Читать книгу Сокровища Хутухты - Фёдор Быханов - Страница 4

…Медведь бодро шел на заклание.

Он уже успел за это лето изрядно набрать жирка на поспевших таежных малинниках.

О чем красноречиво говорила, хотя бы:

– Шкура исполина.

Она буквально лоснилась своей бурой шерстью, переливающейся на мощном загривке чуть ли не шоколадными оттенками.

Они особенно заметны сейчас – в лучах утреннего солнца, которое уже успело и само выглянуть из-за ближайших вершин, и миллионами блесток отразилось в каплях ранней утренней росы.

…Эта серебристая влага, щедро выпавшая в окружающей тайге после только что прошедшей, довольно прохладной ночи, обильно покрывала сейчас все вокруг: траву, листья кустарников, иголки кедров и пихтачей.

Мокрыми были, даже, выпиравшие из утоптанной земли, словно взоры любопытных подземных обитателей, круглые, обкатанные в доисторические времена, морским течением, гальки, что так и усыпали собой тропу, как видно, прекрасно годившуюся не только для передвижения пешеходов, но и всадников.

…Вот по нему-то – единственному пути в дремучих зарослях дикой природы и спешил озабоченный топтыгин, флегматично переваливаясь со стороны в сторону своей тушей, упитанной за лето на зависть любому другому таёжному зверю.

И только острые белоснежные клыки, да зубы, что грозно скалились в, раскрытой от вожделения, пасти, да мощные кривые когти на мохнатых лапах, оставлявшие отчётливые царапины даже на гладких камнях, напоминали окружающим:

– О совсем не миролюбивом нраве дикого зверя.

Правда, сейчас, медведь вовсе не походившего на себя прежнего – безоговорочного хозяина тайги.

Явно потеряв былую осторожность, хозяин тайги из русских фольклорных сказок, неумолимо спешил вперед.

При этом косолапый так торопился, что уже не принюхивался чутко к окружающим его запахам и не озирался по сторонам. Как обычно делал в поисках добычи или примет возможной для себя опасности.

Сейчас он, словно повинуясь ещё более могущественному, чем он сам, существу, просто уверенно и ходко двигался по самому верному пути к манящей цели, совсем не случайно, а для скорости передвижения, выбрав для этого тропу, протоптанную охотниками и туристами.

…Вот и очередная группа их, ставшая лагерем у последних кедров перед долгим травянистым подъемом к перевальной седловине, была готова продолжить движение.

Но, что-то неведомое им – необъяснимое и тревожное охватило людей этим ранним часом.

К слову сказать, до того момента туристы и сами по себе предавались лени, навалившейся после обильного завтрака. Не по делу медлили, собирая рюкзаки и вещи бивуака.

А тут же вообще оторопели полным своим составом.

Замерла пешая «рюкзачная гвардия» все во главе со своим верховым проводником, с двумя его грузовыми лошадьми и даже звонкоголосой, чрезмерно резвой обычно, лайкой по кличке Керзон.

Теперь же собака, боязливо поджав хвост, терлась рядом с кирзовыми сапогами хозяина, когда мимо них, важно прошествовал громадный хищный зверь, гремя отбрасываемой когтистыми ногами по сторонам с тропы, укатанной галькой.

И так был уверен в себе в эту минуту медведь, что не удосужился даже на то, чтобы страшно рыкнуть или просто щёлкнуть своими внушительными зубами на любое неожиданное препятствие, предупреждая его о своём неожиданном появлении.

…Всё происходило так, как будто и должно было быть – медведь выполнял некую тайную и ответственную миссию, осуществлению которой помешать не мог никто, оказавшийся на его пути.

…Впрочем, исчез он столь же стремительно, как и появился.

Доказательством тому, что не померещился, он оставил после себя, на росистом грунте между камнями, глубокие отпечатки своих лап.

И теперь они, как бы, выполняли особенную роль:

– Реального свидетельства тому, что вовсе не привиделся испуганным очевидцам.

И немудрено, что из памяти ребят всё не выходил беспечный путешественник:

– Довольно упитанный таёжный мишка на его последнем пути к горному озеру.

Дольше других, задумчиво смотрел на следы косолапого хищника, одетый совсем не так как другие из братства спутников в штормовках, самый важный в компании зрителей:

– Проводник.

