Читать книгу Черный амулет - Фридрих Незнанский - Страница 5

Турецкий, в отличие от Меркулова, не был твердо убежден в том, что в предупреждении адвоката Гринштейна, если смотреть на вещи реально, не содержится никакой угрозы. И даже не по той причине, что он знал о конкретном деле гораздо больше Кости, которому Володька Поремский, по прямому указанию Александра Борисовича, докладывал лишь самую суть расследования, не вдаваясь в подробности. Просто Турецкий, подобно лошади, взятой в шоры, видел дорогу перед собой, конечно, более узко, чем «объективный» Костя, но зато гораздо четче и дальше. Для чего, собственно, шоры и служат. И это видение не позволяло ему расслабляться в связи с возникшими угрозами семье.

А смысл-то заключался в том, что рейдерство, как его окрестили вежливые экономисты от журналистики (либо наоборот – журналисты от экономики), на фоне полузабытых, казалось бы, методов пиратской приватизации периода начала демократических преобразований в обществе, по существу, ничем решительно от того же бандитского «решения проблем» не отличалось, разве что еще большей циничностью исполнения. Да и способы захвата и присвоения чужой собственности стали применяться с некоторой видимостью законности.

Если совсем коротко, в максимально упрощенном виде, то схема такова. Начинается разбой скупкой небольшого количества акций предприятия, которое интересует, неважно, с какой целью, его будущего владельца. Попутно могут быть сделаны «интересные» предложения тем руководителям, на ком лежит ответственность за благополучие производства и трудового коллектива. «Берите отступные и отваливайте к чертям собачьим! Не хотите – вообще ничего не получите!»

Ну, скажем, предложение отклонено. И вот тут начинается процесс, который сегодня определяется жаргонным словцом «кошмарить».

Некий «обиженный» акционер, проживающий в каком-нибудь далеком от столицы Мухосранске, подает иск в свой, близлежащий суд на руководство этого акционерного предприятия. А причин для «обиды» у него может быть великое множество, начиная, к примеру, от несвоевременной выплаты копеечных дивидендов. И все! Далее включается в действие следственный аппарат милиции или какой-нибудь областной прокуратуры, уже «заряженных» на определенную идею. После стремительного «расследования», сопровождаемого исчезновением важнейших финансовых документов, предприятие неожиданно оказывается банкротом. Собрание доселе никому неизвестных или известных, но подкупленных акционеров смещает законное руководство и добивается назначения временного управляющего. Всех остальных с помощью ОМОНа или спецназа вышвыривают из кабинетов. И затем, пока ошеломленные, теперь уже бывшие руководители предприятия носятся по разным инстанциям, добиваясь правды и указывая на то, что произошел наглый и неприкрытый грабеж, то есть бандитский захват помещений и всех активов, в это время на самом предприятии стремительно происходят необратимые изменения. Оно либо идет «с молотка» и приобретается за «смешные деньги» новым «законным владельцем», который начал рейдерскую операцию, а затем перепродается, но уже по другой, истинной цене, либо реконструируется ввиду личных интересов ловкого хозяина, либо же вообще исчезает с лица земли, освобождая желанную площадь под строительство нового жилого элитного комплекса или офис-но-торгового центра. Строптивых и несогласных бывших руководителей, строчащих жалобы во все инстанции, на этом этапе уже не уговаривают, их просто убирают. В смысле, убивают. И только грандиозные, в буквальном понимании этого слова, усилия Генеральной прокуратуры и заинтересованных правительственных организаций способны иногда остановить эту вакханалию. Иногда! Именно поэтому рейдерство названо опаснейшим явлением, перешедшим все мыслимые и немыслимые границы законности при безудержной коррумпированности чиновничьего аппарата. А сегодня, надо понимать, против этого «позорного явления» якобы уже началась острая и бескомпромиссная борьба. Вот так…

Конечно, здесь более всего уместен был бы совет бессмертного Ильи Ильфа: «Надо не бороться за чистоту улиц, а подметать их!» Но кто сегодня станет читать классиков? Времени нет (которое – деньги!), да наверняка и особого желания…

А что касается ставшей уже по-своему банальной схемы типичной рейдерской кампании, то уголовное дело, которое расследовала бригада Турецкого, как две капли воды соответствовало ей. Именно по этой схеме разворачивался в течение полутора лет, а теперь уже и подошел к своему логическому завершению незаконный захват научных и производственных площадей уникального в своем роде предприятия НИИ «Прибор», выполнявшего, в том числе, и секретные заказы ОПК – оборонно-промышленного комплекса. С угрозами, покушениями и убийствами, с возбуждением уголовного дела против его генерального директора, с похищением документации и избиениями активных сотрудников. Полтора года вопиющего беспредела – и никакой реакции ни со стороны правительства, ни от заинтересованных ведомств. Страшная штука – лобби!

