Читать книгу Пока воды Венеции тихие - Fulvio Ervas - Страница 4

Лолли-поп, лолли-поп, лолли-поп. Припев песенки, доносившейся из расставленных вдоль платформы экранов, был таким надоедливым, что Стуки ужасно захотелось достать пистолет и – бам! Антимама! Жаль, что он не носил с собой оружия.

Прошло больше года с тех пор, как он в последний раз был на станции в Местре. И дело даже не в том, что ему вообще не нравились вокзалы, особенно в это время дня. Он обратил внимание на довольно странную босую англичанку, интуитивно для себя отметил, что две слоняющиеся без дела личности – скорее всего, воры-карманники, проводил взглядом чернокожего, идущего с мусорным пакетом в руках по направлению к женщине, натирающей полы. Интересные типы. Скарпа тоже был еще тот тип.

Стуки и Скарпа учились в одной и той же высшей школе полиции, оба начали службу в полицейском управлении Венеции и в течение трех лет вместе патрулировали улицы города. Затем один за другим перешли в отдел антитеррористической безопасности. Ловили «красно-черных скандалистов», как их называли. Очень распространенное в те времена явление, в последующие годы постепенно вышедшее из моды.

Бомбы в школах. Точнее телефонные звонки, предупреждающие о заложенной взрывчатке то в одном, то в другом учебном заведении. Незадолго до начала их службы в полиции по Италии прокатилась волна таких телефонных сообщений с последующей эвакуацией, протестами, расследованиями, листовками и публикациями в прессе. Всегда находились шутники, имитаторы и просто ненормальные. Потом, постепенно, все сошло на нет. И Скарпа со Стуки решили податься в уголовный розыск.

* * *

«Длинный караван из Венеции в Триест, змея, ползущая чрез улицы Фриульские…» [5] – продекламировал инспектор Скарпа. Он выглядел все таким же богатырем, как и несколько лет назад, когда они виделись в последний раз. Напоминающие серую шерсть, выбивающиеся из-под кепки волосы все так же взлохмачены. И все тот же острый взгляд.

Стуки сразу спросил коллегу, с собой ли у него пистолет.

– Зачем тебе? – поинтересовался Скарпа, поздоровавшись с инспектором за руку.

– Лолли-поп, лолли-поп, лолли-поп – бам, и все!

– Забудь! Идем лучше в бар, он через дорогу.

– Дело касается моей кошки, – стал объяснять Скарпа инспектору Стуки, пока они переходили дорогу по пешеходному переходу.

– Кошки? При чем здесь твоя кошка?

– А притом, – ответил Скарпа.

«Ну, кошка так кошка, – подумал Стуки. – Хорошо, что не жена и семейные проблемы, иначе я бы придушил его на месте».

– Ее пронзили стрелой из арбалета.

– Ты шутишь?

– Ничуть. Две недели назад. Насквозь. На нашем балконе.

– Не верю.

– Стреляли снизу вверх, а это почти десять метров. Кошка свернулась калачиком на балконных перилах. Черная кошка… ночью.

– Кошка твоей жены?

– Моя! Этот урод затаился в переулке, прицелился из арбалета и проткнул ее насквозь. Кошка закричала как резаная, и я проснулся. Было около двух часов ночи. Она умерла у меня на руках.

– Ты кого-нибудь видел?

– Никого!

– И кого же нам ловить?

– Ума не приложу.

– Может, кто-то из соседей решил за что-нибудь тебе отомстить?

– Не думаю, тем более что застрелили не только мою кошку. Уже было несколько подобных случаев в разных частях города.

– Пострадали только кошки?

– Нет, еще голуби. И несколько почтовых ящиков. Даже наоборот: сначала почтовые ящики. А еще раньше – мусорные баки.

– Он тренировался. Новоявленный Вильгельм Телль, чтоб его. Один из тех типов, которым нравится коллекционировать мишени. А кошек сколько?

– Минимум пять, и это только в моем районе. Кстати, я больше не живу на Кампо-Сан-Поло[6]. Пока дело касалось чужих котов, меня это не особо трогало. Когда он замочил бездомного рыжего котяру, который каждое утро под окнами орал свои серенады, я был даже рад. Он и к моей Африке приставал.

– К твоей кошке?

– Да, к ней, покойнице. Вот уж точно, когда дело касается лично тебя, сразу меняешь точку зрения.

– А от меня ты чего хочешь?

Скарпа огляделся по сторонам, на секунду задержав взгляд на группе иностранных туристов, бравших штурмом барную стойку.

– Как, по-твоему, Стуки, это дело рук кого-то из местных? Чокнутый?

– Трудно сказать.

– Что тебе подсказывает твоя легендарная интуиция?

– Этот тип действует по определенной схеме.

– Я точно так же подумал! Значит, не сумасшедший?

– Передвигаться по городу с арбалетом! Нужно знать, в какое время и в каком месте это делать. Потом, нужно уметь хорошо стрелять, чтобы попасть в черную кошку ночью и с расстояния в десять метров.

– Именно!

– И что из всего этого следует?

– У меня родилась одна идея! Я взял еще двух котов и уже несколько дней подряд выношу их вечером на балкон. Так, чтобы это выглядело как вызов. Но пока я еще не оставлял их на балконе на ночь. В общем, я хочу его спровоцировать.

– Поосторожнее с провокациями ненормальных.