Несмотря на теплую погоду, сменившую утром ночной заморозок, на нем оставался, как был прежде, гремящий при каждом движении грубым брезентом, плащ-палатка.

Видимо, своей надёжностью всегда и в любую погоду эта хламида доставляла ему особое удовольствие.

Остальные спутники уже удивлённо переглядывались между собой, словно ища подтверждения увиденному зрелищу, тогда как их проводник всё ещё продолжал глядеть только туда, где за поворотом тропы, нырнувшей в очередной увал:

– Исчез виновник общего переполоха.

Ожил старик лишь спустя минуту-другую, когда истома запоздалого страха охватила обеих его лошадей.

И ту, на которой, перед тюком с грузом сидел сам хозяин, и другую савраску – навьюченную еще большим количеством рюкзаков.

Сейчас совсем не радостно – как бы извиняясь за допущенную промашку, тявкнула собака старика-алтайца.

Потом, лайка бодрее попробовала свой звонкий отчаянный голос настоящего помощника охотника-промысловика.

Залилась на все урочище своим звонким лаем, достаточно злым, если судить по наступившей тут же хрипоте, хотя и не напоминавшем о горячем стремлении собаки тут же пуститься догонять, проследовавшую мимо, завидную дичь.

– Будет тебе, Керзон проклятый, – незлобиво, все понимающе, осадил его хозяин.

До того мгновения не сводивший глаз с медведя, пока тот не скрылся в таежной зелени, старик в брезентовом плаще уже начал реагировать на тех, кто был рядом:

– Беда миновала!

Потрепав успокаивающе и осёдланную лошадь по её, все еще напряженной, шее, затем он произнес слова уже не для собственной гужевой и охранной «свиты», а для спутников в походном туристическом обмундировании, слегка перефразировав уже им сказанное:

– Миновала беда!

После чего переменил все свои планы, намеченные на утро.

Старик спрыгнул, как молодой на землю с лошади и принялся снимать с седла поклажу.

Сбросил сначала один мешок со своей послушной лошадки, а потом снял и все, что прежде успел навьючить на вторую «тягловую силу».

После чего у ног коновода оказались все, доверенные ему, рюкзаки с самым тяжелым содержимым туристического скарба клиентов – консервными банками, палатками и прочим.

– До завтрашнего утра с места не трогаемся! – категорично заявил конюх, завершив разгрузку.

Потом, видимо, догадался, что необходимо бы и достаточно популярно объяснить причину своих самовольных действий.

Что и сделал, но при этом обращаясь сразу ко всем, а не только, к озадаченному не меньше других, руководителю похода:

– Пойдем дальше попозже медведя.

Он усмехнулся.

– Если, конечно, сами не желаем, – услышали туристы. – Вот как он, попасть таёжному духу в лапы и на зубок!

Уверенность в том, что никто не станет ему перечить, явно читалась на лице человека, прежде еще не успевшего дать повод, подозревать его ни в малодушии, ни уж точно – в слепом суеверии и поклонении перед темными силами природы.

…Хотя само знакомство туристов со своим будущим проводником было явно не шапочным:

– Оно состоялось еще за несколько дней раньше и имело вовсе не случайный характер.

…До этого, с самого момента своего выхода по маршруту от поселка Чибит до цели высоко в горах, самодеятельные путешественники беспрекословно следовали за своим «Дерсу Узала», как успели шутливо, но при этом и вполне уважительно, назвать своего местного провожатого, начитанные сельские школьники.

…Впервые попав в самое сердце Горного Алтая, они были искренни рады непосредственному участию в их краеведческом и спортивном мероприятии столь бывалого человека.

И еще этим утром все безоговорочно и достаточно всерьез считали:

– Нет по всей округе более авторитетного следопыта, чем этот старик из числа уроженцев здешних мест.

И вот теперь выяснилось обратное.

Опешили ребята, что прежде думали столь лестно про того, кто только что – на полном серьезе:

– Проявил дремучесть, присущую кому угодно, только не современнику конца просвещенного двадцатого века.

И за беззвучными выводами, пока лишь заметными в виде искорок в глазах крылось открытие:

– Вот и выходит, что совершенно зря и явно не по делу рекомендовали нам его поселковые жители в качестве наилучшего в этих местах, знатока природы.

