриным и Январевым, а это у нас самый ясный момент из всех: в документах – посмотришь по факсу – указано, что изначальный капитал при создании банка «Континент-трасс» взят из воровского общака, на котором в тот момент как раз и сидел Январев. Это, как я и указал в факсе, чуть ли не единственная частная следственная версия по делу Январева, которая полностью доказана!

– Агентура?

– В том числе и агентура. Не мог же я тебе переслать все дело? Если нужны детали, принесу, когда скажешь, конечно, но…

– Да нет, пока не надо, Слав. Пока и твоего факса хватит, но попозже наверняка понадобится, – улыбнулся Турецкий, почуяв недовольство в голосе друга, и тут же слегка поменял тему: – Ну а что относительно самого Январева? Так глухо?..

– Глухо, – вздохнул Вячеслав Иванович. – Мы с Яковлевым всю агентуру на ноги поставили, Галинка Романова ухитрилась «жучок» к его любимой родственнице в телефон впаять… Безнадежно! Залег наглухо и словно шапку-невидимку напялил, гад!

– «Жучок», говоришь? – заинтересовался Александр Борисович. – А что за родственница, если не секрет?

– Младшая сестрица… Он ее, после того как родители их самым пошлым образом спились, с десяти девушкиных лет воспитывал самолично, сейчас Екатерине Константиновне двадцать девять… Собственно говоря, других родичей у Январева нет вообще.

– И что, он ей не звонит?

– Ну как же? Звонит, чтоб ему пусто было… Из разных автоматов и соответственно из разных концов Москвы и Подмосковья сцапать, как ты понимаешь, не удалось ни разу… Этот гад даже пальчики свои на аппаратах спокойно оставляет, словно издевается… Так-то вот.

– А наружку за сестрицей пробовали установить?

– Спрашиваешь!.. – почти обиделся Вячеслав Иванович. – Яковлев-старший лучших оперов к ней приставил в две смены. Потом я его Вовку подключил, когда у тех срок слежки официальный истек… Сейчас за ней тоже мои наблюдают, можно сказать, день и ночь… Мы ж над этим делом совместно с МУРом работаем… Как понимаешь, пока что ничего существенного не наработали.

– Интересно… – пробормотал Александр Борисович. – Интересно…

– Не вижу ничего интересного, – возразил Вячеслав Иванович. – Или у тебя есть свеженькие идеи в этой связи?

– Очень может быть! – усмехнулся Саша. – Но вначале, уж извини, я все-таки изучу твой факс. Если хочешь, приезжай часикам к двум-трем, шампанского не обещаю, а коньячок точно найдется… Пока!

Суринский белокаменный дворец произвел на Алексеева примерно то же впечатление, что и на Олега.

– Вот ни хрена себе! – выдал он, с изумлением оглядывая крыльцо с портиком и колоннами. – Это ж какие деньжищи нужны, чтобы эдакое чудовище отгрохать?!

– А то! – поддакнул капитан. – Наверняка хватило бы на бюджет какого-нибудь небольшого государства… Ладно, пошли, ты еще внутри его не видел. Банкрот называется!..

На этот раз двери им открыл охранник в обыкновенном камуфляже, на поясе висела кобура. Следователь покосился на оружие, но от вопросов воздержался: наверняка разрешение у охранника имелось.

Провели их в гостиную, но не ту, что располагалась справа по коридору, а в левую, впрочем бывшую точной копией первой – с той разницей, что и ковер, и прочая отделка здесь оказались не синие, а глубокого винно-красного цвета, а на стойке бара стояла небольшая серебристая елочка. Хозяйка дома находилась уже здесь – в ожидании незваных гостей, встретиться с которыми согласилась не слишком охотно. Никаких воздушных одеяний на Ларисе Сергеевне не было, напротив, строгий черный костюм, зато длина юбки позволяла по достоинству оценить идеальной формы ножки вдовы, затянутые в тонкие черные колготки. Аккуратно причесанные кудри она собрала в тяжелый узел, заколов его сразу двумя черепаховыми гребнями. Словом, с точки зрения Олега, Лариса Сурина сегодня, несмотря на так и не исчезнувшую бледность, выглядела еще красивее, чем в прошлый раз… И гораздо сдержаннее: во всяком случае, на вопросы, задавал которые исключительно Алексеев, отвечала коротко.

– Январев? – переспросила она, после того как процесс знакомства с Саввой и заполнение шапки протокола остались позади. – Ну конечно, я хорошо знаю Марата… Они с мужем старые приятели…

– Часто он здесь бывал? – поинтересовался следователь, с невольным восхищением разглядывая красавицу вдовушку.

– Здесь раза два-три, на нашей городской квартире гораздо чаще, не помню сколько, но чаще.

– Когда вы видели Январева в последний раз?

Лариса ненадолго задумалась, потом слегка пожала плечами:

– Я не помню. Но довольно давно, где-то осенью… Я же сказала, что сюда он наведывался относительно редко.