– Сегодня вечером я вынесу животных на балкон, и сам там останусь – сделаю вид, что читаю. Так я его еще больше спровоцирую. Потом я притворюсь, будто что-то забыл в квартире и оставлю котов на балконе одних, и…

– А я буду караулить внизу человека, вооруженного арбалетом.

– Точно! Вдвоем мы его сразу поймаем. Ты и я – как в старые добрые времена!

– Я понял, будем ловить на живца. Скарпа, не факт, что твой план сработает. Кто знает, сколько других котов в твоем районе этой ночью могут стать мишенью.

– Да в нашем районе не так уж много котов. Вот увидишь, он клюнет. Ну что, согласен?

Скарпа с надеждой смотрел на Стуки.

– Такие вещи нужно обсуждать с глазу на глаз, поэтому я по телефону тебе ничего не сказал, – добавил он.

– Значит, мы будем действовать вдвоем, и это дело много времени не займет, – стал рассуждать Стуки, когда они возвращались на платформу.

– Нет, конечно. Ассоциация «Стуки – Скарпа», помнишь? Непобедимая парочка! Еще до того, как ты эмигрировал в полицейское управление Тревизо вслед за первой встречной юбкой.

«Лолли-поп, лолли-поп, лолли-поп», – продолжал крутиться в голове у Стуки навязчивый мотивчик. Инспектор попытался выиграть время.

– Я сейчас расследую новое дело, которое отнимает у меня много времени.

– Да я сам все как следует подготовлю, и за пару дней мы его поймаем. Твое новое дело совсем не пострадает. Кстати, что за дело?

– Мертвая китаянка. А ты что, ничем сейчас не занят? Я в газете читал о том норвежце, четыре или пять дней назад.

– Норвежец? А, да, мы расследуем. Сделай одолжение, посмотри материалы, которые я тебе выслал, и в следующий раз, когда мы с тобой увидимся, поделись соображениями. Идет?

– Кстати, Скарпа, где именно ты сейчас обитаешь?

– В районе площади Иезуитов.

Дорогая редакция!

Объясните мне, я не понимаю: откуда у нас этот комплекс Альбиона? «Пинк Флойд» в Венеции! Кому это нужно? Кто их вообще звал? Кто-то удосужился снять телефонную трубку, чтобы поинтересоваться у нас, жителей Венеции: эй, к вам едут «Пинк Флойд», вы согласны? Хочешь ли ты, простой венецианец, чтобы святые камни Истрии топтали варвары?

И чего только нам не пришлось натерпеться от фанатов этих «Пинк Флойд»! Разойдитесь все, они должны здесь пройти! Прочь ваши гондолы, уберите лодки, прогоните голубей! И не забудьте про веревки с бельем – с глаз долой! Нас заставили раскрасить фосфоресцирующей краской брусчатку, запретили смывать воду в унитазе, чтобы, не дай бог, не вызвать наводнения. Мы должны были хранить мусор в доме, чтобы он не оскорбил чье-нибудь чувство эстетики. Что вы от нас еще хотите? Посыпать мозоли кипрской пудрой? Бросать в толпу марципаны и засахаренный миндаль?

14 июля 1989 года я всего-навсего собирался полюбоваться фейерверком. В конце концов, это мое право, так или не так? Я расположился на террасе и наблюдал за флотилией лодок, прогулочных катеров и парусных судов. После ужина все вместе мы смотрели в небо, обводя взглядом очертания самых прекрасных в мире крыш. В тот момент я думал, что на свете нет меня счастливее, ведь я живу среди такой красоты. И когда я предавался этим мыслям, со стороны Сан-Марко раздался дикий рев и зажглись тысячи огней. И это были «Пинк Флойд»!

Мне стало плохо, когда я услышал, как на старинной площади бесновалась толпа варваров. Когда я представил себе, как от самого основания, словно при землетрясении, заколебались вековые дворцы, как затряслись колонны, камни, арки, будто кубики льда в шейкере. И все – по вине этих обезьян-ревунов. Замолкните, крикливые макаки! Стойте, не шевелитесь, иначе начнут разрушаться мозаики, потрескаются фрески, утонет площадь Святого Марко и целый город перевернется вверх дном, как пробка в воде.

А после их так называемого шоу, которое у кого-то даже повернулся язык назвать художественным, вы думаете, варвары вернулись к своим заснеженным вершинам, речным долинам, лесам и замкам? Исчезли как мимолетные летние сны, как бесплотный туман! Ничуть не бывало!

Они загадили весь город!

Вдоль каналов, узких улиц, вблизи Академии, по всей Страда-Нова[7]: явные последствия несварения желудка в самых живописных местах Венеции. Полупереваренная паста, ризотто и артишоки, а еще морепродукты – горы рыбы, каракатиц и моллюсков, украденных у лагуны. Бедная лагуна! Еще и рыбу тебе вернули!

Потом утомленные варвары стали спотыкаться, падать и засыпать на теплых камнях Истрии, на ступенях церквей и пирсов, в тени городских портиков и даже на ажурных венецианских мостиках. Во сне они видели город на воде удивительной красоты: вековые стены, покрытые пылью прошедших эпох, тишина и чувство глубочайшего изумления. Им снился мой город…

* * *

Дож[8] Марин Фальер

(«Другие им пользуются, а он его хранит»)

16 июля 1989 года