А там уже и голоса подали с нелицеприятными оценками поступка старика-охотника.

Загалдели самые продвинутые из дюжины подростков, которые, уже несколько дней ведомые по тайге проводником-коноводом, оказались здесь, на «медвежьей» тропе во главе с самоуверенным, подтянутым с нескрываемым армейским шиком, педагогом.

…Действительно, что и говорить, иным было первое мнение, когда ребята высадились из рейсового автобуса, доставившего их на берег быстрой реки Чуи.

Да и они не вызвали особого уважения у местных жителей.

Ведь здесь, откуда начинаются самые интересные маршруты к Южным и Северным белкам Горного Алтая:

– Знавали и куда более серьезных путешественников, чем этих участников пешеходного путешествия всего-то там всего лишь первой категории сложности.

…Старший среди приезжих – Борис Ефимович Коротун тогда и отыскал себе сопровождающего.

Не по собственному, впрочем, почину, а во всем следуя инструкции, полученной им на работе, где среди прочего педагогического коллектива средней школы:

– Вовсе не считался бывалым специалистам по краеведению.

Но так оно и было.

Ведь, вовсе не по своей воле бывший ракетчик – старший лейтенант запаса оказался замешанным в истории, связанной, как выяснилось, со всевозможной чертовщиной:

– Включая сумасшедших медведей и, подобных им аборигенов, знатоков окружающей тайги.

Так уж судьба распорядилась, заставив смириться с предстоящими испытаниями.

– И вообще, – по мнению Бориса Ефимовича. – С самого начала затея данного похода по настоящим горам долго весела на волоске.

Она не сразу вызвала одобрение у руководства районного «Управления образования», куда обратились с «главной» школы райцентра участники туристической секции, успевшей к тому времени облазать на «своих двоих» всю степную округу.

На стороне энтузиастов предстоящего пешеходного путешествия по Горному Алтаю, было, впрочем, немаловажное обстоятельство.

Ведь будущие перспективы после осуществления такого спортивного похода сулились неплохими.

В том числе в виде участия в краевом конкурсе.

Правда, заявку в оргкомитет школьники уже подали, не посоветовавшись ни с кем.

Как говорится:

– Сунулись поперек батьки в пекло.

И все же, не устояв перед такими доводами, всё же согласилось районное начальство:

– Командировать спортсменов.

Те же и рады стараться – уже все оформили, приобрели необходимое в дорогу, как вдруг новая напасть поставила под угрозу неизбежного срыва проведение столь важного воспитательного мероприятия:

– Понадобился новый руководитель!

Стал коим, по горячему настоянию директора школы Чермена Васильевича Аверина, именно преподаватель начальной военной подготовки Борис Ефимович Коротун.

И это при таком раскладе, когда до этого лично категорически не желал, ввязываться в подобные авантюры.

Только против начальства не попрёшь, как бывшему военному это не позволяла ещё и въевшаяся в натуру, субординация.

С песочком почистили его в руководящем кабинете.

– Своим отказом не подводи весь коллектив, соглашайся заменить пострадавшего коллегу! – приказным порядком обратился тогда к нему директор средней школы. – Не каждый год подобные походы организовываем, чтобы срывать их из-за какой-то там травмы одного человека – учителя физкультуры.

…И далее тот разговор шел на повышенных тонах.

Один отказывался, как мог, «браться за гуж», другой, используя, что называется, свой немалый административный потенциал, проникновенно убеждал военрука со всей директорской хитростью:

– Как же ты, Борис Ефимович, не понимаешь, что ребята целый год мечтали о походе по Горному Алтаю, готовились к нему, – директорский голос с прежде достаточно повелительного, теперь, к концу разговора несколько смягчился и даже перешел на вкрадчивый. – Теперь же, только из-за тебя все может рухнуть.

Огорченно отвернувшись от подчиненного, товарищ Аверин шумно налил в стоявший перед ним стакан тёплой воды из граненого графина, но пить сам не стал.

Протянул посетителю:

– Ты пойми, коллега, не можем, мы – педагоги такого себе позволить, чтобы обмануть ребят.

Увидев, что подачка в виде стакана с водой не подействовала, директор общеобразовательного учебного заведения нашёл иной подход к подчинённому ему военруку – преподавателю начальной военной подготовки.

