Читать книгу Орлеанская дева - Фридрих Шиллер - Страница 5

Молчи, идет Бертранд; он возвратился

Из города. Но что несет он?

Вы

Дивитесь, что с таким добром я к вам

Являюсь?

Подлинно; откуда взял

Ты этот шлем? На что знак бед и смерти

Принес ты к нам в жилище тишины?

И сам едва могу я объяснить,

Как мне достался он. Я покупал

Железные изделья в Вокулёре;

На площади толпилась тьма народа —

Вкруг беглецов, лишь только прибежавших

С недоброю из Орлеана вестью;

Весь город был в волненье; сквозь толпу

С усилием я продирался… вдруг

Цыганка смуглая со мной столкнулась;

В руках у ней был этот шлем; она,

Пронзительно в глаза мне посмотрев,

Сказала: «Ты, я знаю, ищешь шлема;

Вот шлем, недорогой, возьми». – «На что?» —

Я отвечал ей. – «К латникам пойди;

Я земледелец, мне нет нужды в шлеме».

Но я никак не мог отговориться.

«Возьми, возьми! – она одно твердила. —

Теперь для головы стальная кровля

Приютнее всех каменных палат».

И так из улицы одной в другую

Она за мной гналася с этим шлемом.

Я посмотрел: он был красив и светел;

Был рыцарской достоин головы;

Я взял его, чтоб ближе разглядеть;

Но между тем, как я стоял в сомненье,

Она из глаз моих, как сон, пропала:

Ее толпой народа унесло…

И этот шлем в моих руках остался.

Отдай мне шлем.

На что? Такой наряд

Не девичьей назначен голове.

Отдай, он мой и мне принадлежит.

Иоанна, что с тобой?

Оставь ее;

В ней мужеством наполнена душа,

И ей убор воинственный приличен.

Ты помнишь сам, как прошлого весной

Она в горах здесь волка одолела,

Ужасного для стад и пастухов.

Одна, одна, душою львица, дева

Чудовище сразила и ягненка

Исторгнула из челюстей кровавых.

Чью б голову сей шлем ни украшал,

Но ей приличней он.

Бертранд, какая

Беда еще случилась? Что сказали

Бежавшие из Орлеана?

Боже,

Помилуй короля и наш народ!

Мы в двух больших сражениях разбиты;

Враги в средине Франции; все взято

До самых берегов Луары; войска

Со всех сторон сошлись под Орлеан,

И страшная осада началася.

Как! Север весь уже опустошен,

А хищникам все мало; к югу мчатся

С войной…

Бесчисленный снаряд осадный

Со всех сторон придвинут к Орлеану.

Как летом пчел волнующийся рой,

Слетайся, жужжит кругом улья,

Как саранча, на нивы темной тучей

Обрушившись, кипит необозримо,

Так Орлеан бесчисленно народы

Осыпали, в одно столпившись войско;

От множества племен разноязычных

Наполнен стан глухим, невнятным шумом;

И всех своих землевластитель герцог

Бургундский в строй с пришельцами поставил:

Из Лидтиха, из Генего, из Гента,

Богатого и бархатом и шелком,

Из мирного Брабанта, из Намура,

Из городов Зеландии приморских,

Блистающих опрятностью веселой,

От пажитей голландских, от Утрехта,

От северных Фризландии пределов,

Под знамена могущего Бургунда

Сошлись полки разрушить Орлеан.

О горестный, погибельный раздор;

На Францию оружие французов!

И, бронею покрывшись, Изабелла,

Мать короля, князей баварских племя,

Примчалась в стан врагов и разжигает

Их хитрыми словами на погибель

Того, кто жизнь приял у ней под сердцем.

Срази ее проклятием, Господь!

Богоотступница, погибнешь ты,

Как некогда Иезавель погибла.

Заботливо осадой управляет

Рушитель стен, ужасный Салисбури;

С ним Лионель, боец с душой звериной;

И вождь Тальбот, один судьбу сражений

Свершающий убийственным мечом;

Они клялись, в отваге дерзновенной,

Всех наших дев предать на посрамленье;

Сразить мечом, кто встретится с мечом.

Придвинуты к стенам четыре башни,

И, городом владычествуя грозно,

С их высоты убийства жадным оком,

Невидимый, считает Салисбури,

На улицах поспешных пешеходов.

Уж много бомб упало в город; церкви

В развалинах, и сам великолепный

Храм Богоматери грозит паденьем.

Бесчисленны подкопы под стенами;

Весь Орлеан стоит теперь над бездной

И робко ждет, что вдруг под ним она,

Гремящая, разверзнется и вспыхнет.

Но где Сангграль? Что сделалось с Ла Гирам?

Где Дюнуа, отечества надежда?

С победою вперед стремится враг, —

А мы об них не знаем и не слышим.

