Читать книгу Кто будет президентом, или Достойный преемник - Фридрих Незнанский - Страница 1

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПОРАЗИТЬ НАСМЕРТЬ
1

Оглавление

Хозяин шел по коридору офиса. Походка его была неторопливой, но твердой, как у капитана дальнего плавания, сошедшего на берег в давным-давно знакомом порту и не ожидающего от местности никаких сюрпризов.

Глаза Хозяина глядели слегка исподлобья, однако он не забывал едва заметно кивать на каждое приветствие и жать изредка протягиваемые ему влажные от волнения руки.

– Добрый день, Виктор Олегович!

– Как съездили, Виктор Олегович?

– Как Москва?

– Нашли поддержку?

На все вопросы он отвечал короткими дежурными фразами – «да», «нет», «нормально», да иных от него и не ждали. Он шел по коридору, а офисные работники на мгновение задерживались у своих дверей, чтобы взглянуть ему вслед – на его широкую спину, обтянутую темно-серой шерстяной тканью костюма, на спину, широта и основательность которой говорила о том, что Хозяин крепко стоит на ногах и не собирается сдаваться, даже если против него ополчится весь мир.

Он подошел к приемной и широким жестом распахнул дверь.

Секретарша Татьяна, сидевшая за широким столом, уставленным оргтехникой, повернула голову и приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте, Виктор Олегович!

– Привет, Танюша, – доброжелательно ответил он.

Некоторые его знакомые – такие же кабинетные начальники, как он, – приходили в ярость, если секретарши при их появлении не вскакивали с места и не бежали им навстречу с предупредительной улыбкой, готовые угодить в чем угодно – в любой мелочи, если на то будет желание босса.

Виктор Олегович Мохов был не такой. Виктор Олегович считал себя демократом и давным-давно убедил себя в том, что ему неприятны любые лизоблюдские поползновения подчиненных. Так ли это было на самом деле? Кто знает.

Мохов плотно прикрыл за собой дверь, подошел к секретарше и наклонился, растягивая большие, твердо очерченные губы в улыбку.

Густые, вьющиеся каштановые волосы женщины были зачесаны назад. На аккуратненьком носике поблескивали очки в тонкой золотой оправе.

– Знаешь, лапа… – начал было Мохов, но тут в дверь приемной стукнули.

– Можно? – раздался вслед за тем глуховатый и негромкий голос.

Виктор Олегович резко выпрямился и оглянулся на дверь. Там стоял высокий, моложавый мужчина лет тридцати пяти с желтым восточным лицом и слегка раскосыми, как у татарина, глазами.

– А, явился не запылился, – беззлобно и даже добродушно отреагировал на его появление Мохов. – Входи, раз пришел, не торчи в дверях.

Молодой человек вошел в приемную, улыбнулся и мимолетно подмигнул Татьяне. Ответной улыбки с ее стороны не последовало, и вошедший вновь напустил на себя деловито-серьезный вид.

– Топай в кабинет, – приказал ему Хозяин, – а я за тобой.

Молодой человек, ни слова не говоря, прошествовал к кабинету.

– И дверь за собой прикрой! – крикнул ему вслед Мохов.

Молодой человек выполнил распоряжение Хозяина, и Мохов с Татьяной снова остались одни. Виктор Олегович снова нагнулся к секретарше и попытался поцеловать ее в губы, но она игриво уклонилась.

– Дверь открыта, – со смехом сказала Татьяна. – Нас могут увидеть.

– Плевать, – ответил Мохов. – Это мой кабинет, и я здесь хозяин.

– Ошибаетесь, Виктор Олегович, – таким же игривым тоном, как и прежде, сказала Татьяна. – Это моя приемная, и я здесь хозяйка.

– Пусть так, – согласился Мохов. – Один поцелуй, и я покину твою территорию, покорный, как комнатный щенок.

– Ну, хорошо. Только один.

Виктор Олегович протянул губы и на этот раз не получил отпора.

– Ты моя радость, – прошептал он, ласково глядя на секретаршу. – Я соскучился.

– Я тоже, – ответила она, останавливая его легким жестом и взглядом. – Кстати, если вы забыли, вас дожидается Долгов в кабинете. Может, побеседуете с ним? Он сегодня уже пять раз заходил – все вас ожидал увидеть. Вы что, запретили ему вам звонить?

– Вовсе нет. Он сам не любит меня тревожить попусту.

– Ценный кадр, – усмехнулась Татьяна.

– Не то слово.