– Как хочешь, а не позволю им потерять веру в справедливость, – снова стал горячиться Чермен Васильевич. – И вообще – разве позволительно испортить детям летние каникулы!

Сам инициатор путешествия – легкий на помине физрук Николай Петрович Михеев, при этих словах тоже, совершенно неожиданно появился в директорском кабинете.

Правда, он, судя по всему, основную часть споров он прослушал за дверью, в директорской приёмной, потому что вошел «к самому» уже к самому концу жаркого разговора.

…С мученическим выражением лица травмированный учитель физкультуры поздоровался с коллегами, после чего демонстративно принялся нянчить свою левую руку, по локоть закованную сейчас в белый «панцирь» гипсовой повязки.

В этот важный момент, Николай Петрович всем своим видом словно показывал собеседникам:

– Никак не могу привыкнуть к невыносимой боли с той поры, как прошлым вечером, поливая грядки на своём огороде, поскользнулся, упал на деревянный мосток у ручья и сломал руку.

Да и на словах ему было чем разжалобить собеседников.

– Лучевая кость пострадала, – вновь озвучил пострадавший огородник-любитель, полученный им, вердикт травматолога районной больницы. – Как бы хирургу не пришлось ещё и штырь вставлять!

И далее виновник новоявленных личных и школьных проблем не оставил медицинской темы:

– С таким диагнозом хорошо бы мне к началу нового учебного года выздороветь, а не то, что в горы идти.

Увидев полный стакан воды, стоявший до сих пор нетронутым перед «кандидатом в туристические инструкторы», Николай Михеев шагнул ближе к директорскому столу, взял емкость за граненые бока и выпил ее его содержимое залпом.

А так как присутствующие продолжали таить молчание, с явным, хотя и немым с укором гладя на коллегу, жаждущего получить сейчас не только воду для успокоения нервов, но ещё и душевного сочувствия, то далее в карман за словом не полез.

Требуя внимания и понимания со стороны присутствующих, свой новый козырь добавил физрук Михеев извиняющимся тоном.

И сделал это так, как будто уже все было решено в пользу его питомцев по туристическому кружку:

– Уже и билеты заказаны. В Рубцовске – на поезд до Бийска, оттуда – на автобус до самого Чибита.

В голосе чувствовались нотки гордости за собственную хозяйственность и предусмотрительность даже в дорожных мелочах.

– Снаряжение и провиант ребята уже получили – подвёл итог незадачливый инструктор туризма. – Завтра предстоит выезд.

Не ожидая даже и намека на возражение, он перевел горячий взор с директора на своего «сменщика» в деле летнего активного оздоровления школьников.

– Ты не думай, Борис Ефимович, мои ребята тебя не подведут, – заявил Николай Петрович. – Все как на подбор, что мальчишки, что девчонки.

После чего на стол были выброшены очередные «козыри»:

– Особенно постарались твои же любимчики из стрелковой секции – Мишка Костромин с Татьяной Комаровой, да Вовка Шестаков. Они тебя еще больше потом порадуют.

Тут у травмированного физрука вновь появился серьезный союзник с не менее весомыми аргументами:

– Да и другие туристы опытные. Все заботы возьмут на себя, – заявил на это высказывание Чермен Васильевич Аверин, – Припасов для участников похода хватит с избытком.

Он хитро улыбнулся:

– Деньги в районо получены, не считая тех, что еще и родители для своих ребят добровольно собрали.

При этих словах, обладатель «гипсовой руки» неловко достал из накладного кармана рубашки плотный пакет.

– Вот маршрутная книжка и схема всего пути, – произнёс Николай Петрович. – Бумаги официально утверждены во всех полагающихся инстанциях, да так, что и комар носа не подточит.

Тут Михеев вдруг сменил деловой тон на просящий оттенок:

– Ну, в крайнем случае, возьмете с собой в качестве провожатого, кого-нибудь из местных жителей.

С видом опытного туриста, не одну собаку съевшего в горах, он так и сыпал наставлениями.

– И как проводника, и в роли погонщика вьючных лошадей, – откровенничал физрук. – В Чибите такие люди имеются в достатке.

Ближе к точке согласия привели названные сроки.