И что король? Ужель он равнодушен

К потере городов, к бедам народа?

Король теперь с двором своим в Шиноне;

Людей взять негде, все полки разбиты.

Что смелый вождь? Что рыцарей отважность,

Когда нет сил, когда все войско в страхе?

Нас Бог казнит; ниспосланный им ужас

К бесстрашнейшим запал глубоко в душу;

Все скрылося; все вызовы напрасны;

Как робкие бегут к заградам овцы,

Послышавши ужасный волчий вой,

Так, древней чести изменив, французы

Спешат искать защиты в крепких замках.

Едва один нашелся храбрый рыцарь:

Он слабый полк собрал и к королю

С шестнадцатью знаменами идет.

Кто этот рыцарь?

Бодрикур; но трудно

От поисков врага ему укрыться:

Две армии преследуют его.

Но где же он? Скажи скорей, что слышно?

На переход один от Вокулёра

Стоит он лагерем.

Молчи, Иоанна,

Ты говоришь о том, чего не смыслишь.

Уверившись, что враг неодолим,

И помощи от короля не чая, —

Чтобы спастись от ига иноземцев

И сохранить себя законной власти, —

Решилися граждане Вокулёра

Могущему Бургунду покориться,

Но с тем, чтоб он их принял договор:

Чтоб возвратил нас древнему престолу,

Как скоро мир опять меж ними будет.

С кем договор? Ни слова о покорстве!

Спаситель жив; грядет, грядет он в силе!..

Могущий враг падет под Орлеаном:

Исполнилось! Для жатвы он созрел!..

Своим серпом вооружилась дева,

Пожнет она кичливые надежды;

Сорвет с небес продерзостную славу,

Взнесенную безумцами к звездам…

Не трепетать! Вперед! Не пожелтеет

Еще на ниве клас и круг луны

На небесах еще не совершится —

А ни один уже британский конь

Не будет пить из чистых вод Луары.

Ах! В наши дни чудес уж не бывает.

Есть чудеса!.. Взовьется голубица

И налетит с отважностью орла

На ястребов, терзающих отчизну;

И низразит она сего Бургунда,

Цареотступника, сего Тальбота,

Сторукого громителя небес,

С ругателем святыни Салисбури;

И побегут толпы островитян,

Затрепетав, как агнцы, перед нею…

Господь с ней будет! Бог всесильный брани

Пошлет свое дрожащее созданье;

Творец земли себя в смиренной деве

Явит земле… зане он всемогущий!

Какой в ней дух пророчит?

Этот шлем

Воинственно воспламенил в ней душу:

Взгляните на нее: глаза, как звезды,

И все лицо ее преобразилось.

Как! Древнему престолу пасть? Стране,

Избранной славою, под вечным солнцем

Прекраснейшей, счастливому Эдему,

Стране, творцу любезной, как зеница

Его очей, рабою быть пришельца?..

Здесь рухнула неверных сила; здесь

Был первый крест, спасенья знак, воздвигнут;

Здесь прах лежит святого Людовика;

Ерусалим отсюда завоеван…

Вы слышите?.. Откуда вдруг открылся

Такой ей свет?.. О, дочерью чудесной,

Сосед, тебя Господь благословил.

Нам не иметь властителей законных,

Воспитанных единым с нами небом?

Для нас король наш должен умереть,

Неумирающий; защитник плуга,

Хранитель стад, плодотворитель нив,

Невольникам дарующий свободу,

Скликающий пред трон свой наши грады,

Покров бессилия, гроза злодейства,

Без зависти возвышенный над миром,

И человек и ангел утешенья

На вражеской земле?.. Престол законных

Властителей и в пышности своей

Для слабого приют; при нем на страже

И власть и милость; стать пред ним боится

Виновный; пред него с надеждой правый

Идет в лицо судьи смотреть без страха…

Но царь-пришлец, чужой страны питомец,

Пред кем отцов священный прах не скрыт

У нас в земле, земли не взлюбит нашей.

Кто нашим юношам товарищ не был,

Кому язык наш в душу не бежит,

Тот будет ли для нас отец в короне?

Да защитит всевышний короля

И Францию! Нам, мирным поселянам,

Меч незнаком; нам бранного коня

Не укротить; мы будем ждать смиренно,

Кого нам даст владыкою победа!

Сражения успех есть божий суд.

Король наш тот, кто был миропомазан

В священном Реймсе, кто приял державу

Над древними гробами Сен-Дени…

Друзья, пора к работе; помни каждый

Ближайший долг свой; пусть князья земные

Земную власть по жеребью берут!

А нам смотреть в тиши на разрушенье:

Покорной нам земли оно не тронет;

Пускай пожжет селенья наши пламень,

Пускай кони притопчут наши нивы —

С младой весной взойдет младая жатва,

А низкие легко восстанут кровли.