Мохов выпрямился, слегка поморщившись от хрустнувшего в спине позвонка, подмигнул Татьяне (почти с тем же выражением, что и давеча желтолицый помощник Долгов) и зашагал к кабинету. На ходу лицо его стало изменяться, словно его обрабатывали в «Фотошопе»: под глазами Хозяина снова появились мешки, щеки слегка обвисли, взгляд стал усталым – пока Хозяин дошел до кабинета, он постарел лет на пять.

* * *

Стоило Мохову войти в кабинет, как Долгов тут же вскочил с кресла. Виктор Олегович сделал небрежный жест рукой:

– Садись, садись. Чего скачешь, как макака.

Долгов вернулся в кресло, но сидел на нем теперь так, словно готов был в любой момент вскочить и броситься выполнять указание Хозяина.

Мохов неторопливо подошел к столу. Прежде чем сесть, он постоял немного у окна, глядя на зеленые кроны деревьев сквера, важно покачивающиеся на ветру. Все это время Долгов сидел в выжидательной позе и не сводил глаза с массивного затылка Хозяина. Наконец Мохов отвернулся от окна и, скрипнув кожаной обивкой, втиснул крепкий, широкий зад в кресло у стола.

– Ну, как? – заговорил Долгов, пожирая Хозяина черными, алчными глазами. – Поездка удалась?

– Можно сказать, что да, – задумчиво ответил Мохов. Одна его рука лежала на подлокотнике кресла, другая – на столе. Толстые пальцы небрежно постукивали по полированной столешнице из красного дерева. – Хотя… сам знаешь, Андрей, тут ничего нельзя сказать наверняка, – добавил Мохов, с едва заметной усмешкой глядя на помощника.

«Из кожи вон вылезет, чтобы доказать мне свою преданность, – не без удовольствия подумал он. – Ушлый парень. Люблю таких».

Андрей Долгов растянул тонкие губы в улыбку, парадоксальным образом совместив в этой гримасе вежливость, чувство собственного достоинства и подобострастное внимание.

– Я видел вас по телевизору, – негромко сказал он. – Держались вы молодцом.

– Ну, – улыбнулся Мохов, – что-что, а хорошо держаться я умею. Хорошая мина при плохой игре – это про меня. Хотя, должен признать, тут игра была довольно успешной. – Мохов сдвинул густые брови. – Схватка предстоит жестокая, Андрей, – серьезно сказал он. – Мы не должны думать, что победа у нас в кармане. Нельзя расслабляться.

– Да, да, Виктор Олегович, вы правы. – Андрей почесал ногтем большого пальца кончик носа, прикрывая мелькнувшую на губах лукавую усмешку. – Но, полагаю, теперь-то мы можем пустит плакат в тираж?

– Плакат? Какой плакат? – спросил Мохов, хотя прекрасно понимал, о каком плакате идет речь.

«И отчего это все политики так любят пококетничать?» – пронеслось в голове у Долгова. Впрочем, он относился к слабостям Хозяина вполне лояльно. В некотором смысле они его даже умиляли.

Речь шла о плакате, на котором Виктор Олегович был изображен рядом с Президентом России. Президент смотрел Мохову в глаза и крепко пожимал ему руку.

«Я на тебя надеюсь», – гласила подпись внизу.

– Я говорю про имиджевый плакат, – напомнил Андрей.

Мохов вскинул брови:

– Имиджевый?

«Ну, это уже слишком», – подумал Андрей.

– А-а-а, – наконец-то «созрел» Мохов. – Ты о том плакате, на котором я с Президентом?

– О нем-с, – шутливо кивнул Долгов (в общении с боссом он любил изредка привешивать к словам это иронично-архаичное «с»). – Мы можем отдавать его в тираж?

– Гм… – Мохов задумчиво почесал пальцем подбородок. – Даже не знаю… Не рано ли?

– Самое время, – сказал Андрей.

– Что ж… – Мохов еще немного поломался и наконец кивнул: – Распорядись, пожалуй.

Долгов тут же подскочил с кресла.

– Постой, – остановил его Виктор Олегович, задумчиво шевеля бровями.

Долгов замер с папкой под мышкой, всей своей сухопарой, но жилистой фигурой изображая готовность.

– Я, брат, тут подумал… помнишь, ты мне говорил про «черные» листовки?

– Как не помнить, – с благодушной улыбкой отреагировал Долгов.

– Так вот, нам бы этого не надо… Вокруг и так полно грязи. – Мохов сверлил помощника глазами. – Как считаешь, я прав?

– Конечно, правы, Виктор Олегович. На данном этапе не стоит прибегать к «запрещенным приемам». Но можно оставить их на потом… так сказать, в качестве резерва.