– И вообще – забот всего-то на каких-то там десять дней, услышал Борис Ефимович. – Три дня – до озера, столько же – обратно, не считая отдыха на живописном месте.

А там не обошлось и без откровенной рекламы:

– Позагораете. Рыбалка там, говорят, отменная.

И даже на «слабо» не забыл взять физрук военрука:

– Ну, выручай…

И добился своего.

То ли эти уговоры так подействовали, то ли Борису Коротуну вдруг и самому захотелось ненадолго сменить свое привычное амплуа – руководителя начальной военной подготовки на работе и батрака «при жене» на семейном приусадебном садовом участке.

Особенно там – где весь отпуск пришлось бы провести, вот так, как и Николаю Михееву:

– На поливе, да на прополке.

Так что, в конце разговора в директорском кабинете он позволил-таки себя уговорить.

Выцыганив, впрочем, непременное условие, которое первым делом и поставил перед туристами и их родителями, собравшимися на «Автостанции», откуда уходил рейсовый автобус до ближайшего города – Рубцовска:

– При первом же «ЧП» – чрезвычайном происшествии, поворачиваем обратно, безо всяких там разговоров!

Выдвинутое условие было предельно жёстким, но и на него все радостно согласились.

Да и как иначе, если стараясь всемерно угодить великодушному человеку – новому руководителю похода:

– Лишь бы только он не переменил своего решения.

…И вот, надо же, эта их готовность во всем слушаться старшего, выходила теперь боком, уже через несколько дней пути, на таежной тропе, когда все реально почувствовали вкус настоящего приключения:

– Того и гляди раздумает Борис Ефимович сам идти дальше и вести с собой подопечных?

Так и получилось.

Едва факт медвежьего визита по-свойски, с привкусом мистики и суеверия прокомментировал старик Иван Карпович Чепоков, как бразды общего правления на маршруте взял на себя Борис Коротун:

– Не только до завтра здесь торчать не будем, а сразу, прямо сейчас, повернем обратно!

Хотя солидно басил изрядно перепуганный и озадаченный происшествием педагог, но сам он уже чувствовал, как унимается противная дрожь в коленях.

– Коли здесь дикие медведи, как цирковые артисты по городскому проспекту бродят, то детям без оружия делать нечего! – требовательно отчеканил Борис Ефимович. – Нет, нельзя больше рисковать…

Его слова заставили школьников забыть и о своём недавнем разочаровании в проводнике, и о, только что перенесенном, испуге.

Самый бойкий их них – Михаил Костромин уверенно сбросил с себя маску прежнего абсолютного послушания и с серьезными упреками набросился на таежника с его замашками закоренелого поклонника всевозможной чертовщины.

– Ты бы, дядя Ваня, помолчал лучше, – потребовал Михаил.

Затем поставил вопрос иначе.

– Или ответил бы нам всем на чистоту о том, почему сам не стрелял в медведя? – с откровенной подковыркой произнёс подросток. – Что, ружьецо не заряжено?

Только явный сарказм, переполнявший огорченную душу юного критика различного рода суеверий, остался совершенно бесполезным по части эффективности своего воздействия.

Проводник, не обращая внимания ни на слова взрослого «клиента», ни уж тем более – на упреки рядового школьника, продолжал, как будто ни в чем, ни бывало, заниматься все тем же, что увлекло его при объявлении незапланированной дневки:

– На месте встречи с необычным явлением.

Скинув с себя, гремящую как жесть при каждом движении, брезентовую плащ-палатку, он аккуратно повесил ее на крепкий сучок ближайшего дерева.

Там еще раньше уже успел примостить и свою старенькую двустволку ТОЗ шестнадцатого калибра.

Само ружьё у него тоже было не совсем обычным:

– С давно отправленным в забвение, другими охотниками, не современным, курковым механизмом боя.

Но, судя по всему, оружие полностью устраивало владельца, поскольку именно с ним он и отправлялся на таёжный промысел.

И вот теперь, освободившись от не нужных пока ему предметов, проводник-коновод продолжил выполнять свою обычную программу пребывания на свежем воздухе.

Двигаясь все так же невозмутимо, как заранее запрограммированная машина-робот, старик Чепоков достал из своего алюминиевого узорчатого портсигара неизменную свою овальную сигарету «Астра».

Как её давно и метко окрестили заядлые курильщики:

– Горлодер!