Поначалу, когда Александр Борисович только занялся этим расследованием, ему сама ситуация сразу представилась однозначно абсурдной. То есть решение напрашивалось недвусмысленное: надо было решительно брать за шиворот руководство известной на рынке рейдерских услуг (есть уже и такой!) финансовой группы «Горизонт», от имени которой действовали захватчики. Но при ближайшем рассмотрении вопроса все оказалось совсем не так просто. И прежде всего потому, что в дело вмешалось активное, невероятной пробивной силы лобби. Генеральную прокуратуру, которая вмешалась и приняла уголовное дело об убийствах и захвате оборонного, по сути, предприятия, к своему производству, завалили депутатскими запросами, отмахнуться от которых было никак нельзя. Демократия же!.. И не дай бог обозвать ее куда более соответствующим ее сути словом! Не мелочь какая-нибудь провинциальная поднялась, а «отдельные» депутаты Московской городской думы, Государственной думы вдруг «решительно и однозначно озаботились» неправомерными действиями ответственных сотрудников Генпрокуратуры, которые лезут, естественно, не туда и занимаются не тем! И все они требуют немедленных ответов на свои нескончаемые «запросы», на что, собственно, и уходило основное рабочее время бригады. И пока шла лукавая и бессмысленная переписка, от прежнего предприятия практически остались рожки да ножки. Производственные площади спешно переделывались под склады, а здание уникального по-своему института – под очередной крупный торговый центр со всякого рода многочисленными и «многопрофильными» увеселительными заведениями, хотя по ту сторону Москвы-реки – стоило лишь перейти по пешеходному мосту – располагался богатый на все эти прелести парк культуры имени Горького. Нет, и в сознании дельцов, и в префектуре, судя по всему, утвердилось убеждение, что нормальная жизнь в Москве немедленно прекратится, если на каждом углу не будет открыто по казино!

Было, конечно, слабое место в этой истории. Что ни говори, а производственные помещения почти в центре Москвы – это не дело, экологи тоже правы. Но почему нельзя было обеспечить переезд НИИ «Прибор» на новое место? Зачем было взрывать автомобиль главного конструктора? Кто и за что расстрелял на выходе из подъезда жилого дома финансового директора? Что за бредовые обвинения выдвинуты против генерального директора? И почему мерой пресечения для широко известного в отечественной науке доктора технических наук Переверзева следователем межрайонной прокуратуры было избрано непременное содержание под стражей в СИЗО № 2, то есть в «Бутырке»? Короче, кому это было нужно? Много на первый взгляд «нелепых» вопросов возникало у Александра Борисовича. И самое главное, он интуитивно чувствовал, что, скорее всего, нашел бы ответ на них, если бы не… Ну да, идиотская ситуация с подарками для детского дома… Если бы не…

Имея теперь абсолютную возможность вспоминать, размышлять и в сотый раз проследить внутренним взором от начала до конца благотворительную поездку в детский дом, Александр Борисович так и не смог найти для себя однозначный ответ: что им двигало при его колоссальной загруженности? Что двигало Костей Меркуловым, когда тот с пеной у рта настаивал, чтобы именно Саня Турецкий, оказывается, лучший друг малолетних детдомовцев, бросил все свои неотложные дела и помчался черт-те куда раздавать плюшевых мишек и прочих зверушек явно китайского производства? Что Славкой Грязновым двигало, организовавшим вместе с Костей эту широкую благотворительную акцию с подарками для детей, оставшихся без родителей? Что двигало, наконец, Денисом Грязно-вым, который также отложил, теперь уже, как оказалось, навсегда, все нерешенные проблемы в агентстве «Глория» и, повинуясь приказу дядьки, загрузил целый фургон игрушками? А потом еще так радовался, когда узнал, что и Меркулов заставил Саню отправиться в детдом вместе с ним. И какие-то речи произносить, до которых дело так и не дошло…

Вовсе несуеверный Турецкий, всякий раз вспоминая череду дальнейших событий, приходил к неутешительному для себя выводу, что все затем последовавшее – юная террористка, обвязанная поясом шахидки, ее непонятные требования и угрозы взорвать огромный зал, в котором скопилось до сотни детей, ожидавших приезда артистов, – указывает на какое-то мистическое предопределение. То, что погиб Денис, это действительно случайность. Погибнуть должен был не он, а Турецкий, который выбросился из окна вместе с той девчонкой, держа ее руки и не давая ей соединить контакты. Но, как позже стало понятно, никакие контакты на ее поясе ни малейшей роли не играли: взрывом руководил тот, кто находился фактически в пределах досягаемости и даже, вероятно, видимости. И когда тот мерзавец понял, что оставлять юную шахидку в живых уже нельзя, он и привел в действие радиовзрыватель. Да только Александр Борисович и Денис этого не знали. Не могли знать…