– Что значит «оставить»? – сдвинул брови и подбавил холодка в голос Мохов.

– Ну, не уничтожать дизайнерские наработки, – объяснил Долгов. – Все-таки люди старались – придумывали, писали, рисовали, нанимали людей… За этим стоит труд целого коллектива.

– Коллектив получает за это большие деньги, – отрезал Виктор Олегович.

– Вы правы, – мгновенно согласился Долгов. – Мы просто отложим все эти наработки… Э-э-э… Так сказать, сдадим их в архив.

Мохов посмотрел на помощника и брезгливо поморщился. Отчего-то в эту минуту внешность Долгова показалась ему особенно нерусской и неприятной.

– Никаких архивов, – сердито сказал он. – Мы ведем честную борьбу. И мы победим. Потому что на нашей стороне – правда. Все понял?

– Так точно-с, – старомодно шаркнул ножкой Долгов. – Признаться, мне и самому не по душе вся эта грязь. Такой человек, как вы, должен воевать с открытым забралом.

Слова про «открытое забрало» явно пришлись Хозяину по душе. Он снисходительно усмехнулся:

– Молодец, понял. Я всегда знал, что ты смышленый малый, Андрюша.

– Под вашим чутким руководством и набитый дурак станет смышленым малым, – шутливо польстил Хозяину Долгов. – Я могу идти?

– Ступай, – кивнул Виктор Олегович.

Долгов сжал папку под мышкой, кивнул и вышел из кабинета своей резвой, слегка подпрыгивающей походкой.

В приемной он остановился у стола, за которым сидела секретарша, криво усмехнулся, отчего в его желтом лице появилось что-то хитро-звериное, и тихо сказал, вперив в лицо девушки небольшие черные глаза:

– Ты не передумала?

– Нет, – ответила Татьяна холодно, но так же негромко, как и он. – И не передумаю.

– Может, да, а может, нет, – заметил на это Долгов, щуря блестящие глаза. – Может, встретимся сегодня после работы в баре и поговорим об этом?

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала Татьяна.

– А мне она кажется вовсе даже неплохой, – весело возразил Долгов.

Девушка на это никак не отреагировала.

– Мне всегда нравилась твоя твердость, – заявил вдруг Долгов. – Именно поэтому я выбрал тебя. Беспринципных сучек вокруг много, а настоящих женщин… – Он слегка прищурил глаза и удрученно покачал головой, давая понять, что относит Татьяну к особому роду женщин, которых он, несмотря на весь свой западный цинизм и всю свою восточную презрительность к слабому полу, готов уважать.

– Я это ценю, – слегка насмешливо сказала Татьяна.

– Значит, сегодня в баре, в семь часов вечера, – твердо, но мягко сказал Долгов. – Буду тебя ждать и не уйду, пока ты не придешь.

Татьяна окинула его насмешливым взглядом:

– Ты так уверен, что я приду?

– А как же? – улыбнулся Долгов.

Во взгляде девушки появилась неуверенность.

– Но семь часов – это слишком рано, – сказала она, покусывая нижнюю губу. – Хозяин…

– Сегодня он поедет домой раньше обычного, – не дал ей договорить Долгов. – Он очень устал. Поездки в Москву сильно его выматывают.

– Но ведь эта поездка оправдала все его надежды, – с легким недоумением возразила Татьяна.

Долгов пожал острыми плечами:

– Все равно. Он смертельно устал, хоть и скрывает это. Тем более в верхнем ящике его стола лежит новая бутылка «бифитера». – Долгов дернул губой. – А ты лучше меня знаешь, что, пропустив под вечер стаканчик джина, он, как верная собака, приползает домой.

Зрачки девушки сузились.

– Что-то ты сегодня разговорчив. Что, если он тебя услышит?

– И что с того? Я его самый верный человек. Единственный, на кого он может положиться, как на самого себя.

– Похоже, ты гордишься этим, Долгов? – с насмешливым вызовом произнесла Татьяна.

Он небрежно дернул плечом:

– Приятно знать, что для кого-то ты незаменим. – Долгов глянул на часы. – Ладно, мне нужно бежать. Не забудь: в баре, в семь часов вечера. Опоздаешь больше чем на двадцать минут, я буду сильно недоволен. Адьес!

Долгов помахал рукой на итальянский манер, так, словно в ней была шляпа, и вышел из приемной.

После его ухода Татьяна с минуту сидела в глубокой задумчивости. На ее тонком лице отразилась сложная гамма чувств – от печали до скрытого испуга. Потом тряхнула волосами, словно приходя в себя, и протянула руку к телефону.

Кто будет президентом, или Достойный преемник

Подняться наверх