Прикурил ее Иван Карпович от уголька, что зорко разглядел, а затем ловко поднял прямо из-под ног, с непотушенного, как следует, и с ленцой залитого водой костра.

В завершении своего столь продолжительного по времени действа, старый таёжник с нескрываемым удовольствием затянулся крепким сигаретным табаком.

Посмаковал зелье и выпустил сразу из-под усов и заросшего бородой, рта, две густые струйки терпкого дыма.

На чем, впрочем, он и «прокололся», не добившись театрального эффекта законодателя таежной моды.

Поняв, что авторитет потерян окончательно, он предпринял несколько новых своих приёмов, прежде, гарантировавших ему сочувствие и уважение.

Крепко закашлялся Иван Карпович.

Только и это не помогло.

Не видя жалости в глазах окружающих его туристов, он волей-неволей вынужден был отвечать всё на самые, каверзные по своей сути, вопросы, что, по мнению Михаила Костромина должны были:

– Вывести трусливого охотника Чепокова на чистую воду!

Только, как оказалось, возникшее к нему пренебрежение со стороны подшефных вовсе не сбило его с толку.

Уже без предисловия он взялся устанавливать всю правду в случившейся странной по своей сути, истории.

Бросив окурок сигареты в кострище, Иван Карпович вернулся-таки к ответу на главное возмущение школьника Михаила Костромина:

– Заряжена моя двустволка, как полагается, на такой тропе, самой крупной картечью.

И далее продолжил в том же духе.

– Только никто бы в этого медведя никогда не выстрелил, – услышали туристы. – Так до самого места на него и зверь коготь не поднимет.

– Почему?

– Как так?

– Не верится в это?

На ледяной град посыпавшихся со стороны ребят вопросов, тут же теперь последовал невозмутимое дополнение:

– Не его дичина, коли идет на зов самого властелина здешних мест!

И опять не обошлось от вопросов:

– Кто это его мог позвать?

– Откуда здесь в наше время может быть особенный властелин?

Ложку иронии в бочку мёда, выставленную в разговоре проводником, добавил его наниматель – руководитель туристической группы Борис Коротун.

– Как это не бывает властелина, – ёрнически произнёс Борис Ефимович. – К кому еще здешние медведи в гости ходят как Винни-Пух с Пятачком – к братцу Кролику?

И уже серьёзным тоном, как, когда-то, перед солдатами своей бывшей войсковой части, нынешний военрук средней школы произнёс:

– Заливаешь ты, дедушка, нам как малышам каким?

Все дружными возгласами поддержали возмущение своего педагога.

Когда же поднятый ими гомон возмущения стих, таежник, ещё более удобно устроившись на корточках возле кострища, поднял наверх – на туристов свои лукавые прищуренные глаза.

Но теперь разговаривал в основном не с ними, а уже только со своей, почти что, ровней – еще одним взрослым в честной компании:

– Не серчай, Борис Ефимович, на них.

И продолжил так, что школьники готовы были снова уважать его и выполнять все распоряжения проводника.

– Ребята справные, пусть сходят на озеро, – заявил коновод. – Пусть посмотрят на настоящую красоту.

И решительным образом словно подвёл итог всем сомнениям и спорам Иван Карпович:

– Не следует наш поход совсем отменять!

После чего таежник для убедительности добавил:

– Ручаюсь памятью предков за то, что теперь, после медведя, насытился Кер-балык и до самой осени уже никого не потревожит.

Коснулся Иван Карпович и дальнейшей судьбы зверя, так перепугавшего только что всю их группу туристов.

– Хотя, вот что странно, этот косолапый мишка-амикан не в свой черед отправился завершать земной путь – услышали его спутники. – Раньше-то, в разгар лета, вот, как сейчас, ничего подобного не происходило.

Старик сделал паузу, готовясь открыть очередную тайну.

– В основном завлекает к себе такую дичь весной, да осенью, да ещё забирает навсегда хозяин тайги кого нужно – перед снегом, – поделился он своими прежними познаниями в истории здешних гор. – Видать, что – то случилось.

Новая пауза сменилась ссылкой на современность:

– Как у вас говорят…

Он вызывающе бросил взгляд на Михаила Костромина с его незабытыми обвинениями в дремучести.