– Кажется, Марат Константинович был клиентом банка вашего супруга? – Взгляд следователя стал пристальнее, но на Сурину это особого впечатления не произвело. Она снова легонько и безразлично пожала плечами:

– Не знаю. Вероятно, какие-то общие дела у них действительно были: иногда они уединялись в кабинете Вадима, чтобы поговорить… Но точно не знаю, муж не посвящал меня в свою работу.

Она вздохнула и уставилась в окно, явно переключившись на свои собственные воспоминания и чуть ли не забыв о собеседниках. Олегу показалось, что огромные синие глаза Ларисы повлажнели. Савва, видимо, тоже это заметил, потому что поторопился задать следующий вопрос: он как огня боялся женских слез.

– Вы в курсе, Лариса Сергеевна, что Марат Январев уже полгода находится в бегах и разыскивается органами как особо опасный преступник?

– Что? – Она слегка вздрогнула и повернулась к следователю. – Марат? Преступник?..

– Именно!

Изумление, с которым женщина взирала на Алексеева, было явно искренним:

– Ну и ну… Конечно нет, впервые слышу… А что он сделал?

Алексеев сделал вид, что не расслышал наивного Ларисиного вопроса и поторопился задать свой следующий.

– Допустим… Ну а насчет того, что ваш собственный покойный супруг обанкротился, тоже не слышали?

– Слышала, – неожиданно кивнула она. – Совсем недавно, от Ильи Семеновича Голдина – это заместитель мужа… Он позвонил вчера… Пояснил, почему его не было на похоронах. Сказал о банкротстве и еще о какой-то проверке, я не поняла. Я в этом не разбираюсь…

На последних словах голос Ларисы совсем упал, и слезинка – одна – все-таки скатилась по ее щеке, очевидно вызванная воспоминанием о похоронах.

– Я имел в виду другое, – чуть громче, чем следовало, произнес Савва, – от супруга вы о такой неприятности слышали?

Сурина молча помотала головой, поспешно вытерла ладошкой слезу, чем привела Олега в умиление. И, видимо с трудом взяв себя в руки, повторила:

– Муж не посвящал меня в свою работу… в свои дела. Я в этом ничего не понимаю.

– Ясно… – вздохнул следователь и, покосившись на торопливо заполнявшего протокол капитана, спросил: – Скажите… За время, которое прошло после визита к вам Олега Васильевича, вы не вспомнили все-таки, кто помимо домашних и обслуги мог знать о времени отъезда Вадима Вячеславовича и компании в Старый Оскол?

И вновь женщина покачала головой:

– Нет. Сама я ни с кем, кроме Верочки, об этом не говорила, а обслуга?.. Может быть, кто-то и проболтался, но разве они признаются? Гарантировать я могу только молчание няни: Нина здесь никого почти не знает, ей просто не с кем обсуждать такие вещи.

– Она из вашего родного города? – Этот вопрос следователь, по мнению Олега, задал исключительно чтобы хоть что-нибудь сказать. Поскольку визит их сюда явно был исчерпан и вновь не принес ничего нового, не говоря о существенном, для следствия.

– Да, – грустно кивнула Лариса, – мы с Ниной обе из… – Она назвала, пожалуй, самый крупный приуральский город, хорошо известный всей России своими оружейными заводами: в советские времена он считался засекреченным, хотя въезд в него, равно как и выезд, всегда был свободный – исключение представляли иностранные граждане…

Уже покидая обширную территорию белокаменного дворца, Савва Васильевич покосился на Олега, с унылым видом крутившего баранку своего «жигуленка» в сторону выезда, и усмехнулся:

– Слушай, тебе ничего не показалось странным?

– А должно было? – ответил вопросом на вопрос оперативник. – Правда, не ясно что… То, что Сурин не посвящал ее в свои делишки, по-моему, более чем нормально… Так что ты там углядел?

– Если помнишь, всю компанию уложили из «калаша» и «макарова».

– Ну и что?

– Ничего, если не считать того, что и «калашников», и «макаров» производятся как раз в родном городе нашей вдовушки и ее няни…

– Ты, должно быть, спятил, Савва? – От возмущения Олег дернулся, и движок «жигуленка» немедленно заглох. – Да ими еще с совковых времен вся страна завалена! Спятил, подозревать в чем-то эту девчонку? Она же сущий ребенок!..

– Да кто тебе сказал, что я ее подозреваю?! Будто без тебя не знаю, что «калаши» да «макаровы» по всей Руси великой только что на земле не валяются… Я ж это так – можно сказать, чисто художественно сыронизировал: на все наши жиденькие материальчики только одно-единственное совпадение – и то никчемное…

– Тьфу на тебя! – Олег вновь завел движок и рванул к медленно разъезжавшимся в стороны воротам сразу как минимум на третьей скорости.

До самой Москвы следователь и оперативник об этом явно тухлом деле больше не говорили.