Вот поэтому Денис, милый, славный Дениска… ринулся следом из окна, чтобы успеть оттащить лежащего на асфальте «дядь Саню» от террористки, и… принял на себя весь удар взрывчатки… Как в бою, грудью своей закрыл командира… За такой подвиг присваивают посмертно звание Героя… Присваивали… Потому что никому больше в этом скверном обществе не нужны ни память, ни сами Герои… Отдельным людям – другое дело. Но они если и представляют собой частицу общества, то совсем малую, с которой можно уже и не считаться.

Скверные мысли, горькие, а куда от них денешься? Наверное, и по этой причине тоже все чаще возникала в мыслях Турецкого странная уверенность, будто все действительно было уже заранее предопределено неким Высшим Замыслом. Ну, с самим-то собой, понимал Александр Борисович, в общем, какая-то ясность имеется: конечно, грешен. Куда деваться, истинно так, пытался даже покаяться однажды, – перед тем как тогда отправиться в «Сокольники»… Что там Маяковский написал? «Все чаще думаю – не поставить ли лучше точку пули в своем конце». Вот-вот… Был самый тот, что называется, случай. Но тогда пронесло. И опять же Дениска спас, заменив пистолет… Или Бог миловал. И теперь вроде тоже, и снова спас Денис… Но его-то за что?! А может?… Недаром, наверное, народ говорит, что Господь забирает к себе лучших. А кое-кого предупреждает. Иногда очень серьезно. А на кого-то, выходит, вообще ноль внимания? Продолжай, мол, гнить, пока не развалишься? Странно, вряд ли так бывает… А что тогда бывает?… Вечные вопросы без ответов.

Ну, конечно, если бы не то, да кабы не это… И где-то затаился тот мерзавец, который бестрепетной рукой взорвал девчонку, зарезал другую, а теперь наверняка готовит очередную жертву своему божку… Вон он, стервец, болтается на спинке стула, на шнурке, сплетенном непонятно из какого материала – крепкого, как железо, и гибкого. Наверное, из жил диких африканских животных местные шаманы плели. Черный каменный уродец… Злой гном, пьющий чистую кровь детей… Но какая связь между этим амулетом и смертоносным оружием воинствующего ваххабита? Пойми это, Турецкий, и ты окажешься у истоков разгадки…

Нет, с другой стороны, определенная ясность все-таки имеется. Вплоть до имени возможного исполнителя. Это если именно он – исполнитель, а не заказчик и киллер – в одном стакане. Что, кстати, тоже не исключено, хотя как раз подобные варианты – чрезвычайная редкость. Но все может быть…

Ребятки из «Глории», и в первую очередь, разумеется, Алексей Петрович Кротов, попытались вычислить возможного хозяина черного амулета, человеческого урода, потерявшего в себе все людское. Но что толку знать, что его фамилия, скорее всего, Грозов? И какая польза от того, что зовут его Георгием? И что он, под кличкой Чума, воевал в «горячих точках» едва ли не по всему миру? Уже известно, что он – мастер мимикрии и выступает не под своей фамилией в роли успешно практикующего врача-психиатра, обладающего не только серьезными познаниями в области психологии, но и весьма сведущего в оккультизме, тайной магии, колдовстве и прочей чертовщине. И в больницах, где он работал, у него была фамилия Грушев, а как его будут звать в следующий раз, никому не известно. Вероятно, он еще и гипнотизер, применяющий в своих «экспериментах» экзотический африканский наркотик. Это показали судебно-медицинские экспертизы по двум эпизодам – исследованиям останков террористки Майи и тела убитой девочки Насти. От покойной матери у него осталась в Москве квартира, но он в ней не живет и не появляется давно. Сдает вполне приличной семье, которая ни о чем, естественно, не догадывается и переводит плату за проживание на его счет в банке. Известно, что он был уволен из рядов Советской еще армии, из подразделения, о котором говорить вслух не положено во все времена.

Еще известно, что он жил в последние дни с двумя девочками в мастерской, в Измайлове, которую он купил у старика скульптора, уехавшего в родную деревню, где-то на Рязанщине. Вот и ищут того теперь, и – никаких концов, хотя был известным в недавнем еще прошлом художником… Ищут, чтоб узнать, как на самом деле выглядит покупатель, глаз художника – это ведь не глаз обывателя, а до сих пор все описания внешности предполагаемого преступника, поступившие из разных источников, не совпадали. Более того, даже противоречили одно другому.